Когда тает лёд...

      Когда в твоей жизни происходит событие, неподдающееся логическому объяснению, ты, естественно, впадаешь в ступор. Твой мозг до последнего отказывается принимать полученную информацию, а ты сам долго и упорно отвергаешь мысль о том, что это всё взаправду, что это не сон, не иллюзия и ты не проснёшься, сколько не пытайся.       Это и пугало.       Если бы кто-то сказал сейчас девушке, что ей снится самый ебанутый сон в её жизни, она бы беспрекословно поверила, потому что иначе нельзя было объяснить, почему она сидела на бёдрах Тогами, тяжело дыша, силясь успокоить бешено стучащее в груди сердце.       Парень смотрел на неё слегка расфокусированным взглядом, так же как и она, стараясь перевести дыхание и сохранить остатки самообладания. Последнее давалось ему с особым трудом, ведь когда на тебе верхом сидит привлекательная раскрасневшаяся девушка, которую ты, вроде как, обожаешь до безумия и с той же силой недолюбливаешь, то логически рассуждать и в целом думать становится в разы проблематичнее.       Единственное, что беспокоило сейчас их обоих — они совершенно не знали, как им действовать дальше. Ну, ладно Бьякуя ничего не понимал в подобных вещах: для него всё происходящее вообще было в новинку. Однако и Тарелко — как более разбирающаяся и более опытная девушка — тоже понятия не имела, как себя вести. Она не ожидала, что всё зайдёт так далеко, хотя, чего скрывать, инициатором поневоле стала именно она.       Или не она — Элина не помнила, кто начал первым.       Она помнила, как Тогами пришёл к ней, чтобы забрать свои тетради с конспектами, которые она одолжила пару дней назад, помнила, как они случайно столкнулись, как внимательно смотрели друг на друга, а дальше — провал; на короткий промежуток времени она потеряла контроль. Судя по всему, они впервые поцеловались (о чём свидетельствовали слегка припухшие губы), и в процессе девушка стянула с плеч Бьякуи его пиджак, кинув вещицу в угол комнаты, толкнув не сопротивляющегося юношу на кровать и оседлав его бёдра.       А сейчас они просто не находили слов, спиной чувствуя растущее напряжение в гнетущем молчании. Надо было как-то выкручиваться из щекотливой ситуации, но на ум ничего не шло.       Первым не выдержал Тогами.       — Так... Что дальше? — учтиво и спокойно поинтересовался он, хотя голос с головой выдавал его волнение.       — Ты думаешь я знаю? — резко вспылила девушка.       — Э-э... — Бьякуя выглядел озадаченным от её неожиданной реакции, даже привычная язвительность куда-то пропала. — Я не слишком хорошо.. осведомлён в этом, но, кажется, я д-должен... Как же это называется... Войти в тебя и...       — Ой, блять, боже, лучше заткнись, — Элина прикрыла горящее от смущения лицо ладонью. — Ты вообще на актива не тянешь, ты в курсе? — она убрала руку и отвела взгляд в сторону. — Это как то... Странно, что мы с тобой будем... заниматься этим. Логичнее вообще было бы, если б я тебя, а не ты меня... Господи, почему я вообще говорю о таком.       Ответом было лишь долгое молчание. Наследник напряжённо думал о чём-то своём, не слишком следя за ходом мыслей девушки. До его сознания доносились лишь обрывки её фраз, сложить воедино которые не представлялось возможным, но он и не пытался. Только одна идея не давала ему в данную секунду покоя. Взгляд блуждал из стороны в сторону, пока наконец парень не принял важное для себя решение.       Глаза прекратили судорожно осматривать стены, потолок, письменный стол — что угодно, лишь бы не сталкиваться со взглядом Элины — и остановились на девушке, продолжавшей что-то бормотать. Бьякуя слегка приподнялся на локтях, привлекая тем самым внимание, невольно прерывая речь, и одной рукой коснулся девичьей щеки.       На этом его смелость испарилась в мгновение ока.       Почувствовав нерешительность лежащего партнёра, Тарелко сделала пару глубоких вдохов, мысленно досчитала до десяти, а затем без всяких предупреждений склонилась над юношей. Губы... Его губы были мягкими и тёплыми — совсем не такими, как ожидала девушка; зрачки Бьякуи тут же расширились, стоило только вовлечь его в долгий чувственный поцелуй. Глаза от нахлынувшего смущения парень прикрыл сразу, а вот Элина делать этого не спешила. Очень уж ей хотелось запечатлеть прекрасный момент в своей памяти.       