Святая Катерина

— Я с самого детства обожаю спать в новых местах, — тихий Катькин голос, доносившийся с соседней кровати, был похож на шелест ветра. — Мы раньше часто переезжали, и это было приключением. — Вы, Екатерина Валерьевна, авантюристка, — мурлыкнул Жданов, довольно удобно пристроив себя на узкой и жесткой больничной кушетке. — Еще какая, раз связалась с вами, Андрей Павлович. Андрей, а когда ты… ну… — Влюбился в тебя? — умиротворенно догадался он. — Когда ты на футбольное поле верхом на Федоре ворвалась? Когда бизнес-план принесла? Или когда меня в шкафу своем прятала? — Что ты выдумываешь, — с досадой проворчала она. А он и не выдумывал. Теперь ему казалось, что Катя всегда была в его мыслях — едва не с первого дня. Того самого, когда она пришла на собеседование в белых своих носочках. Он действительно довольно быстро привык к её неформатности, незаменимости и тихой поддержке. Но ведь любовь — это не вопрос комфорта? — Теперь я о вас заботиться буду, — провозгласил Жданов, преисполнившись разного рода сожалений за то, как бездарно он шпынял Катьку все это время. Она помолчала. — Андрей, а нам обязательно… обязательно нужно жениться? — спросила едва слышно. От потрясения он подскочил на кушетке, которая жалобно скрипнула. — Обязательно! — рявкнул Жданов. — Кать, ну что это такое? — У тебя просто временное помутнение из-за того, что ты внезапно узнал о ребенке… — Опять ты за старое? — он прислонился затылком к стене, ощущая свое бессилие. — Нет у меня никакого помутнения. — Может, мне уйти из компании? Ты подумаешь, все тщательно взвесишь… — Да не собираюсь я ничего взвешивать! Кать, ты же не овощи на базаре. Кстати, я тебе кольцо купил, — Жданов хлопнул себя по лбу. — Совсем замотался, представляешь? Это визит Киры так его расстроил, а больше того — готовность, с которой Катя бросилась поднимать её сумочку. Он встал и нашел свой пиджак. Сквозь матовые окошки под потолком из коридора в палату падал неяркий свет. Катя тоже села на своей кушетке, близоруко щурясь. — Кать, — Жданов торжественно шлепнулся на одно колено. — Катюш, ну я тебя очень прошу — проживи свою жизнь вместе со мной. Ну чтобы долго и счастливо, и умерли в один день. Я… — господи, ну кто делает предложения в пижаме. Катя сейчас обидится и будет права. Надо, наверное, смокинг и ресторан, и красивое платье, и скрипачей. — Я не могу без тебя жить. Она всхлипнула и протянула ему руку. Кольцо едва не упало, но он все-таки бережно натянул его на тонкий пальчик. Нырнул к Катьке под одеяло, дыша ей в шею. — И чего ты у меня такая рева? — спросил невнятно. Она дрыгнула ногой. — Это все ребенок… — Он бы все равно был моим, даже если бы и не был моим, — зачем-то сказал Жданов, хотя это уже было совершенно неважно. — Даже если ты и отказываешься в это верить. Но мы будем работать над твоей самооценкой. Никто на свете больше не обидит тебя, Кать. — Мне нет дела, — ответила она, прижимаясь к нему, — до всех остальных. — И это правильно. И перестань каяться перед Кирой, я просто не могу на это смотреть! Она лишь вздохнула. Катю выписали через неделю, как и обещали. Женсовет, уже наслышанный и о её беременности, и о будущей свадьбе, и о, собственно, отце ребенка, встречал Катю тихим ликованием. Но без лишнего шума — чтобы не нервировать, стало быть, Киру Юрьевну. Родители улетели в Лондон, крайне недовольные нежеланием их сына с позором покидать компанию. Они обвиняли Жданова в том, что он разрушил многолетний союз с Воропаевыми, и теперь придется склеивать былую привязанность по кусочкам. Юристы пришли к согласию — необходимо всячески затягивать процесс Зималетто против Никамоды и не делать сейчас резких движений и кардинальных кадровых ротаций. На ждановской повестке дня остро стояли поиск нового жилья и примирение с Пушкаревым-папой, который категорически был против «такого нелепого брака». Но мама сказала, что иногда по вечерам ему звонит Жданов-папа, и они часами придумывают имена для внука или внучки. Милко каждый день грозился уволиться и не работать на побегушках у Пушкаревой, а потом принес эскиз свадебного платья. Кира несколько раз пыталась отговорить Жданова от женитьбы, а потом устало и трагически смирилась. Против влюбленного, счастливого и преисполненного отцовскими чувствами Жданова, у неё мало было аргументов. К Москве, меж тем, тихо подкрадывалась весна. — Он её бросил, представляешь? — сердитая Катя так резко стягивала с себя шарф, что окончательно в нем запуталась. — Кто кого? Да стой ты смирно, — Жданов принялся выпутывать её. — Коля Полю. Видите ли, она недостаточно стерва для нашего ловеласа. Скромная, умная, милая девочка… так нет, нашего Колю тянет на алчных идиоток… — Опять Клочкова? — Нечто вроде, — Катя раздраженно фыркнула. На этой неделе её все раздражало. — Кать, может тебе уволиться? — мирно предложил Жданов, извлекая её из пальто. И понял, что попал. За круглыми очками глаза хищно прищурились. — Прости? — спросила Катя высоким голосом. — Ну, побольше отдыхать, пинетки там вязать, ходить на курсы для беременных, гулять, спать… Ты же вчера опять едва не до ночи здесь засиделась! — Нет, вот ты скажи прямо — я тебе здесь мешаю? — Ты мне здесь помогаешь. Слушай, поехали в отпуск? — Не время отдыхать, — Катя выскользнула из его рук и включила компьютер. Задумчиво вгрызлась зубами в ручку. Жданов осторожно подсунул ей очередной каталог с недвижимостью. Она скосила глаза. — Андрей, ну это же какое-то футбольное поле, а не квартира! Он перелистнул страницу. — Ну давай купим однушку в Бирюлево! Или комнату в коммуналке. Кать, просто выбери что-нибудь, — взмолился Жданов. — Они все очень огромные и дорогие, — сказала она жалобно. — Ну в таком случае, я перееду к тебе. Буду жить в твоем шкафу! Пушкарева захихикала. — Представляю, как вы с папой в одинаковых трениках кричите по вечерам на футболистов в телевизоре, а мама кормит вас котлетами. — Кать, нам жить где-то надо? — терпеливо спросил Жданов. У него вообще терпение росло не по дням, а по часам. Синхронно с Катиным животиком. — Допустим, — осторожно согласилась она. — А квартиру покупать будем? — Выбери тогда сам, — попросила она смущенно. — А то на меня какой-то паралич находит. — Моя решительная Пушкарева и такая нерешительная? — умилился Жданов. — Ох, я и выберу! — Только без зеркал на потолке, как в прошлый раз. — Нормальные были зеркала, эротические, — обиделся он. — Очень подходящие для семьи с ребенком. — Семья с ребенком, — завороженно повторил Жданов и засмеялся. Жизнь была чудо как хороша.