Dancing through the storm

Макао, специальный административный район КНР, ранее тем же днём       Из панорамных окон офиса, расположенного на последнем этаже одного из самых высоких небоскрёбов Макао, открывался прекрасный вид на бухту, где по водной глади сновали быстроходные яхты и проходили танкеры, заполненные самым разным грузом. Высокий темнокожий мужчина смотрел на раскинувшуюся перед ним картину, заложив руки за спину. Сегодня ночью в порту ему предстоит провести важную сделку, а потому его алиби будет железным, никому и в голову не придёт связать его с тем, что должно случиться вечером. В двери кабинета осторожно постучали. Не оборачиваясь, мужчина громко произнёс: — Входи, Ланфен! Невысокая, изящная китаянка в чёрном деловом костюме вошла неслышно и остановилась по другую сторону массивного рабочего стола хозяина кабинета. — Господин Эллиа, — её мелодичный голос звучал безукоризненно вежливо, — к вам посетитель. Сказал, что вы его ждёте. Эллиа повернулся к девушке со скучающим выражением на лице и скользнул взглядом по стройной фигурке. Ши Ланфен была его самым ценным приобретением — она была красива, умна, опасна, а самое главное — готова ради него на всё. А ещё её отец был гениальным химиком и создавал лучшие и самые мощные наркотики во всей Азии. Под его, Эллиа, покровительством и для него. — Что ж, — лениво произнёс мужчина, — раз он так говорит, значит, так и есть. Пусть заходит! — Да, господин, — с лёгкими поклоном китаянка удалилась, а спустя две минуты двери в кабинет вновь открылись, впуская посетителя, воровато оглядывающегося по сторонам. Светлые, с рыжеватым оттенком волосы, маленькие голубые глазки так и бегали по окружающему пространству, оценивая. Чарльз Харрис абсолютно всё в этой жизни переводил на деньги, даже жизни собственных детей и племянницы. Но именно на этом он и погорел, попав в зависимость сначала от Гарри Чека, а теперь — находясь в полной власти эфиопа. Эллиа расположился в своём кресле, вальяжно откинулся на спинку и жестом пригласил Харриса сесть напротив. — Ну что? — не выдержав, спросил англичанин. — Племяшка получила записку? — Конечно, мистер Харрис, — низкий голос Эллиа прозвучал вкрадчиво и предельно вежливо. — Мистер Рицци отзвонился и сообщил, что сделал всё, как мы и просили. Но теперь ваша очередь выполнять свою часть уговора. Вы же помните — услуга за услугу? — Да-да, мистер Ноябрь, всё, что угодно, — Харрис, злобно потирая руки, уже считал в уме деньги Агаты, которые он собирался у неё любой ценой отнять. — Всё, что угодно? — уголок рта мужчины приподнялся в снисходительной усмешке. — Конечно, мистер Ноябрь, я же обещал, — закивал старший мужчина. — Вы помогаете мне получить мои деньги, а я выполняю для вас некоторые поручения. — В таком случае, мистер Харрис, — Эллиа открыл верхний ящик своего стола и вытащил небольшую ампулу с белым порошком, — я хочу, чтобы вы сегодня снова встретились с Симоном Рицци и подсыпали ему это. — Что это? — нервно сглотнул Чарльз. — О, сущая безделица! — небрежно отмахнулся гигант. — Просто мистер Рицци давно не отдыхал, а это поможет ему хорошенько расслабиться. Лучше всего, если вы подсыплете это ему в виски и так, чтобы никто не заметил. Справитесь? Эллиа заметил холодный пот, выступивший на лбу англичанина, и едва заметно усмехнулся. Всё-таки он непроходимый трус и идиот, не то, что маленькая мисс Агата Харрис-Нильсен. Он имел удовольствие познакомиться с племянницей и единственной наследницей Аннет Сильвер-Харрис сразу после её смерти. Девушка на самом деле ему понравилась, но было слишком опасно проявлять к ней интерес — тем более что он по договорённости с Чеком помогал Чарльзу Харрису нелегально покинуть страну и выехать в Китай. А спустя всего несколько