Таймлесс. Pov Гидеон

Я продолжал сидеть за инструментом, опустив голову. Кажется, кто-то подошёл и начал благодарить Гвендолин за пение. В чувство меня привёл мужской голос, точнее, окончание фразы, произнесенное этим голосом: -… продолжайте петь, умоляю. Я поднял глаза и увидел, что Гвендолин с удовольствием готова продолжить свое выступление. Решив остановить её, я резко вскочил, схватил девушку за руку и произнес: — Эндрю Ллойд Уэббер, без сомнения, был бы очень тронут, если бы узнал, что его произведение даже в этом обществе произвело такой фурор, но сейчас моей сестре необходим отдых. На прошлой неделе она перенесла тяжелейшее воспаление голосовых связок, поэтому врачи предписали ей во что бы то ни стало беречь голос, ведь иначе она может лишиться его навсегда. — О нет, только не это, — воскликнула леди Бромптон, стоявшая рядом с нами. — Отчего же вы сразу не предупредили нас? Бедное дитя! Гвендолин в это время тихонько мурлыкала себе под нос «I feel pretty». Хоть я и был рассержен на неё за совершенно неподобающее поведение в этот вечер, но моё сердце не могло не согласиться с её пением. «Да, ты прекрасна, даже сейчас, когда невероятно раздражаешь меня», — пронеслось в голове. — Я… Кажется, ваш пунш — это действительно очень особенный напиток, — ответил я леди Бромптон. — По-моему, он помогает людям забыть о всякой предосторожности. — О да, так оно и происходит, — сказала леди Бромптон. Лицо её при этом засияло. Немного понизив голос, она продолжала: — Только что вы раскрыли тайну успеха моих званых ужинов. Весь высший свет Лондона завидует нашим радостным торжествам, все страстно желают оказаться в числе наших гостей. Но мне понадобилось много лет, чтобы усовершенствовать рецепт этого пунша. Поэтому лишь на смертном одре я раскрою тайну его приготовления. — Как жаль, — произнесла Гвендолин. — Но не могу не согласиться, ваше суаре оказалось куда приятнее, чем я могла себе представить! Меня уверяли, что будет скучная, натянутая атмосфера… — Её гувернантка — немного консервативная особа, — перебил я, пока Гвен не ляпнула чего-нибудь лишнего. Она и в трезвом состоянии много говорила, а что сейчас вырвется из её рта, я просто боялся представить. — К сожалению, нужно признать, что общественная жизнь в Дербишире немного отстала в развитии. Леди Бромптон захихикала. — О да, в этом сомневаться не приходится. А вот и лорд Алестер! Она поглядела на дверь, в которую как раз вошёл лорд Бромптон вместе с новоприбывшим гостем. Это был мужчина средних лет в белоснежном парике. Его сюртук был густо усыпан драгоценными камнями и отделан блестящей вышивкой, из-за чего блестел и переливался, отражая огни свечей. «Напыщенный павлин» — подумал я, глядя на лорда Алестера. Мы встречались с ним в 1771 году на занятии по фехтованию у знаменитого мастера. Для меня это произошло десять дней назад, а по мужчине было заметно, что прошло уже одиннадцать лет. Мне показалось, что он выглядит устало и, возможно, не так уверенно как раньше. — Я уж было подумала, Алестер так и не почтит нас своим присутствием, — сказала леди Бромптон. — Хотя веселья бы это не убавило, если хотите знать моё мнение. Его участие в светских раутах никогда не способствовало душевным разговорам и радостному настроению. Попробую-ка я уговорить его выпить бокальчик пунша и как бы невзначай пригласить к карточному столу… — А мы попробуем поднять его настроение своей музыкой, — сказал мистер Мершан и сел за спинет. — Не окажите ли вы мне такую честь, леди Лавиния? Может, Cosi fan tutte? Воспользовавшись тем, что нас оставили, я обвил руку Гвендолин вокруг своего локтя и отвёл ее на несколько шагов. — И сколько же ты, чёрт возьми, успела выпить? — процедил я сквозь зубы. — Пару бокальчиков, — призналась она. — Мне кажется, кроме алкоголя в этом пунше есть ещё какой-то секретный ингредиент. Может, это абсент? Как в том грустном фильме с Николь Кидман, «Мулен Руж». — Гвен вздохнула, — «The greatest thing you'll ever learn is just to love and be loved in return» («Самое главное, что познаешь ты когда-либо — Просто любить и быть любимым в ответ»). Могу поспорить, ты и это сыграешь, если захочешь.       