***
Кофе, который ему продали в комбини у станции, Кацуки выпил так быстро, что даже не заметил. Вроде даже язык и нёбо горели, как от ожога, но бодрости это никакой не принесло, поэтому уже на самой станции он взял себе ещё стакан крепчайшего эспрессо. Перед встречей с Тогой нужно было максимально взбодриться и прийти в себя. От этого разговора зависело многое. Карман геройских штанов оттягивал конверт с фотографиями жертв маньяка и записка от детектива Масимо. Во время разговора в участке, когда он узнал про то, что Кацуки удалось получить пропуск в «Тартар», то тут же поручил своему помощнику сделать копии фотографий с мест убийств Тору и Кьёки. Этот совсем зелёный детектив почему-то решил, что Тога пойдёт на сотрудничество и выдаст своего подражателя. Кацуки хмыкнул. Такого безнадёжно оптимистичного детектива он ещё не встречал. От станции до моста, ведущего в «Тартар», на пригородном поезде было целых два часа езды, поэтому Кацуки решил потратить их с пользой — вздремнуть, раз уж кофе больше не помогал. Провалившись в сон, он совершенно не заметил, как оказался в пункте назначения совершенно разбитый и с больной головой. Внутри всё кипело от злости и раздражения. Ему снилась Кьёка, тянущая к нему руки в поисках помощи, виделся удивлённый взгляд оленьих глаз Кеми и кровь. Кровь была повсюду. Она лилась бесконечным потоком из их распоротых животов, текла по его лицу и рукам, он захлёбывался, тонул, но никак не мог выбраться. В ушах стоял звон — или их беззвучные крики — они молили его остановить это безумие, но он был бессилен. Путь от станции он даже не запомнил — все силы ушли, чтобы унять дрожь в руках и перестать задыхаться от душащей тревоги. У моста его уже ждал Деку. Расхаживая вдоль единственной дороги, ведущей в тюрьму, он то и дело поглядывал на часы на запястье и крутил головой. Когда он всё же заметил Кацуки, то широко улыбнулся и замахал рукой. Чёртов неунывающий Символ мира. Коротко кивнув в ответ, Кацуки проследовал за Деку к охране моста. Пора было уже расставить все точки на «и» в этом запутанном деле. Сведя все разговоры до минимума, спустя долгих полчаса ожидания провожатого Кацуки даже сумел не придушить бывшего одноклассника и попасть в «Тартар» не в качестве заключённого. Хотя на каждом из пунктов досмотра ему казалось, что его вот-вот скрутят и кинут в соседнюю камеру с кем-нибудь, кого он сам же сюда и засадил. С одной стороны, такой уровень безопасности радовал, а с другой… с другой, холодок по коже шёл оттого, что на воле гулял маньяк похуже самой Химико Тоги. Всю дорогу по лабиринту длинных пустынных коридоров Деку не переставал о чём-то трещать с начальником охраны, который их сопровождал. Он расспрашивал о системе видеонаблюдения, о каких-то безумно навороченных датчиках, определяющих даже мысль заключённого применить причуду, о пулемётах и прочих мерах безопасности тюрьмы. Кацуки слушал их вполуха, больше пытаясь собраться с мыслями и настроиться на предстоящий разговор. Что он скажет Тоге? Как определит, что она — это она? Как выведет её на помощь следствию? С такой тяжёлой головой придумать хитроумную многоходовую схему было сложно. До дыма из ушей как сложно. В комнате для посетителей было на удивление пусто. Всего два человека: один сидел возле компьютера, на монитор которого выводились все изображения с камер и данные с датчиков, расположенных по ту сторону толстого непробиваемого стекла; а другой стоял у входа с автоматом. Конечно, пользы от него было бы куда больше, находись он вместе с заключённой, но видимо даже в таком расположении охраны был какой-то свой особый смысл. Уверенным шагом Кацуки приблизился к стеклу, где располагался микрофон, и наконец-то увидел её. На стуле, прикованная кандалами, блокирующими причуду, сидела