чёрные бродячие коты крадутся в сердце

— Ты не боишься? — Нуар свесил ноги с кирпичного парапета, но рука так и осталась на её талии. Парень держал её крепче, чем в том была необходимость, и Маринетт подозревала, что он просто боится, что она задумает снова повторить тот глупый трюк с прыжком с крыши. В абсолютном идиотизме своего поступка недельной давности она убедилась в первые же секунды, но ярче всего в памяти отпечаталось бешеное негодование Кота. Её прельщала мысль, что таким печально известного Кота Нуара не видел никто. Никто, кроме неё. Обычно насмешливо-хладнокровный Робин Гуд от мира убийц с ней обращался исключительно. Всегда вежливо, с нотками покровительства и заботы. И единственный раз — накричал, жёстко схватив за подбородок и заставив глядя ему в глаза пообещать больше не делать глупостей. Спорить Маринетт как-то не решилась. Их дружеские свидания, начавшиеся как часть сделки, стали приятным дополнением к её в общем-то счастливой студенческой жизни. Видеть Париж с высоты птичьего полёта, чувствовать ветер в волосах, цепляясь за убийственно уверенные руки, которые точно не дадут ей упасть, болтать обо всём на свете, потихоньку составляя гражданский портрет своего тайного друга — всё это быстро стало привычным и нормальным. Настолько нормальным, что иногда пугало Маринетт.  — Нуар, — мягко позвала она, положив голову ему на плечо. Границы личного пространства стёрлись быстро и незаметно, ей было позволено практически всё: от внезапных обнимашек до бездумного использования коленей Кота Нуара в качестве подушки. — Скажи, почему ты со мной возишься?.. Нуар скосил на неё взгляд. Маринетт подозревала, что парню открывается неплохой вид на декольте, но сдвигаться с места не торопилась.  — Потому что, — Нуар вздохнул, сощурившись, и уставился на расстилавшийся у их ног город. Район был не ахти, но привлекать внимание туристов и зевак им хотелось меньше всего. — Потому что ты мне дорога. Как друг. И как кто-то больший, чем друг. Маринетт вздрогнула, когда Нуар оставил едва ощутимый поцелуй на её макушке — жест, обычно означавший окончание их встречи и сопровождающийся просьбой беречь себя. Повисло молчание, и Маринетт не решалась даже шевельнуться. Нельзя сказать, что их медленно выходящие за рамки дружбы отношения её не устраивали. Границы дружбы стирались так же просто, как и границы личного пространства, она уже не удивлялась, когда то и дело ловила восхищённый зелёный взгляд и мечтательно-соблазнительную улыбку. Маринетт уже не смущалась, когда ловила себя на совсем не дружеских размышлениях.  — Но у нас нет будущего, — неожиданно горько припечатал Нуар. — Прости. Слова прозвучали холодно, хотя и отражали действительность максимально точно: Нуар жил словно тень, словно городская легенда, и раскрытие их отношений миру превратило бы жизнь Маринетт в сущий ад. Конечно, они могли бы встречаться только без маски на Нуаре, но… Тут была одна загвоздка, так и не высказанная, но терзавшая Маринетт.  — А если бы… — её голос затих, вопрос поднимался крайне щекотливый, и Маринетт совершенно не была уверена, что готова его задать.  — Если бы что? — у Нуара мгновенно проклюнулось любопытство, и Маринетт вздохнула. Прикусила губу и всё же решилась:  — А если бы я попросила тебя остановиться? Мир, кажется, замер. Наверное, если бы где-то рядом летели птицы, они бы так и застыли со взмахом крыла. Маринетт не смела выдыхать. Нуар нервно усмехнулся, осторожно провёл ладонью вверх-вниз по её плечу, и наконец выдавил:  — Я бы остановился. Ей нужно было видеть его глаза. Маринетт развернулась, и Нуар чуть расслабил объятия, давая ей свободу действий — но не хватку пальцев. Привычной уверенности не осталось и следа, в зелёных глазах засела паника, и Маринетт решилась на второй вопрос:  — А если я попрошу прямо сейчас? Кот Нуар поморщился. Провёл кончиками когтей по скуле Маринетт, скользнув с подбородка на шею. Острые кончики едва касались кожи, не царапая, но заставляя вздрогнуть. Стирались очередные границы — и Маринетт не возражала.  — А давай ты попросишь об этом немного позже? Есть одно… дело, которое нужно завершить, — Кот Нуар склонился к её лицу. Слишком близко, куда ближе, чем обычно. Чуть интимнее, чем обычно, хотя интимность для их отношений была чем-то обыденным даже в контексте дружбы: даже простые разговоры полушёпотом с ночным Парижем где-то далеко внизу становились чарующими и заставляли что-то внутри приятно сжиматься. Непростые разговоры в сочетании с совсем не дружеским взглядом — и вовсе искрили.  — Почему мне кажется, что это что-то сугубо личное? — уточнила Маринетт, выдыхая практически в губы Нуара. Кот Нуар только усмехнулся краем губ, вернув себе часть самообладания:  — У меня всегда всё слишком личное. Иначе просто неинтересно. Взгляд зелёных глаз, подсвеченных магией костюма, показался Маринетт крайне двусмысленным. Впрочем, она не возражала.