Вдоволь насмотревшись, она отстранилась, но лишь на секунду: чтобы снять с парня мешающие процессу очки и вновь прильнуть к столь желанным (или ненавистным?) губам. Какого же это, целоваться с Абсолютным наследником семьи Тогами? Тарелко не знала, как точнее ответить на данный вопрос. Парень-то и целоваться толком умел, но, надо отдать должное, он быстро учился. Его губы двигались неумело, подражая действиям девушки, полностью взявшей инициативу в свои руки.       Это был их первый осознанный серьёзный поцелуй. До сегодняшнего дня они ни разу не позволяли настолько интимные действия в отношении друг друга. Да, они часто беседовали и обнимались в местах, где не было камер, часто прятались от чужих глаз, проводя время вместе (иной раз даже назло разъярённой Токо, хотя таким промышлял только Бькуя, за что ему нередко прилетало, если его раскусывали), а однажды и вовсе умудрились заснуть в одной кровати, но не более.       Всё в рамках "закона и приличия".       Но не сейчас. Сейчас всё было по-иному, когда каждое прикосновение ощущалось настолько остро, что внутри всё трепетало от сладкого предвкушения, а в животе порхали радостные, ожившие бабочки. И несмотря на осторожный и слегка неловкий поцелуй, они получали от него искреннее удовольствие.       Они оба утопали в моменте.       В отличие от Бьякуи, Элина всё делала чётко и умело: посасывая по очереди то верхнюю, то нижнюю губу, она начинала игриво покусывать их, слегка оттягивая. Немного погодя, наигравшись, положив руку на плечо Тогами, девушка углубила поцелуй, проникая языком в чужой рот. Горячо и развратно. До слуха долетали непристойные причмокивающие звуки, и Элина нахально ухмыльнулась, не прекращая уверенно ласкать чужой язык своим — ловким и быстрым.       Тихие полувздохи-полустоны Бьякуи были приятной наградой за её старания. Сидя на бёдрах парня, Тарелко пятой точкой почувствовала его эрекцию. И это он так от простых поцелуев возбудился? Что ж, вполне ожидаемая реакция от девственника, ничего не поделаешь.       Спустя пару секунд, они всё же отстранились, случайно оставляя тонкую ниточку слюны. Девушка облизнула губы, проведя тыльной стороной ладони по подбородку и стирая с него слюну.       В голове стоял густой туман: все мысли смешались в огромную кучу, из которой выловить что-то одно не представлялось возможным. Выражение лица Элины оставалось почти что не читаемым, тогда как внутри неё на самом деле бушевал ураган: с одной стороны было жгучее желание бросить всё и уйти, пока не поздно, остановиться только на влажных поцелуях, а с другой — довести начатое дело до его само собой разумеющегося завершения. По мнению девушки, оба варианта казались ей наиболее правильными и наиболее идиотскими одновременно: она не понимала, который из них будет лучше выбрать.       Парадокс. Хотя, если подумать над этим подольше, то решение напрашивалось лишь одно: стоило продолжать, потому что отступать уже некуда.       Тогами всё ещё лежал под девушкой, ожидая дальнейших действий. В этот раз (да и не только в этот, скорее всего) ей, видимо, предстояло занять активную роль. В следующий раз она определённо воспользуется резиновым членом: кто бы что не говорил, но Бьякуя для неё — самый натуральный пассив. И до конца осознать, что сейчас она займётся с ним нормальным обычным сексом, как-то не получалось.       — И как нас угораздило вляпаться в это... — вздохнула Тарелко, принимаясь расстёгивать пуговицы белоснежной, идеально выглаженной рубашки.       — Чт-.. что ты делаешь? — прохрипел Бьякуя, нахмурившись от собственного дрогнувшего голоса.       — Попробуй догадаться, — беззлобно съязвила она, добравшись до последней пуговицы и внимательно оглядывая оголённое тело. — Слушай, ты вообще питаешься чем-нибудь?       — В каком смысле?       — Забей, — парень недовольно фыркнул, но продолжать диалог благоразумно не стал.       Что она творит? Господи, что же она сейчас творит... Элина до сих пор не верила в реальность происходящего. Лучше бы она сейчас проснулась, и потом начисто забыла об этом сне, этот самый безумный и самый прекрасный кошмар наяву.       Но секунда летела за секундой, а она как находилась в комнате с Абсолютным наследником, так и продолжала там находиться — ничего не менялось.       