В памяти буквально на секунду всплывает второе за это суаре болезненное воспоминание. Мама пятый вечер подряд смотрит «Мулен Руж», между бровей пролегла складка. Точнее, она не смотрит, её взгляд отсутствует, будто она пытается решить что-то для самой себя. Она вернулась после очередного свидания с месье-ненавижутебя-Бертеленом. Я уже знаю почти наизусть всю музыку из этого фильма, когда через пару дней мама будто оживает. Решение в её голове принято. Весь вечер Гвендолин будто засаживает дротики в меня: бестолковым поведением, противоположной моим ожиданиям реакцией после музыки, выуживанием неприятных воспоминаний. После секундной задержки я сказал, желая осадить девушку: — Так, заруби себе на носу: я ненавижу мюзиклы. — После чего добавил: — Как твоё самочувствие, продержишься ещё пару минут? Наконец-то приехал лорд Алестер, давай поздороваемся и можем уезжать. — Что? Уже? Как жаль, — поникшим голосом произнесла она. Я покачал головой. — Сдаётся мне, ты совсем утратила чувство времени. Вот бы сейчас засунуть твою голову под холодную воду. К нам подошёл граф Сен-Жермен. — Это было очень… необычное выступление, — сказал он и, подняв бровь, глянул на меня. — Мне очень жаль, — я глубоко вздохнул и, переключая внимание и, возможно, гнев графа, посмотрел на новых гостей. — Лорд Алестер выглядит теперь несколько обмякшим. Граф рассмеялся. — Не стоит питать иллюзий. Мой враг всё ещё в прекрасной форме. Ракоци встретил его сегодня после обеда у Гальяно, Алестер упражнялся в фехтовании. Никто из этих молодых щеголей с ним, конечно же, не сравнится. Пойдёмте скорее, не могу дождаться, когда наконец увижу его лицо. — Он сегодня такой милый, — прошептала Гвендолин, пока мы шли следом за графом. — Знаешь, в прошлый раз он нагнал на меня жуткого страху, а вот сегодня я чувствую себя с ним, как с родным дедушкой. Нравится он мне, сама не знаю почему. Так мило, что он подарил тебе скрипку Страдивари. Она стоит, наверное, кучу денег, особенно если выставить её на eBay. Ой, ну как же здесь всё шатается. В моей голове сложилось два плюс два. Один кусочек пазла, связанный с Гвендолин, резко встал на место. Отразившийся на лице испуг, пока мы ехали в карете, злоупотребление пуншем — видимо, это было из-за страха перед графом, который душил её в конце нашего первого совместного путешествия в прошлое. И вместо того, чтобы сразу рассказать все мне, она напилась. Доверием, о котором я просил с её стороны, и не пахло. Я положил руку на талию Гвен. — От тебя мокрого места не останется, когда мы отсюда выберемся, это я тебе обещаю, — пробормотал я. — А по моему голосу слышно, сколько я выпила? — Пока нет. Но думаю, скоро начнёшь мямлить или икать. — Я же говорил, он прибудет с минуты на минуту! — лорд Бромптон положил одну руку на плечо Алестера, а вторую — на плечо графа. — Мне доложили, что вас уже представили друг другу. Лорд Алестер, вы никогда не упоминали, что лично знакомы с известнейшим графом Сен-Жерменом. — Это знакомство никогда не было предметом моей гордости, — спесиво ответил лорд Алестер. Лорд Бромптон весело улыбался всем присутствующим, будто бы не замечая повисшего напряжения между мужчинами. Граф вышел вперёд, оставляя нас с Гвендолин за своей спиной. — Лорд Алестер, как я рад вас видеть! Несмотря на то, что мы с вами виделись несколько лет назад, я ни на миг не забывал о нашем знакомстве, — сказал он радостным и дружелюбным голосом. — Я до сих пор вспоминаю наши разговоры о рабстве и морали. Как же меня тогда удивило, насколько хорошо вы смогли отделить одно от другого. Просто копия отца! — Граф ни о чём не забывает, — с восхищением сказал лорд Бромптон. — Его способности поистине феноменальны! За последние дни, находясь в его обществе, я узнал больше, чем за всю жизнь. Вот вы знали, к примеру, что граф умеет создавать искусственные драгоценности? — Да, это мне известно, — взгляд лорда Алестера стал ещё более холодным. — Наука — это, кажется, не самый большой конёк лорда Алестера, насколько я припоминаю, — сказал граф. — О, простите мою бестактность, — он отошёл в сторону и мы с Гвендолин оказались на всеобщем обозрении. — Я хотел бы представить вам этих прелестных молодых людей. Сказать по правде, это было единственной целью, ради которой я сегодня прибыл сюда. В моём возрасте человеку свойственно избегать всякого общества и пораньше отходить ко сну. Взглянув на меня, лорд Алестер недоверчиво сощурился. Лорд Бромптон втиснул своё тучное тело между мной и Гвен. — Лорд