Не самый обычный день не самого обычного преподавательского состава

      Ох, что же мы так сразу разогнались? Сначала надо сказать пару слов о самой школе.       Школа, она… Не типичная. Директоры сменяли друг друга, закрепляя, однако, в системе какое-то новшество. Да и не только в системе. В целом, вся школа больше напоминает западную, начиная от её каменного здания и заканчивая стилем преподавания в ней, о чём мы и поговорим подробнее. А теперь к первому этажу!       И начинать рассказывать про этот весёлый, но немного шумный этаж мы будем, пожалуй, не с начальства, которое, несомненно, заслуживает и вовсе отдельного описания, но формат данной работы не позволит даже при всём желании этого сделать. К тому же, нам кажется, что сначала стоит дать вам представление о тех, кто находится в эпицентре веселья и шума.       Да, речь идёт об учителях начальных классов, которых здесь четверо (никаких предрассудков насчёт этого числа).       Пожалуй, Ягю Мунэнори самый добродушный и опытный среди этой четвёрки. Он ещё во время своего обучения решил, что будет работать с детьми, и после окончания школы поступил на учителя начальных классов. Благодаря своему спокойствию и доброте Мунэнори располагает к себе не только учеников, но и родителей, которые нарадоваться не могут, что их детки с энтузиазмом и хорошо учатся. Начальство (о котором скажем позже) тоже лояльно относилось к Ягю, ведь тому не достаточно давать детям одну программу, а о повышении зарплаты он не просит — не ради этого работает. Он всегда готов оставаться после уроков, чтобы объяснить детям непонятное, поэтому его класс не нуждается в дополнительных занятиях. А ещё Ягю Мунэнори любит необычные уроки, и мы подсмотрим за одним таким.       — Учитель, а что это? — спрашивает семилетняя девочка, с любопытством разглядывая простенький жёлтый цветочек.       Ягю наклоняется, чтобы рассмотреть нежные лепестки, и отвечает:       — Это лютик. Он может использоваться для лечения болезней, но с некоторыми разновидностями нужно быть осторожнее. А ещё на языке цветов лютик означает «веселье» и «богатство».       — Ух ты!       Девочка тянет ручку, чтобы сорвать цветок — может, посчитала, что сохранив его, можно стать богатым и счастливым, и возможно, захотела подарить его своим родителям, — но Ягю Мунэнори останавливает её, легко разворачивая к себе за плечи. Он всё так же мило улыбается, но взгляд его становится серьёзным.       — Не будем лишать это место такого прелестного цветка… — доверительным тоном убеждает Ягю. — Если его сорвать, то он погибнет. Но ты можешь попросить родителей вырастить его дома, так этот лютик продолжит расти и даст жизнь другим лютикам, и у тебя тоже будут эти красивые цветки, — погрустневшая от слов, что цветочек погибнет, если его сорвать, девочка радостно улыбается, когда учитель предлагает альтернативу и кивает. Ягю поднимается и обращается к остальным детям, разбежавшимся по роще: — Пожалуйста, ничего не срывайте. Мы пришли изучать местную природу, а не губить её. Если вам понравится какой-то цветок, то вы можете спросить, как он называется, у меня, и возможно, получится вырастить его дома.       Дети дружно отвечают, что не будут ничего трогать, и продолжают рассматривать всё вокруг.       — Учитель, а что мы будем делать, если не успеем вернуться до следующего урока? — интересуется мальчик. Ему не особо хочется торопиться и покидать эту замечательную рощу, но он так же не желает пропускать хоть часть следующего урока.       — У нас же по расписанию потом математика, так?       — Да… — удивляется мальчик. — А почему Вы спрашиваете? Вы думаете, что мы точно не успеем к уроку?       — Если не успеем, будем проводить разминочный счёт в уме по дороге.       Ягю отвлекается на группу детей, о чём-то восторженно споривших, ненадолго покидая мальчика, застывшего в восхищении.       