Красноглазый вампир

Два часа спустя — Не переживай, Кушина — мягко сказал Бунпуку — Попасть в свой внутренний мир ни у кого не выходит сразу. Если ты будешь также тверда в своих намерениях, у тебя обязательно получится. — Спасибо за поддержку. Я не отступлю. Ждите меня ещё — серьезно кивнула Узумаки и сразу поменялась в лице, расплывшись в широкой улыбке — Завтра притащу что-нибудь вкусненького, а то тут у вас совсем тускло. До свидания, Бунпуку-сенсей! — Прощай, дитя — сказал в спину девушке монах. Следующий день, около двенадцати часов утра — Вот твоя еда Однохвостый — небрежно протянул на деревянной лопатке поднос с стаканом воды и куском хлеба один из шиноби-охранников — Почему мы вообще должны наблюдать за тупым стариком, с нашим-то рангом? — И не говори — вздохнул второй — но охранять джиинчурики большая честь. Так что смирись, и перестань бубнить — Бедный, глупый монах, они даже не знают твоего настоящего имени — насмешливо протянул Шукаку — Да мне все равно — ответил биджу монах, погружаясь в внутренний мир, чтобы продолжить диалог — Главное, что ты его помнишь. — Ты хоть и монах, но разве тебе не бывает одиноко? — спросил Ичиби, повышая тон — Ты променял людей, которые тебя ненавидят на зверя! — Ну, если тебя вырвут, я умру — приподнял уголок губы монах — Я — джинчурики. Человек ты или зверь — нет разницы. Если у твоего сердца есть друг, ты всегда сможешь обрести внутренний покой. — По-моему, у тебя крыша поехала, старик — ухмыльнулся Шукаку. — Нет, по-моему, ты ошибаешься — четко произнес Бунпуку — Человеческое сердце подобно отражению в воде. Люди часто говорят и делают то, что противоречит их истинным чувствам. На самом деле все сердца просто хотят объединиться с другими. Также и у вас, Хвостатых. — Знаешь, старик. Ты напоминаешь мне Мудреца Шести Путей — отбросил свой вечный насмешливый тон Ичиби — Я уверен, таких людей как ты больше нет. — А я уверен что есть — смахнул слезу, вызванную неожиданным комплиментом, монах — И рано или поздно, найдется человек, который сможет стать твоим другом. Надеюсь, тогда ты сможешь понять те слова, которые написаны у меня на руках… — Ха-ха-ха — рассмеялся Шукаку, предчувствуя что-то неладное — Что это тебя, монах, потянуло на такие разговоры. — Мне очень жаль, что я не смог стать другом твоему сердцу — проигнорировал вопрос биджу старик и продолжил свой монолог — Я не хочу чтобы ты умирал. Прощай, Шукаку. Монах медленно свёл свои руки вместе и хлопнул в ладоши. Хлопок эхом раздался по внутреннему миру старика, по водной глади пошли круги. Рисунок на руках монаха засветился — Эй, Бунпуку, не шути так! — взволнованно попросил Шукаку — Ты слышишь меня Бунпуку?! Но Бунпуку уже было не суждено когда-нибудь услышать своего Однохвостого. Тело старика обмякло и стало погружаться под воду. Шукаку успел разглядеть довольную улыбку на лице Бунпуку, и сам начал пропадать из разрушающегося внутреннего мира покинувшего этот мир монаха.