Алестер, позвольте представить вам сына виконта Баттона. И его подопечную, восхитительную мисс Грей. К моему изумлению, Гвендолин смогла изобразить реверанс и не упасть после этого. Лорд Алестер сверлил меня взглядом так, что сомнений в том, что я узнан, не оставалось. В его глазах читалась неприкрытая ярость. Скорее всего, он был бы рад повторить наш поединок и убить меня прямо здесь, если бы зал не был полон людьми. В это время лорд Бромптон с весёлым видом рассказывал какие-то небылицы. Я натянуто улыбался противнику, давая понять, что настроен также решительно. Лорд Бромптон вызвался привести свою супругу и принести пару бокалов пунша. Как будто это могло спасти ситуацию… — Прошу вас, не утруждайте себя, лорд Бромптон, — сказал я, — мы вынуждены раскланяться. Моя сестра ещё не слишком хорошо себя чувствует после затяжной болезни, длительное пребывание в обществе не пойдёт ей на пользу, — я снова положил руку на талию девушки, а другой схватил её за предплечье. — Как видите, она не слишком уверенно стоит на ногах. Видимо, решив подыграть, Гвендолин тут же прислонилась ко мне, но более вероятным мне показался вариант, что я прав, и она действительно готова свалиться от выпитого. — О, я сейчас вернусь! — выкрикнул лорд Бромптон. — Моя жена наверняка сможет уговорить вас остаться ещё хотя бы ненадолго. Граф Сен-Жермен с улыбкой посмотрел ему вслед. — Какой же он всё-таки душевный человек, его природная тяга к гармонии не вынесет наших пререканий. Лорд Алестер продолжал сверлить меня откровенно злобным взглядом. — В прошлый раз он путешествовал под именем маркиза Веллдона, насколько я помню. А сегодня он, значит, сын виконта. Даже ваш протеже — плут и обманщик. Как это прискорбно. — Это называется «дипломатический псевдоним», — по-прежнему улыбаясь, сказал граф. — Как я погляжу, вы в этом не сильны, ну что ж… Однако, я слышал, маленький поединок по фехтованию, который случился между вами одиннадцать лет назад, доставил вам чрезвычайное удовольствие. — Для меня каждый поединок — удовольствие, — сказал лорд Алестер. — С тех пор я научился ещё некоторым приёмам. А для вашего протеже, кажется, со времени нашей встречи прошло всего несколько дней. Значит, как я мог убедиться на собственном опыте, он не успел усовершенствовать своё мастерство. — Убедиться на собственном опыте? — переспросил я и презрительно засмеялся. — Для этого вам следовало бы самому вступить со мной в поединок, а не подсылать к нам ваших людей, которые затем могли поведать вам о моих успехах в фехтовании. Что еще раз убеждает нас в том, насколько удачнее складывается дело, если берёшь его в свои руки. — Полагаю, вы намекаете на…? — глаза лорда Алестера сузились. — Ах да, на тот случай в Гайд-парке в прошлый понедельник. Не могу не согласиться, вы совершенно правы, мне следовало взять дело в свои руки. Хотя, впрочем, это была лишь спонтанная идея. Но без помощи чёрной магии и… барышни, вы бы всё равно не справились. — Я рад, что вы так честно обо всём этом говорите, — сказал граф. — Поскольку с тех пор, как ваши люди хотели лишить жизни моих юных друзей, я стал немного не сдержан… Мой вам совет: вымещайте свою агрессию на мне. Разумеется, вы понимаете, что я не потерплю подобной выходки ещё раз. — Вы делаете то, что считаете нужным, а я поступаю так, как мне велят долг и сердце, — ответил лорд Алестер. — Нас друг другу не представили, но я должна сознаться, что некоторые правила современного этикета даются мне с большим трудом, — неожиданно заговорила Гвендолин, смотря куда-то за спину Алестеру. — Весь этот разговор о смерти и демонах кажется мне абсолютно неуместным. — Да, хорошо бы, — добавила она после паузы, будто отвечая на чью-то реплику. Я с удивлением смотрел на Гвендолин, не понимая, что происходит. Похоже, двое наших собеседников были в таком же ступоре. — С кем ты говоришь? — прошептал я. — С вот с этим, — сказала Гвендолин, указывая немного в сторону от лорда Алестера и крепче вцепилась в мой локоть, словно ища поддержки. — Должен же кто-то сказать ему, что такие плащи — это полный… такие плащи давно уже вышли из моды. И что я уж точно не демон, и мне не хочется, чтобы его потомки изрубили моё тело и стёрли меня с лица земли. Ай! Я крепко сжал предплечье напарницы, желая отрезвить. И мне было плевать в тот момент, что я наверняка причинял