Когда тает лёд...

      — Ебучий Бьякуя, ебаная ты сука, говна кусок, блять, долбоёб ты конченный, аргх! — Элина со всей силы пнула стену, закусывая губу от внезапной боли в ноге, однако неприятные ощущения из-за поглотившей девушку злости практически не чувствовались. — Еблан, боже-е, какой же ты обмудок. Как я тебя ненавижу. Не-на-ви-жу. С-су-у-ука-а, хоть бы кто-нибудь тебя прирезал, сволочь тупая...       Перед глазами плыло: в голове проносились все события минувшего дня, от которых если честно немного подташнивало. Элину не слабо так потряхивало от всего, что ей пришлось сегодня пережить, начиная от долгих рассуждений на тему того, кто же убил Чихиро и от "ебучего Бьякуи, которому видите ли скучно стало" и заканчивая бесчеловечной казнью Мондо, от которой кровь стыла в жилах, а внутри всё переворачивалось, медленно заполняя всё существо и всю душу липким, чёрным и вязким отчаянием.       Девушка покачала головой, выставив вперёд согнутую в локте руку и оперевшись ей о стену. Лоб прижимался к прохладной поверхности, помогая немного расслабиться. Девушка, закусив губу, ощутила пробежавшую по спине дрожь, начиная делать глубокие вдохи и выдохи. Ничего серьёзного с ней не случилось: всего лишь минутное помутнение, постепенно сходившее на нет. Нежданно накативший страх медленно отступал, как и отступало липкое отчаяние.       Ещё бы немного и панической атаки вместе с постоянным спутником в виде нервного срыва избежать не удалось.       Чёрт, всё-таки эти происшествия изрядно подкашивали и выбивали из привычной колеи. Но никогда Элина не покажет, что ей по-настоящему страшно находиться в этом месте, что почти каждый день она сдерживается, чтобы не расплакаться прямо на месте, не предаться отчаянию или не сорвать на ком-нибудь накопившиеся чувства в душе. Девушке действительно было тяжело сохранять присущий ей оптимистичный пофигизм, сталкиваясь с убийствами если не друзей, то просто хороших знакомых. А ещё все эти напряжённые расследования, поиск улик, разногласия с ребятами, извечные подозрения и изо дня в день нарастающая атмосфера абсолютного отчаяния — короче говоря, давление было чересчур сильным для них всех.       Не всегда получалось справляться, но девушка старалась на пределе своих возможностей.       Как долго она простояла здесь? Час? Два? Месяц? Год? Время будто остановилось и терпеливо ожидало её возвращения в обжигающую суровую реальность. Хотя объявления об отбое не делали, а значит волноваться не стоило и можно было вот так постоять ещё пару минут. Но лучше бы она сначала добралась до своей комнаты, а не останавливалась в коридоре, срываясь на стенах, сдерживая слёзы и унимая неприятную дрожь в суставах.       Радовало только, что остальные ребята уже успели разойтись по комнатам, так что вряд-ли могли слышать её богатую на ругательства речь и лицезреть едва ли не нервный срыв на почве недавних произошедших событий. Но, как бы то ни было, идея перебраться наконец в комнату, чтобы немного выспаться казалась неплохой и наиболее необходимой сейчас.       Убрав руку, Элина ещё с минуту смотрела в стену. Не сказать, что ей сильно полегчало: нога ныла, тело невольно подрагивало, а внутри всё оледенело. Возникало ощущение, будто она буквально вся (как изнутри, так и снаружи) замёрзла, и этот проклятый холод не исчезал. Что ж, только на горячий душ и хороший здоровой сон и была слабая надежда: может быть они помогут ей согреться, так что пора идти.       Тарелко повернулась, но тут же резко остановилась и вскрикнула, несдержанно ругнувшись.       — Блять! — громко выругалась она. — Сука... И как долго ты тут стоишь?       Не составит и труда догадаться, кто находился недалеко от Элины, внимательно и спокойно наблюдая за её действиями, стоя в позе "я тут царь и бог, а ты простая смертная, которая должна быть благодарна за то, что я снизошёл до такого мусора". О, да, эту скотину Тарелко узнает из тысячи других и не спутает ни с кем.       Насмешливый издевательский голос Абсолютного наследника явно свидетельствовал о его более-менее хорошем расположении духа. Так и хотелось плюнуть парню в лицо, чтобы стереть с лица эту его тупую ухмылочку.       — Достаточно, чтобы сделать некоторые выводы о недалёкой простолюдинке вроде тебя, — поспешил ответить он, презрительно растягивая слова.       — То есть ты слышал, как я тебя материла на чём свет стоит?       — Что? — кажется, Тогами не слышал эту часть, раз так искренне удивился.       — Что? — не растерялась Элина: за словом в карман она никогда не лезла и, чтобы перевести тему в другое русло, задала вполне логичный вопрос. — А что тебе от меня вообще нужно?       — От такого ничтожества мне ничего не нужно, — Тогами отвернулся, нарочито громко фыркая, но издевательская ухмылка неожиданно сошла с его губ. — Вообще-то я хотел.. кое-что сказать... Извини.       