***

— Без стариков и правда быстрее, полтора часа всего идём, а уже до монастыря рукой подать — показала пальцем на здание Кушина. На этот раз джинчуурики Девятихвостого сопровождали только Чен и Раса. Кушина шла довольная, так как смогла перед выходом из Суны с помощью Каруры замотать свои волосы в специальные бинты. Чен был просто рад тому, что с его подопечной все было нормально. Раса же вовсе был доволен тем, что его никто не трогал. Идиллию вдруг прервал пронесшийся над идущими шиноби ястреб. Через минуту в пустыне раздался грохот и полный тоски и злобы вой. Монастырь стал обрушатся, а из его обломков появился огромный песчаный тануки. По руинам здания скакали люди, издалека похожие на букашек. — Твою мать, Ичиби вырвался! — выругался Раса и возле глаз проявилась черная пигментация. Юноша рванул на своем золотом песке к месту катастрофы, по пути процеживая пустыню, надеясь найти ещё драгоценный металла. — Бунпуку-сенсе-ей! — взвыла Кушина. Её глаза покраснели, зрачок растянулся и стал звериным. Узумаки рванула за Расой, оставив Чена одного. Чиноике, разумеется, в стороне оставаться не собирался, но никаких ускорителей так сразу использовать не мог, так что начал активно отряхать от песка ноги. Раса достиг руин монастыря самым первым, успев вытащить из-под удара Ичиби пару молодых монахов. Несмотря на некоторый успех, юноша чётко понимал — среди пустыни у него против Однохвостого нет ни единого шанса. Два джонина, базировавшихся в монастыре сейчас пытались сдерживать Биджу техниками стихии ветра, но у них получалось не очень. Их потоки воздуха, как масло, разрезались бушующим песком Шукаку. Своим золотым песком Раса смог заблокировать пару хаотичных атак Ичиби, защищая эвакуировавшихся монахов. Этим он привлек внимание Биджу, и тот, наигравшись резко откинул двух бедолаг-джонинов, полностью переключившись на красноволосого. Взревев, Шукаку направил на парящего в воздухе на своей платформе Расу десятки песчаных атак. Несколько юноша смог заблокировать, от остальных резко ушел вправо Расе чертовски повезло, что Ичиби не контролировал себя, отдавшись ярости. Атаки биджу пусть и были мощными и быстрыми, но точность явно страдала. Будь Шукаку в своем обычном состоянии, Раса бы вряд ли ещё дышал. Но даже так, биджу без труда теснил молодого джонина. Следующая атака была направлена со всех сторон. Расе только и оставалось отлетать назад, но песочные хвосты тянулись за ним. Вдруг с реактивным ревом к Шукаку подлетел Чен, впечатавшись прямо в лоб Биджу. — Кецурьюган! — закричал Чиноике — Кровавая Река! Песок потерял форму и осыпался. Раса вздохнул и пошел на сближение с Шукаку, но долететь не успел. Прошло около тридцати секунд и Чен стремительно прыгнул с головы Биджу, даже не успев найти место для приземления. Красноволосый юноша мягко поймал своим золотом мальчика и поставил рядом с собой. — Ты как? — коротко спросил Раса, отдаляясь от Ичиби. — Он очень сильный. Больше половины чакры на это гендзюцу потратил — отрапортовал Чен — Но на пару водяных стен можешь рассчитывать. После гендзюцу Шукаку, похоже, смог вернуть самообладание и смотрел на мир уже осмысленными глазами. — Так вот она. Свобода… — с тоской выдохнул Однохвостый, бросив грустный взгляд на руины монастыря. Осмотревшись, Шукаку расхохотался и обратился к шиноби — Хех, совсем молодой человек с магнетизмом и ещё живой, похвально! Так, а это кто у нас? Я-то думал тут Учиха с Мангеке, а тут вообще ребенок. Достойно уважения! Да, как же жаль… что придется лишить этот мир таких дарований! Ха-ха-ха. Прямо из песка под летающей платформой вырвались три широких песчаных хлыста. Атаку слева успешно заблокировал Раса, справа остановил своей водяной стеной Чен. Третий хлыст замер в воздухе и резко ударил под ноги шиноби. Обычный песок смешался с золотым, разрывая платформу. Чен с Расой начали падать прямо на вылезающие