боль сильной хваткой. — Что это за представление, граф? К чему эти выходки? — спросил лорд Алестер, поправляя брошку на своём шейном платке. Граф даже не смотрел на него. Его острый взгляд из-под тяжёлых век был обращен на Гвендолин. — Очень, очень занимательно, — тихо сказал он. — Очевидно, она может заглянуть прямо вглубь вашей чёрной заблудшей души, лорд Алестер. — Она выпила так много вина, что боюсь, это всего лишь разыгравшееся воображение, — сказал я, пытаясь объяснить произошедшее скорее себе, чем окружающим, и прошипел ей на ухо: — Замолчи, сейчас же! Лорд Алестер гордо вскинул голову и заявил: — Нам обоим доподлинно известно, чья душа здесь принадлежит дьяволу, граф. С Божьей помощью я сделаю всё, чтобы эти… создания не появились на свет! Граф засмеялся. — Вы всё ещё не поняли законов времени, Алестер. Уже тот факт, что эти двое стоят здесь, перед нами, доказывает, что вам это не удастся. Возможно, вам не стоит так сильно полагаться на помощь Провидения в подобных делах. А также и на моё терпение. Его взгляд и голос стали вдруг холодными и жёсткими, а лорд вздрогнул и отшатнулся. С лица Алестера мгновенно исчезло всякое высокомерие, сменившись неприкрытым страхом. — Вы поменяли правила игры, а потому поплатитесь за это собственной жизнью, — сказал граф ледяным тоном. — Меня не страшат ваши угрозы, — прошептал лорд Алестер, но его испуганное лицо при этом свидетельствовало об обратном. Побледнев, он схватился за горло. Складывалось впечатление, что граф теперь при любом удобном случае будет демонстрировать свои неординарные способности, занимаясь удушьем человека на расстоянии. — Неужто вы хотите оставить нас прямо сейчас? — шурша юбками, к нам подплыла леди Бромптон и дружелюбно посмотрела на всех присутствующих. Лицо графа Сен-Жермена снова разгладилось, напряжение и холод ушли, и он снова излучал лишь добродушие. — Ах, вот и наша очаровательная хозяйка дома. Должен признать, молве стоит верить, если речь идёт о вас, миледи. Я давно уже так не веселился. Лорд Алестер потирал шею. Постепенно щёки его снова порозовели. — Мои юные друзья, равно как и я, очень опечалены, что нам пришло время откланяться, — улыбнувшись, продолжал граф, — но вы вскоре встретитесь, на балу у лорда и леди Пимпельботтом. — Мой дом всегда открыт для вас, — сказала леди Бромптон. — Буду рада вновь видеть вас и ваших милейших юных друзей на наших вечерах. — Мы польщены вашим приглашением, — сказал я и медленно отпустил руку Гвендолин, проверяя её способность держаться на ногах. Я попрощался со всеми по очереди поклонами, наблюдая краем глаза за тем, как Гвендолин приседает в реверансах перед четой Бромптонов и графа, и готовясь ловить её в случае неудачи. Но все закончилось без последствий, и мы, наконец, вышли из зала. — Чёрт возьми, Гвендолин, это тебе не вечеринка у подружки! Как ты могла так себя вести? — возмущённо спросил я, резко набрасывая накидку на её обнажённые плечи. — Прости, пожалуйста, — в очередной раз сказала она. — Лорда Алестера сопровождают паж и кучер, — таинственно прошептал Ракоци, который, прямо как чёрт из табакерки, внезапно возник перед нами. — Все входы и выходы из церкви тщательно охраняются. — Тогда мы можем идти, — ответил я и взял Гвендолин за руку. — Я мог бы понести даму, — предложил Ракоци. — Кажется, она не слишком уверенно стоит на ногах. — Заманчивая идея, но нет, спасибо, — вежливо отказал я и обратился к спутнице, — Пару метров она преодолеет на своих двоих, ведь правда? Девушка решительно кивнула. Дождь усилился. После светских бесед в ярко освещенном зале дома Бромптонов путь по улице был менее приятным, но я отослал карету с кучером, в надежде на то, что прохладный дождь подействует на Гвендолин как холодный душ, прочищая мозги. Я не мог себе позволить, чтобы хранители застали её в неприлично пьяном виде, иначе взбучки от них будет не избежать. Я шёл быстрым широким шагом, пытаясь проанализировать вечер. В сущности, ничего плохого не произошло. Я даже был готов согласиться с Гвендолин в том, что все люди в зале были пьяны и, наверное, не вспомнят песни, что исполнила моя напарница, а если и вспомнят, то не придадут особого значения. Разговор с Алестером казался более странным, но свидетелей не было, так что все в порядке. Однако, поставить её на место было просто необходимо. Когда мы