Оставим увлечённых учеников и добродушного учителя исследовать рощу, пожелав никому не попасть в болото, что заросло и потому почти невидимо, и вернёмся в помещение, чтобы познакомиться с остальными.       Ещё один обожаемый учитель начальных классов — Санада Нобуюки. Вообще он отучился на учителя биологии и географии, даже успел поработать по специальности, но потом решил посвятить себя воспитанию младших школьников. По обаянию превосходит даже учителя Ягю, но, так как Санада больше стремится к дисциплине и порядку, дети предпочитают Мунэнори. Но именно Нобуюки ведёт группу продлённого дня (благодаря всё тому же стремлению к дисциплине его выбрали для этой работы). Никто из детей и родителей не слышал, как он поднимает голос. Поэтому-то первые затеяли спор: кто самый терпеливый — Ягю или Санада, — и устраивают различные испытания для любимых учителей. Этот спор продолжается и сейчас…       — Дети, вы ведь понимаете, что красть — это преступление. Предлагаю признаться в содеянном, вернуть вещь и назвать причину или же позвать нашего психолога. Что будем делать?       Санада замечал все небольшие детские ловушки и избегал их, но такого он не ожидал. Всё-таки это не ведро с водой, поставленное прямо на пороге, не мылом натёртая доска, не мел на стуле… Это уже не пакость! Раньше Нобуюки просто говорил детям, что если они по какой-то причине не хотят, чтобы уроки проводил он, то могут прямо сказать, и тогда можно будет договориться о смене учителя: дети хором отвечали, что их всё устраивает, и пакости прекращались… на месяц. Потом всё начиналось сначала. Сейчас же Санада твёрдо намерен получить ответ и разобраться, что же происходит.       — Не надо психолога, — после небольшой паузы поникшим голосом отвечает отличник. — Это я взял.       Провокация сработала — психолога боялись все, потому что… Слухами школа полнится. И мальчик возвращает учителю его телефон. Однако оставлять всё так Нобуюки не собирается — не теперь, когда дело приняло такие обороты. Он требовательно смотрит на отличника, но тот прячет взгляд.       — Если я не узнаю причину, мне придётся отвести тебя к директору. Воровство — это уже не шалость. Такое нельзя оставлять без внимания. Но у тебя на то может быть серьёзная причина, и тогда мы обсудим решение вместе.       Следующее удивляет Санаду — мальчик оглядывается на своих одноклассников, как бы спрашивая разрешения. Те кивают, и молчание прерывается:       — Простите нас, мы слишком увлеклись. Просто мы поспорили с классом учителя Ягю, кто из вас терпеливее, и начали проверять. Мы не хотели, чтобы Вы думали, что мы Вас ненавидим, — класс дружно закивал.       И тут Санада Нобуюки вспомнил, как неделю назад в столовой Ягю рассказывал про то, что чуть не потерял свой телефон: две перемены он перерывал свой портфель, проверял карманы пальто, ходил по кабинетам и спрашивал, а на третьей обнаружил пропажу на столе. Тогда Нобуюки не придал этому значения — Мунэнори славится своей рассеянностью и подобное не было редкостью. Вот только стоило обратить внимание на то, что это стало происходить чаще, чем обычно.       — Спор — это полезно, но только если никто не страдает. И вам стоило поинтересоваться, как правильно спорить, прежде чем испытывать учителей на стойкость. Так вот — вам нужно обосновать, почему вы думаете именно так, и опровергнуть обоснования соперников. У нас есть время, так что попробуем поспорить: попытайтесь доказать мне, что ваши испытания были необходимы.       И с помощью небольшой дискуссии Санада Нобуюки убеждает детей, что лучше молча наблюдать за поведением учителей, чтобы выяснить, кто терпеливее, а не стараться вывести их из себя.       Но всё-таки сам Нобуюки считает, что Мунэнори намного терпеливее и добродушнее. Урок у Санады проходит спокойно: пропала та напряжённость, что царила в классе на перемене, и будем надеяться, что в следующий раз не возникнет. Новая перемена — и Санада Нобуюки куда-то направляется. Что ж, последуем за ним!       