из земли песчаные пики. — Стихия Воды: Неукротимая волна! — ударило струёй в Шукаку. Падающих ниндзя связало тонкой цепью и отдернул от пик. Не слишком мягко приземлившись, парни увидели Кушину. Шукаку, не глядя отправил в ее сторону сотни маленьких игл из песка — Барьер! — достала из кармана печать Кушина, и иголки осыпались перед невидимой преградой. — Ба-а-а, да тут ещё малявка-Узумаки с крашеной собакой! — обернулся Шукаку — Что ж, придется прибить и братца! «В меня само собой не запечатаешь, у Чена чакрозапас маленький, Раса и так почти на пределе… так-так, монахи почти все без чакры… В метрах трехстах валяются шиноби, один серьезно ранен, второй просто в отключке, ещё и чакры прилично. Да, наверное всё-таки лучше в него.» — думала о своем Кушина, не обращая внимания на слова огромного тануки. Шукаку такое отношение к себе оскорбило, и в Узумаки на ужасающей скорости полетела игла из песка. Кушина заметила её слишком поздно. Она уже не успевала уйти. — Водяная стена — среагировал Чен, создавая преграду перед девушкой. Но его стена смогла только немного замедлить иглу. Раса попытался сбить снаряд снизу, получилось только поменять его траекторию. Это спасло Кушину, острие отвернулась влево, и девушку просто сильно ударило. Узумаки потеряла сознание. — Ого. Вы ещё что-то можете? — слегка удивился Шукаку — Ну тогда как насчёт этого? Из песка сформировались уже три иглы, которые Ичиби запустил в лежащую в отключке девушку. *** Когда Кушина очнулась, она лежала на воде, смотря на странное переливающееся жёлтое небо. — Эй, малявка, я же знаю, что тебя такое не убьет — грозно рявкнул кто-то сзади. Узумаки вскочила и осмотрелась. Ей открылась смутно знакомая картина. В небе парили разноцветные круглые шары, а к ним был прикован Девятихвостый Лис собственной персоной. — Добрый день — почесала затылок Кушина. — Кха, Добрый день! Ну ты и выдала, девчонка — усмехнулся Кьюби и перешёл на серьезный тон — Я предлагаю тебе свою помощь, но учти это — первый и последний раз. Дальше я как и обычно буду искать пути разрушить твое сердце злобой и пытаться вырваться на свободу. А сейчас иди, и наппадай этому еноту из песочницы! *** Песчаные иглы были встречены ужасно сильным ответным ударом. Пыль поднялась, закрывая обзор. Из завесы по Шукаку ударило тремя темно-оранжевыми хвостами. Пыль осела, и показалась Кушина покрытая оранжевой чакрой. Повязка с её головы слетела, давая свободу беснующим красным волосам. Сзади девушки образовалась три хвоста, а над головой уши. Подмигнув парням, Узумаки полетела прямо на Шукаку. Приземлившись на голову Биджу, Кушина стала яростно бить тануки, ловко парируя хвостами его атаки. Била она с такой силой, что в местах её ударов оставались глубокие вмятины, которые не затягивались из-за осевшей в них чакры лиса. Через две минуты избиения, Шукаку уже больше напоминал сыр, чем енота. Улучив момент между замедлившимися атаками Ичиби, Кушина со всей силы ударила тремя хвостами в одну точку. Тануки рассыпался… — Неужели — осела на песок рядом с союзниками Кушина, с которой уже сошла чакра Девятихвостого — Всё? — Ха-ха-ха! Ну конечно же нет! — громко рассмеялся кто-то за спиной у девушки. Кушина обернулась и увидела Ичиби. Полностью целого и довольного. — Так и передай своей крашеной собаке, что его три хвоста — для меня ничто! — довольно оскалился Шукаку — Готовтесь умереть! Биджу махнул хвостом и тысячи песчаных иголок направились со всех сторон на троих шиноби. Кушина быстро кинула всем по листку бумаги и сложила печать концентрации. — Треугольный Барьер! — крикнула Узумаки и на листках загорелись фуин, создавая красноватые стены. Иглы осыпались у барьера, не нанеся ему никакого урона. Шукаку направил в троицу уже копья из песка. Они отскочили от преграды, заставив красноватые стены пойти трещинами. Кушина сделала пару быстрых мазков на своем листе и