30-е ноября 1992 года
— Идемте, парни, покажу вам пруд. Я тут недавно часть соседского участка выкупил — с прудом и старой мельницей. Теперь вот думаю, что там можно сделать… — Роджер кивком указал направление и сам первый бодро зашагал по гравиевой дорожке. Об остальных перестройках в усадьбе он уже рассказал, осталось самое интересное. Пройтись на закате — отличная мысль, и пришла она в кудрявую голову Брая. Этот вязкий разговор о прошлом всколыхнул в душе то, чего не стоило поднимать. В отличие от Джона, Роджера и Фредди, Брайан ушел в сторону. Музыка перестала быть смыслом его жизни. Или… Или все же не перестала? На этот вопрос он до сих пор не мог дать однозначного ответа. Потому, не желая окунаться в омут далеко не самых приятных воспоминаний, использовал древний как мир прием — уйти от темы. Ясный солнечный день переходил в не менее ясный вечер, отчего бы не прогуляться? Тем более что все четверо уже знатно объелись и неплохо выпили. Роджер тут же вспомнил, что обещал бассейн и парную, и, пока остальные сгребали со стола остатки пиршества, убежал в другое крыло — включить сауну и проверить, в самом ли деле все готово к приему гостей, как уверяли слуги. Затем они оделись потеплее и отправились гулять по дорожкам сада. Джон закурил. Из всей компании он один дымил, как и в молодости. Брайан к этой пагубной привычке с роду не имел никакого отношения, Фредди берег голос, а Роджеру курево строго-настрого запретили врачи еще семь лет назад. Его инфаркт был громом средь ясного неба. Никто не ожидал, что такое могло случиться. Родж каменно молчал о своих проблемах с сердцем, но однажды бомба все же взорвалась. Сорвавшаяся сделка, какие-то неурядицы с женой, накопленный стресс и, самое главное, старые проблемы — осложнение на сердце после перенесенной в детстве ангины. В итоге Роджер получил свой ранний инфаркт, после которого изменил многое в своей жизни... Джон вдруг вспомнил тот странный и жуткий ночной звонок. Ноябрь, 1983 год — Дикки, это ты? Привет. — Голос Фредди в трубке был какой-то глухой. Джон бросил взгляд на часы, отражавший время: 00.35. Звонить по ночам не в правилах Фреда. — Привет. Ты что, из Америки звонишь? — Взгляд метнулся от светящегося циферблата к заворочавшейся в кровати жене. — Нет. Джон… — Голос дрогнул. Было слышно, как Фредди тяжело перевел дыхание. — Фред, что случилось? — Джон встряхнулся. — Подожди минутку, я сейчас в другую комнату перейду. Кэт уже спит. Он и сам едва успел уснуть, и этот поздний звонок в первые минуты казался ничем иным как причудливым сновидением. Джон положил трубку рядом с телефоном и осторожно вышел из спальни. Просто так Меркьюри бы звонить не стал – значит, дело серьезное. — Я с тобой. Итак, Фред, что произошло? — Джон уселся в кресло рядом с аппаратом и приготовился слушать. — Да, Дикки, произошло. — Голос дрожал все сильнее, и это было странно. — Мне только что звонила Доминик. Из больницы…. У Ро инфаркт. — Что?! — Джон чуть не закричал в полный голос. — Это какая-то ошибка. Роджеру тридцать четыре, и он … Фред, ты уверен? — В голове одна мысль теснила другую, и казалось, что если мир и не сошел с ума окончательно, то по меньшей мере сильно накренился. — Никакой ошибки. Дикки, можно я к тебе приеду? Мне страшно. — Голос окончательно сорвался. — Я хотел Брайану позвонить, но… Я же к нему не смогу прямо сейчас приехать, а к тебе смогу. Боже, только бы все обошлось! Дом сказала, что ехать в клинику нет никакого смысла, Ро в реанимации — к нему никакого не пустят. Она сама завтра мне позвонит… Дикки, что делать? Я до завтра с ума сойду! Не могу сидеть дома и думать, что Ро может умереть в любую минуту. Этого не может быть! Это не правда! — Фредди почти кричал. Джон уже собрался с мыслями. — Так. Приезжай сейчас же сюда. В какой он больнице? Ты знаешь, что именно произошло? — Толком нет… Доминик сказала, что сегодня были какие-то проблемы на работе. Ро уехал на совещание, а позже ей позвонили уже из больницы: «Мистер Тейлор в тяжелом состоянии. Возможно, понадобится операция». Я ничего не понимаю… — Фред, успокойся. Бери такси и дуй ко мне. Переночуешь здесь, а утром поедем в больницу. Еще у меня есть знакомые врачи в Швейцарии — я разузнаю, что да как. Не бойся, Родж — парень крепкий, выкарабкается. Блять, ему всего тридцать четыре, этот засранец так просто не сдастся! Ты меня слышишь? Я тебя жду. — Джон положил трубку и потер лицо руками, пытаясь отделаться от навязчивого ощущения, что все это происходит не с ним. Фредди приехал через полчаса…30-е ноября 1992 года
