Святая Катерина

Хлопнула дверь в его кабинет, мягко протопотали Катины ботинки, и Пушкарева появилась в своей каморке. Оторопела, застав здесь Жданова, по-прежнему обнимающего телефонный аппарат. Он еще сумел отстраненно подумать о том, что она сочтет его офисным фетишистом, прежде чем спросить напрямик: — Катя, вы ждете ребенка? У Пушкаревой по лицу разлился такой ужас, что иного ответа и не нужно было. — Откуда вы знаете? — хватаясь рукой за горло, сипло спросила она. — Откуда я знаю? Да женсовет эту новость на юбках по всей компании разнес, — загрохотал Жданов, не слыша и не понимая себя. — Как женсовет?! Но откуда они… Однако ему не было никакого дела до миграции слухов в Зималетто. — Как вы могли так со мной поступить, Катя? — кричал он. — Вы же меня предали! Подставили! Я же рассчитывал на вас, а вы… вы… Вы обо мне подумали? Он задыхался, и слов у него не хватало. Однако они нашлись у Пушкаревой. — Простите, — вытолкнула она их из себя с нескрываемой насмешкой, — что я не подумала о вас. Мне жаль, что я не согласовала это событие с вашим рабочим расписанием. — Какое к черту рабочее расписание, — крикнул он, не собираясь смягчаться из-за её взволнованно подрагивающих губ и прерывистого голоса. — У нас ненормированный график! Жданов вручил ей телефон и выбежал из каморки, где было слишком тесно для полноценного скандала, ему требовался простор. — Когда вы собирались мне об этом сказать, Катя? — крикнул он. Пушкарева недоверчиво застыла на пороге, словно была готова в любой момент скрыться в каморке и запереться изнутри. — Никогда, — ответила она. От изумления Жданов даже вопить перестал. — Как это? — спросил он. — А вы бы все равно не заметили, — объяснила Катерина, очерчивая рукой арбуз возле своего живота. — Даже если у меня вырастет четыре ноги, вы не обратите на это внимания. — Что за глупости, Катя! — рявкнул он, и тут его осенило, что вопить и топать ногами на беременную женщину — чересчур даже для него. Катя с достоинством поправила очки и, верно оценив смену его настроения, сделала несколько маленьких шагов вперед. — Ну и что мы будем теперь делать? — растерянно спросил Жданов и сел на стол. Катя осторожно пристроилась рядом. — Даже не знаю, — вздохнула она. — Папе как-то надо сказать, а как ему скажешь, когда… И она махнула рукой. — А откуда вообще это взялось? — мрачно озадачился Жданов и следом за Пушкаревой изобразил арбуз у её живота. Катя посмотрела на него длинным, пронзительным взглядом. Ну чисто рентген. — Аист принес, — наконец проговорила она с усмешкой. — Аист, — повторил он. — Конечно. А этот аист не мог повременить до тех пор, пока Зималетто не выйдет из залога? Что мне теперь делать с Никамодой? Боже, Катя, как это все невовремя, — снова начал закипать он. — Что вообще за муха вас укусила? Как вы могли проявить такую безответственность, когда только от вас зависит такая огромная компания, как наша? А вы не можете это всё отложить на год или два? — Законсервировать, — поддакнула Пушкарева. — Именно, — обрадовался Жданов, но тут же прикусил язык, — что я несу! Катя, вы всадили нож мне в самое сердце и провернули его три раза. — Как это происходит, — заинтересовалась Катя, глядя на него как на насекомое под стеклом, — что вы способны переживать только о себе? Жданов поперхнулся. — Как ваше здоровье, Катя? — немедленно опроверг он это дикое обвинение. — Прекрасно, Андрей Павлович, — ответила она вежливо. — А кто у нас аист? — новая ужасная мысль пригвоздила его к столу. — Зорькин? Господи, если этот неведомый тип даже будучи в друзьях Катерины внушал