Ещё пара глубоких вздохов.       Волнение било через край, и сердце едва ли не выпрыгивало из груди. Как глупо. Чертовски глупо. Волноваться из-за такой мелочи. Почему Тогами невольно заставлял её испытывать настолько противоречивые чувства? Любовь, ненависть, нежность, страсть, отторжение, притяжение — ядрёный, шипящий, кислотный коктейль отравлял душу изнутри, прожигая в ней громадные дыры, полностью испепеляя.       Однако ни она и уже тем более ни он не отрывались от бокала с убийственным ядом: таким сладким на первый взгляд, но оставляющим горькое послевкусие на языке.       Тарелко вновь наклонилась к Бьякуе, чмокая того в губы и после спускаясь немного ниже. Уткнувшись в его шею, она сделала глубокий вдох: от Тогами приятно пахло дорогим одеколоном и духами (тоже наверняка недешёвыми), а на коже виднелись выступившие капельки пота. Девушка тут же неспешно провела языком, слизывая их, слыша, как участилось чужое дыхание. Вслед за языком прохладной кожи (прямо возле пульсирующей венки) коснулись зубы, после чего небольшой участок оказался втянутым в рот.       Раздался тихий вскрик. Парень, явно не ожидавший подобного, сжал руки в кулаки, морщась от внезапной боли. Элина лизнула напоследок побагровевшее место и мысленно хмыкнула, почувствовав удовлетворение от того, что она поставила этой заносчивой заднице яркий засос, который за обычной рубашкой просто так не спрячешь.       Мысль, что юноша принадлежал именно ей грела её изнутри.       Не успел Бьякуя возмутиться, как неожиданно для самого себя изогнулся, зажмурившись и запрокинув голову, издав несдержанный гортанный стон. Тело словно пронзило кротким внезапным разрядом удовольствия, от которого на мгновение помутнело в глазах. По совершенной случайности Тарелко сделала вывод, что, цитата, "самый умный и самый лучший" студент Академии оказался очень чувствительным: она всего-то легонько сжала его вставшие соски, нежно их погладив, как уже получила такую откровенную и бурную реакцию.       Это даже льстило.       А меж тем горячие ладони принялись оглаживать всё тело Тогами целиком. Они то и дело проходились по выступающим рёбрам, по утончённой талии, по подтянутому животу, мягко очерчивали абрисы косточек бёдер, возвращаясь к груди и так по кругу. Соски парня тоже не оставались без внимания: Элина поочерёдно вбирала в рот то одну, то вторую твёрдую горошину, настойчиво облизывая и дразняще щекоча их кончиком языка.       Бьякуя задыхался от переполнявших его ощущений, от охватившего его огня, хрипел и тяжело дышал, изгибаясь навстречу чутким ладоням и умелому языку. Напряжение в паху становилось почти болезненным, но девушка как будто специально не допускала прикосновений к тому месту, заставляя парня ещё сильнее метаться по кровати, плавясь от касаний и тёплых ласк.       Никогда бы он не подумал, что будет реагировать именно так. Наследник свято верил, что он главный везде и во всём: в учёбе он всегда имел отличные оценки, на соревнованиях занимал первые места, в разговорах и спорах часто одерживал верх, но в постели... Почему-то в постели всё резко поменялось, перевернувшись ровно на сто восемьдесят градусов. Сложно было признавать, но Бьякуе, как оказалось, до безумия нравилось чувствовать себя не главным, нравилось не контролировать ситуацию, а пускать всё на самотёк; нравилось извиваться в надежде получить больше столь вожделенно райского наслаждения, бесстыдно хрипеть и всхлипывать, особенно когда пальцы девушки сжимали бледную кожу его бёдер, нравилось закусывать губу и отводить свой взгляд, не в силах выдержать насмешливые огоньки в глазах напротив.       Настолько грязно, неправильно, но при том так невыносимо сладко, так тягуче, что девственное мужское тело было не в силах терпеть подобные смешанные ощущения, и в то же время оно отчаянно требовало продолжения, лихорадочно подрагивая от неземного удовольствия.       А ещё Бьякуе до звёздочек, до мелкой дрожи в коленках нравилось, когда обильные ласки вдруг прерывались внезапной болью от очередного засоса на его теле. Ключицы, плечи, нежная талия, чувствительная шея — ничто не оставалось без внимания. Разгорячённое дыхание Элины обжигало его кожу, которую чуть позже нахально втягивали в рот и с громким причмокиванием отпускали.       