Далеко идти не приходится. Нобуюки стучит в пару соседних кабинетов и возвращается в свой класс — дети играют в коридоре, поэтому там пусто. Он не присаживается, просто стоит у своего стола, нервно постукивая пальцами, пока дверь не открывается. Санада тут же успокаивается и приглашает пришедшего пройти. Разговор предстоит серьёзный, но сначала нужно дождаться ещё одного человека, и мы воспользуемся этим ожиданием, чтобы наконец сказать, кого же позвал Нобуюки.       Тот, кто пришёл сразу — Уэсуги Кагэкацу. И хоть представить такого немногословного человека в качестве учителя начальных классов сложно, он является им. Раньше преподавал высшую математику в ВУЗ-е, но по какой-то причине, о которой сам не распространяется, решил податься в школу. Личность, конечно, таинственная, но своей строгостью и собранностью Кагэкацу успел завоевать доверие родителей. Дети же его немного побаиваются, но уважают.       Опаздывает Кошошо. Спросите: «И она тоже учитель начальных классов?» Да. Но тут уже все осведомлены, почему эта невероятная женщина пришла в школу. Как говорит она сама — всё дело в любви (потом следует подмигивание и воздушный поцелуй, но не суть), — и на этом пока остановимся. Кошошо вообще до этого не преподавала — она работала журналисткой. Её навыки оказались полезны и в общении с детьми, хотя некоторые мамы скептически относятся к ней как к учителю (а если прямым текстом — завидуют её красоте и обаянию). Ученики же всегда увлечённо слушают Кошошо, и её могли бы оставить на должности учителя русского языка и литературы, если бы не протест сердобольных мамаш, которые уверяли, что их «детки» стали хуже усваивать материал из-за неё. В этом был смысл — новоиспечённая учитель начальных классов не заставляла учить свои предметы, так как считала, что гнев ей не к лицу. С младшими школьниками такой проблемы нет. Казалось бы, что может связывать молчаливого Уэсуги и вечно щебечущую Кошошо? У каждого был свой недостаток, и сейчас как раз об этом…       — Тук-тук-тук, — приоткрыв дверь, флиртующе заявляет о своём присутствии Кошошо, прежде чем войти. — Так понимаю, что времени у нас немного, так что без прелюдий — сразу к делу. О чём Вы хотели поговорить? — она останавливает взгляд на Санаде Нобуюки и скрещивает руки на груди.       — Вы правы, но всё же приса… — начинает Санада, но вспоминает, что в классе всего один стул нормальной высоты — его стул.       Кошошо видит замешательство своего коллеги и, прыснув в кулачок, присаживается на край парты. Смутившись сильнее, чем владелец класса от своего не совсем уместного предложения, Кагэкацу неловко осматривается и следует примеру коллеги, но он, скорее, прислоняется к парте, нежели садится. Нобуюки посчитал, что в сложившейся ситуации садиться на свой стул невежливо, и так же прислоняется к парте. Повисает неловкое молчание.       — Так всё же. — устраиваясь поудобнее, подбадривает Кошошо. — Что мы должны обсудить?       — Ох, прошу прощения! Это по поводу вашего… метода преподавания…       Кагэкацу и Кошошо выжидающе смотрят на Нобуюки, который сложил руки перед лбом, таки образом справляясь с волнением. Они догадываются, о чём пойдёт речь, но делают вид, будто не понимают, к чему ведёт Санада.       Наконец Санада Нобуюки собирается с мыслями:       — Я понимаю, что Вам, Кагэкацу, проще преподавать детям математику, а Вам, Кошошо, — родной язык и литературу. Прекрасно понимаю, и я не против того, что вы постоянно меняетесь классами, чтобы дети лучше усваивали эти предметы. И всё же… Не могу же я вечно придумывать оправдания для директора. Ох… Он уже спрашивал, почему вас не устраивает расписание…       Виновники этого обсуждения переглядываются. Кошошо берётся отвечать за двоих:       — Тут даже дело не в том, что у нас лучше получается. Кагэкацу испытывает трудности при объяснении правил родного языка в силу своей личности: он говорит коротко и по делу, а для такого предмета этого недостаточно. Я же плохо разбираюсь в математике, и хоть в начальных классах правила простые, я боюсь совершить ошибку, например, в расчётах… Поэтому мы решили прикрыть наши недостатки. Но мы работаем над ними!       