месяцев Агата вышла замуж за наглого и до крайности самоуверенного Нильсена, и Эллиа, конечно, расстроился. Но не слишком сильно и ненадолго. Симпатия к Агате не помешает его работе, даже если это будет значить перейти ей дорогу. Бизнес есть бизнес. Наконец Чарльз решился. — Ну, раз вы говорите, что ничего такого, — с этими словами он протянул дрожащую руку вперёд, и Ноябрь уронил ампулу с порошком в раскрытую ладонь, — то я сделаю, конечно. — Вот и прекрасно, — улыбка Эллиа подействовала на Харриса успокаивающе, и он расслабился. — Ланфен даст вам вип-доступ в казино, там вы и встретитесь с Симоном. — Я должен буду вам позвонить после того, как всё сделаю? — Сбросите сообщение с этого телефона, — мужчина протянул ему одноразовый кнопочный телефон. — А после избавитесь от него. На звонок я вам всё равно не отвечу, меня ожидают неотложные дела. Всё понятно? — Д-да, — заикаясь, ответил беглый убийца. — Чудесно, — Эллиа сложил ладони домиком. — В таком случае не смею вас задерживать, всего доброго! Не забудьте взять пропуск! Когда за Чарльзом Харрисом закрылась дверь, мужчина вновь поднялся и вернулся к прерванному созерцанию раскинувшихся далеко внизу морских путей. Что ж, он ведь обещал Симону Рицци, что доставит неприятности его младшему брату? А Эллиа Ноябрь всегда выполняет свои обещания, в чём итальянец убедится на собственном примере уже совсем скоро. И Харрису тоже придётся играть по его правилам. Эллиа было крайне любопытно разыграть эту партию и увидеть, что из этого получится.       Чарльз по инструкции, полученной от помощницы Эллиа, явился в казино «Небесный лотос» без десяти семь вечера. Охрана на входе, предупреждённая заранее, уже ждала его, так что предъявление пропуска было чистой формальностью. Он нашёл Симона Рицци возле барной стойки — тот пил уже явно не первую порцию виски, но был ещё вполне вменяем. Англичанин, покряхтывая, взобрался на высокий стул — всё же ростом он значительно уступал молодому красавцу в чёрном костюме и чёрной же рубашке. Устроившись поудобнее, он протянул руку итальянцу: — Добрый вечер, Симон! — Добрый, Чарльз, добрый, — Рицци руку проигнорировал и вернулся к распитию алкоголя. Харрис, поджав губы, руку убрал. — Мне вина, пожалуйста. Красного, — обратился англичанин к бармену. Мгновение спустя бокал, полный кроваво-красной жидкости, стоял перед беглым убийцей, зловеще сверкая в лучах подсветки барной стойки. Симон продолжал смотреть прямо перед собой, не обращая внимания на подсевшего знакомца, и Харрис, поняв, что не дождётся от мужчины реакции, прочистил горло и обратился к нему сам: — Слышал, вы успешно провернули дельце с запиской для моей дорогой племянницы? — Да, всё получилось как нельзя лучше, сомневаюсь, что они смогут проследить, откуда взялась записка,  — Рицци допил виски и подозвал бармена. — Повторить! — А как ваш брат? Эллиа уже знает, что с ним делать? — А вам не кажется, Чарльз, — голос итальянца сочился ядом и был полон пренебрежения к собеседнику, — что это не ваше дело? Мне, в отличие от вас, хватит смелости не привлекать третьих лиц в семейные дела. — А Эллиа вы не считаете третьим лицом? Или этого вашего подпевалу Палладино? — прошипел уязвлённый насмешливым замечанием Чарльз. — Наши с Эллиа дела вас так же не касаются, а Тони — мой помощник и к тому же — сын одного из, скажем так, коллег отца, — Симон был абсолютно спокоен и даже апатичен. — Говорите, что хотели, и убирайтесь вон, не мешайте мне наслаждаться прекрасным напитком! — Я уже сказал, — выплюнул Харрис. — Хотел поблагодарить, и больше ничего. А вы устроили спектакль. — Шепфа, Чарльз, — Симон закатил глаза, — не надо так нервничать! И потише, или вы хотите, чтобы нас всё казино услышало? Внезапно ожил лежащий на стойке смартфон