Святая Катерина

У Жданова была очень скудная фантазия, и барышень он привык возить или в мотель, или в клуб. Куда везти несчастную и сердитую Пушкареву, он никак не мог сообразить. — Катенька, хотите в ресторан? — спросил безнадежно, не рассчитывая на её согласие. — Хочу, — к его удивлению просто согласилась она, — ужасно хочется утку в апельсинах. Вот она у меня прямо с утра в голове вертится. Так бывает, что ты до смерти хочешь того, чего ни разу не пробовал? Кажется, Катина глубокая обида временно спряталась в завихрениях её беременного организма, и эта её прихоть вызывала досаду и раздражение. Именно чего-то такого Жданов с ужасом и ждал после того, как с трудом переварил новость о её состоянии. Сейчас она будет, подобно Клочковой, требовать преференций? Тем не менее он покорно свернул в сторону ближайшего ресторана, где могли в это время суток подать эту дурацкую утку, — «Ришелье». Пушкарева вдруг по-детски шмыгнула носом: — Что вы искали в моей медицинской карте? — Сведения о вашем любовнике, — резко ответил Жданов. Ну вот, он сказал это вслух. У Кати был любовник, и теперь она ждет от него ребенка. Версию со святым духом, как это ни прискорбно, следует отбросить как несостоятельную. — Для чего вам это понадобилось? — спросила Пушкарева. И снова Жданов позорно слил боевого товарища: — Видите ли, Катя, — осторожно сказал он, — Роман Дмитриевич очень переживает, что вы можете попасть под влияние человека, чьи моральные ценности окажутся не столь безупречны, как ваши. — Роман Дмитриевич считает, что это ребенок Зорькина? — быстро уточнила Пушкарева, и стало понятно, что она и сама прекрасно понимала, откуда ветер дует, и теперь просто проверяла Жданова на вшивость. А он-то думал, что Пушкарева размякла в своих мечтах об утке и апельсинах. Вечно от этих умных женщин одни проблемы. — Влюбленные беременные женщины способны на любое безумство, — пожал он плечами. Катя посмотрела на него с непонятной усмешкой, которая в последнее время частенько кривила её губы. — Знаете, а вы правы, — жестко и хрипло признала она, — вы как всегда правы, Андрей Павлович, — она отрывисто рассмеялась. — Ну и что вы будете со мной делать? Какие репрессии мне положены за то, что я влюбилась? Какое наказание вы с Романом Дмитриевичем мне назначите? В ней почти плескалась ненависть, и повернув голову, Жданов вдруг подумал, что она почти прекрасна в эту минуту — со своими косичками, в нелепой беретке, с безжалостным прищуром и кривым ртом. Прекрасна не как модель, красавица с картинки, а как бесстрашная маленькая воительница. Они уже припарковались возле ресторана, но оба не спешили выходить из машины. — Да бог с вами, — стушевался он, — вы вольны, конечно, устраивать свою жизнь, как угодно… Кать, вы действительно влюблены? — перебил он себя, не веря в такой поворот событий. Как это могло случиться, что его девочка из каморки в кого-то там влюбилась? — А что написано на этот счет в моей медицинской карте? — с вызовом ответила она. — Кать, — вздохнул он расстроенно, поняв, что эта невозможная Пушкарева за считанные минуты воздвигла между ними такую стену, через которую ему в жизни не перебраться. Но тут она придвинулась ближе и заглянула в его лицо. — У меня только один вопрос, — спросила тихо, — вы специально меня в частный медицинский центр пристроили, чтобы получить мою карту? — Нет, — собственный голос показался чужим, — я действительно не планировал ничего этого. Она кивнула. — Я хочу вас попросить о том же, о чем вы вчера просили меня, — выпалила она, снова становясь