— … вот. Я и решил, что иметь свой пруд круто. Летом можно будет запустить сюда какую-нибудь рыбу. – Роджер демонстрировал живописный водоем, окруженный ухоженными лужайками. Неподалеку от ручья примостилась старинная водяная мельница. Идилистический пейзаж в подступающих сумерках выглядел немного таинственно. Джон смотрел на увлеченно треплющегося хозяина роскошного поместья и думал, что за эти годы Роджер очень мало изменился. Он отлично выглядит, очень молодо и свежо. И не скажешь, что у него такие серьезные проблемы. Девять лет назад все обошлось. Оказалось, Родж с детства страдал аритмией, но тщательно это скрывал. Даже Доминик была не в курсе. Трудно представить, сколько сил она тогда отдала Рождеру. Даже странно, что в конечном счете они расстались. Трудно сказать, что пошло не так. Двое совместных детей и длинная извилистая дорожка, пройденная рука об руку. Впрочем, расстались они по-человечески, без скандалов, сохранив нормальные отношения. Бывало, Дом с детьми отдыхали на Ибице вместе с Роджером и Дэбби, и никого это не смущало. Все-таки Родж — большой молодец! Мало кому удается жить, как он, на всю катушку, при этом не выжигая сердца окружающих. В отличие от Фреда. Тот что есть сил размахивал руками и был весел и очарователен, как всегда в легком подпитии, хотя чувствовалось, что давешний разговор и у него вызвал не самые приятные воспоминания. — Запусти японских карпов кои. Ты не представляешь какие они красивые! Я себе обязательно таких заведу, вот увидишь! В прошлом году, когда я был в Японии... — Фредди принялся рассказывать о своем очередном — уже неизвестно, каком по счету, — визите в Страну восходящего солнца, мать ее. После первых гастролей в начале восьмидесятых с Королевским балетом он заболел Японией, даже собирался написать музыку к опере или балету, посвященную этой стране, и переплюнуть самого Пуччини, но пока руки не дошли. Зато его ноги успели дойти до кучи антикварных лавок, и теперь Гарден Лодж был сплошь завален коллекцией японского искусства. В свите Меркьюри поговаривали, что он спустил на это барахло не один миллион. Джон сам не заметил, как перестал слушать возбужденный рассказ, и теперь просто смотрел, как Роджер с Фредди в очередной раз спорят, думая о том, что кое-что в этой жизни не меняется. Какими эти двое были в молодости, такими же и остались.Сентябрь, 1971 год
— Фред, убери с глаз долой эту мазню! Мы не будем продавать это в моей лавке! — Не твоей, дорогой, а в нашей лавке. И потом, какого хрена ты называешь это «мазней»? Мне за этот портрет поставили высший бал! — Это не портрет, а жопа крокодила. Я это продавать не стану! И ты, Балсара, тоже не станешь. Если, конечно, тебе зубы не жмут! — Ты нихрена не понимаешь в искусстве! Я написал портрет одного человека в трех вариантах. В стиле кубизма — так когда-то писал Пикассо. А вот эта работа получила отличные отзывы на студенческой выставке… — Бля, это еще хуже! Хотя что вообще может быть хуже жопы крокодила? Разве что на туалетной бумаге печатать. Увидел — сразу обосрался. — Ну как с таким болваном работать? Завтра же пойдем в Галерею Тейт! Я тебе покажу, что такое кубизм. — Ага, жопа крокодила с квадратами яйцами. Кубизм — ебизм! Ты понимаешь, что это никто и никогда не купит? Будет только понапрасну место занимать. Или неси человеческие портреты, или иди вот в эту самую крокодилью