Рицци. Мужчина взял устройство и, извинившись, отошёл, по пути набирая чей-то номер. Харрис проводил удаляющуюся высокую фигуру долгим взглядом. Вот он, его шанс! Или сейчас, или никогда! Англичанин огляделся по сторонам — публики рядом не было, а бармен как раз куда-то отлучился — и одним быстрым движением высыпал содержимое ампулы в янтарную жидкость в стакане Симона. Белые кристаллики мгновенно растворились, не оставив ни намёка на осадок и даже не изменив цвет напитка. Рицци вернулся минут через десять, чем-то крайне довольный. — Ну, Чарльз, полагаю, моему любимому братцу нужно готовиться ко всяким-разным неприятностям! — с этими словами мужчина взял свой стакан и залпом прикончил остатки напитка. Харрису казалось, что он видит, как каждая капля виски с подмешанным порошком стекает вниз по пищеводу, к желудку. Его чуть не стошнило от этого и от липкой паники и страха, что итальянец что-то почувствует. Но, судя по всему, Эллиа его не обманул — Рицци вытер губы, на которых играла злая усмешка. — Я вынужден вас покинуть, увы, — Симон отвесил шутовской поклон Чарльзу и показал на телефон, — важный разговор. Пойду в номер. Англичанин ещё долго смотрел вслед уходящему сообщнику поневоле, чувствуя себя униженным. Что этот щенок вообще себе позволяет? Никакого уважения, в самом деле! «Ну ничего, — подумал Чарльз, допивая вино и вставая, — хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, Рицци!» Дольше задерживаться в казино ему не хотелось, и Харрис осторожно, крадучись покинул заведение через служебный вход. В тёмной, вонючей подворотне, куда его привёл коридор для обслуживающего персонала казино, достал телефон, полученный из рук темнокожего гиганта, набрал короткое сообщение «Дело сделано», после чего разбил аппарат и остатки выкинул в мусорный контейнер. Его одолевало какое-то нехорошее предчувствие, но Чарльз подавил его, поднял повыше воротник лёгкого пальто и, стараясь держаться в тени, направился к выходу из проулка, чтобы смешаться с толпой и исчезнуть в ней. Римини, следующее утро, вилла Рицци       Яркий солнечный свет ударил по векам, и Орландо застонал. Голова нещадно болела, и в висках стучало так, словно кто-то в черепной коробке бил в набат. Попытка открыть глаза привела только к тому, что мужчину замутило, и он зажмурился ещё крепче. События прошедшей ночи вновь всплыли в памяти — алкоголь не помог, сердце болело всё так же, только теперь к нему добавилась ещё жуткая головная боль и желудок, который так и норовил вывернуться наизнанку. Среди общего паршивого состояния начало подниматься запоздалое раздражение на Мишель — какого чёрта она вчера так легко решила за них обоих? Да и он хорош — поддался панике и даже не попытался её остановить и успокоить. Ладно девушка — эмоции перехлестнули через край, вызвав истерику, но что мешало ему самому взять сначала себя в руки, потом Мишель — тоже взять в руки, только уже буквально, и утащить за собой, чтобы нормально поговорить? Орландо всегда считал себя спокойным и способным в критический момент мыслить здраво, но вчерашние события дали ему понять, что он был слишком уж о себе хорошего мнения. Ну нет, так они не договаривались! Он вот сейчас встанет, пойдёт к Мишель и скажет всё, что думает о ней и её вчерашних высказываниях. Рицци резко сел, полный праведного гнева и не менее праведной решимости, но тут же, охнув, согнулся пополам — желудок совершил кульбит, и его едва не стошнило, однако он выдержал удар. «Нет, — пронеслось в голове, — кажется, крестовый поход на Мишель Леоне придётся немного отложить». Вернувшись в исходное лежачее положение, итальянец решил ещё немного вздремнуть для оздоровления и начал было благополучно проваливаться в сон, как вдруг громко хлопнула входная