Тарелко на пару мгновений потеряла дар речи, выпав из реальности, а её злоба и раздражение, готовые вырваться наружу в любую секунду, исчезли так же быстро, как и появились. Перед ней сейчас что, извинились? Ей точно не послышалось: сам Абсолютный наследник (а если точнее, то Абсолютная сука) решил принести свои извинения? Мир сошёл с ума или наступил конец света?       Может, она всё-таки добралась до комнаты, уснула и сейчас ей всё это сниться?       — Что, прости? — переспросила она.       Поверить в реальность происходящего было слишком трудно, скорее даже невозможно.       Однако Бьякуя на это лишь цокнул языком, скривив губы и в привычном жесте сложив руки на груди. Заметно подрагивали его пальцы, словно он хотел что-то высказать, но не решался, надеясь, что его поймут без слов. Но, к счастью или к сожалению, мысли Элина читать не умела, а потому всё ещё продолжала стоять, источая убийственную ауру, в то же время находясь в полнейшем замешательстве.       — Я поступил.. не самым благоразумным и правильным образом, — Бьякуя, периодически замолкая, старательно подбирал слова и как будто специально избегал прямых извинений, как сделал до этой фразы, — наверное... Я осознал, что мои действия были весьма... бездумными и лишёнными всякого здравого смысла, грубо говоря.       — Ва-а-ау, — саркастично протянула девушка. — Не думала, что такая самовлюблённая задница знает такие слова, как "извини меня, пожалуйста, я был доблоёбом и конкретно налажал".       — С-самовлюблённая... задница..?       Тогами в недоумении вскинул брови, шокировано и как-то грубовато вперившись взглядом в Элину. Про себя Тарелко удовлетворённо хмыкнула, наблюдая столь красноречивую реакцию на своё оскорбление в сторону этого напыщенного ублюдка. Не каждый день ей удаётся зацепить его и, скажем так, одержать над ним верх в словесной перебранке.       — Что слышал, — Элина потёрла пальцами переносицу, но ситуацию решила не усугублять; не хватало ей ещё последующие дни выслушивать, какой он, Бькуя, неземной и пиздатый, а она пыль и мусор (ей всё равно это предстоит, но хотя бы не в таких огромных масштабах). — Хорошо, твои извинения принимаются. Но это не значит, что я вдруг изменила мнение о тебе или что-то в таком духе. Ты всё ещё сука. Хотя я не ожидала, что ты вообще сделаешь.. такое, — она взмахнула руками, как бы стараясь сказать ими то, что не удалось сформулировать, — то есть, извинишься.       — Тч, — парень нервно поправил очки. — Если об этом хоть кто-нибудь узнает...       — Я не из болтливых.       — Надеюсь на это.       — "Хорошего" ты обо мне мнения, посмотрю, — надменно бросила Тарелко.       — Но ведь это взаимно, я прав? — парировал Тогами.       И ведь не поспоришь.       Долгая пауза повисла в воздухе. Вот только по какой-то неведомой им причине они оба не разошлись по своим комнатам, а продолжали стоять друг напротив друга. Тарелко ожидала, что юноша сразу же уйдёт после её слов, но тот не сдвинулся с места. Возможно он ждал того же самого, что и она? Н-да, отлично.       С каждой секундой неловкость продолжала расти в геометрической прогрессии и находиться в такой обстановке становилось некомфортно.       "Господи, блять, боже, и чего я сейчас жду? Похуй, раз мистер "я такой пиздатый" не собирается двигаться, то я уйду первая", — и только Элина собралась сделать шаг в сторону, как случайно посмотрела на Бьякую, столкнувшись с ним взглядом.       Сложно сказать, что заставило её остановиться и внимательно вглядеться. В глазах парня плескалось множество эмоций, из которых на удивление самыми явными, помимо извечного недовольства и высокомерия, были неуверенность, вина и.. страх? Бьякуя Тогами серьёзно чувствовал всё это или зрение опять её подводит? Тарелко не могла со сто процентной вероятностью утверждать, что хорошо прочитала его эмоции, однако в этом плане она была не лыком шита. Наверное, наследник тоже ощущал себя загнанным в угол, бессильным и безмерно виноватым за свой идиотский проступок. Кто знает, может ему даже было противно от самого себя — девушка навряд ли когда-нибудь узнает правду.       Факт оставался фактом: несмотря на все свои мнимые превосходство и возвышенность над остальными, парень, как ни крути, всё ещё оставался человеком, но не умевшим выражать свои мысли и эмоции должным образом, как обычные люди. Потому что Бьякуя не относился к числу "обычных людей". Потому что его не научили показывать чувства, не научили дружить, разговаривать, потому что всю жизнь его наверняка заставляли делать лишь одно: любой ценой одерживать победу за победой.       Элина не осуждала его, но и не оправдывала. Скорее, сочувствовала (не без доли скептицизма), что парню не повезло родиться в семье, в которой он вырос таким.       Странно и непривычно было осознавать то, что у Бьякуи тоже есть сердце и душа, пускай и спрятанные глубоко-глубоко-глубоко внутри.       