жопу, понял? — Какие это «нормальные»? Давай тебя напишу, а? В стиле Мухи или Россети. Сразу какие-нибудь девки купят. — Иди нахуй! И не уходи от темы. Эта херня здесь висеть не будет! — Ты охерел? Это антикварный ряд. Тут продают произведения искусства. Это достойные вещи. Не веришь? Идем в галерею — убедишься! — А-а-а! Балсара, какой ты настырный! Заебал уже ты своими картинами. Вот будешь антиквариатным художником, тогда и выступай. А пока — это мазня с жопами крокодилов и она не будет продаваться в моей лавке. Это мои последние двадцать пять фунтов ушли на оплату аренды, и я решаю, что мы продаем, а что нет, уяснил? — Я тебя заебал? Да я даже не начинал! Ты даже не даешь с тебя портрет написать, не то что… И не «антиквариатным», а антикварным. Я обязательно буду я им лет через сто. А еще стану рок-звездой... нет, не звездой, а легендой. Попомни мои слова, дорогой. Кстати, я предлагал торговать в этой лавке классными шмотками, но ты как всегда не слушал… — Да? И где мы их возьмем? Продадим твой пиджак из маминой скатерти? — Нет. Но если ты завтра пойдешь со мной в Тейт, я расскажу тебе, что придумал. А если не пойдешь — не расскажу. — Что ж, ладно. Но тогда после этой своей галереи угостишь пивом. Три пинты, не меньше. — Хм… Я бы тоже от пива не отказался, — наконец подал голос Джон. Смотреть на препирательства Тейлора и Балсары, конечно, можно до бесконечности, как на огонь и воду. Но он забежал в лавку по делу, всего на минутку. — Хера себе…. Дикки, ты давно тут? — Роджер почесал макушку. — Уже минут десять наслаждаюсь вашим милым спором. Я зашел предупредить, что завтра припозднюсь на репетицию. Заболел наш школьный математик, меня просили подменить. Деньги не лишние. Так что, начинайте без меня. И передайте Бри тоже. — Вот это монолог! Дикки, дорогой, мне понравилось. Ну, то есть, не то, что ты опоздаешь на репетицию, разумеется, а все остальное очень даже! — Я побежал. — Смущенный Джон уже было переступил порог, но остановился и, улыбнувшись, проговорил: — Тейт — прекрасное место. Очень тебе советую, Роджер. Всяко лучше, чем жопа крокодила, с которой ты, судя по всему, знаком не понаслышке, раз уж так быстро ее узнал! — И Джон поспешил ретироваться, пока тяжелый модный ботинок, нацеленный ему в голову, не достиг цели.30-е ноября 1992 года
Джон усмехался себе под нос, наблюдая, как эти два общипанных петуха продолжают меряться всем, чем только можно, не снижая оборотов. По сердцу разливалось тепло. И так всю жизнь… Да, воистину ничего не изменилось, даже после распада группы, когда жизнь вот-вот грозилась сойти под откос. Эти двое продолжали свой вечный спор, вытягивая друг друга из самых тяжелых обстоятельств. Как братья-близнецы, они не могли жить один без другого. Их вечное соперничество подхлестывало и давало силы. И эта связь не исчезла и не ослабла с годами. Джон хорошо помнил лицо Фреда в ту ночь, когда тот до самого утра плакал от ужаса, молясь всем известным ему богам, чтобы Роджер жил… И вот, они снова сели на любимого конька. На первый взгляд это казалось банальной перепалкой, но на самом деле было ничем иным как взаимным признанием в любви. — У себя в Гарден Лодж заводи, кого хочешь, а я скорее запущу в пруд самую обычную британскую форель, чтобы потом на углях жарить и вместе с вами пиво пить. — Фу! Тейлор, ты как был так и остался самым обычным обывателем. Именно так. Обычный обыватель. И не говори мне про тавтологию! Пиво, форель, раки… Кстати, в Японии такие офигенные крабы! — Понеслось по новой горке! — взвыл Роджер. Наконец Джон решил вмешаться в спор. — Насчет форели отличная мысль, Родж! Приеду с мальчишками к тебе на рыбалку! — Он сразу прикинул, что это прекрасный повод почаще давать отдых жене. Близнецы — тяжелое бремя, а он слишком много времени отдает работе. — Точно! И мои будут с удовольствием рыбу удить. И твоя Лиззи, Фред, тоже. Ну, когда немного подрастет. — Роджер уже загорелся идеей и забыл про незаконченную