дверь, и послышались взволнованные голоса — мужской и женский. Они всё приближались и наконец остановились у дверей, ведущих в библиотеку, где ночью Рицци устроил себе сеанс психотерапии при помощи вливания высоких доз алкоголя. Орландо отдавал себе отчёт, что знает обладателей голосов, но всё ещё затуманенный болью мозг отказывался воспринимать любую информацию и настроился на продолжение благополучного плавания по волнам полудрёмы, но, судя по всему, день был не его. Совсем не его. Дверь распахнулась и по ушам резануло громкое: — Рицци, какого хрена ты трубку не берёшь? Спать отменяется! — Карлос, иди к чёрту! — простонал итальянец. — Только тебя не хватало. — Конечно, не хватало. Орландо, я серьёзно. У нас проблемы. Причём большие. — Ещё бы не большие, от твоих воплей у меня сейчас голова лопнет, — Орландо попытался отвернуться от друга и продолжить прерванный сон, но стакан ледяной воды, вылитый на его многострадальную голову, был весомым аргументом против этого действия. — Карлос, я тебя убью! — с воплем подорвался Рицци. — Ты идиот? — Я, может, и идиот, но ты хотя бы проснулся, — лицо мексиканца было предельно серьёзным. — Но сперва — что тебя вчера довело до такого состояния? — Твой сюрприз, — буркнул в ответ итальянец, вытирая лицо рукавом безнадёжно мятой рубашки. — Стоп, что? Мой сюрприз? — Родригес притормозил, прекращая своё мельтешение перед диван всё ещё не пришедшего в себя окончательно друга. — Ты что, встретил вчера Мишель и упился от счастья? — Да, именно от счастья, — попытка помассировать виски, чтобы ослабить сдавливающую боль, ни к чему не привела, и Орландо просто опустил голову, хотя бы для того, чтобы унять головокружение. — Если это можно так назвать. Она вчера меня считай послала и снова сбежала. — Ох ты ж, — присвистнул Карлос. — Может, ты сказал что-то не то? Обидел? Мы с ней нормально общались. Странно. — Вы нормально общались, а меня она прокатила. — Глупости! — мексиканец отмахнулся. — Ты, наверное, ляпнул что сгоряча, а она тоже взорвалась. Горячая южная кровь взыграла. По крайней мере, когда заходила речь о тебе, слепой бы увидел, что она к тебе не так ровно дышит, как хотела бы продемонстрировать. — Мне вчера так не показалось, — вздохнул Орландо, стараясь не показывать вида, что его приободрило последнее предложение из речи Карлоса. — Это будет сложнее, чем я думал. — Что? — не понял Родригес. — Достучаться до Эль, чтобы она снова доверилась мне, — объяснил друг. — Может, это бред, но я чувствую, что смогу. Чем и займусь, вот только найду аспирин и немного приду в себя. — Не хочу тебя расстраивать, но тебе, папаша, придётся отложить это занятие. — Почему это? — Я же тебе сказал — у нас серьёзные проблемы. Точнее, у тебя, но я не оставлю тебя справляться с ними в одиночку, естественно. Мне с утра внезапно позвонил твой отец. — Не понял, — нахмурился Орландо. — Почему папа позвонил тебе, а не мне? — Ещё раз, — терпеливо, будто разговаривая с маленьким ребёнком, продолжил объяснять Карлос. — Ты не отвечал на звонки — ни твоему отцу, ни помощнику не удалось до тебя дозвониться. Тогда они нашли мой номер, и я сразу же рванул сюда, а тут ты — чистый полутруп невесты. — То есть тебя отправили проверить, жив ли я? — И это тоже. Но ещё передать, что тебе необходимо вернуться во Флоренцию. Как можно скорее. — Это ещё зачем? С договором не должно быть никаких проблем, я же убедился перед отъездом и… — начал было Рицци, но мексиканец нетерпеливо перебил его: — Дело не в договоре. Симон, твой брат. Он мёртв.       