Не сказав ни слова, Элина подалась вдруг внезапному порыву: в два шага она оказалась возле Абсолютного наследника, в немом недоумении воззрившегося на неё, а затем, так же безмолвно, притянула его ближе к себе, крепко обнимая и не встречая сопротивления со стороны Тогами.       Человеку нужен человек. Любому живому существу необходимо другое живое существо, которое будет рядом, которое будет дарить своё тепло, делиться им и получать то же взамен. Судьба учеников "Пика Надежды" сложилась самым что ни на есть ужасным образом: каждый в условиях постоянной паранойи и постоянного страха от мысли быть убитым рисковал сойти с ума. И только объединившись можно было бы выжить. Но, увы, всё настолько просто было лишь на словах, а не на деле.       На деле же существовал грёбаный Монокума, сеющий раздор, постоянно придумывающий новый мотив, новый толчок для совершения убийства ради единственной цели — выбраться из заколоченного помещения на волю. Воля. Тарелко почувствовала, как что-то от этого слова болезненно кольнуло внутри. А правда ли к этой самой "воле" стоило так рьяно стремиться? Нет, она вовсе не хотела оставаться в этой Академии до конца своих дней, однако что-то подсказывало ей, что "на воле" не всё так радужно, как они свято верят.       Ведь если бы всё было как прежде, их бы уже давно нашли и вытащили отсюда, верно?       Девушка вздохнула, чуть сильнее прижимая к себе Тогами, который в свою очередь не стал отталкивать её и отстраняться, а, напротив, обнял Элину в ответ, кладя голову ей на плечо. Она слышала его дыхание и чувствовала, как неуверенно касаются чужие руки её спины, то ли пытаясь погладить, то ли удобнее обхватить тело. Бьякуя совершенно не умел обниматься.       "Я точно идиотка, — пронеслось в голове Тарелко. — Странно только, что этот ничего не сказал и не ушёл..."       Честно, она ожидала чего угодно, вплоть до того, что её пошлют куда подальше и брезгливо выскажут в лицо, насколько глуп и отвратителен её поступок. Но вместо этого она чувствовала исходящее от чужого тела, доверчиво прижимающегося к ней, манящее тепло. Тепло, которого так не хватало в последние дни пребывания в этой "тюрьме" и которого не хотелось лишаться ни на секунду.       В это конкретное мгновение, длившееся вечность, они разделяли одно желание на двоих: они отчаянно мечтали согреться, не решаясь отойти друг от друга ни на миллиметр, надолго замерев в таком положении.       Элине было плевать, что сейчас она обнималась с самой высокомерной сволочью всея Академии. Плевать, что в любой момент её могут оттолкнуть и нелестно о ней отозваться. Плевать, что они стоят вот так в коридоре, совсем не заботясь о том, что могут быть замеченными кем-нибудь из посторонних или тем же Монокумой.       Плевать.       Сейчас им жизненно необходимо банально постоять в объятиях друг друга, ощущая, как тает лёд в их сердцах.       — М-м-м, кхем, это школьное объявление. Сейчас десять вечера. И, следовательно, объявляется отбой. Скоро двери в столовую будут закрыты, и вход в неё после этого строго воспрещён. Ну, всё... всем сладких снов! Спокойной ночи, спите крепко, — прозвучал из динамиков голос Монокумы, из-за которого Тарелко и Бьякуя резко отпрянули в разные стороны.       Кажется, действительно пришло время расходиться. Слова не приходили на ум, поэтому девушка только неловко кашлянула, потерев шею и отведя взгляд, краем глаза заметив, как нервно Бьякуя поправил свои очки.       — Ну... Спокойной ночи, — только и смогла сказать Элина.       — Да, спокойной ночи, — пожелал ей того же Тогами, развернувшись, чтобы уйти, но напоследок добавив. — И... Спасибо тебе.       И наследник быстрым шагом направился к себе. Этому же примеру последовала девушка, ответив: "И тебе... Спасибо, наверное, кхм". Скорее всего Бьякуя её и не услышал, впрочем, без разницы. Достаточно неловкости на сегодня.       Добравшись до комнаты, Тарелко скинула с себя розовую толстовку, сняла обувь и после упала на кровать, уткнувшись головой в подушку. Переодеваться полностью было лень: сил на это уже не оставалось. Мысли неслись со скоростью света, а память предательски прокручивала всё то, что произошло несколько минут назад: и тёплые объятия, и осторожные прикосновения, и щекочущее шею дыхание Бьякуи, и этот его слегка растерянный вид... Что на неё, чёрт возьми, такое нашло?       Но, куда более волнующим вопросом было лишь, почему Тогами так повёл себя? Почему? Почему обнимал её в ответ, почему так доверчиво прижимался, почему вообще решил извиниться? И почему конкретно перед ней?       Почему.       Ещё некоторое время девушку терзали подобные мысли, пока вскоре она не провалилась в глубокий и долгий сон. У неё определённо ещё будет возможность подумать над всем этим, поговорить с Тогами или не говорить с ним, а просто пустить всё на самотёк. А пока для них обоих будет лучше продолжить жить дальше, не акцентируя внимания на этом случае.       Потому что у них всё ещё впереди...