Неистово хотелось большего. Хотелось полностью отдаваться этой девушке, но только ей и больше никому. Ничьи другие прикосновения и поцелуи Бьякуя не желал так же сильно, как её; странно, но его очень возбуждала мысль, что он принадлежит ей. В голове со скоростью света промелькнула заманчиво бредовая идея назвать свою партнёршу госпожой (как он вообще до такого додумался?), однако вылетела она так же быстро, как и появилась, но даже её хватило, чтобы заставить парня снова нетерпеливо заскулить.       — П-пожа-ах!.. Пожалуйста, — простонал он.       Тарелко вопросительно изогнула бровь.       Состояние Тогами не могло её не радовать, ведь он слишком быстро уступил главенство, чутко реагируя на каждое её действие. Приятно было чувствовать себя эдакой укротительницей дикого зверя, которого она приручила не кнутом и не пряником, а простыми нежностями и ласками, имевшими очень сильное влияние на молодого человека.       Слушая соблазнительные и горячие постанывания, видя такого беспомощного, развратного, возбуждённого Бьякую, его неистовую реакцию, его приоткрытый рот и затуманенные похотью глаза, Тарелко поняла, что не только парень был распалён и напряжён, но и у неё самой внизу живота всё скрутилось в тугой узел.       Дьявол, какие же всё-таки крышесносные ощущения.       — Пожалуйста, что? — с придыханием спросила она, ущипнув парня одной рукой за сосок.       — М-мфх... — он вздрогнул. — Я.. я больше... н-не могу, мх...       Идея помучить Бьякую казалось не такой уж и плохой с учётом того, как много унижений и колкостей до этого она от него наслушалась. Перед ней буквально открылась шикарная возможность отыграться за все надменные издёвки в свою сторону, но делать это сейчас она не захотела.       Ключевое слово — сейчас.       "Впрочем, — подумалось Элине, — я ещё успею сделать всё то, что хочу. Не думаю, что он решится ещё под кем-нибудь так же прогнуться — гордость не позволит".       А потому было принято решение отложить всё до следующего раза. Тарелко не сомневалась, что он будет, поскольку уж больно прекрасно она видела состояние Бьякуи, тонущего в блаженной эйфории, дурманящей разум.       Слишком силён наркотик, название которому секс.       Немного двинувшись тазом и устраиваясь поудобнее, девушка одной рукой наскоро стянула с себя рубашку, оставаясь в одном лифчике, а второй коснулась характерного бугорка на штанах Бьякуи. Последний закусил губу и сдавленно хныкнул, рефлекторно двинувшись бёдрами навстречу ладони. Но в ответ его плечо ощутимо царапнули, поэтому пришлось прекратить попытки получить необходимое ему трение.       Пальцами Элина расстегнула застёжку-молнию на мужских брюках, довольно улыбаясь. Трусы Тогами (наверняка какой-нибудь очень дорогой марки) были влажными от смазки. Тарелко похабно хмыкнула, посмотрев на раскрасневшегося от стыда и возбуждения Бьякую, прикрывающего лицо тыльной стороной ладони.       А ведь и не скажешь, что за маской хладнокровной сволочи скрывается столько похоти и разврата. Да, Тогами до сих пор не переставал удивлять.       — Вот чёрт, ты и впрямь ведёшь себя будто течная сучка, — она хохотнула, сжав член наследника через ткань трусов, отчего парня пробрала новая волна дрожи и мурашек; девушка склонилась к его уху, перейдя на дразнящий шёпот. — Ого-о, а я посмотрю, тебе нравится, когда я говорю такие грязные словечки, верно?       Ответа ожидаемо не последовало, но Элину такой расклад не устроил. Её низкий с хрипотцой голос, сравнимый разве что с терпким сладким кагором, сводил с ума, кружа голову и дурманя сознание похлеще любого наркотика.       Как искусный сомелье наслаждался вкусом дорогого вина, так же и Бьякуя получал искреннее удовольствие от манящего голоса партнёрши, мечтая об одном — слушать его целую вечность.       — Отвечай, Тогами, тебе же нравится чувствовать себя слабым в моих руках? Нравится, когда называю тебя сучкой, нравится, когда я дотрагиваюсь до твоего члена, поглаживаю его, но не даю тебе кончить? Нравится подчиняться мне, правда? Отвечай, — и в подтверждении своих слов она вновь провела по стояку ладонью, сорвав новый стон с уст наследника.       