Орландо протрезвел практически сразу. Выпрямился, несмотря на снова подкатившую тошноту и головокружение, встал и посмотрел Родригесу прямо в глаза мигом сфокусировавшимся взглядом. — Поясни. — Человек твоего отца, наблюдавший за ним, сообщил, что ранним утром — ну в смысле, по местному, китайскому, времени — служащий принёс в номер твоего брата завтрак, как тот и заказывал, долго стучал, но никто не открывал. Тогда он попал в номер, воспользовавшись запасной ключ — картой, и обнаружил тело Симона на полу в ванной, вызвал, естественно, администратора и врача, но тот лишь констатировал смерть. — Чёрт! Merda*! — выругался Рицци. — Причина? — Вскрытие покажет, как говорится. Насколько я понял, сегодня в Макао вылетает личный врач вашей семьи, который будет контролировать процесс. — Ясно, — итальянец помрачнел и снова помассировал виски. — Мне нужен аспирин, холодный душ, кофе и позвонить отцу. Я выеду во Флоренцию через пару часов. — Я с тобой! — тут же вскинулся Карлос, но Орландо покачал головой: — Нет, я поеду один, а ты отправишься с ребятами в Париж, как и собирался. — Ты что, с дуба рухнул, Рицци? Ты же понимаешь, что сейчас тебе пригодится любая помощь, а я, как твой друг, могу тебе это обеспечить! Какой Париж! — Я и не отказываюсь от помощи, Карлос, — мужчина положил руку другу на плечо и посмотрел в глаза. — Послушай меня внимательно, пожалуйста. Я большой мальчик, и мне не нужна нянька, со смертью Симона и всеми вытекающими я разберусь, тем более, я уверен, отец и Пьеро уже начали работу. Ты больше мне поможешь, если останешься с командой и приглядишь за Мишель. — Папаша, я, конечно, всё понимаю, но твои проблемы намного… — начал было мексиканец и осёкся, вспомнив и стычку в клубе, и взгляд Брэндона, и ещё разные мелочи и вздохнул. — Я понял, да. Хорошо, Орландо, я останусь. — Спасибо, Карлос, — итальянец крепче сжал плечо товарища. — Если ты сбережёшь её, пока я сам не смогу быть с ней рядом и защищать, я буду у тебя в неоплатном долгу. — Брось, Рицци, — улыбнулся Карлос и успокаивающе накрыл его руку своей, — какой там долг! Ведь для этого и нужны братья, верно? Я позабочусь о Мишель, не волнуйся, решай свои проблемы и поскорее возвращайся к ней. Взгляд Орландо сказал Родригесу больше, чем любые слова, и мексиканец улыбнулся другу тепло и радостно. — Ну что, папаша, пошли возвращать тебя к жизни и искать аспирин? — Это отличная идея, друг мой. И позвонить отцу. — И это тоже. Аспирин нашёлся на кухне, расторопная экономка быстро налила стакан воды и положила перед хозяином две таблетки, после чего тактично удалилась, оставляя мужчин наедине. После таблеток и стакана воды Орландо полегчало ровно настолько, чтобы собраться с силами и набрать номер отца. Он плохо представлял, как начать разговор — какими бы ни были отношения между братьям, Симон всё равно оставался сыном Массимо, и Орландо догадывался, как непросто отцу было узнать новость о смерти старшего сына. Старший Рицци поднял трубку не сразу. — Наконец-то, Орландо, я уже собирался сам лететь тебя разыскивать! — Папа, я… — начал сын и запнулся. Что ему сказать? Как поддержать? Но Массимо не дал ему времени на раздумья, сказав: — Не надо, сын. Симон сам выбрал такой путь, как ни прискорбно. Мне искренне жаль его, он всё же моё дитя, но слезами тут не поможешь. Нам надо сосредоточиться сейчас на том, чтобы не допустить никаких серьёзных последствий случившегося. Бруно уже вылетел в Макао, чтобы присутствовать при вскрытии, а после заняться перевозкой тела. Пьеро мониторит ситуацию, чтобы никакая информация не просочилась в прессу раньше, чем мы решим, какой будет официальная версия смерти. — Понял, — кивнул Орландо. — Я буду во Флоренции после обеда. Что мне делать? — Твоя задача пока — вернуться домой в целости и сохранности, постараться не сталкиваться с прессой и не давать комментариев. И связаться с Нильсеном, желательно. Прежде, чем он узнает о произошедшем от кого-нибудь другого. — Хорошо, я