Покажем им как надо танцевать, девчуля!

На мостике в ожидании входящей передачи Моуз нервно перечитывала составленный для неё Зейном текст легенды, но с каждой минутой буквы плыли, пальцы сильнее тряслись, и она была не уверена, что заставит голос звучать более-менее ровно в нужный момент. Она не успела отказаться от затеи, в которой не смыслит, как предупредительно заскрежетал динамик громкой связи, откуда, как и предсказывал Зейн, вырвался меланхоличный женский голос: — Неизвестное космическое судно, вы вторглись в личные владения. Назовите себя и цель прилёта. — Э… — вышел весь воздух из её лёгких. — Приятно познакомиться, Кишкодёры, — несколько дружелюбно начала Моуз и прибавила голосу твёрдости. — Мы, Гиены с Геенны, наслышаны о ваших разбоях и желаем вступить в ваши ряды. — Вы серьёзничаете?! — любопытствующая женщина почти что смеялась. — Мне очевидно стоит передать благодарности нашему управляющему по связям с общественностью! Будь он у нас. — Что могу сказать?! Э… Весть о ваших разбоях опережает космические скорости! — Лесть, кажется проглотили, но точно не с равнодушием. — В качестве серьёзности намерений мы хотим преподнести в дар на растерзание, наводящего страх в течение лет… пятидесяти? — Моуз едва не сорвалась спросить лично. — На все шесть галактик, известного садиста, прохиндея и обманщика… — Как только речь зашла о Зейне, олицетворению невозмутимости, Моуз и сама успокоилась при взгляде на него; — Тейна Флинча, — объявила она театрально. — …Кого? Кто это? Ребзи, слышали о таком? — Связь зазвучала множеством голосов, и её приглушили, оставих двоих тактиков в «Провокаторе» в чуточном напряжении. — Неа, не знаем такого. Что с ним прикажете делать? Ему ж лет, верно, восемьдесят с ваших слов! Нашим внукам дед не нужен, как грится. — На той стороне раздались веселящиеся гомон и смех, будто на застолье с горячительными напитками. — Эм, ладно. Что ж, я более, чем уверена, вы слышали о его пакостных делах под другим псевдонимом, Стэном Финчем. — На другой линии немного подумали. Моуз сглотнула. У тщательно продуманного плана как-то быстро нашли дырочку, через которую вылилась вся его гениальность. — Снова нет?! — Тейн Флинч ожидал попадание с первого раза, ведь он много где стал синоним катастрофы. — Эх, тогда может Гленном Филчем?.. — А вот это имя мне знакомо, — раздался на отдалении спасительно мужской задумчивый голос. — У меня братуху на зоне убил пройдоха с оч похожим именем. — Присоединяюсь. Я как-то тихонько торчал в библиотеке для взрослых, и туда бесцеремонно, шумно, заявился тип и давать вопить «книжные черви должны кормить червей» — и перестрелял всех, кого видел. С ним кажица был зверёк, противный, пушистый. Я поклялся замучать этого ублюдка, раз уж он, к моему счастью и своему слабоумию, представился перед уходом. — О, вы не понимаете, как правы, я хуж некуда, помимо озвученного я прячусь в нужниках и подслушиваю, как все журчат и сплетничают! — зловещим полушёпотом ворвался Флинт, посчитав свою импровизацию стоящей. — Что ж, добро, Гиена, — разрешил уже мужской голос по связи. — Садись в третьем доке, у тя в натуре классный подарок. Кстать, сколько вас? Известие о том, что её раненые подруги отлёживаются в санитарном крыле после захвата корабля у преступника, а она идёт в качестве посланницы одна, полностью их устроило. Сходя с трапа в ровный освещённый добела прямоугольник посадочного дока, Мозера довольно игриво подтолкнула «пленника» вперёд. Два высоких встречающих в тельняшках флегматично пропустили его не оглядывая, вперив взгляд в раскрытые створки шлюза. Потёртые стихийные ПП в их руках говорили, как будет опрометчиво потянуться за собственным оружием. — Если не хотите, чтобы от глов ваших или ваших любознательных дружков остались только уши, лучше не входите на мой новый космолёт, тамошнему ИИ приказано уничтожать всех непрошенных гостей, — сказала Моуз в соответствии со сценарием, но не очень-то себе