она — Химико Тога. Обритая налысо, в оранжевой робе, как у заключённых в обычных тюрьмах, хотя по-хорошему должна была быть в смирительной рубашке. И почему начальник тюрьмы решил сделать исключение для неё? — Малыш Кацуки! — раздался её звонкий голос. — Я знаю, что это ты пришёл ко мне! Внутри всё похолодело. Волосы на затылке встали дыбом, а язык прилип к нёбу. Откуда она узнала, что это он стоит у микрофона? Стекло же вроде непроницаемое, он сам это слышал из уст начальника охраны. Да и микрофон был выключен, она не могла услышать никого в этой комнате. — Каччан! Ты в порядке? — рядом с ухом раздался голос Деку, а затем его ладонь легла ему на плечо. — Отпусти микрофон, пожалуйста, ты его сломаешь. — Откуда… — прохрипел Кацуки. — Откуда она знает, что это я здесь? — Не знаю, — Деку захлопал глазами. — И правда, откуда? — Она не знает, кто будет вести допрос, — спокойным ровным голосом сказал начальник охраны. — Мы не предупреждаем заключённых об их посетителях. Скажу только, что всё то время, что она здесь находится, она постоянно повторяет, что вы придёте к ней, мистер Бакуго. Кацуки скривился. Эта сумасшедшая точно его в могилу сведёт. Он уже успел подзабыть, какой жуткой она могла быть. Если бы не его упорство почти год назад, он никогда в жизни её бы не поймал, и она до сих пор наводила бы ужас на весь Мусутафу. — Ты наконец-то пришёл продолжить нашу игру, малыш Кацуки! — не унималась за стеклом Тога. — Я тебе не малыш, чокнутая! — не выдержав, зло ответил он в микрофон. — Это всё-таки ты! Ты пришёл! — радостно залепетала Тога и довольно зажмурилась. — Почему ты ждала меня? — всё ещё настороженно поглядывая на девушку, спросил Кацуки. Она жутко захихикала, как всегда делала это раньше, и посмотрела на него через стекло. Её взгляд, пронизывающий до костей даже через преграду, заставил его застыть на месте от чувства неконтролируемой тревоги. — Потому что твоё место здесь, малыш Кацуки, со мной, по эту сторону стекла. Я ждала тебя целую вечность, и, вот, ты пришёл. Горло сдавил спазм, и Кацуки прохрипел в микрофон, едва контролируя свой голос: — Мы не виделись меньше года. — Ах! Как долго тянется время в этой клетке… Здесь так скучно! — Так и должно быть, когда ты сидишь в тюрьме за убийства, — процедил вмиг обозлившийся Кацуки. — Тебе повезло, что смертная казнь давно под запретом в нашей стране. Но Тога, казалось, совсем его не слушала. Она раскачивалась из стороны в сторону и довольно улыбалась, будто это совсем не она была прикована к стулу в комнате для допросов. — О, малыш Кацуки, а помнишь, как нам хорошо было вместе? — сделав акцент на последнем слове, она мечтательно закатила глаза и облизнула губы. — Твой вкус всё ещё у меня на языке. Последние сомнения смыло, будто ледяным душем. Теперь-то Кацуки на сто процентов уверился, что перед ним точно сидела Тога и никто другой. Ни клон, ни дублёр, ни голограмма или чёрт знает, что ещё. Ведь ни одна душа в мире, кроме него и неё, не могла знать о том, что произошло тогда в грязном тёмном проулке во время одной из погонь. Он и сам до сих пор не понимал, что на него тогда нашло. Просто минутное помутнение, всплеск адреналина и животных инстинктов. Все воспоминания были как в тумане, дыме от пожара, который разгорелся в считанные секунды. Он помнил только, как трахал её у стены, а после стирал кровь с рассечённой лезвием щеки. В штанах стало тесно. Кацуки скрипнул зубами и достал из кармана конверт с фотографиями. Пора было уже сваливать отсюда, пока он не сделал или не сказал ничего лишнего. Нервы и так уже звенели, как натянутая струна. Кацуки протянул фотографии парню, сидевшему за компьютером, и сказал: — Сделай так, чтобы она их увидела. Парень кивнул, навёл камеру на фотографии, затем понажимал на какие-то