страх и трепет, то повышение в мужья грозило компании бедствиями и сотрясениями. Эта парочка же все Зималетто на памперсы растранжирит! А еще, говорят, у беременных гормональные срывы, и всякое такое. Как можно доверять финансы столь неустойчивой конструкции — Пушкарева, Зорькин и эмбрион, к которому Жданов уже сейчас ощущал непреодолимую неприязнь? Теперь же Пушкарева будет думать только о нем, а не о своем президенте! — Андрей Палыч, — прервала Пушкарева его погружение в хоррор, — мы можем переписать Никамоду хоть на кого. Например, на… — и она замолчала, задумавшись. — Вот именно, — буркнул Жданов, — где я найду еще одного человека, которому буду абсолютно доверять? — Вы же меня в предатели только что записали, — напомнила она ехидно. Эмбрион уже сейчас отвратительно влиял на её характер, а что будет дальше? — Господи, за что! — простонал Жданов. — Да-да, — кивнула Катя, — это же вы у вас самые большие сложности. — А у вас сплошь радостные хлопоты, — огрызнулся он, — Катя, постарайтесь, чтобы подготовка к вашей свадьбе не срывала наш рабочий процесс. И никакого медового месяца! — Медового месяца не будет, — неохотно призналась она. — Это же просто отлично, Катя, — обрадовался Жданов. — Хоть одна хорошая новость! — Да и свадьба под вопросом, — она задумчиво покачала ногами, — Зорькина жалко, понимаете? Он хороший и такого не заслужил. Это было загадочно. Ни одна беременная женщина, на памяти Жданова, так искренне не жалела своего хахеля. — Вы не говорите пока никому, — попросила Катя. — Так женсовет… — С женсоветом я разберусь, — заверила его Пушкарева. Они снова замолчали. Жданов внезапно задумался о том, что у Катерины был секс. Это уже вообще ни в какие ворота не лезло. Как это вообще возможно — любовь с Пушкаревой? Может, она в бане это подхватила? Из глубин отчаяния его вырвал звонок телефона. Катя бросилась в свою каморку, чтобы ответить. Спустя минуту она снова появилась перед ним. — Представители «Макротекстиля» уже здесь, — бодро сказала она и выглядела при этом такой энергичной, что Жданов даже понадеялся, что этот кошмар рассосется сам собой. — Во-о-от, — распластавшись на стойке бара, Малиновский помахал ему стаканом. — Теперь ты меня понимаешь. У меня беременна Клочкова, у тебя — Пушкарева. — И не говори, — согласился с ним Жданов, разглядывая, как красиво огоньки кабака отражаются в виски. — Тьфу на тебя, — опомнился он. — Она не у меня беременна, она сама по себе беременна. — Сами собой девушки не беременеют. — А моя Пушкарева смогла, — заупрямился Жданов. — Как представлю её в постели с каким-то мужланом… Гадость какая. — Стоп-стоп-стоп, Палыч, — подскочил Малиновский, — Ты вот сейчас о чем вообще думаешь? Что за порнографические картинки в твоей голове? Ты бы лучше подумал о том, что Зорькин-то оказался куда пронырливее, чем мы думали. Не оценили мы, Жданыч, масштаб его гения. Не уберег ты Катюшку, Палыч. И как нам теперь оградить Никомоду от его загребущих ручонок? — И главное, она меня еще обвинила в эгоизме! — припомнил Жданов свои обиды. — А сама! — Тебя? В эгоизме? — не поверил Малиновский. — Нет, Никамоду надо забирать у Пушкаревой, переписать на кого-нибудь морально устойчивого. — Ага, — согласился Жданов. — На кого, например? — Мда, — после затяжного молчания резюмировал Роман. На следующий день, ожидая Пушкареву в машине перед банком «Ллойд Морис», Жданов изо всех сил надеялся, что у Кати все получится. Иной надежды выпустить коллекцию у них не было. И когда она вышла на крыльцо с постной физиономией, его сердце рухнуло вниз, чтобы тут же восстать, стоило