наконец-то оказались в церкви, я силой усадил Гвендолин на одну из скамеек перед алтарём. Затем отошёл к Ракоци, чтобы поблагодарить за охрану и попросить передать мои извинения графу за поведение Рубина. Ракоци тихо рассмеялся и вежливо промолчал, видимо, заметив, что я не разделяю его веселья. За несколько часов в этой церкви ничего не изменилось: перед алтарём горела одна-единственная свеча, и, кроме небольшого пространства вокруг этого слабого мерцающего огонька, вся остальная церковь была погружена в кромешную темноту. Ракоци распрощался с нами словами: «Все окна и двери находятся под охраной моих людей до тех самых пор, пока вы не прыгнете обратно». Я подошёл к скамье, на которой сидела Гвендолин. Она подняла на меня глаза. — Здесь так же страшно, как и снаружи… Почему бы ему не остаться с нами? — Он просто очень вежливый, — я скрестил руки на груди. — Не хочет слышать, как я буду на тебя орать. Но не волнуйся, мы здесь одни. Люди Ракоци обследовали каждый сантиметр этой церкви. — Сколько ещё нам ждать? Когда мы прыгнем обратно? — Уже скоро, Гвендолин. Надеюсь, ты наконец уяснила себе, что сегодня вечером ты сделала всё в точности до наоборот, и не оправдала ничьих ожиданий. Вместо того, чтобы пристыженно опустить глаза, девушка начала сыпать ответными обвинениями. — Ты не должен был оставлять меня одну. Могу поспорить, такое поведение тоже не входило в общие планы на сегодняшний вечер. — Только не надо перекладывать всю вину на меня! — воскликнул я рассерженно. — Сначала ты напилась чуть ли не до потери пульса, потом затянула песню из мюзикла, а в довершение всего ещё и вела себя с лордом Алестером, как последняя помешанная. Что ты там болтала о смерти и демонах? — Это не я. Это всё чёрное и страшное привиде… — она прикусила губу. (имеется в виду англ. ghost. Гвендолин произносит только первый звук, из-за чего Гидеон делает соответствующие выводы). Кажется, Гвендолин перепила и теперь её нагнали последствия. — Только не здесь! Постарайся сдержаться! Если тебя тошнит, отойди от меня подальше, — я посмотрел с лёгким презрением. — Какой кошмар, Гвендолин, я понимаю, конечно, что напиться на вечеринке иногда приятно, но только не на этой! — Меня вовсе не тошнит, — возразила она. — И я вовсе не напиваюсь на вечеринках, что бы там тебе не нарассказывала Шарлотта. Я удивился тому факту, что Гвендолин знает о вчерашних обвинениях своей кузины, но вида не подал. — Ничего она мне не рассказывала, — сказал я. Девушка засмеялась. — Ну да, конечно. И она совсем даже не говорила, что мы с Лесли встречались со всеми мальчиками из нашего класса и даже с некоторыми из параллельного, ведь так? «Говорила, но какая сейчас разница?» Вместо этого я сказал: — Зачем ей такое говорить? Я хотел вопросом вытянуть признание, чтобы Гвендолин сейчас развеяла сомнения насчёт своих отношений с парнями, ну, или подтвердила, что было хуже. Но девушка, как всегда, обманула мои ожидания. — Мне очень жаль, правда! О Шарлотте можно говорить всё, что угодно, но зато пунша она даже не нюхала. «Действительно, какое мне дело до прошлого девушки, в которую я безумно влюблен и не собираюсь ни с кем делить?» — пронеслось в голове и я успокоился. — Это правда. Как бы ещё эти люди смогли услышать хоть что-то из Эндрю Ллойда Уэббера на двести лет раньше срока? — это был скорее риторический вопрос с моей стороны. — Точно…. Даже если завтра мне захочется провалиться сквозь землю от стыда, — Гвен закрыла лицо руками. — Вообще-то, я близка к этому уже сейчас, если начинаю думать о том, что только что произошло. — И это хорошо, — сказал я. — Значит, действие алкоголя постепенно ослабевает. У меня тут остался один неразрешённый вопрос: зачем тебе вдруг понадобилась расчёска? — Вместо микрофона, — пробормотала она сквозь пальцы. — О нет! Какая же я тупица! — Но зато у тебя приятный голос, — заметил я, вспоминая пение Гвендолин. — Даже мне, человеку, который ненавидит мюзиклы всей душой, твоё пение очень понравилось. Конечно, понравилось оно мне не только из-за прекрасного голоса, сколько из-за смыслов, которые я себе напридумывал, но признаваться в этом пока не стоило. — Как ты смог сыграть эту песню настолько чисто, если ты её ненавидишь? — Гвендолин положила руки на колени и посмотрела на меня с восхищением. — Ты был просто великолепен! Есть ли на свете