Чёрная роза

Всю свою жизнь Амэя Нисикава мечтала об одном — стать писателем. Выражать свои мысли и переживания через художественные образы и вырисовывать новые миры через буквы, складывавшиеся в слова. Грезила о том, что сможет написать хотя бы одну книгу, которая сможет затронуть сердца и умы читателей. На славу она не претендовала. Но она действительно горела этой идеей, и родители это видели, поэтому предложили девушке попробовать поступить в Англию. Амэя могла пропадать на сутки и недели, когда брала в руки английские романы. Её очаровывал поэтичный слог Оскара Уайлда, сводили с ума Кэрроловские загадки, затягивала в свои сети мистика Генри Джеймса, иногда она позволяла себе отдаться фантазиям о сбыточном и несбыточном с фантастикой Уэллса, ну, а какое впечатление на неё произвёл «Улисс» Джеймса Джойса и говорить не стоило. Амэя потратила с месяц, пробираясь через главы этой большой модернистской работы, которую автор намеренно сделал такой, и теперь наверняка усмехался над потомками, занимающимися исследованиями, попивая виски где-то по ту сторону вселенной, куда Нисикава попадёт ещё нескоро. Сёстры Бронте или Джейн Остин, её, правда, не особо впечатляли. Заезженный монолог Гамлета не вызывал особого трепета, хотя его прочтение и было интересно, вкупе с анализом по пресловутому Фрейду. Если с литературным багажом у неё проблем не было, то сам английский язык первое время вызывал смешанные чувства. Вроде бы есть знакомые отголоски, но сама латиница первое время наводила ужас. Она усердно готовилась к урокам в школе, ходила на дополнительные занятия на каникулах и брала уроки с репетитором для глубокого изучения профессиональных терминов. К третьему году старшей школы Амэя без лишнего страха могла взяться за прочтение книг о Шерлоке Холмсе, к примеру. Не без словаря, но и без праведного ужаса в глазах и мыслей об отступлении. Аудиокниги о мальчике-который-выжил она слушала с особым наслаждением, да и вообще ей особо полюбились аудиоспектакли. Но была большая проблема с тем, чтобы говорить. Сама с собой Нисикава могла вести вполне внятные монологи, но, когда нужно было говорить с кем-то — впадала в ступор и не могла связать и двух слов. Она и на японском разговаривала только из необходимости, так бы молчала, как рыба в воде. Нисикаву всю юность устраивала жизнь в роли стороннего наблюдателя. Она знала всё о жизни окружавших людей, но своей у неё толком и не было. До встречи с Кенмой Козуме, что привело к последующему знакомству с Куроо Тетсуро. Она была искренне рада, что тогда увязалась за Кенмой хвостиком и сдружилась с ним, хоть это и было не просто, но чувствовалась необходимость, да и схожие наклонности Козуме не помешали. Ну, а Куроо перевернул её привычный уклад с ног на голову. Парень вытащил её в реальный мир и заставил проживать каждый момент. Очень быстро Амэя поняла, как это здорово, не просто смотреть, а испытывать всё на собственном опыте. Стремление к творчеству начало набирать в ней новую силу и теперь она не просто вела свои записи-дневники, но и в свободное время пыталась писать рассказы. Иногда получалось вполне не дурно, но это если уж совсем не придираться к мелочам. Амэя Нисикава чётко решила поступить в Уорикский университет. — Мам, пап, я всё-таки хочу поступить в Англию, — за одним из семейных ужинов она решила сообщить об этом родителям. — А я думала ты просто хочешь быть учителем английского в школе, — подшутила мать, — Это замечательно. Я рада, что ты определилась. — Мы поможем тебе со всеми проблемами, которые будут касаться поступления, но там, в Англии, ты уже будешь справляться со всем сама. Ты понимаешь это? Мы с мамой останемся в Японии. — Отец всегда