поверила. Дрожь ещё иногда пробегала по её спине, прикрытой немного успокаивающим весом неизменной зейновой стильной куртки, напичканной электроникой. Вокруг суетились трудяги с различного размера контейнерами знакомых фирм. Общая связь приветливым женским голосом поторапливала их обедом в скором времени. Моуз под галдёж забавно выпрямила руку, постояла пару секунд и потрясла. «Кишкодёр» в тельняшке косо на неё поглядел. — Трофейная, ещё примеряюсь, — оправдалась она, а сама подумала, «какого беса ты не взлетаешь?!» — Ладон, а со спиной чё, Гиена? Горб? — спросил один из конвоиров, пристроившихся сзади. — Что-т вроде. Куснул один… — играющая Гиену задумалась над тварью, способной оставить такой «след», и на ум пришёл один ловкий и множащийся, почти что как Маргвай, только опаснее. — …мерзкий полуящер-полуракк, Скользкой пастью прозванный. Теперь там пульсирующее воспаление. Удалять опасно. Смотреть — ещё опаснее, так как я вырву тебе глаза. — Перевела равнодушно-презирающий взгляд на сморщившегося спрашивающего, хотя он вряд ли его видел за очками. — Геенна — опасное место, а ты чо думал? Он отстал, усваивая задумчиво сказанное. Из дока они свернули на удивление в ухоженные освещённые коридоры, чью монотонность разукрашивали цветочные горшки на полках. Какие бы байки о кровожадности и любви к разрушению не ходили о «Кишкодёрах» по системе, со слов Левинафана разумеется, здешние весьма плохо на них походили. Моуз ожидала распятые тела, расписанные кровью стены и пыточные в каждом дверном проёме. С одной стороны, внешний лоск только усиливал опасения, а с другой — мысль, к какой она прислушается позднее — а есть ли причины доверять юнцу? — Ты в курсе, сколько на моём счету было скрытных операций? Ни одной! — говорила Моуз на ухо хромающему полусогнутому якобы от ран Зейну. Он ухмылялся накрашенными, имитирующим кровь, губами и осматривался, как и она. — Чегой ты там жалуешься? — снова влез конвоир и посмотрел на неё снизу-вверх с выпяченным подбородком. — Грю ему, что на моём счету множество скрытых убийств, он и заметит, как нож провернётся в его глотке, — сообразила соврать Моуз и оскалилась. — Я его стращаю. Не мешай. Конвоир свёл тёмные кустистые брови. — Да уж, при таком раскладе нам не дадут шеп… — не успела озвучить то, что следовало оставить мыслью, как перед глазами вылез подозревающий «Кишкодёр», пригрозив не шептаться. — Я всего лишь предупреждала его не дёргаться, иначе проткну его насквозь. — А, эт тоже можно, — усмехнулся тот и оглядел на потрёпанном Зейне рваную рубашонку, сквозь дыры которой виднелись квазисиняки. — Ну, и надраконил он те, дамочка, должно быть с лихвой. — Не то слово! — вмешалась было «Гиена», но её вновь перебил принюхавшийся приставала. — А чегой-то от него то ли паприкой, то ли корицей несёт? — Сучки напали во время трапезы, вилку не успел се в рот сунуть, как стали рикошетить пули! — играющей интонацией впервые перехватил слово Флинт, чуточку облегчив свою тяжёлую участь молчать. — Стой-постой! Дорогуша и Любимчик должны услышать эту историю наравне со всеми. Гости у нас не часты, и на то есть причина. Но ты, Гиена, весьма храбрая дама, как я посморю. — Это что, ваши… главари? — оставив без внимания фальшиво звучащий комплимент, спросила Моуз. — Ты, Гиена, ещё и догадлива. Вот, мы притопали, сворачивай. Следуя рекомендательно-приказному тону конвоиров дуэт вышел в просторное многоярусное помещение, живо напомнившее обоим тюрьму Наковальни, почти что круглое, с балконами в нишах, ложами. Хотя по сути оно представляло собой бледно-бирюзовый театр со сценой в середине. Добрые несколько дюжин разного роста и внешности, разного сорта людей, но большинство в легко чистящейся белоснежной униформе, обступили их почти со всех сторон, недвусмысленно вынуждая остановиться. Знаете, дуэт притворщиков принял это с неким огорчением, потому как с первых шагов ощутил лёгкость, воздушность в походке из-за заниженных значений