девочкой с косичками, а не бесстрашной воительницей. — Я никогда не буду вас обманывать, Катя, — торжественно провозгласил Жданов, не зная, плакать ему или смеяться от этой мизансцены. Господи, как она может быть такой умной и доверчивой одновременно? Но она поверила — его Катя Пушкарева всегда ему верила. И прям даже захотелось действительно никогда в жизни её не обманывать. Хотя с другой стороны, Пушкарева — не Кира, она и без того знала о нем почти все. Глупо было бы вдруг ни с того ни с сего начать врать ей. — Ну и гадость эта ваша утка, — вынесла вердикт Пушкарева, — и чего она ко мне с самого утра прицепилась? Да вы закусывайте, Андрей Павлович. Он сделал большой глоток виски и мотнул головой. Наконец-то безумный мир вокруг него стал немного спокойнее. — Катя, — он почти вплотную придвинулся к ней, — да не ешьте вы это, если вам не нравится, — он с раздражением отодвинул тарелку. — Нельзя выбрасывать еду, — слабо возразила она. — Просто закажите что-нибудь другое… Катя, у меня для вас поручение. — Какое? — она даже выпрямилась от служебного рвения. — Вы должны повысить Катерине Пушкаревой зарплату. Вдвое. — Денег нет, — возразила она сурово. — Ну вы найдите где-нибудь. Кто у нас в Зималетто занимается финансами? — Все равно нет, — неподкупно замотала головой Пушкарева. — Ну какая же вы скучная, — расстроился Жданов и налил себе еще выпить. — Нету у вас сердца, Екатерина Валерьевна. — Сердце есть, а денег нету. — Кать, ну я не знаю. Вычтите эту сумму из моей зарплаты, что ли. — С ума сошли? — она даже подпрыгнула от возмущения. — Оказаться на вашем содержании? — С вами совершенно невозможно иметь дело, — Жданов недовольно подцепил кусочек её утки, задумчиво прожевал, кивнул сам себе и подвинул ей свою рыбу. — Тогда повысьте зарплату президенту Никамоды. — Я подумаю над вашим предложением, — ответила Пушкарева. — Подумайте, подумайте, — у Жданова зазвонил телефон, он глянул в монитор и вздохнул: — Юлиана. Сейчас будет меня ругать, что я до сих пор не в отеле. Поедете со мной, Кать? — Чтобы у Милко истерика случилась? Это не эстетично, чтобы здесь быть! — передразнила она с югославским акцентом. — Вы испортили мое настроение, мою жизнь! Вы отравили мой вкус… вкус хороший у этой рыбы. Он засмеялся. — Действительно, истерики перед показом нам вовсе ни к чему. А вечером? Вы приедете? — Нет уж, показы не для меня. Вы же помните мою славяночку с выходом. — Да уж, такое забудешь. Что же, в таком случае я отвезу вас в компанию и мы простимся до завтра, Катя. — Постарайтесь больше не пить, Андрей Павлович, — предупредила она. Он легкомысленно пожал плечами. — Даже не знаю, на что я способен без вашего присмотра, Катя. — Ну, вы и под моим присмотром прекрасно справляетесь, — она кивнула на его стакан. Он отсалютовал ей. — Стресс-то какой, Катенька, живу как на вулкане! — Это еще ничего, — успокоила она, — это еще цветочки. — Что вы имеете в виду? — Жданов даже протрезвел от того, каким зловещим стал её голос. — Я вас отучу совать свои носы в личные дела персонала, — Пушкарева кровожадно воткнула вилку в рыбу, — вот увидите. Господи помилуй, да они с Малиновским породили монстра. Однако, как ни старался Жданов напиться, Изотова его опередила, едва не сорвав показ. В целом, он даже обрадовался, — хотела дорогая невеста увольнения Изотовой, так получите, распишитесь. Кира, и без того пребывающая в самом скандальном из своих настроений, впрочем, снова осталась недовольной. К тому же, ей кто-то уже успел доложить о том, что Жданов обедал Пушкареву в «Ришелье». И это