барьер восстановился. Ичиби стал серьезным. Над ним сформировалась песчаная пирамида ужасающих размеров. Кушина достала ещё бумаги и стала быстро рисовать ещё фуин, наслаивая стены. Шукаку ударил хвостом по пирамиде, и она стремительно понеслась на барьер. Пирамида врезалась барьер, и он пошел трещинами. Кушина все продолжала и продолжала рисовать печати, но красная стена ломалась быстрее, чем восстанавливалась. И вот, вершина пирамиды преодолела преграду. Барьер, со звуком разбитого стекла, рассыпался. — Самое время появится — вслух сказал Чен. В пустыне раздался ужасный грохот. Огромную песчаную пирамиду отбила такая же из железа. — Что-то развелось людишек с магнетизмом — протянул Шукаку — Ты явно сильнее чем красноголовик, попробуй меня развлечь Со спины из поднявшейся пыли к шиноби подошёл Третий Казекаге, прошептал что-то в ухо Кушине и выпрыгнул из завесы к Шукаку, в полете формируя металлические крылья. — Мне нужно туда — показала пальцем Узумаки за спину Биджу, где валялось пара невезучих джонинов Песка. — Подбросите? Бурато тем временем уже на высоте успешно зеркально парировал атаки Шукаку. Лицо Казекаге выражала полное спокойствие, но в глазах ясно горели огоньки, как у ребенка, впервые увидевшего музыканта, играющего на гитаре. Но несмотря на получаемое от схватки удовольствие, Бурато явно сдавал. Шукаку все-таки имел и больше чакры и больше ресурса для оружия. — Ставлю тот дурацкий чайник, который был у нас в комнате, что ты теперешний Казекаге! — расхохотался Ичиби. — Ты прав, Тануки-Монстр — гордо поднял подбородок мужчина — Я — Третий Казекаге. — Что ж, значит вашим старейшинам скоро придется выбирать четвёртого! — угрожающе сказал Шукаку и махнул хвостом. Как из игломета, сегменты хвоста полетели в Казекаге, окружая его со всех сторон. Увернуться у Бурато не было не единого шанса. Мужчина завернулся в свой железный песок и в ядре упал на землю. Железная оболочка частично осыпалась и оттуда вышел Казекаге, тяжело дыша. — Ну, прям цыплёнок! — рассмеялся Шукаку, уже не чувствуя в Казекаге угрозу — Первый точно был помощнее! Эх, похерели шиноби в своих спокойных деревнях! Не то что раньше, месиво, постоянные драки, кровища! Ушла эпоха… Бурато хвостатого не слушал. Казекаге вытащил из-за пазухи свиток и с хлопком распечатал. Из него в сторону вылетело шесть тонких железных прутьев длиной около метра. — Ну и что это за зубочистки? Совсем отчаялся, бедный? — просюсюкал Шукаку — Обажаю смотреть, как люди цепляются за жизнь! Мужчина лишь усмехнулся на насмешки Биджу и сложил печать концентрации. Прутья приземлись рядом с Биджу, воткнувшись в песок вокруг него. «Зубочистки» резко увеличились в семь раз, сковывая Ичиби. — Четыре триграмм — услышал со спины Шукаку и его стало засасывать в одного из джонинов, которых он недавно отбросил. Биджу посмотрел назад и увидел Кушину, держащую руки над спиной мужчины в стандартной форме Песка. Рядом с ней в боевых стойках стояли Раса и Чен. — Опять прощай, Свобода — грустно вздохнул Шукаку, уже не чувствующий большую часть своего тела. — И прощай, Бунпуку. На бубнеж почти полностью затянувшегося в джонина Суны Биджу уже никто внимания не обращал внимания. Только Кушина вздрогнула и подняла на Ичиби глаза, услышав знакомое имя. Через десять секунд Биджу окончательно развеялся, Кушине осталось только закрыть печать… — Девочка, запомни. Любовь вот — ответ. — услышала у себя в голове Узумаки голос Шукаку. Не насмешливый и злой, как во время битвы, а спокойный и полный первобытной мудростью. Девушке даже показалось, что вместе со своим Биджу говорил и Бунпуку. Улыбнувшись сквозь непонятные ей самой слезы, Кушина нанесла ещё две руны и сложила печать концентрации. Фуин засветилось и стала видоизменятся. Вместо обычного кругового узора на спине джонина красовалось два кандзи. На одной лопатке — сердце, а на другой — понимание.