искусственной гравитации, которая соблазняла ещё прогуляться в белых, почти что больнично-лабораторных, коридорах. Желательно вприпрыжку. Моуз чуть расслабилась, понимая, что окажется на достаточной высоте, чтобы прикрытый курткой цифранец без проблем построил Медведя, её самый действенный аргумент в бою и одновременно с этим безопасное место во Вселенной. — Думаю, ещё не поздно выпустить СТР4Жа, — навалившись на неё, подсказал шёпотом Зейн и нарвался на настоящий удар, который просил ещё в раздевалке космолёта. Он согнулся вдвое и упал на колени, отчётливее видя, как чужие глаза равнодушно изучали его. По их замыслу беспилотник на минимальных скорости и соответственно шумом со светоотражающим покрытием, то есть невидимый для окружения, но только не для того, чей глаз считывает цифровые сигналы, облетит и составит карту местности, запоздало оценит угрозу и по совместительству обнаружит нечто похожее на скинутые Липпи цифрочертежи. И было бы классно выпустить его ещё в просторном доке, но Моуз явно не хватало опыта обращения с БПЛА. Она вновь вздёрнула руку, в точности, как ей казалось, копируя изящество Флинта, но СТР4Ж не цифростроился, словно из принципов: «не тот хозяин, не та рука». Подозрительные прищуренные взгляды людей дырявили её, а плоские, полные и искривлённые губы шушукались в предположениях: «Что с ней? Артроз? Нервный тик? Судорога?» — Приветствую у нас в гостях, Гиена… правильно? — обратился залезший на сцену образец анорексичной фигуры в длинном светлом плаще, дождался кивка Моуз и продолжил добрым голоском: — Любопытненько, а имя у тебя есть? — Есть. Моу…лин. Меня зовут Молин, — заикнулась та, кому ещё ни разу не приходилось фальшивить на данный вопрос. И даже выбранное заранее имя не уберегло её от ошибки-промедления. — Ах, толика сомнения выдала в тебе лгунью, — укоряюще заметил лидер с улыбкой. — Хорошо, хорошо, скрывай. Здесь все привыкли к закреплённой кличке. Я вот Дорогуша. — Прижал руку к груди, а по факту — к заклёпке, единственной сдерживающей борты его плаща. — Ты приживёшься у нас, Гиена. Кстатеньки, мы уважаем твоё и любого право носить оружие, и не изъяли его, но я бы попросил тебя напрасно не пугать моих ребят. Чем бы твои прошлые странные пасы ни были, — насмехался он, заражая настроением и своих людей. Зейна подмывало вмешаться и озвучить блистательный ответ как минимум пятижды, но понимая, чем грозит для их легенды свобода болтать пленнику, молчал стиснув зубы. С радостью, и с большой, он бы сыграл типаж пленившего, что выглядело в его случае подкупающе и логично. Тем более, подобные сценки он разыгрывал за карьеру не раз, дабы миновать охранные посты на пути к сердцу и голове вражеской базы. Которых, они в общем-то почти достигли, если многолетний опыт и чуйку наёмника посчитать за твёрдые аргументы. — Кстати, на всякий случай скажу, любая «цифра»-то здесь не строится! Даже удобоносимая. «Брешешь. Все без ума от «цифры», едва не усмехнулся Флинт, а сам немного струхнул. Если всё так, как он говорит, то тогда понятно «упрямство» СТР4Жа. И его устройство Двойника стало представлять собой никчёмную примочку из металла, плат и пластика. К нему же можно причислить Медведя, их главное орудие в борьбе с «Кишкодёрами». План бы неумолимо шлёпнулся в пропасть с противными, покидающими его безжиненное тельце, пищащими звуками, если бы не парочка спасительных примочек, которые ещё сыграют свою роль. Для человека, попадавшего и в более безнадёжные ситуации, Зейн по-прежнему видел вокруг себя заведомо проигравших придурков. — Нет так нет, мне всё равно, — врала быстро и без раздумий, чувствуя, как холод проступает от пят и ладоней, слишком привыкших давить педали и толкать рычаги орудий в любой неудобной ситуации. Такой, как эта! — Я отметила вашу вежливость, Дорогуша, — обратилась она к кивнувшему лысому на сцене, затягивая время, которое неуклонно и опасно сдавливало её шею, — а этими… странными… пасами… я приветствовала