Кате вскинуть вверх большой палец. И кружа её посреди улицы, Жданов понял, что некому ему будет заменить такую вот Катерину, хоть всю землю три раза обойди. Смутился, поставил её перед собой. Катя с той же неловкостью отодвинулась. — Простите, — сказал Жданов, — вам, наверное, вредно. Она даже не сразу поняла, о чем он говорит. — Это вы вчера по этому поводу так… — Катя повертела рукой в воздухе, — напились? — С горя, — подхватив её под локоть, Жданов направился к машине, — некоторые удары судьбы сложно пережить без терапевтической дозы виски. — Андрей Павлович, — Катя остановилась, — я буду работать еще лучше, чем раньше. Вы не беспокойтесь, пожалуйста. — Надеюсь, — также серьезно ответил он, равнодушный к её личным проблемам и погруженный исключительно в заботы о компании. — Моя беременность никак вас не потревожит. Он не будет её спрашивать про то, что там с Зорькиным и что там с папой. — Как там дела с Зорькиным? — заводя двигатель, спросил Жданов. — Мы решили и дальше оставаться друзьями, — немедленно ответила Пушкарева, словно бы и сама все время думала об этом. — Как это? — не понял Жданов. — Ну как Виктория с Романом Дмитриевичем, — туманно ответила она, — примерно. — Он отказался на вас жениться? Хотите, я набью ему морду? — немедленно вспыхнул Жданов, мысленно начиная просчитывать свои выгоды. Пушкарева и Зорькин сейчас поругаются, и Катя прибежит к Жданову за утешением. И тогда этот её Николай перестанет оказывать на его честную и преданную Пушкареву дурное влияние. И Жданов начнет спокойно спать по ночам, не опасаясь того, что Катя преподнесет его компанию своему жениху на блюдечке с голубой каемочкой. Если Катерина планирует превращаться в мать-одиночку, то нужно поднять ей зарплату и дать каких-то бонусов, обложить её нянями со всех сторон, колыбельку там в кладовке поставить, может быть. Главное — не снижать продуктивность пушкаревского труда. — Не надо бить Коле морду… Я сама отказываюсь на нем жениться, — ответила Катя. — Смело, — одобрил Жданов. — Вы принимаете витамины, правда? Нам необходимо как следует питать ваш мозг микроэлементами и минералами. — Мой мозг, — ответила Катя, — в полном порядке. Не переживайте так сильно за свою компанию, Андрей Павлович, на вас смотреть больно. — А вы научились язвить, Катя, — поморщился Жданов. — Просто я потеряла свои розовые очки. — Виноват Зорькин, а вы срываетесь на всех мужчинах? Несправедливо, Катюш. — Вы так уверены в своей невиновности, Андрей Павлович? — усмехнулась она, и, увидев его непонимание, поспешно пояснила: — В кармическом смысле. Банки-кредиторы палили в этот день по Пушкаревой мелкой шрапнелью, и Жданова тошнило от её бесконечных оправданий и заверений. Чтобы не слушать больше этого кошмара, Жданов вслед за Малиновским покинул свой кабинет, оставив Пушкареву держать удар в одиночку. Однако в приемной напоролся на Клочкову, которая стонала, хватаясь за живот. Вокруг неё хлопотали Кира и Юлиана. Малиновский покачнулся и под крик «Куда же вы, папаша» убежал прочь. А Жданов еще немного посмотрел на цирк с Викторией и вернулся в свой кабинет. Сквозь открытую дверь было слышно, как Пушкарева уговаривает своего Зорькина отправиться вечером вместе с ней к адвокатам. Подавив раздражение, — она что, не может одна разобраться с этими Филиным и Рулиным, для чего ей эта группа поддержки? — Жданов снова задумался над тем, какие у них с этим Зорькиным непонятные отношения. Никто не будет просить о помощи мужчину, который только что бросил тебя беременной. Что-то было глубоко неправильное во всей этой истории.