can you hear me?

– да чёрт бы с тобой, придурок! – громко крикнула Макс резко захлопнув дверь дома её парня - Лукаса, сегодня он наговорил ей очень многое. Девушка, крикнув ему в открытое окно что - то грубое и обидное, спрыгнула с порога его дома и автоматически направилась к уже давно тёмному и мрачному лесу, только там она могла уединиться и успокоиться, без лишних взглядов, без лишнего света ярких фонарей, что осветили бы её мокрое от слёз лицо. Слёзы Макс, которые волей - не волей текли из её глаз, быстро смешались с грустным, тихим, но очень сильным осенним дождём, что шёл ещё с самого утра. Ударив ногой, из-за порывов злости и какой - то душераздирающей безысходности, ближайшее дерево та упала на колени, прямо в небольшую лужу, и закрыла своё лицо дрожащими руками. Рыжая, смелая и весёлая девочка сейчас выглядела как самый несчастный человек на земле у которого нет никого и ничего, она не была тем солнцем, той душой компании, которая всегда и всех поддерживает своим шутками. Депрессия в которой сейчас находится Макс подобна чёртовому раздвоению личности - на людях она человек, которому всегда весело, которому всегда есть что сказать, которому можно открыться, потому что этот человек и сам такой, сам такой открытый и позитивный, а когда Макс одна - она уже совершенно другая... Чаще всего она сидит с каменным лицом в своей комнате и слушает странную музыку или плачет уткнувшись в подушку. Они с Лукасом ссорились по 5 раз на дню из - за такой ерунды как, например, глупая... ревно... да её и ревностью - то назвать нельзя, ибо он начинал нервничать даже из за того, что Макс на пару минут больше задержалась у Майка, Дастина или даже Оди. И эти бессмысленные споры похоже, уже вошли в некую отвратительную привычку от которой очень сложно отказаться. Правда в этот раз всё было не так, как "обычно". Да, поругались они вновь вот буквально из - за ничего и никого это уже не удивило бы, но рыжей девочке в первый раз показалось, что это начало конца. И хоть в глубине души она, естественно, понимала, что они вскоре вновь помирятся, но можно ли будет продолжать звать это отношениями? Макс была в этом не уверенна. Нет, даже не так, она была уверена в том, что это не закончится ничем хорошим и называть ЭТО отношениями будет явно не легко. Она так же осознавала, что Лукас камнем тянул её куда - то вниз ограждая от всего мира, ограждая от всех её друзей и она это чувствовала, чувствовала, но не хотела признавать. Ей было больно, безумно больно и плохо, но никто, никто и даже её самая близкая подруга - Оди, которая буквально прочитывает всех из нутри и понимает абсолютно каждого, не могла разглядеть в Макс эту боль. Макс прячется за маской и даже не выглядывает из - за неё, не показывает, что на душе, не показывает своего настоящего состояния из - за того, что боится быть отвергнутой и непонятной, боится слов «да забей, пройдёт скоро», боится, что все те, кого она считает друзьями, будут смеяться и говорить, что это глупо. А от одной мысли о том, что завтра придётся опять идти в школу, видеть всех этих навязчивых людей, видеть этих учителей и что-то писать в тетради терпя то, что рвёт тебя на части, Макс хотелось кричать, кричать долго и непрерывно, дабы выплеснуть все эмоции и чувства. Впрочем, не прошло и пары минут, как из леса послышался истошный и отчаянный крик. Его не было слышно в городе, его не было слышно около дороги, он лишь эхом разносился по всему лесу не выходя за его границы. Макс кричала долго и в этот дикий крик она вкладывала все свои эмоции и чувство, да, именно эмоции и чувства – в этом крике слышались и разочарование, и злость, и раздражением, в этом крике слышался зов о помощи, его мог услышать не каждый, не каждый мог бы понять что с этой девочкой не так и почему она кричит... Рыжая бунтарка сидела прислонив голову к стволу старого, но очень тонкого дерева и сжав руки в кулаки. Она замолчала не так быстро, как замолчал бы любой другой человек, она прокричала так минут 5-6, не меньше. После Макс еще долго не успокаивалась, она сидела на мокрой траве положив ноги в лужу и громко рыдала зная, что её никто не услышит, никто никогда не узнает об этой истерике, которая произошла из - за того, что Макс устала, устала помогать и веселить всех постоянно ставив под удар саму себя. Она - как щит, закрывающий всех своих друзей и родных от эмоционального удара и боли, которую этот удар может причинить психики и нервам. Этот щит, конечно же, принимает ВСЕ атаки суровой жизни на себя и не показывает этого. Но Макс - живой человек , а не бездушный предмет, поэтому иногда нужно хотя бы просто выговориться. А выговориться, к сожалению, некому, ибо никто её всё равно не поймёт. Макс не должен был услышать никто, это могло привести к неприятным последствиям. И она думала, нет, она была уверена, что её никто не слышал, но как же она ошиблась... Закрыв красные от слёз глаза та постаралась успокоить себя, но получалось плохо, очень и Макс смогла лишь немного заглушить тот гиганский поток слёз. Она не дёргалась из - за странных посторонних звуков, не оборачивалась из-за шороха в кустах - сейчас ей было всё равно, абсолютно всё равно. Макс даже казалось , что если её будет пожирать демогоргон, она не будет вырываться, она будет сидеть молча наблюдая за тем, как её тело превращается в кровавый винегрет. И тут она опять ошиблась - всё таки всего лишь одно слово внезапно произнесённое малознакомым ей парнем, который появился из не откуда, заставило ту судорожно посмотреть в бок. – Макс?.. – послышалось изо рта ошарашенного... Уилла Байерса, который стоял и смотрел прямиком на рыдающую девушку, что сидит в забытой Богом глуши леса.