перебранку. — Слушай, а может, твоя девочка вырастет и влюбится в моего Руфуса? Тогда они поженятся, и мы… — Ага, и мы с тобой наконец-то станем родней? — Фредди засмеялся в полный голос. Потом подошел к Роджеру и похлопал его по спине. — Давай, придумай еще что-нибудь, дорогой. Какую-нибудь хитрую комбинацию из тех, что ты любишь. — Ну, типа того. Все равно это было бы прикольно… Я бы хотел стать твоим родственником. — Почему-то улыбка Роджера получилась грустной. — Кстати, как там твои родители? И Кэш? — У всех все нормально. Папа с мамой ждут не дождутся появления внучки, хотя поначалу были не в восторге от Мэри. Фредди не любил вспоминать те времена. Темные времена, как он называл тот период своей жизни в середине восьмидесятых, когда после большого успеха его настигли творческий кризис, тяжелая депрессия и наркотики. Казалось, он банально повторяет судьбу многих знаменитостей: быстрый успех, деньги, слава, наркотики, выпивка, передозировка — и в конечном счете добро пожаловать в ад… Тогда его спасла Мэри, которая после расставания в середине семидесятых постепенно и легко вернулась в его жизнь, став чем-то большим, чем просто «подружка Меркьюри» — настоящим другом. Пожалуй, из тех немногих женщин, с которыми Фредди имел дело на протяжении жизни, по-настоящему он любил лишь ее. Все же себя не переделать. До сих пор в койке мировая знаменитость Фредди Меркьюри предпочитал молодых людей, но… семью с мужчиной не построишь. Впрочем, однажды он пытался, и сейчас об этом было горько вспоминать. Так или иначе, в результате цепочки событий Мэри заняла место, по праву уготованное ей судьбой, — законной супруги, помощницы, иногда няньки, а в ближайшем будущем и матери его ребенка. Еще тот ранний инфаркт Роджера здорово ударил его по башке. Заставил остро почувствовать, что все смертны, и произойти это может в любой момент. Тогда он испугался, что навсегда потеряет Роджера. Самого близкого друга, с которым с юных лет делил горе, радость, водку и лучшие минуты жизни… Роджер и Доминик были свидетелями на их свадьбе с Мэри. Хотя свадьбой это можно было назвать разве что с большим трудом, воспоминания тот день оставил исключительно приятные.Май 1986 года
Регистрация была назначена на вторую половину дня, так уж получилось. Церемония обещала быть самой скромной из всех возможных, лишенная всех рюшечек и красивостей, сопровождавших пышные и модные звездные свадьбы, разве что Мэри купила новое платье и с утра заскочила в салон — сделать прическу. Устраивать бурное торжество, когда тебе сорок? Глупость. Тем более, что этот брак — скорее формальность. Фредди твердо решил наконец узаконить их многолетние отношения, чтобы, случись с ним вдруг что-нибудь, Мэри ни в чем не нуждалась. И черт возьми, они впервые всерьез заговорили о детях! — Ты чего задерживаешься? — Решивший соблюсти все приличия Фредди сидел как на гвоздях, облаченный в парадный костюм. Приглашенный в качестве шафера Роджер опоздал на полчаса. —Пробки, мать их! Застряли на Пикадилли. Дом с Мэри ждут лимузине. — Роджер вбежал в холл Гарден Лодж на всех парах, тоже нарядный. — Все, пошли уже! Привет, Джо, — кивнул он вышедшему на шум молоденькому симпатичному повару и ассистенту Фредди. Дальше все закрутилось и завертелось. Из приглашенных на церемонии должен был присутствовать только фотограф, которому заплатили достаточно, чтобы снимки ни при каких обстоятельствах не попали в прессу. Родители Фредди не особо радовались предстоящему браку. Отец до последнего надеялся, что его знаменитый сын в конце концов остепенится, найдет себе молоденькую парсийскую девственницу и женится хотя бы в сорок (если подумать, вполне подходящий возраст). Теперь же надежда на «правильный» брак полностью растворилась. Боми с Джер были просто уведомлены о том, что их единственный сын женится на неправильной британке, с которой он много лет жил под одной крышей, расставался и вновь сходился. Что касается Мэри, она мало общалась со своими родными, и тот факт, что она официально станет миссис Фредди Меркьюри, не значил для них ровным счетом ничего. На выходные был забронирован ресторан — для самых близких друзей. Фредди не был бы собой, если бы не решил выпендриться как в старые добрые времена. Гости получили открытки с приглашением на «похороны холостой жизни Фредди Меркьюри». С собой предписывалось приносить «не очень траурный» венок и хорошее настроение.***