Тогами без шуток разрывало на части. Признать её правоту для него всё равно что признаться в своей слабости, но... С ней в постели он абсолютно точно хотел быть слабым, беспомощным, зависимым от похвалы... Наплевать, как это выглядело со стороны и как обычные люди отзывались о подобном. Потому что они — не обычные люди. Не те девяносто девять процентов. А раз их обоих устраивали эти роли, то мнение остальных их не волновало от слова совсем.       Еле-еле переборов неловкость, Бьякуя едва слышно прошептал:       — Д-да, мне нра-ах-вится это...       — Что? Я не слышу, — переспросила девушка, перехватив его член у самого основания.       — Мне нравится, к-когда ты... Вы делаете это, — Бьякуя сделал очевидный акцент на этом "Вы", — мх-х-х... Я без ума от того, как Вы называете меня, а-ах! Называете меня такими словами... И находится в Вашей власти... Это так... П-приятно... Прошу, о-ох, сделайте это...       Тарелко кивнула, мысленно поражаясь откровенности слов парня и собственной смелости. Не удержавшись, она легонько потрепала его блондинистые волосы, что явно понравилось Бьякуе, так как тот облегчённо выдохнул, чуть выгибаясь.       — Хороший мальчик.       Убрав руку, Элина потянулась к стоящей неподалёку прикроватной тумбочке, извлекая из верхнего ящичка нетронутую коробочку с презервативами и небольшой тюбик смазки с запахом клубники.       — И.. давно ты их там хранишь? — уточнил слегка пришедший в себя Тогами.       — На всякий случай всегда стоит держать что-то подобное при себе. Тем более в Академии, — пожала она плечами.       Разорвав упаковку, девушка ухмыльнулась и сняла фирменные трусы (Тарелко на пару мгновений задумалась, какова же истинная цена этого куска ткани) с Тогами, начав натягивать презерватив на его твёрдый, истекающий предэякулятом ствол. Бьякуя, что ожидаемо, жалобно застонал, комкая к чертям сбитую простынь и мысленно удивляясь тому, как он до сих пор умудрился не кончить.       Однако яркое завершение было уже не за горами.       Послышался щелчок, и комната заполнилась резким запахом клубники. Надев на член презерватив и обильно нанеся смазку, Тарелко наскоро стянула с себя нижнее бельё, оставаясь лишь в одной юбке. Надо сказать, вид Тогами открывался отменный: чёрный кружевной лиф девушки ярко контрастировал с ядовито розовой юбкой и такого же цвета волосами. А её глаза... Без прикрас в них и впрямь запросто можно было утонуть.       Такая прекрасная, такая удивительная и великолепная. И только его...       Из раздумий Бьякую вывело непривычное тепло, охватившее его возбуждённый орган. Он сдавленно выдохнул, чувствуя, как руки девушки, ища опору, опустились ему на грудь. Они глубоко и медленно задышали: одна привыкала к чувству заполненности, а второй просто млел от такой интимной близости.       В эту сокровенную секунду абсолютного единения им обоим казалось, что их сердца подхватили один и тот же ритм, забившись в едином темпе. Воистину чудесное и непередаваемое словами чувство.       Спустя пару минут, Элина наконец приподнялась и сразу опустилась, не сдержав стон. От самого нутра до кончиков пальцев рук и ног, точно круги на воде, разливалось приятное чувство. После первого медленного толчка последовал второй такой же, а затем третий, четвёртый... Хлюпающие звуки, рваные вздохи, кроткие всхлипы и терпкий запах секса постепенно заполнили всю комнату. Было до невозможности жарко.       И до безобразия хорошо.       Создавалось впечатление, словно целый мир сузился до одной комнаты, в которой они находились, а за её пределами не существовало ровным счётом ничего. Только они вдвоём. Только их громкие стоны, блуждающие по телам друг друга руки, размеренные движения и прикосновения кожа к коже. Только их жгучая любовь, смешанная с ядовитой ненавистью, приправленная щепоткой безумства.       Только они.       Здесь и сейчас.       Руками Бьякуя обхватил плечи Элины, притягивая девушку ближе к себе, чтобы вовлечь её в поцелуй, в котором тонули их жаркие, сладострастные, чувственные стоны. Этот поцелуй отличался от тех, что были до него. Между ними словно завязалась яростная, но недолгая борьба, победитель в которой был известен заранее.       Всё же Тарелко изначально заняла главенствующую позицию и сдавать её так просто она не намеревалась.       Толчки становились всё более и более интенсивными. Элина едва контролировала свои вздохи и негромкие вскрики, насаживаясь на пульсирующий член Тогами. Чувствовать его скольжение внутри себя, каждый его толчок, ощущать восхитительную заполненность... Какой же это был неистовый кайф.       