Вместо ответа Санада тяжело вздыхает. Уэсуги прикрывает глаза и сжимает кулаки, а вот его заговорщица выглядит расслабленной.       — И что делать? В расписании у ваших классов три дня в неделю математика и родной язык совпадают по времени, а просить поменять это я не могу, потому что никаких оснований у меня нет, — озвучивает волнующий всех присутствующих вопрос Нобуюки.       Пауза не была долгой.       — А нам ведь и не нужно менять расписание, — вдруг говорит Кошошо, коллеги вопросительно смотрят на неё, и она поясняет: — Учителя ведь могут менять порядок уроков по своему усмотрению и не говорить при этом директору?       Санада Нобуюки облегчённо выдыхает и даже улыбается. Он встаёт, потирая руки, Кошошо и Кагэкацу поднимаются вслед за ним.       — Вот что. Пока обговорите между собой, когда у кого вместо математики родной язык и наоборот. Но помните, что так не может продолжаться вечно. Рассчитываю на вас! — на этом разговор заканчивается.       Учителя покидают кабинет, и каждый направляется по своим делам.       «А ведь это только начало дня…» — про себя вздыхает Нобуюки.       Что ж, мы познакомились со всеми учителями на этом этаже за один урок. Давайте посетим медицинский кабинет — что-то подсказывает, что не мы одни туда пойдём, а значит, будет интересно.       Но это помещеньеце трудно назвать кабинетом. Так, комнатка три-на-шесть, где есть стол, пара-тройка кроватей, стоящих почти впритык, шкаф и ящичек, где хранятся бинты, перекись водорода и некоторые таблетки. Но уж что украшает это место, да-к это женщина, что сидит здесь неотлучно половину дня.       Эта миловидная женщина, которая не выглядит на свой возраст, — Ии Наотора. На самом деле, в школе она на полставки. Наотора работает в больнице после двух, и бывает, что даже в ночную смену. Обычно Ии не опаздывает, но сегодня смогла прийти только к концу первого урока — сказалась нагрузка. Но этот промах ей бы простили, даже если бы узнали. Наотора на хорошем счету, и все знают, что она делает больше, чем возможно. Да и трудно сказать что-то неприятное такой милой и доброй женщине, которая не только оказывает первую помощь и пишет справки, но и разговаривает по душам.       Ии Наотора, вздохнув, устало откидывается на стул:       — Боже-е… Мне надо было это предусмотреть. И что люди скажут, когда узнают, что я так сильно опоздала?       — Наверное, что Вы сильно устали. Это ведь в первый раз.       Ойкнув, Наотора испуганно смотрит в сторону двери. Ягю неловко опирается о косяк, и она сразу понимает, что у того что-то с ногой, и поднимается, чтобы помочь. Как бы ни было неловко Мунэнори, отказаться он не может — на ногу наступить невозможно, — поэтому позволяет Ии поддержать себя.       Когда Наотора видит, как опухла нога у учителя, она ещё раз ойкает — да, ей не впервые видеть такие повреждения (да и сталкивалась с более серьёзными случаями), но понимание, что Ягю так шёл некоторое время, взволновало её.       — Боже, как же так вышло?       — Мальчишки решили подшутить над девочкой — перекидывали её игрушку, один кинул дальше, чем хотел, второй не допрыгнул… В общем, игрушка оказалась в болоте, а девочка заплакала. Нельзя это было так оставлять, и я пообещал помочь. Нашёл место, откуда проще было подцепить игрушку, и подцепил, и даже вытащил. Но когда поднимался, поскользнулся. Равновесие удержал, но ногу подвернул. Ах, да! Мы с классом ходили в рощу неподалёку.       