выступал как голос разума. С витающей в облаках дочерью и как будто не взрослеющей женой это было необходимо. — Я знаю, пап. — А как же твои друзья? Парень твой, Куроо Тетсуро, да? — с тех пор, как у дочери появилась социальная жизнь, мать будто расцвела. Она всегда переживала, что Амэй у неё выросла немного нелюдимой, но теперь была довольна и чрезмерно любопытна. Раз в неделю Нисикава-младшая, вооружившись чашкой чая, рассказывала о том, что интересного произошло у неё за неделю, а Нисикава-старшая, пребывая в собственной эйфории из-за этого, забывала о своём напитке и только внимательно слушала. Порой давала дельные советы, и пару раз пыталась провести ликбез по теме сексуального воспитания, но Амэй уже и без неё узнала всё, что было нужно, наткнувшись в своё время на парочку сомнительных романов, и закрепив общением с Куроо. — Это всего на пару лет. Я буду приезжать на каникулы. И есть интернет. Так Нисикава успокаивала саму себя. Она не представляла, что её ждёт впереди. Это пугало. Она стала постепенно возвращаться в свой маленький и уютный мирок одиночества. Она не знала, как сказать Куроо о том, что хочет уехать. Что хочет учиться на факультете искусств. Что хочет учиться писать. Что хочет писать. Мечтает. Её взгляд всё чаще становился отрешённым, она могла так задуматься, что не слышала о чём идёт речь на уроке, или что говорит ей Кенма. Тетсуро всерьёз беспокоился о ней, но ничего не мог с этим сделать. Был прохладный вечер, когда Амэя наконец собралась со своими мыслями. Они пошли с Куроо на прогулку по парку, взяв с собой термос с чаем и сели на одну из пустующих лавочек. — У тебя всё хорошо, малышка? — Куроо держал руку Амэй в своей, поглаживая её пальцем. — Да, просто… Я давно хотела тебе сказать кое-что… — даже когда в твоей голове уже сложен паззл, это бывает сложно выразить словами. — Только не говори мне, что полюбила Бокуто и всё это был твой план по его завоеванию, — подшутил над девушкой Куроо, но, услышав тяжёлый вздох, и посмотрев на скорбное лицо Амэй, забеспокоился, — Нет, ты ведь не могла так поступить… Амэя вздохнула ещё тяжелее, и посмотрела на Тетсуро немного исподлобья. — Нет, на самом деле я хотела привлечь внимание Кенмы, начав встречаться с тобой. Глупости не придумывай! — девушка стукнула Куроо в плечо свободной рукой. — Не буду ничего рассказывать! — она отвернулась и, резко дёрнув второй рукой, скрестила их на груди. — Малышка, — Куроо не растерялся, уже привыкший к подобным сменам настроений. Он медленно провёл рукой по талии девушки, приобняв её, и прошептал ей на ухо. Прикусив мочку уха, он начал целовать её, направляясь к губам. — Не сейчас, — Амэя не без усилий смогла воспротивиться этим кошачьим уловкам и отодвинула от себя Куроо. — Так в чём дело? — Я хочу стать писателем. Куроо потребовалось не больше минуты, чтобы проанализировать полученные данные. — Не скажу, что я догадывался, но со всеми твоими блокнотами и книгами это было вполне ожидаемо, — он притянул девушку к себе и поцеловал в висок. — В этом нет ничего страшного, чтобы так нервничать. — Просто это немного глупая мечта. И я никому ещё не рассказывала об этом, — Амэя прижалась к парню, и решила, что на сегодня хватит и этого. Разговор об учёбе заграницей может немного подождать. На протяжении всех трёх лет Амэя собирала портфолио с участия в литературных конкурсах. Обычно это были критические статьи на разные романы и рассказы, но в последний год она всё же решилась отправить свой собственный рассказ. Это была совсем простая, но мрачная история о ночи в летнем лагере, где девять подростков встретили странное существо, похожее на то ли оленя, то ли единорога, а после каждый из них