В жилах бурлила кровь. С губ обоих, помимо жаркий криков, то и дело срывались имена друг друга. Бьякуя понимал, что он находился на грани. Буквально несколько мгновений отделяли его и девушку от оглушительного экстаза. Движения стали более резкими и отрывистыми, а стенки влагалища так плотно обхватывали его твёрдый орган, что он уже попросту не выдерживал.       — Эл... Эли-ах! Элина... Я скоро... — задыхаясь, выдал Тогами.       — Я т-тоже... — Тарелко замедлилась. — Бля-ять, а-ах...       Ещё несколько томительных секунд и они оба кончили почти одновременно. Первой была Элина, а следом за ней излился и Бьякуя. По подрагивающим от оргазма телам немедленно разлились сладостная нега и расслабляющая истома. Тарелко в изнеможении легла прямо на наследника, уткнувшись лицом в его шею, вдыхая запах чужой кожи и одеколона.       Даже думать в эту самую секунду не получалось: банально не хватало сил. Однако и лежать вот так было не самой лучшей идеей. Как минимум стоило помыться, привести себя в порядок и после сменить постельное бельё.       — Я в душ, — отдышавшись, произнесла Тарелко.       — Я... Пойду после тебя, — ответил Тогами, очнувшись, ощупью отыскивая собственные очки.       — А со мной тебе не хочется? — и хотя в голосе сквозили явные саркастические нотки, Бьякуя ответил ей со всей присущей ему серьёзностью.       — Я... Мог бы, если ты действительно этого хочешь.       Не ожидавшая такого откровения, Элина смутилась и отвернулась, радуясь, что румянец на щеках был не так заметен.       — Э-эм... Лучше... Дава-ай лучше в другой раз, — неуверенно ответила она, но сразу взяла себя в руки. — А пока, будь добр, смени постельное бельё. Если что, оно в шкафу, третья полка снизу.       — Я горничной здесь не нанимался, — раздался позади ворчливый голос парня, но девушка лишь пожала плечами, как бы говоря, мол, "ничего не знаю" и закрыла за собой дверь, забираясь в душевую кабинку.       Тёплые струи воды омывали утомлённые плечи, чресла, спину и ноги, очищая и согревая их. Элина удовлетворённо вздохнула. Больше всего на свете она желала как можно скорее добраться до постели и провалиться в глубокий здоровый сон. В голове роилась целая куча мыслей, обдумать которые, честно, не хотелось, потому что касались они одного человека, находившегося прямо за стенкой.       "Интересно, о чём он сейчас думает? — рассуждала про себя Тарелко. — И с чего его вдруг на искренность потянуло? Почему он так себя ведёт? Чего он добивается? — глубокий вздох. — Подумаю об этом позже. Пока... Пока не стоит заморачиваться. Хах, как и обычно, откладываю проблемы куда подальше. Ничего не меняется".       Тряхнув головой, отгоняя невесёлые раздумья, девушка повернула вентиль и вышла из кабинки, взяв висящее полотенце с крючка, вытершись и обернув его вокруг своего тела. Внутри как будто опять что-то навернулось. Нерадостные, мрачные мысли давили, окружали со всех сторон. Одна из них была особенно противна и отвратительна Элине, которая, чтобы не задумываться, быстрым шагом вышла из ванной комнаты, застав Абсолютного наследника за сменой постельного белья.       — Ты серьёзно? — хоть Тарелко оставалась всё такой же спокойной, на деле она, не веря собственным глазам, выпала в осадок с того, что Тогами вообще послушался её. — Не знала, что ты умеешь это делать.       — Думаешь, если я принадлежу знатному роду, то я автоматически не умею делать настолько элементарные вещи, как заправлять постель и убирать грязные простыни? — а вот и прежний Бьякуя вернулся.       Элина закатила глаза. Лучше бы эта заноза в одном месте и не возвращалась.       — Именно так я и думаю, — кивнула она, бесцеремонно скидывая на кровать полотенце и подходя к шкафу, чтобы вытащить излюбленную нежно-розовую ночную футболочку и штаны.       Отвечать колкостью на колкость парень не стал, резко отворачиваясь, чувствуя, как щёки залила краска. А потому он стремительно встал и, не сказав ни слова, направился в душ. Девушка закатила глаза. Как будто он там чего-то не видел. Ещё и засмущался так.       Она фыркнула.       