всё сделаю. И — папа? — Да? — Мне на самом деле жаль. — Мне тоже, Орландо, мне тоже. Но мёртвым — мёртвое, живое — живым. Это был его выбор. Помни об этом! — Я буду, отец. До связи! — Ciao**! — Массимо повесил трубку. — М-да, — протянул Карлос. — Дела! Твой отец просто кремень, я даже не ожидал, но он держится хорошо. — Если бы он не был таким, он бы не был Массимо Рицци, — устало улыбнулся Орландо. — Но я знаю, что ему тяжело, просто он хорошо это скрывает. Ладно, я в душ, потом кофе и за руль. Есть ещё одно дело, которое мне нужно сделать до отъезда домой. — Это какое же? — полюбопытствовал Родригес. — Съездить к Мишель и объяснить ей, почему она вчера была неправа. Мы оба наговорили лишнего, это правда, но я не собираюсь отступать. И ей следует об этом узнать. Карлос понимающе кивнул: — Вот это я понимаю настрой! Иди в душ, а я пока, так и быть, сделаю тебе кофе и лёгкий перекус. И выясню, где тебе найти Мишель. — Спасибо, Карлос. Что бы я без тебя делал! — Так, всё, никаких сантиментов! — фыркнул мексиканец. — Прибереги их для Леоне и для Флоренции. Они тебе понадобятся. Орландо, всё ещё пошатываясь, вышел из кухни, а Карлос начал хозяйничать — вообще все кухонные дела были для него чем-то очень далёким, но сейчас, когда его лучшему другу нужна любая помощь и поддержка, он бы, не задумываясь, пошёл за ним в огонь и в воду, а уж с варкой кофе он, Карлос Родригес, справится и подавно.

***

      Мишель так и не уснула после возвращения с пляжа, проворочалась всю ночь, словно принцесса на горошине, и как только чуть рассвело, поплелась в душ. Горячие струи обожгли обнажённое тело, но девушка этого даже не почувствовала. Вся её жизнь, которую она с таким трудом выстраивала после смерти родителей, этой ночью пошла наперекосяк. Или наоборот — просто начала пазл за пазлом вставать на место? Мишель не знала. Знала только, что хотела защитить Орландо и себя саму от неизбежного разочарования. Он-то ведь наверняка ожидал, что она осталась все той же Эль из его воспоминаний, но та девочка безвозвратно исчезла. Когда едва переступив порог восемнадцатилетия она потеряла родителей и младшую сестру в один миг, когда её место в балетной труппе заняла другая, а ей пришлось искать работу, чтобы выжить, в ней что-то незаметно сломалось. Он не должен узнать, никогда, что она справилась тогда только благодаря тому вечеру на заснеженной площади перед Ватиканом и той арии, которая пробудила в них обоих осознание чувств. Орландо Рицци по-прежнему дорог ей, это бесспорно, но именно поэтому лучше держать его от себя подальше, прежде чем она не сможет сопротивляться влечению и сломает ему жизнь. Оперевшись о стену, Мишель прикрыла глаза, и перед её мысленным взором ярко вспыхнуло искажённое болью лицо Орландо и его отчаянный, дикий взгляд, когда она проговорилась ему о том, что хотела свести счёты с жизнью. Что она наделала? Как вообще она посмела не сдержаться и закатить ему истерику, хотя он, в общем-то, ничего ей не сделал и уж тем более ничем не заслужил такого отношения? Девушка прижала кулак к груди, пытаясь вдохнуть — из окружающего пространства словно выкачали весь кислород, и вдруг неожиданно для себя самой разрыдалась, громко, отчаянно, как будто пыталась выплакать всю свою боль, копившуюся столько лет. Леоне не знала, сколько так простояла, пока водяные струи на её лице мешались с солёными слезами. Шум воды заглушал громкие всхлипы, забирая с каждой уходившей слезинкой частичку напряжения, которого было столько, что Мишель и сама не замечала, как много выносила на своих плечах. Девушка рыдала, пока не выплакала все слёзы и всю боль за себя и за Орландо, и неожиданно почувствовала давно забытую лёгкость, словно вода очистила не только её тело, но и душу. Когда