— … объявляю вас мужем и женой. — Сотрудник муниципалитета — крупный пожилой мужчина — провозгласил заветные слова. — Поздравляю! — И я, я тоже поздравляю! — Роджер кинулся обнимать новоиспеченных супругов — улыбающуюся Мэри, очаровательную в новом платье, и Фредди, который вдруг стал необычайно серьезным и даже немного отстраненным. Доминик стояла в стороне и улыбалась. Девятимесячный живот, который уже нельзя было скрыть никакими ухищрениями, мешал обнять не то что жениха и невесту, но даже собственного мужа. Пока молодые миловались, она пристроилась на диванчике поодаль и теперь, откинувшись на спинку, издала облегченный вздох. — Ну что, поехали домой? — Мэри улыбнулась светло и счастливо. — Да, конечно! Я думаю, Джо уже приготовил нам роскошный обед. — Фредди отмер и многозначительно подмигнул ей. — Пошли, жена, будем кормить гостей, пить вино и радоваться отсутствию толпы. Кстати, ты уже собрала чемодан? — После намеченной на выходные вечеринки в ресторане они должны были лететь на Ибицу — Тейлор милостиво предоставил в их распоряжение собственную виллу. — Да, поехали! — Роджер повернулся к Дом. — Дорогая, давай я помогу тебе встать. — Ро, беги к телефону. Кажется, у меня началось… — Дом держалась за живот обеими руками и старалась двигаться как можно аккуратнее. — Что началось? Давай уже, нам ехать… — Роджер, не сразу сообразивший, о чем речь, вдруг изменился в лице. — Уже? Блять! Подожди, сейчас… — По-моему, я испортила диван… — Да хрен с ним, с диваном, я им сто таких куплю! Сиди и не двигайся! — прокричал Роджер, скрываясь за дверью. — Ребята, придется вам как-то без нас… — Доминик, смущаясь, посмотрела на обалдевших Фредди и Мэри, которые как стояли, так и застыли, взявшись за руки и стараясь прийти в себя.***
— Теперь давай придумывать, как назвать дочку. Рори! Вот! — Уже хорошо пьяный Роджер развалился в гостиной Гарден Лодж и, держа в руках бокал шампанского, смотрел в никуда мутным и счастливым взглядом. Часы уже данным давно пробили полночь, за окнами скоро обещало рассвести. Этот суматошный и счастливый день сменялся новым. Они с Фредди сидели в гостиной и приканчивали уже третью бутылку дорогущего «Кристалла» –— за новорожденную мисс Тейлор. Свадьба как о очень быстро перестала быть свадьбой, сменившись празднованием Дня рождения. — Э-э, друг, да ты уже еле живой. Рори — мужское имя. — Фредди улыбался, без стеснения демонстрируя свои многочисленные зубы. — Давай уже, пошли спать. Завтра придумаешь имя получше, если голова не будет болеть. Все же праздник удался на славу! Отвезя Доминик в клинику, Роджер вдруг понял, что заняться ему абсолютно нечем. Дома осталась только прислуга; Феликс на каникулах гостил во Франции у бабушки с дедом. Так что, Родж сам не заметил, как вновь очутился в Гарден Лодж — уж туда-то дорогу его ноги помнили превосходно. — Знаешь, Фред, — Роджер как будто протрезвел на несколько мгновений. — Вы с Мэри будете счастливы, несмотря ни на что. Я знаю. Правда… — Он помолчал немного, глубоко вздохнул и, посмотрев Фредди в глаза, добавил: — Я люблю тебя, брат.***
30-е ноября 1992 года
Джон снова закурил и подошел поближе к Брайану. Пока Роджер с Фредом собачились, Брай в стороне любовался первыми звездами. Его меланхолическое настроение передалось и Джону. — Что-то ты неразговорчивый сегодня. У тебя все хорошо? — Да трудно сказать. Вроде все отлично, но… Знаешь, думаю, мне стоит развестись с Крис. Зажженная сигарета выпала из пальцев Дикки и маленькой звездочкой приземлилась куда-то в траву.