На душе скреблись кошки, когда Тарелко, переодевшись, выключила свет и улеглась в холодную чистую кровать. В последние дни происходила какая-то чертовщина, из-за которой совсем невозможно было сосредоточиться. Догадаться из-за кого не трудно.       Бьякуя появился в её жизни неожиданно и, можно сказать, по совершенно счастливой (нет) случайности: столкнувшись в коридоре с мистером "я самая конченная тварь на этом районе" и высказав тому абсолютно всё, что она на тот момент о нём думала (мнение, к слову, почти не поменялось), Элина за считанные минуты заимела себе во враги самого придирчивого и заносчивого засранца из всех существующих.       Однако шло время, пролетали учебные года, а рождённое когда-то чувство ненависти медленно, но верно менялось. Не сразу происходил сей процесс. Как из ростка, посаженного в землю при не самых благоприятных условиях, не вырастет могучее древо, так и из ненависти не получится выявить что-то иное.       По началу общение между ними шло туго. Каждая встреча оканчивалась либо громким скандалом, на славу сдобренным едкими оскорблениями и бездумными угрозами, либо так называемой "холодной войной" с колючими злобными переглядываниями и мысленными проклятиями.       Впрочем, всякая война имела прекрасное свойство, как прекращаться или же, как в случае Элины и Тогами, люди соглашались на временное перемирие.       Эти двое попросту начали друг друга игнорировать на радость остальным учащимся. Недовольны были лишь преподаватели, старавшиеся изо всех сил сохранить в Академии "Пик Надежды" тёплую дружескую атмосферу. Не зря они постоянно, едва ли не прямым текстом, сталкивали лбами двух заклятых врагов.       Учителя считали, что они сводили два влюблённых, но запутавшихся сердца. Ученики же — двух злых, голодных церберов, в любой момент готовых порвать каждого, кто хоть как-то их заденет, и друг друга, в том числе.       Всё изменилось с той самой отработки, на которую их оставили из-за какого-то проступка — Тарелко не помнила уж из-за чего. Недовольство сочилось через край, оба еле-еле усмиряли свою раздражительность, придерживаясь тактики тотального игнорирования друг друга. А потом произошло то, чего никто из них не ожидал: их просто заперли в классе для отработок.       Была ли это чья-то злая шутка или всего-навсего старый охранник, не додумавшийся проверить кабинет на наличие оставшихся внутри студентов, они не знали до сих пор. Так как они поздно спохватились, крики о помощи не помогали, даже с улицы никто не отзывался, а телефоны их заставили оставить в комнатах, так как на отработки брать их не разрешалось. Вот такая вот оказия в итоге.       — Чёрт, я вообще не планировала застревать тут с тобой.       — А я прямо горю желанием ночевать в кабинете с самой худшей представительницей среднего класса, с абсолютной посредственностью, не умеющий держать своё мнение при себе.       — Ублюдок высокомерный, как же ты меня бесишь.       — Взаимно.       Больше они не разговаривали. По крайней пару часов точно, пока за окном окончательно не стемнело. Прохладный ночной воздух заполнил помещение, и недавняя жара довольно скоро отступила. Тарелко любила вспоминать тот день, несмотря на весь сюр, что произошёл тогда. Ведь, кажется, именно в ту ночь они впервые поговорили по душам.       Кажется, именно тогда посаженое семя выпустило первые зелёные листики чего-то большего, чем простая ненависть.       С того момента прошло чуть больше полугода, и сейчас... Сейчас нельзя было с уверенностью утверждать, что между ними происходило. Ни искренней ненависти, ни жгучей неприязни, ни презрения почти не осталось. Как бы девушка ни старалась, но у неё не выходило почувствовать вновь отвращение или нежелание общаться с парнем.       Но и признаться в чём-то большем было для неё слишком.       Любовь... Тарелко поморщилась, повернувшись со спины на бок. Сколько раз её сердце разбивали. Сколько раз клялись в вечной любви, сколько раз предавали, сколько раз втаптывали в пыль, уходя из её жизни навсегда. Столько, что она уже сбилась со счёта. А влюбиться в Бьякую... Что ж, объективно, это хуже, чем в который раз вступить в отношения с Козерогом.       Потому что Бьякуя Тогами — Абсолютный наследник. Потому что ему не нужна "одна единственная", потому что ему не нужны такие глупости, как отношения и любовь. Потому что они совершенно друг на друга не похожи. Они как чёрное и белое, как спокойный океан и страстное пламя, как раннее холодное зимнее утро и тёплый спокойный летний вечер.       