хоть что-то, чего ты не умеешь? В этот миг моя спутница напоминала всех девушек, что мгновенно замолкали и бросали томные взгляды, где бы я не появился, и я улыбнулся. Значит, на неё я тоже произвожу подобное впечатление. Хотя бы сегодня, когда она стала менее колючей и язвительной благодаря пуншу. — Нет! Можешь считать меня всемогущим. Уверен, у тебя это получится. Вставай, уже пора. Нам надо вернуться на условленную позицию. Она неуверенно поднялась на ноги, слегка пошатываясь, и пристыженно посмотрела на меня. — Вот сюда, — скомандовал я. — Пойдём скорее! И не смотри на меня таким скорбным взглядом! В сущности, этот вечер удался на славу. Правда, всё пошло немного не так, как задумывалось. Но все пункты плана мы выполнили. Всё, стой здесь, — обеими руками я обнял Гвендолин за талию и притянул, прижимая её хрупкое тело к своей груди. — Можешь опереться на меня, не стесняйся, — подбодрил я девушку и через секунду добавил, — И прости, пожалуйста, что я был к тебе так суров. — Ладно, забыли, — ответила она и все-таки расслабилась, прижимаясь ко мне. Я вдыхал приятный аромат её тела, от которого мысли начинали путаться, а губы просили, нет, просто требовали поцеловать Гвен. — Этот Алестер — почему он так сильно ненавидит графа? Это что-то личное? — неожиданный вопрос вернул меня в реальность из уже практически не приличных фантазий. Я намотал на палец один из локонов, который спадал на плечи девушки. — Как сказать. Некоторые высокопарно называют эту группу Флорентийским Альянсом, — начал объяснять я. — Но на самом деле, это сборище давно уже превратилось в небольшое семейное предприятие. Когда граф прыгнул в шестнадцатый век, он невзначай повздорил с семейством конта ди Мадроне из Флоренции. Скажем так, его способности были растолкованы неверно. Путешествия во времени не сочетались с религиозными воззрениями ди Мадроне, кроме того, произошло ещё одно недоразумение с дочерью этого аристократа. В общем, конт решил, что перед ним демон, и поэтому сам ди Мадроне призван отправить нечисть в преисподнюю. А передо мной стоял мой персональный демон, сводя с ума, отчего я не мог сдержаться и дотронулся губами до нежной кожи на шее Гвен. — Когда конт ди Мадроне умер, его завет перенял сын, затем сын его сына и так далее. Лорд Алестер — последний из фанатичных охотников за демонами, будем называть вещи своими именами. Я закончил говорить и не мог остановить себя, продолжая покрывать лёгкими поцелуями соблазнительную шею. — Поняла, — сказала Гвендолин. — Скажи, ты что, меня сейчас целуешь? — Нет, почти нет, — пробормотал я, в очередной раз дотрагиваясь губами до желанного тела и боясь, что сейчас девушка отстранится. — Ни в коем случае я не хотел бы воспользоваться тем, что ты пьяна и считаешь меня всемогущим. Но мне так тяжело… Гвен не отошла, а, наоборот, уронила голову мне на плечо. В ответ я прижал её к себе ещё крепче. — Я уже говорил, с тобой нелегко иметь дело. Когда я оказываюсь с тобой в церкви, мне в голову постоянно лезут глупые мысли… Я хотел продолжить: «возможно, потому что влюблен в тебя». Но Гвендолин перебила меня: — Ты кое-чего обо мне не знаешь, — сказала она тихо. Я слегка напрягся, думая, что речь все-таки зайдёт о её отношениях с другими мужчинами. — Иногда я… я вижу людей, которые давно уже умерли… то есть, иногда я их вижу, а ещё слышу, что они говорят. Кажется, этот мужчина, которого я видела рядом с лордом Алестером — это и был итальянский конт. Я ничего не ответил, обескураженный признанием. И ещё один кусочек пазла встал на свое место. Мгновенно вспомнились её непонятные кивки в зале дракона, слова Шарлотты о вымышленных друзьях, замечания доктора Уайта о разговорах с самой собой. И, наконец, сегодняшние её реплики кому-то за спиной Алестера. Гвендолин не производила впечатление душевнобольной, поэтому я поверил её словам. Я понял, что она теперь мне доверяет, решившись на такое признание, пусть и не услышав моего, и моё сердце забилось чаще от осознания, что ещё один барьер между нами преодолен. Я промолчал, поставив мысленно галочку напротив пункта «поговорить об этом когда-нибудь потом, когда мы оба будем трезвы, не важно, в прямом или переносном смысле слова». — Всё, готовься, Гвендолин, — сказал я, немного отодвинулся и повернул её лицом к себе. — Те несколько секунд, которые ты проведёшь