Ии Наотора внимательно слушает, пока делает перевязку. Это не первый раз, когда Мэнунори приходит к ней: выбитый сустав, порез, вывих… Каждый раз с ним что-то случается, а в последнее время это происходит чаще.       — И как же Вы шли с такой ногой? — обеспокоенно спрашивает Ии.       — Знаете… До школы идти было просто…       Их разговор прерывает стук. Не дожидаясь ответа, в кабинет вваливается бледный Нобуюки. Он выдыхает, когда видит смущённо улыбающегося Мунэнори, и говорит:       — Дети сказали, что Вы здесь… Кто-нибудь объяснит мне, что сегодня происходит?       Ни Наотора, ни Мунэнори не понимают, о чём речь. Ягю решает пересказать своё «приключение», после чего Санада рассказывает о неожиданном отъезде директора с помощником. Вопрос «что сегодня происходит?» стал занимать всех…       — Останьтесь пока здесь, а я проведу у вашего класса урок. Мой класс пишет контрольную работу, а варианты я подготовил на каждого, так что проблем не будет.       — Но…       — Никаких «но»! — неожиданно вступает Наотора, и тон её непреклонен. — Вашей ноге нужен отдых, а то будет ещё хуже!       — Я тогда ушёл предупреждать классы, — ставит точку в не начавшемся споре Нобуюки и поспешно покидает кабинет. Мунэнори не успевает даже поражённо вздохнуть.       Кинув сочувствующий взгляд на Ягю, Ии просит его прилечь, чтобы полностью убрать напряжение с ноги. На этот раз Мунэнори даже не пытается как-то протестовать: аккуратно ложится и уставляется в потолок. Наотора молча что-то записывает, поэтому учитель через пару минут засыпает.       Санада же рад возможности лично поговорить с классом Ягю и объяснить, что спор теперь проходит по другим правилам. Правда — не портить же настроение Мунэнори новостью, что участившиеся неудачи прямо пропорционально связаны с шалостью детей?       А мы думаем, что нам стоит проветриться и заодно познакомиться с учителем физкультуры, который должен сейчас готовиться работать со старшими классами. Вообще в этой школе нет ни одного учителя по физкультуре, который бы не работал где-то ещё, и мы с вами сейчас увидим мастера дзюдо. О, а вот и стадион!       Но сегодня действительно происходит что-то необычное…       — Подождите, пожалуйста! Что это значит — урок сейчас Вы ведёте? — голос женский, и, судя по интонации, эта женщина пытается держать свой гнев в узде.       — Простите, я и сам удивлён… — растерянный мужской голос.       Похоже, мы чуть-чуть опоздали на начало этого разговора, но думаем, что и так понятно, что произошло. И конечно, женщина злится — у неё есть ещё и работа фитнес-тренера. А вот мужчина — тот, с кем мы и хотели вас познакомить. Но раз уж такое дело, то придётся представить обоих.       Как уже и говорилось ранее, мужчина — мастер дзюдо. Он приходит проводить занятия в школе по просьбе брата, Санады Нобуюки, и согласился не сразу: хотел сначала получить красно-белый пояс*. Но это одна сторона проводящего уроки физкультуры Санады Юкимуры. С другой, Юкимура очень заботливый и справедливый человек: ученики помладше на него равняются, а старшие могут и грубить, но всё равно уважают. Любой конфликт он предотвращает, а с виновниками разговаривает — никто, кроме нарушителей, не знает, что такое говорит Санада, но после разговора с ним ученики выходят в задумчивости и долго молчат.       Женщина же имеет куда более взрывной характер. Её имя Кай, и она очень серьёзно подходит к своей работе. В школу она попала благодаря этим качествам, и так же по просьбе одного из учителей: тогда Кай решила, что может правильно проводить занятия для детей и помочь укрепить их тела и здоровье. Ученики к ней хорошо относятся, особенно девочки. Она никогда не заставляла кого-то выполнять то, что он не может.       И сейчас случилось то, чего в некотором роде боялся каждый из них — накладка.       — А-а! И что делать? Я зря отказалась от группы, что ли? — не выдержав, выкрикивает фитнес-тренер.       