Он любил на досуге перечитывать труды Дугласа, Элдера или Лефевра, а она предпочитала книгам о трейдинге Коэльо, Дюма или обычную мангу. Он не отличался эмоциональностью и проницательностью: в людях и их эмоциях разбираться не умел. Она же отлично понимала настроение любого человека, всегда поддерживала и никогда не скупилась на чувства. Он предпочитал проводить досуг, сидя тихими вечерами в удобном кресле в руках с книгой и чашкой чёрного чая, а она — целый день гуляя с друзьями в весёлой компании, смеясь над глупыми шутками и поедая вредный фастфуд.       Он богат, успешен, красив во всех отношениях и умён не по годам, но до скрежета зубов заносчив и невыносим.       Она ни богата, ни популярна, возможно, что не подходила под эти блядские стандарты красоты, но вокруг неё всегда царила атмосфера уюта и спокойствия.       И всё-таки они как-то сошлись.       Элина ненавидела задумываться обо всём этом. Ей просто было страшно и немного больно. Ведь её сердце стучало чуть живее только из-за Тогами. Нет, в животе от него не порхали бабочки (они давно уже умерли после десятков неудачных опытов), не учащалось дыхание, не подкашивались ноги, не торкало в душе от сладкого предвкушения, не путались мысли и слова, не появлялась на лице и глупая влюблённая улыбка. Однако её невероятно сильно тянуло к наследнику. Словно они были связаны красной нитью, не позволяющей им быть порознь.       Красная нить, связавшая их сердца.       Нить, которую при всём желании они не могли (или не хотели?) обрезать.       И что же получалось в итоге? Каждому из них тяжело давалось терпеть отсутствие другого. Но и нахождение рядом доставляло им лёгкий дискомфорт, а всё из-за грызущего чувства недосказанности. Вот и выходило, что только в редчайшие мгновения им было хорошо в компании друг друга.       Даже как-то грустно.       Затих шум воды, но девушка не заметила изменений, слишком глубоко погрузившись в собственные мысли. Не заметила она и выходящего из душа Бьякую, не услышала его шагов и не увидела его внимательного изучающего взгляда. Как-то было не до того, да и тем более, какая ей разница: всё равно парень уйдёт спать в свою комнату, так что не к чему ей лишний раз с ним пересекаться.       Тарелко выдохнула и собралась было засыпать, как вдруг ощутила скрип слегка прогнувшейся под чужим весом кровати, а затем к ней нагло забрались под одеяло, привлекая к себе и нежно обнимая со спины. Прохладные руки обвились вокруг её талии, а чей-то нос уткнулся ей в шею. Что за...       — Бьякуя? Что ты... — но Элину резко перебили.       — Завтра, — тоном, не терпящим возражения, пробормотал он, но, смягчившись, добавил. — И, да, спокойной ночи.       "Он остался со мной, он остался со мной, он остался со мной", — назойливой мухой крутилось в голове девушки. Тогами всего лишь остался с ней на ночь, возможно даже по одной причине: лишний раз не подвергать себя риску (всё же бродить по ночам в коридоре — дело опасное, запросто могут заметить и после серьёзно наказать), но... Хотелось верить, что не только желание обезопасить себя двигало им.       Пожалуй, сегодня она могла позволить себе забыть ненадолго обо всех трудностях: о сложности в их отношений, об извечной недосказанности, недомолвках, о том, кто они и кем друг для друга являются — парой, друзьями, врагами, соперниками или кем-то ещё.       Завтрашний день поможет ей ответить на волнующие вопросы.       Завтрашнее утро поможет им обоим разобраться во всём.       А пока они могли ненадолго забыться наедине, чувствуя, как тепло расходилось по венам, согревая их изнутри, и как сонливость постепенно одолевала их, забирая в мир ярких, чудных сновидений.       — Люблю тебя, Бьякуя, — совсем тихо прошептала девушка, мягко сжимая руку наследника, тихонько улыбаясь и прикрывая глаза, стремительно засыпая.       Она не слышала, ответил ли ей Тогами или нет — к тому моменту она уже сладко посапывала. Ей было невдомёк, услышал ли он её вообще, однако это ей предстоит узнать позже. Потом. Сейчас они слишком устали.       Завтра всё будет иначе. Сегодня им просто тепло.       — И я... Тоже люблю тебя, Элина...