без меня, постарайся, пожалуйста, устоять на ногах. Сможешь? Она покачала головой. — Очень в этом сомневаюсь. — Сейчас я тебя отпущу, — сказал я и в тот же миг прыгнул в 2011-й. — Гидеон, где Гвендолин? — спросил Фальк, пока я пытался привыкнуть к яркому освещению современных ламп. — А вот и она, — сказал мистер Джордж прежде, чем я успел ответить. Доктор Уайт стоял наготове рядом со столом, на котором сверху лежала аптечка. — Всё в порядке, — сказал я, бросив при этом испытующий взгляд на Гвендолин, ища наглядного подтверждения своим словам. — Можете закрывать вашу аптечку, доктор Уайт. Доктор Уайт пробурчал что-то неразборчивое. — О боже, доктор Уайт, это у вас что, кровоостанавливающий зажим? — я засмеялся. — Любопытно, однако, узнать, какого же вы мнения о суаре восемнадцатого века. — Я хотел подготовиться к любому развитию событий, — сказал доктор Уайт, складывая свои инструменты обратно в сумку. — Мы с нетерпением ждём вашего отчёта, — сказал Фальк. — Для начала мне бы очень хотелось избавиться от этих одёжек, — я развязал шейный платок. — У вас там всё… прошло гладко? — спросил мистер Джордж, искоса поглядывая на Гвендолин и нервно потирая руки. — Да, — успокоил я пожилого хранителя, срывая с себя, наконец, этот дурацкий платок. — Всё получилось в точности согласно нашему плану. Правда, лорд Алестер прибыл немного позднее, чем мы ожидали, но мы всё-таки успели с ним пообщаться, — я улыбнулся Гвен. — А Гвендолин великолепно справилась со своим заданием. Настоящая воспитанница виконта Баттона и то не смогла бы держаться уверенней. На щеках девушки проступил румянец. — Я с радостью доложу об этом Джордано, — сказал мистер Джордж с гордостью в голосе и подал Гвендолин руку. — Ничего другого я и не ожидал. — Конечно-конечно, — пробормотала она, все ещё смущаясь. Пока мы шли до лимузина, я кратко пересказал беседу с главой Флорентийского Альянса, и, дав обещание написать завтра утром подробный отчёт, сел в машину вместе с Гвендолин и мистером Джорджем. Сесть пришлось опять напротив, и когда Гвендолин задремала, а голова её начала сильно наклоняться, я пожалел, что не могу подставить свое плечо. Хотя вспоминая свою реакцию в церкви, это было к лучшему, так как при мистере Джордже стоило держать себя в руках. Мистер Джордж вздыхал по дороге и повторял что-то вроде «Бедная девочка, она так устала». Когда я открыл дверь в свою квартиру, то услышал голос Шарлотты, чему искренне удивился. Голос смолк, как только входная дверь захлопнулась, а через несколько секунд передо мной, улыбаясь, стояла сама Шарлотта. — Привет, — мне послышалось придыхание в её голосе, не предвещавшее ничего хорошего. Кажется, Шарлотта решила взять быка за рога. Но я был настолько рад этому вечеру, настолько безрассудно влюблен, что мне было все равно. — Привет. Извини, конечно, но что ты делаешь у меня? — Шарлотта неожиданно приехала и занималась нашим запущенным домашним хозяйством, — услышал я саркастичный тон в голосе Рафаэля, который ответил за девушку. Она смущённо потупилась, а я прошёл в квартиру. — Спасибо, — поблагодарил я Шарлотту. — Не стоило, зря ты так старалась, этому холостяцкому жилищу не прийти в порядок, по крайней мере, пока здесь живёт брат, — добавил я, стягивая жилетку и начиная выправлять из штанов рубашку для XVIII века. — Вообще-то я здесь и все слышу, — недовольно сказал Раф и встал с дивана, на котором до этого вальяжно полулежал в руках с iPad'ом. Я заметил расширившиеся зрачки и блеск в глазах моей бывшей напарницы, которая следила за пальцами на моих бёдрах, не отрываясь, и поспешно прошёл в комнату, чтобы переодеться. Как бы мне хотелось, чтобы на месте Шарлотты сейчас оказалась её кузина. Пальцы от нахлынувших воспоминаний неконтролируемо потянулись к губам, но я остановил движение руки. Натянув серую футболку и тренировочные штаны, я отправился на кухню. Есть не хотелось из-за внутренних переживаний, но заставить себя было надо. Я быстро приготовил макароны с сыром, попутно отвечая на вопросы Шарлотты о сегодняшнем вечере. Мне показалось, что её лицо вытягивалось каждый раз, когда я хорошо отзывался от Гвен. В конце концов, девушка не выдержала, и видимо, решив сделать ход конём, произнесла: — Гидеон, моя одноклассница устраивает вечеринку в субботу и я хотела бы тебя пригласить, — Шарлотта слегка