начал замечать, что весь их лагерь пронизан еле заметными глазу обычного человека нитями, ведущими к дереву в лесу. И в последнюю ночь, при полной луне, они, ведомые чьей-то невидимой рукой, собрались под этим деревом, легли, образовав круг, и уснули. Нисикава сидела, занеся трясущуюся руку над клавиатурой, чтобы нажать «отправить», пока Тетсуро не помог ей таки коснуться этой несчастной кнопки «enter». Заняв третье место, Амэй на несколько часов потеряла дар речи, а после расцеловала Куроо за то, что он заставил её поучаствовать. Экзамен по английскому казался страшным зверем, притаившимся в безлунную ночь в лесу, но прошёл как тумане. Амэя вошла в здание, а вышла через несколько часов с провалом в памяти. Школьные экзамены показались после таких переживаний лишь очередной проверочной контрольной. Все документы были готовы, оставалось самое сложное — рассказать обо всём Куроо. Но ещё сложнее Нисикаве было контролировать себя, когда Тетсуро совсем не по злому шутил, чтобы она написала любовный роман о них, да добавила побольше эротики. Или может ей найти художника и делать мангу. Эротического характера, конечно же. Куроо даже готов был пожертвовать себя этому великому искусству и выступать моделью и полем для экспериментов. Наверное, у каждого бывало такое, что даже безобидная шутка может задеть. Амэя была взбешена этим. Через месяц она уже улетала в Лондон, а после в Ковентри. Ей казалось, что, когда самое сложное будет позади, она обо всём расскажет Тетсуро, ей станет легче воспринимать его шуточки и в целом жизнь наладится, но этого не произошло. Потому что самым сложным был сам Куроо. Она понимала, что он поддерживал её всё это время и шутил только чтобы немного развеселить, но продолжала воспринимать это в штыки, потому что была не готова к тому, что им придётся расстаться. Да, интернет, каникулы, это всё было легко в не существовавшем будущем, но не подкрадывающимся настоящем. Амэя не могла представить себе ни одного удачного сценария. И лучше было оборвать всё на этом этапе. По её мнению, которое было невозможно изменить. Они вновь в любимом парке, возможно даже на той же лавочке, но это было уже неважно. — Нам надо расстаться. — Что? Что-то случилось? Ты настолько сильно обиделась из-за моей шутки про хентай мангу? — не то, чтобы Тетсуро думал, что они будут вместе всю жизнь, женятся, родят детей и вот это всё, но был не готов к подобному. — Прости, меня, пожалуйста, ты же знаешь, что я не умею нормально шутить. — Мне просто стало скучно. Она поднялась и ушла. Тестуро не пытался её остановить, знал, что это бесполезно. Он также и без неё знал, что Нисикава улетает учиться в Англию и был готов к этому, а вот девушка нет. Амэя уже собирала вещи, складывая только самое необходимое на первое время, когда ей на глаза попался блокнот, который ей подарил Куроо. Он был совершенно простой, но при этом стоил явно не на свой внешний вид. К нему ещё Тетсуро прикупил стикеры с котами, которые ему случайно попались на глаза, и в один день, пока ждал, когда Нисикава закончит с домашними заданиями, обклеил ими блокнот. Она была убеждена, что поступает правильно, и так будет лучше всем. Но на деле от этого всем было только хуже, и особенно ей самой. Каким бы Тетсуро не был замечательным и понимающим, но Амэй на его месте и думать забыла про такую девушку. Она не плакала. Но чувствовала себя так, будто всю душу вытряхнули из тела, и оставили так доживать свой век: непроходящая пустота в груди и голове. «Если ты думаешь, что так тебе будет легче, надеюсь это действительно так» — последнее сообщение, которое Амэя получила от Куроо. Уже сидя в самолёте, она расплакалась.

Sorry, for selfish self of mine