кнопки, после чего раздался восторженный вскрик Тоги. — Что ты видишь на этих фотографиях? — спросил он, вернувшись к микрофону. — Самое прекрасное зрелище на свете, — радостно проворковала Тога, жадно всматриваясь в изображения. — Это твой подражатель. Ты знаешь его? — Мой подражатель? — она удивлённо вскинула брови. — Разве это не мои шедевры? — Хватит, — прорычал он. — Говори, кого ты обучила этим зверствам? — Обучила? — притворно возмутилась она. — Такому искусству невозможно обучить. С этим талантом рождаются. В глубине души Кацуки понимал, что она права, таким монстром, как она или этот маньяк, нужно было родиться, но его, как охотника, такой исход совершенно не устраивал. Ведь так призрачная нить, которая могла бы привести к убийце, обрывалась прямо здесь. Неужели снова тупик? — Малыш Кацуки! — вдруг позвала его Тога. Он замер перед микрофоном, так и не нажав кнопку ответа. Но Тога и не ждала его реакции. Она чуть склонила голову вперёд и хитро сощурилась, а взгляд её резанул по шее, будто хлыст. Кацуки сглотнул. — Хочу закончить нашу игру, когда выберусь отсюда. — Ты будешь гнить тут до конца своих дней, — зло рыкнул он в микрофон, а после отпустил его и отошёл от стекла подальше. В голове — полный хаос, мешанина из вопросов, ответов и образов, которые неплохо было бы разобрать, разложить по полочкам, чтобы выстроить теорию, поймать проклятого маньяка. Но… но перед глазами стоял только дикий взгляд жёлтых глаз, который, пробираясь под кожу, резал сердце без ножа. Отвратительное предчувствие сковало тело так, что невозможно было даже шевельнуться, сделать вдох, чтобы прогнать наваждение. Перед глазами — пелена, а в ушах — звон. На мгновение Кацуки даже показалось, что он прямо здесь и прямо сейчас умрёт. Умрёт, так и не узнав, кто был виноват в смертях близких ему людей. От Тоги, даже скованной кандалами, блокирующими её причуду, у него кровь стыла в жилах. Всё нутро вопило, требовало убить её, чтобы защитить весь мир от этого чудовища. Но почему только он понимал насколько она опасна? Почему руководство тюрьмы обращалось с ней так лояльно? Почему её не заперли на самом нижнем уровне, замуровав намертво в камере? — Почему она не в смирительной рубашке, как остальные? — прохрипел в итоге Кацуки, потирая горло. Начальник охраны ответил не сразу. Немного нахмурившись, он потёр бороду, а затем сказал: — Мы определили её на уровень В1, там все ходят в обычных робах. Она не опасна, как другие члены Лиги злодеев. — Не опасна?! — взревел Кацуки. — Она не сбежала ещё только потому, что не решила чем заняться на воле. Вы забыли, кого посадили? — Мы обсудим вашу претензию с начальником тюрьмы, — спокойно ответил ему начальник охраны. — Поздно, — выплюнул Кацуки. — Уверен, она уже успела что-то сделать. Следите за ней глазами, а не задницей.***
Когда Кацуки и Деку снова оказались у моста, телефон, который до этого был отключен от сети, ожил, и посыпались уведомления о звонках и сообщениях. Одним из звонивших оказался детектив Масимо. Кацуки нахмурился и набрал его номер. — У меня для вас две новости, — без лишних предисловий начал детектив. — И обе плохие. Человек, которого вы описали мне по телефону как администратора отеля, к нашему приезду исчез. Вместо него мы обнаружили труп настоящего администратора в подполе его комнаты. Полностью обескровленный, с множественными следами порезов. Во рту вдруг стало сухо, и Кацуки понял, что вторая новость ему понравится ещё меньше первой. — А вторая? — спросил он. — Полчаса назад Киришима Эйджиро заявил о похищении Мины Ашидо с места её работы. В её салоне он обнаружил погром и следы крови, предположительно её же. У вас есть версии, кто это мог сделать? Телефон хрустнул в ладони Кацуки, а затем упал на землю. Мир перевернулся.