покраснела, а затем быстро добавила, — в честь нашей дружбы. Рафаэль увидел на лице девушки те же эмоции, что и я, и тихо присвистнул. Шарлотта пропустила это мимо ушей, внимательно смотря на меня в ожидании ответа. — Знаешь, мне хватает общества твоих одноклассников сполна, — я улыбнулся и посмотрел на Рафаэля, а потом вспомнил Гвендолин, и улыбка стала ещё шире. — Да, конечно, — обиженно произнесла девушка. И тут в мою голову пришла одна идея. — Знаешь, я не могу ничего обещать, особенно сейчас, когда хранители постоянно отправляют меня на новые задания, но я могу подумать над твоим предложением, если ты окажешь мне одну услугу. Шарлотта оживилась. — Всё, что угодно, — с готовностью сказала она. Я понимал, что это нечестно, но другой возможности для достижения своей цели не видел. — Мне нужен номер Гвендолин, — сказал я. Лицо Шарлотты исказилось. — Это необходимо для нашей миссии, — соврал я, увидев реакцию моей бывшей напарницы. Воспитанная на Двенадцати Золотых правилах, она не могла отказать под действием этого аргумента. После того, как номер Гвен оказался в памяти моего телефона, настроение Шарлотты было испорчено, и она быстро засобиралась домой. Уже на прощание я приобнял её за плечи и ещё раз поблагодарил: — Это было так мило с твоей стороны, прибраться у нас, вымыть гору посуды… — Я ещё погладила твои рубашки, — вставила девушка, перебивая меня. — Спасибо за заботу. Иногда мне кажется, что ты — моя младшая сестра. По секрету скажу, — я понизил голос, желая развеселить её, — иногда мне хочется, чтобы ты была моей сестрой, а не этот дурачок, — и я по-дружески чмокнул Шарлотту в щеку. — Я все слышу, — сказал Рафаэль, прислонившись к стене неподалёку. — Да, спасибо, Шарлотта, до завтра, — он махнул рукой и ушёл в гостиную. Шарлотта же натянула свою идеальную улыбку, но в глазах читалась боль, которую нельзя было скрыть. — Я постараюсь придумать что-то с вечеринкой, — утешил я её. И пожалел о сказанном, в глазах девушки вновь зажглись огоньки надежды. Я прошёл в гостиную и присел на кресло. — Зря ты так с ней, — сказал Рафаэль, не поднимая голову от экрана планшета. — Скажи ей уже все прямо, — он поднял глаза. — Или я ошибаюсь, и она тебе нравится? — Я говорил с ней, она будто не слышит, — я развёл руками. — Надо вырезать аппендицит сразу, не доводя до перетонита, тебе ли не знать, — накинулся на меня Рафаэль. — Тебе не хватает решимости сделать это? Оказывается, мой брат не бесчувственный парень, увивающийся за каждой юбкой. Мне и самому было жаль Шарлотту. — Я поговорю с ней серьёзно, может быть, даже жёстко, — пообещал я больше себе, чем брату. Он удовлетворённо кивнул. — Как вечер? Я наблюдал за тобой на кухне, — Рафаэль не стал продолжать. Я невольно улыбнулся. — Любовь — недуг? — брат процитировал первые слова сонета Шекспира с вопросительной интонацией. — Шекспир? — удивился я и с насмешкой посмотрел на него, на самом деле, обороняясь и не желая отвечать. — Ты знаешь? Я думал, классическая литература для тебя, что письмена индейцев. Рафаэль закатил глаза. — Ты меня за дебила держишь? Вот какие у тебя представления об уровне моего интеллектуального развития? — Но позже добавил, — девчонкам нравится Шекспир, иногда я этим пользуюсь. Я вытащил небольшую подушку из-за своей спины и запустил в брата. — Эй, ты чего? — возмутился он. — Это правда, некоторые прям млеют от пары строк из какого-нибудь любовного сонета. — А некоторые от мюзиклов, — тихо сказал я, но брат услышал. — Ты о чем? Я думал, ты ненавидишь мюзиклы, — он недоверчиво посмотрел на меня. — Я тоже так думал до сегодняшнего вечера, — ответил я с грустью в голосе, потому что в голове смешивались воспоминания связанные с Гвен и мамой. После молчания, не унимаясь, Рафаэль повторил свой вопрос: — Любовь — недуг? — и, увидев, как уголки моих губ сами поползли наверх, коварно улыбнулся, предчувствуя свою победу. — Моя душа больна… — продолжил я цитату, смотря мимо Рафаэля, и вздрогнул, получив подушкой по голове, которую брат запустил в ответ и рассмеялся. — Только не говори ей, — предостерёг он меня. — Почему? — непонимающе спросил я. — Зачем ей знать, что ты пропал, как последний идиот, — и Рафаэль вновь рассмеялся. Я встал с кресла и отправился в душ, твёрдо решив признаться завтра во всем Гвен, когда она будет способна все воспринять всерьёз.