Поцелуй тьмы

И даже то, что невозможно, однажды очень может быть. Есть такие дни, когда буквально всё валится из рук. И каждая мелочь с самого пробуждения доводит твоё состояние до ручки. Всё буквально кричит о нежелании показываться миру и самое разумное в данной ситуации — остаться дома, а лучше найти пристанище, где ни одна живая душа тебя не найдёт. Однако ни логикой, ни здравой оценкой обстоятельств я никогда не обладала, а интуицию и вовсе всякий раз слала к черту с ее бесполезными советами, потому тёмные грозовые тучи меня ни капли не смутили, когда я садилась в подъехавшее к дому такси. Беседа с подругами разрывалась от сообщений, в которых меня кляли на чем свет стоит. А разве ж я была виновата в том, что за окном разыгрался ливень и город по обыкновению встрял в пробку? Настроение катилось в бездну с той же скоростью, с какой по потолку машины тарабанил дождь. До загородного дома именинницы оставался один поворот на светофоре, до которого, казалось, и тянулась вся эта вереница из четырех рядов машин, уже минут десять недвигающихся с места. Вдалеке виднелась авария из двух не поделивших тот самый узкий поворот умников, а в телефоне продолжала ныть Милана, убежденная в том, что без моей помощи не успеет собраться до прихода гостей. Ситуация изрядно напрягала, я вообще довольно быстро вскипала, когда что-то шло не по плану, потому дойдя до точки кипения собственных нервов, я затянула волосы в высокий хвост, натянула покрепче капюшон ветровки, поблагодарила таксиста и, схватив огромную спортивную сумку и сунув телефон в карман, шагнула навстречу проливному дождю. Сырость я ненавидела с самого детства, а ветер, пробивающий до костей с каждым новым порывом, не переваривала еще больше. В высоких кроссовках уже во всю плескалась вода, а нос изрядно шмыгал. Отметка настроения пробила дно и полетела дальше, а противное второе Я твердило о том, как все было бы замечательно, останься я дома. Идти с тяжёлой сумкой наперевес было сложно, но она хотя бы спасала от вдруг разбушевавшегося пуще прежнего ветра. Он гудел так сильно, что закладывало уши, а нога замирала в воздухе, стоило попасть под очередную его волну. Тучи заволокли небо, куда гуще, чем ранее и тьма потихоньку опускалась на город. Сердце пропустило удар ровно с раскатом грома, прозвучавшим над головой. Где-то позади сверкнуло молнией, и я невольно вздохнула, ускорив шаг. Грозы я не боялась, но каждый раз некстати припоминала случай, в который меня угораздило попасть в подростковом возрасте. Мне было около четырнадцати, я все лето тусовалась с пацанами во дворе, которые таскали меня по заброшкам и старым гаражам. В один из таких дней мы по привычке пробирались к нашему логову через потрепанный, но оживлённый рынок. Я зависла ровно в тот момент, когда за руку меня схватила старая когтистая ладонь. Это была цыганка, возраст которой перевалил за шестьдесят и за свой век она прославилась в нашей округе правдивостью предсказаний. Вот только появлялась она раз в несколько лет, да и гадала лишь тем, кого, по ее словам, выбирает душа. А потому ужас охватил мое сознание, пока она крепко сжимала запястье и с прищуром глядела в мои широко распахнутые глаза. Цыганка качала головой, словно сама не веря в то, что говорит, и раз за разом повторяла одни и те же слова, что прочно обосновались в моем сознании: Твоя судьба не здесь, дитя мое. Твоя судьба — гроза в ночи. Гроза во тьме не стерпит льда. Она исчезла тогда также быстро, как и мое воспоминание о том дне. А вот мандраж, пробежавший по телу, остался. Я не понимала ни слова из пророчества, но оно упорно не уходило из моей головы. Каждый новый шаг давался мне с трудом, я чувствовала подкатывающую к горлу панику, но не могла ее объяснить. Ужас блуждал по венам вместе с воспоминаниями. Новый раскат грома практически оглушил меня, а разом вспыхнувшие фары машин на секунду ослепили. Капюшон слетел с моей головы, а вмиг поднявшийся ураган взметнул в сторону волосы и последнее, что я увидела перед тем, как отключиться, была гроза, мелькнувшая в небесах с небывалой силой. Всегда ненавидела громкие пробуждения и потому телефон неизменно оставался на беззвучном режиме с тех самых пор, как попал ко мне в руки. Поэтому неразборчивое копошение для моего непробудившегося состояния было сродни красной тряпки для быка. Моя сучная сущность просыпалась куда быстрее, чем добрая половина души. Ну, не половина даже, а треть. — Да она дохлая, — прозвучало надменно над моей головой и я почувствовала, как руку мою толкнуло нечто, похожее по ощущениям на чей-то явно массивный ботинок. Злость распространилась по моему телу, которое, надо сказать, испытало повсеместную боль при малейшем движении, а рык сам собой вырвался у меня из груди. — Еще одно движение, и подохнешь быстрее меня, — я прокряхтела, удивляюсь собственному ослабленному голосу, с трудом соображая, что вообще происходит. — Ты глянь, а малявка-то с зубами, — весело проговорил уже второй незнакомый голос и я решилась приоткрыть глаза. Передо мной предстали два совершенно незнакомых мне парня, один из которых тяжело буравил меня взглядом, скрестив руки на груди, а второй глядел с нескрываемым любопытством, протягивая руку, чтобы подняться. И когда я хотела уже было ухватиться за предложенную помощь, как мой взгляд сам собой уцепился за яркое, сверкающее голубизной небо над головой. А затем, словно стоп кадрами пронеслись картинки из воспоминаний дождливого вечера, в который в меня ударила молния, будь она проклята. — Где я? — нахмурив брови поинтересовалась я, упираясь логтями в землю, намереваясь теперь встать без чьей-либо помощи. Вот только сделать мне этого не дали: решительно недоброжелательно настроенный парень хлопком откинул предложенную мне ранее руку своего друга и присел на корточки так, что теперь наши лица находились на одном уровне. — Вот это уже хороший вопрос, детка. Но меня больше интересует: откуда ты взялась? Я зависаю на секунду, долго прогружаюсь, как мой комп после очередной спячки, разглядывая его лицо с ярко очерченной линией подбородка и выпирающими скулами. Его темные волосы скрывались под чёрным капюшоном, но объёмная чёлка все равно слегка выступала на напряжённый лоб. Густые брови и глубокие серые глаза, просто сплошная мечта моих вымышленных романов. Был бы мечтой, если бы не умел говорить. — Ты страдаешь глухотой или слабоумием? — нервно проговорил собеседник, а в его глазах мелькнули маленькие молнии. Ей богу, померещится же такое. — Дерел! — попытался осадить друга второй парень, но я уже его не слышала, вновь проваливаясь в пучину темноты.