девушка наконец выбралась из душа, слегка приободрившись, за окном уже совсем рассвело. Натянула джинсы, простую футболку, расчесала ещё влажные волнистые волосы и задумалась — спуститься на завтрак или подождать? Быстрый взгляд в зеркало подсказал, что прямо сейчас товарищам по команде лучше не показываться — красные опухшие глаза явно привлекут внимание ребят и вызовут море ненужных и нежеланных вопросов. Мишель решила, что лучшим выходом будет просто смыться из отеля и позавтракать где-нибудь в городе, тихо, мирно и без бдительного ока разных личностей, как блондинистых, так и не очень. Побег Леоне прошёл незамеченным — через запасной выход она беспрепятственно выскользнула на улицу и не удержалась от вздоха облегчения. Девушка уже было зашагала подальше от отеля, но её притормозил короткий сигнал телефона — утренние сообщения от Карлоса уже стали между ними своего рода традицией. «Hola, красотка! Хорошего тебе дня! Как дела? Какие планы?» Мишель несколько раз перечитала сообщение, пытаясь найти в нём ответ на вопрос, знает ли уже Карлос о том, что случилось вчера на пляже между ней и Орландо? Хотя, наверное, если бы знал, то не писал бы ей… Девушка тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли, и набрала ответное смс: «Ciao, Карлитос! Тебе тоже хорошего дня! Дела неплохо, в планах провести ближайшие пару часов в «Сирене», а потом не знаю. А есть предложения?» «Возможно, — прилетело через пару секунд. — Никуда не уходи из кофейни, жди там». Ждать? Чего ждать? Мишель нахмурилась, но решила не уточнять и просто написала: «Окей», после чего решительно двинулась в сторону заведения.       В «Сирене», несмотря на разгар утра, было немноголюдно. Девушка скользнула к столику в самом углу, подле распахнутого окна. Тянуло уже теплеющим воздухом, солнце светило всё ярче, и настроение её понемногу улучшалось. Она успела приговорить порцию вкуснейших вафель, залитых сливками и шоколадом и засыпанных свежими фруктами и принялась за кофе, но тут на неё сверху упала тень, и она ощутимо вздрогнула и едва не пролила напиток, услышав чуть хриплый знакомый баритон: — Доброе утро, львёнок! Мишель подняла голову, чтобы встретиться взглядом с Орландо. Чёртов Карлос! Она поняла, для чего он выспрашивал у неё планы, но бежать было поздно. Да и глупо. Поэтому абсолютно спокойным взглядом, словно вчера между ними ничего и не произошло, она оглядела стоявшего перед ней мужчину с ног до головы. Прошедшая ночь явно для них обоих была совсем не простой. Выглядел Рицци, мягко говоря, помято, под стать самой Мишель с её красными глазами, волосы с утра не уложены как обычно, и шёлковые каштановые кудри, не скованные огромным количеством геля, вьются буйно, так, как она привыкла их видеть. И всё равно, несмотря на несколько неприглядный вид и простую, не бросающуюся в глаза, одежду, он излучал такую мужскую силу и обаяние, что девушка это ощутила в полной мере вместе с мурашками, диким табуном пронёсшимися по её телу с головы до пят. Тем не менее, следуя уже принятому решению не подпускать Рицци близко ради их общего блага, она осталась внешне бесстрастной и, пожав плечами, невозмутимо отпила капучино: — И тебе доброго утра, Орландо. Какими судьбами? — Да так, мимо проходил. Я присяду? — итальянец кивком указал на стул напротив. — Не отниму много времени, просто хочу тебе кое — что сказать. — Ради бога, эти стулья здесь не моя частная собственность, — фыркнула девушка. — Прекрасно, — мужчина выдвинул стул и изящно опустился напротив продолжающей демонстративно спокойно пить кофе девушки. Орландо усмехнулся про себя — она могла бы обмануть кого угодно, но только не его. Он всегда тонко чувствовал её эмоциональное состояние, к тому же был крайне наблюдательным — и по