Санада хочет как-то подбодрить женщину, но тут ситуация усугубляется.       — Суть проблемы я понял, но озвученный вопрос остаётся в силе. И мне тоже неприятно, что всё происходит так, но давайте вместе придумаем, как это решить.       Человек, пришедший только что и предложивший дельную мысль, — Миямото Мусаши, и его тоже позвали провести урок физкультуры. В отличие от Кай и Юкимуры, Миямото согласился приходить в школу по просьбе не учителей, а своих учеников — он обучал желающих кэндо. Мужчина он необычный: постоянной работы у него нет, освоил путь меча, но за тренировки денег не берёт, да и в ученики к нему попасть трудно. Придерживающийся такого образа жизни Миямото вызывает неприязнь у всех родителей. Зато ученики его уважали, и если Юкимура зарабатывал хорошее отношение своим участием и мудростью, то Мусаши — некоторой дикостью и своей верой в то, что каждый должен справляться своими силами. В конфликты он особо не встревает, но может что-нибудь сказать участникам, если считает это нужным. Да Миямото Мусаши и говорить особо не любит — предпочитает словам дело, если ситуация касается лично его.       Больше всего Мусаши не любил, когда его зря поднимали, а спал он не так, как все, и нормальным было, если ложился в четыре или пять утра. И сегодня над его режимом почти посмеялись.       — Да что же это такое! — вновь взрывается Кай.       Мужчины не успевают остановить её: в школе не все могут спокойно отнестись к такому шуму, хотя перемена ещё не закончилась. Окно третьего этажа открывается, и оттуда доносится на грани слышимости:       — Успокойся, мальчишка.       «Я не мальчишка!» — мысленно оспаривает фитнес-тренер, но молчит, понимая, что говорить спокойно не может, а мешать другим — грубо.       — У кого какие мысли на этот счёт? — интересуется Миямото, не надеясь на ответ.       — А может, у нас получится разделить обязанности? — вдруг предлагает Санада, и на него тут же уставляется две пары глаз. — Ну, кто-то из учеников выберет какую-нибудь спортивную игру, другие захотят делать упражнения, а третьи устроят спарринг…       Юкимура уже почти перестал верить, что мысль стоит внимания, но Мусаши одобрительно кивает, а Кай от радости даже подпрыгивает.       — Отлично! А ведь знаете… Нам же не сказали, сколько классов будет… — вспоминает фитнес-тренер.       — И зачем тогда кричать было?.. — почти в нос бормочет Миямото.       Что ж, оставим их, и пойдём в более тихое место, пока перемена не закончилась — а то там будет совсем уж скучно.       Вы уже, должно быть, догадались, куда мы направляемся? Конечно же, в школьную библиотеку. Это почти самое тихое помещение во всей школе — тише только инвентарные. Здесь чаще всего сидит один человек, но это её не беспокоит, так как вокруг полно книг и можно погрузиться в совершенно другой мир.       Когда-то библиотекарь была учителем начальных классов. У неё всё хорошо получалось, вот только шум она переносила плохо. Но сменить специальность сразу женщине мешало одно обстоятельство — первый директор настаивал на том, чтобы она преподавала. С того времени многое изменилось. Сейчас женщину всё устраивает. Имя её — Оичи. И травма, пережитая в детстве, сделала её излишне восприимчивой к громким звукам.       Вот и сейчас Оичи держалась за голову: крик Кай достиг и её.       — Интересно, что там произошло… — оправившись, шепчет она. Но тут с полки рядом со столом падает увесистый том, заставляя её вновь скорчиться.       — Пожалуйста, простите. Эта книга лежала сверху.       — Не волнуйтесь, это не самое страшное, что могло произойти, — том же не на меня упал! — старается отшутиться Оичи. Она встаёт и поднимает книгу. — Вы там осторожнее. Будет нехорошо, если Вы упадёте.       Но всё обходится: стремянка не подвела, книга вернулась на своё законное место.       — Итак, какую книгу Вы решили взять? — дежурно спрашивает Оичи, пока ищет карточку.       — А есть возможность не записывать книгу?       Такой вопрос удивляет библиотекаря. Она понимает, что этот человек уж точно не собирается воровать, но и отдать книгу без записи не может. А потому, посмотрев в глаза, отвечает:       — Нет, я обязана записать. Но я не понимаю, почему Вы хотите скрыть факт, что берёте книгу. Дело ведь не в том, что Вы учитель?       Выдержав испытующий взгляд, Оичи получает книгу.       — «Основы красноречия. Риторика как наука и искусство убеждать»… — читает она. — Кажется, я понимаю! Если хотите, чтобы я не записывала книгу, то не выйдет взять её в библиотеке, но у моего мужа есть такая же, а ещё и другие для развития ораторского искусства. Я не считаю, что это… то, из-за чего могут не понять. Но если Вы хотите, я могу не называть Вас и попросить книгу у мужа. Хотя он бы и так никому не рассказал…       Беспокойную речь Уэсуги Кагэкацу останавливает жестом. Он кивает и даже пытается улыбнуться.       — Спасибо, Вы меня убедили. Запишите, пожалуйста.       Наверное, пора сделать более продолжительный перерыв: такое количество событий может и мозг взорвать. Пожалуй, стоит перекусить. Пойдёмте в столовую!       В этой школе целых три повара, но и они не все закреплены за организацией. Готовят всегда вместе — каждый берёт на себя ту часть работы, которая у него лучше получается. Нам точно достанется что-то вкусное. А если уж совсем повезёт, то нам достанется божественная выпечка от самого обаятельного повара (не в обиду двум другим — они и сами с этим согласятся).       — Урок не будет длиться вечно — поторопитесь!       Кухня наполнена паром. Вовсю идёт готовка, жар обдаёт лица, доносятся пряные запахи, стук ножа и звон крышек. Упорная работа ради создания блюда, которое бы оценили ученики и учителя.       Возможно, кого-то удивит, что невысокая женщина подгоняет двух крупных мужчин, но для них это порядок дел.       Женщину зовут Нэнэ, и она бесспорная хозяйка кухни. Собственно, эта женщина и есть тот самый обаятельный повар, чью выпечку хотят заполучить все. Но Нэнэ славится не только выпечкой: горячие блюда у неё уровня ресторана, а её торты заказывают за месяц. Здесь же все ученики и почти все учителя практически молятся на то, чтобы получить еду из её рук, ведь тогда завтрак или обед сделают лучше пожелание приятного аппетита и милая улыбка. Однако Нэнэ может быть жёсткой, когда нужно, и лучше в такие моменты не сделать чего лишнего…       — Можно поинтересоваться, что же такое особенное мы сегодня готовим?       — Рецепт — тайна! Не всё же мне рассказывать вам двоим, а то ещё начнёте готовить лучше меня, — улыбается Нэнэ.       Она говорит, что за блюдо, но приправы кладёт сама. Никто не перечит. Мужчина, что спрашивал, продолжил перемешивать блюдо, второй — так и не осмелившись что-то сказать, продолжал неспешно нарезать овощи. Будто бы и неинтересно было, как карри из обычного превратится в невероятное.       Маэда Тошиэ официальный школьный повар и всегда интересуется рецептами, даже несмотря на то, что не всегда получает ответы. Сам он в приготовлении блюд несколько уступает Нэнэ, если речь не идёт о блюдах с рыбой — здесь с ним сложно бороться. Блюда, приготовленные Тошиэ, тоже нравятся ученикам, но он и сам знает свои слабости, поэтому не обижается, если кто-то шепчет «не так вкусно, как у Нэнэ». Есть лишь один день, когда он получает всю славу. И его это всегда устраивало.       Второй же мужчина и вовсе не особо умеет готовить. На кухне он занимается только нарезкой продуктов и уборкой, числится же дворником и уборщиком. Фукушиме Масанори вообще не везло: особых талантов нет, постоянную работу нашёл только сейчас, и то испытывает постоянный страх, что его всё равно выгонят, а девушки его и вовсе стороной обходят. Единственное, как Масанори сам утверждает, в чём ему повезло — это друзья, готовые вытаскивать его из всех передряг. Незнающий может сказать, что у него скверный характер, но в школе все быстро поняли, что это самый весёлый и забавный человек. Когда работа заканчивается, Фукушима может играть с детьми — а просят они его об этом постоянно.       — Интересно, а этот противный «англичанин» соизволит сегодня показаться в столовой? — наконец подаёт голос Масанори.       — Уж лучше бы ему это сделать! — тут же отвечает Нэнэ. — Если же нет, я сама соизволю принести завтрак в его класс. Или же за ворот притащить этого настырного мальчишку сюда — зависит от того, в каком настроении я к этому моменту буду.       Маэда и Фукушима нервно сглатывают.       Попытаться снизить напряжение решается Тошиэ:       — Да он, наверное, просто боится есть пищу, которую приготовил не он. Мало ли, что у него там в прошлом было.       — К тому же… — то ли вспоминает, то ли выдумывает Масанори. — Его друг частенько заворачивает выпечку. Небось, для него, — осознав, что это легко проверить, Фукушима ищет поддержки у Маэды, но тот посылает обеспокоенный взгляд, означающий «да это ни разу не правда». — Даже слухи ходили, что она ему нравится… — всё же заканчивает он.       — Правда? Надо будет немного оставить ему сегодня, а то все разберут…       Дальше готовка продолжается по обычному сценарию. Вот только Масанори теперь жалеет, что вообще решил заговорить, а Тошиэ наблюдает за ним с сочувствующим взглядом.       Улучив момент, когда Нэнэ отвлекается на выпечку, Маэда подходит к Фукушиме и быстро шепчет: «Я как-нибудь помогу».       И всё-таки как же хорошо быть гостем — всегда предложат перекусить. Теперь, когда мы насытились свежей выпечкой (даже ещё горячей), можно поговорить о начальстве, которое, к сожалению, куда-то исчезло. Да, дверь в кабинет директора всё ещё закрыта. Но в любом случае, нужно сказать об этих людях хоть пару слов, а позже встретимся лично (мы надеемся).       Вообще директоров здесь сменялось достаточно, о чём мы уже упоминали. Особенно долго задержались трое, включая нынешнего, и учителя, обсуждая меж собой, даже выделили так называемые эры (бывшие директоры остались в школе, так что поговорим о них позже).       Нынешняя эра славится затишьем, возвращением уволенных в позапрошлую эру учителей и особыми ограничениями. Нынешний директор, Токугава Иэясу, не особо жалует творческих проявлений в обучении, разрешая подобное лишь нескольким учителям. Из-за этого весь учительский состав разделился на два лагеря: противники такого режима в основном преподавали социальные дисциплины, почти все остальные были сторонниками. Однако нельзя сказать, чтобы все сторонники тепло относятся к Токугаве — он довольно скрытный человек, и многие из-за этого не торопятся составлять о нём однозначное мнение, — и всё же те, кто знают о его истинных намерениях, искренне поддерживают директора. Иэясу смог занять эту должность, потому что умеет в любой ситуации сохранять спокойствие, лично не выступал против бывших директоров (за исключением пары моментов) и обладает несоизмеримым терпением. Эти качества отражаются и на политике школы. Отсюда и название эры — «Консерватизм».       Главный помощник Токугавы Иэясу — Хонда Тадакацу. Никто во всей школе точно не знает, какую должность тот занимает, но Тадакацу всегда неизменно следует за директором. Если спросить его об обязанностях, то в ответ получишь лишь размытое «следить за порядком». Поговаривают, будто бы Хонда просто выполняет всю «грязную» работу за директора, и поэтому кто-то даже прозвал его «палачом». Трудно найти человека, о котором известно меньше, чем о Токугаве, но Тадакацу может составить ему в этом конкуренцию: однако же известно, что оба раньше преподавали информатику в этой школе и работали со времён первой значимой эры.       Вот, пожалуй, и всё, что известно. А тем временем мы уже осмотрели первый этаж. Ну что ж, идём дальше!