вызвало новый виток разбирательств — как он смеет водить свою неформатную секретаршу в приличные места. Жданов стискивал зубы и обещал себе, что сегодня никого не убьет. Малиновский, казалось, совершенно забыл об утреннем инциденте с картой, погруженный в свои переживания о беременности Клочковой. Жданов позавидовал кратковременности его памяти: не надо было так сильно обижать Пушкареву, державшую в своих крохотных ручках их компанию. И хотя она вроде как оттаяла, но на полное прощение рассчитывать не приходилось. Ждановские мысли так прочно крутились вокруг Пушкаревой, что он даже не понял, о чем толкует ему Федор — какой женсовет, в каком составе, почему на улице. Тогда Федор перешел на доступный для понимания шефа язык: — Катя! То есть, Катерина Валерьевна! А с ней девчонки! Мерзнут! — Уууу, — протянул Малиновский и растворился в толпе, а Жданов отправился спасать женсовет и провожать их на показ. — Что случилось? — шепнул он Пушкаревой на ушко, улучив момент. — Вы же не собирались приходить? — Это все девочки, — прошептала она в ответ, — примчались спасать Малиновского, а меня взяли для надежности. — От чего спасать? Пушкарева пожала плечами, явно не желая вдаваться в подробности. — Очень великодушно с вашей стороны оказать услугу Роману Дмитриевичу, — попытался подлизаться Жданов, но был награжден таким ледяным взглядом, что едва не провалился под землю. Дорогая невеста наградила его точно таким же — она была в ярости от явления женсовета. Не желая, чтобы Кира размазала Пушкареву по стенке, а у неё явно были именно такие намерения, Жданов подхватил свою помощницу под руку и потащил по залу, знакомя со всеми без разбора. Он был твердо намерен добиться того, чтобы Пушкарева окончательно сменила гнев на милость. Ни к чему ему мятежи в собственной каморке. Судьба остальных секретарш Жданова мало волновала — чтобы они ни затеяли, дополнительная выволочка этим дамочкам явно не помешает. — Что вы прилипли друг к другу, как Штепсель и Тарапунька? — съязвил Воропаев, когда они пересеклись с ним в зале. — Сам же понимаешь, что здесь много деловых партнеров… Впрочем, не понимаешь, ты же никогда не управлял Зималетто, — не остался Жданов в долгу. Катя все время пыталась сбежать от него, но он цепко держал её за острый локоток. — Андрей Павлович, — наконец взмолилась она, — я очень устала. Мне нужно идти. — Конечно, Катя, — устыдился он и начал что-то мямлить о том вкладе, который она внесла в создание этой коллекции: — Катя, вы замечательный, мудрый и очень храбрый человечек, — слова сами лились из него, даже несмотря на то, что Катя явно смущалась все сильнее: — Что я могу для вас сделать? Она кивнула в ту сторону, где женсовет стоял навытяжку перед Кирой: — Спасите девочек от Киры Юрьевны, — попросила Катя и свинтила, наконец, с показа. Безумный вечер закончился еще более безумно: Малиновский вдруг выяснил, что беременность Клочковой оказалась липовой, и принялся бурно радоваться. Глядя на друга, Жданов вздыхал и мечтал — вот бы и с Пушкаревой оказалось все точно так же. Вот бы она завтра пришла на работу и сообщила ему, что все это — лишь затянувшийся розыгрыш. — И о ком ты сейчас мечтаешь? — едко спросила Кира. — Прости? — он вздрогнул и пришел в себя. — У тебя такое выражение лица бывает только тогда, когда ты влюбляешься. Поэтому Изотова напилась? Ты завел себе новую пассию? Нет, Жданов, ты не будешь кричать. По крайней мере, не сейчас. По крайней мере, не на показе. Ночь предстояла длинная, и у него заранее начинала болеть голова и барабанные перепонки.