чуть подрагивавшим пальцам, держащим кофейную чашку, догадывался, что Мишель волнуется. В груди у него поднялось приятное тепло — значит, Карлос всё-таки был прав, и он ей совсем не безразличен. Какое-то время оба молчали, пока Рицци ждал свой эспрессо, но как только официант поставил чашку с терпким напитком на стол перед мужчиной и удалился на достаточно безопасное расстояние, заговорил обманчиво мягким тоном: — Хотел бы развеять кое-какие твои сомнения, львёнок. Если ты думала, что своими рассказами о том, что всё не то и не так, что мы оба изменились, ты заставишь меня отступить, то ты ошиблась, — мужчина прервался, чтобы сделать глоток кофе, а потом продолжил, глядя девушке в глаза, не отрываясь, словно гипнотизируя. — Ты можешь говорить мне что угодно, можешь пытаться от меня сбежать или закрыться, но это не имеет значения. Ты — моя, моя женщина, мой человек, и я приму тебя любой. Да, в моих воспоминаниях жила та Эль, которой ты была до того самого мгновения, как я отпустил твою руку в аэропорту десять лет назад. Но при этом я прекрасно понимал, что спустя столько лет ты не могла остаться прежней. Как и я сам. Вчера ты хотела оттолкнуть меня, потому что что? Решила, что так будет лучше для меня? — девушка уже открыла рот, готовая поспорить, но Орландо поднял правую ладонь, останавливая её порыв, и продолжил. — Но это не так. Я был твоей первой любовью — я же намереваюсь стать и последней. Потому что для меня всегда была ты. Ты моя первая любовь, и вторая, и вся моя любовь принадлежит только тебе. И вчера ты только окончательно убедила меня в этом. Да, я не монах, и у меня были женщины, но ни одна из них никогда бы не заняла твоего места. Ты — это только ты, и я никогда не пытался тебя заменить. Даже если сейчас ты скажешь, что не любишь меня больше, даже если это на самом деле так и есть, я сделаю всё, чтобы ты снова полюбила МЕНЯ, хоть бы мне и пришлось биться за твоё сердце с целым миром и тобой самой. Помни, львёнок, ты принадлежишь мне. Так суждено. Сейчас, как ни прискорбно, я вынужден срочно уехать, — мужчина одним глотком допил эспрессо и встал, — но я вернусь за тобой. К тебе. И внезапно, не дав девушке даже прийти в себя после его страстного монолога, одним быстрым плавным движением Орландо склонился и поцеловал её в губы. В голове девушки мелькнуло воспоминание об ещё одном таком же спонтанном поцелуе, которым накануне поймал её Брэндон, но если поцелуй Лэнгфорда только разозлил её, то в прикосновении губ Рицци она забылась. Его поцелуй был зрелым, не животным, но опасным, затягивающим в свой водоворот бурлящей в глубине страстью. Прежде чем Мишель успела понять, что происходит, она уже ответила ему, всё её тело отозвалось на этого мужчину, на его тепло, потянулось к нему в попытке отогреться в исходящих от него волнах жара. Нежная ладонь словно бы испуганно легла на мужскую шею, прохладная и лёгкая, и Орландо вздрогнул всем телом. С девичьих губ невольно сорвался тихий стон, и Рицци неохотно прервал поцелуй, пока все не зашло слишком далеко, но его ладонь по прежнему прикасалась к её щеке. Он на мгновение прижался своим лбом к её, словно пытался набраться от неё силы, и с лёгким вздохом отстранился. — Ну и скажи мне теперь, что всё в прошлом, и ты ничего ко мне не чувствуешь, — Орландо широко ухмыльнулся. — Я вынужден откланяться, моя леди, но помни, что это лишь по крайней необходимости. Это всего лишь отсрочка, Эль. Я больше не потеряю тебя. А ты готова снова отпустить меня, поддавшись страхам? Подумай над ответом на этот вопрос. Пожалуйста. С этими словами мужчина развернулся и пошёл в сторону выхода, оставляя шокированную девушку судорожно глотать ртом воздух и приводить в порядок запутавшиеся хаотичным клубком мысли и чувства.