вас! Самобытно, по-геенновски! В знак добрых намерений! Дорогуша медленно окинул взглядом притихших «Кишкодёров», выпятил губы и закивал. Затем сделал то, что покрыло Моуз от стыда мурашками, пробежавшими с головы до пят: он вытянул руку и молча призвал остальных поступить так же. Теперь не только она, но и десятки людей перестали выглядеть смешно. — Что ж, раз с приветствием закончили. Расскажешь нам вкратце, как ты оказалась здесь? — Мы ищем поддержки с тех пор, как на нашей планете, Геенне, побывал отряд вояк выродков. Мы отбивались, как могли, но их было не остановить. Они сожгли каждый встреченный лагерь и в конце концов вынудили покинуть планету и искать новое прибежище. Мы бродяжничали и захватывали одинокие корабли, пока не услышали о вас. И поняли, что с вами мы делим общий интерес к восторгу от убийств и крови, так что решили присоединиться. — А с ним чего? — Удачно подвернулся на пути. Он мало что из себя представлял. Я одолела его и без помощи подружек. Зейн старался подавить внутри смех такой же весёлости, как у почившего рядового Бинса. Моуз больно естественно грозно приказала ему заткнуться и врезала по хребту. Зейн сложился почти втрое больше от обиды. Дорогуша присел с далеко разведёнными коленями и сложил ладони в громком хлопке. Улыбался он настолько широко, что можно было сосчитать все его выразительные морщины. — Слава резне и разбоям! А то можно я было подумал, что вы, ребзи, любовники, и разыграли представление с пленником, только чтобы прорваться через нашу оборону и попасть в лагерь! Что тоже выглядит, согласитесь, глупо, ведь мы в легкача вас одолеем в случае чего. — Он дал время просмеяться своим «кишкодёрам», чьё прозвище очевидно недоговаривало об их весёлой природе. — Но теперь, когда я услышал вашу складную историю и вижу, насколько вы друг с другом не ладите, с моей стороны было немного нетактично, даже нахально тащить вас в театр, указывая на очевидную актёрскую игру. Можете се представить, но вы не первые, кто заявляется сюда с байками, бывало даже пленника раскрашивали, представляете? Умора! — Сообразительный лидер «Кишкодёров» встал и вновь соединил ладони, и со шлепком этим играющая Гиену содрогнулась. — Но твой — выглядит образцово избитым, со страстью я бы сказал! Надо же, пятьдесят лет учинять хаос в галактиках!.. Это же сколько тебе должно быть, восемьдесят? Сразу представил себе неказистого шарпея старше моей прабабки долгожительницы… «Хаха», подумал горько Флинт на бледное подобие шутки. Слишком многие считали долгом поносить его неотразимость, выставляя её чем-то непригляднее застывших угловатых големов Тайрин, а всё потому, быть может, что у этих «слишком многих» лица представляли собой случайное нагромождение органов, кое-как обтянутых жиром, мышцами и кожей, не идущими ни в какое сравнение с его выразительными чертами. — Но ты… красавелла! — Смятение Зейна, уже поставившего на очередь в голове ряд колких ответов, разгладило все его морщины и показало в нескольких нарисованных синяках с кровоподётками их неестественное — ненасильственное — происхождение. — А волосы по-прежнему густые, как у мальчонки. И нет седины! В чём твоя тайна? — Знаешь, всего-т тестостероны держу в норме, — ответил без тени издевательства, прослеживая прыжок и путь странно-любезно настроенного лидера «Кишкодёров» со сцены к ним. Дюжина посматривающих с равнодушием людей единовременно расступилась. — Веду типично мужицкий образ жизни: активно упражняюсь, палю первым и в ответ, глотаю витаминки, жарю дамочек. — Зейн бесстрашно поднял голову, встретясь с прищуренными окружёнными морщинами глазами. — Последнее не буквально. — Не поверишь, я тоже! Однакошто, как видишь, лыс аки младенец. — Лидер широко, но грустно, улыбнулся и погладил свою макушку. — Кстати, да, я с рождения лыс. Мать облучили во время беременности. Если ты и вправду хотя бы на половину такой поганый, как о тебе говорят, возможно, виновником даже был ты. А у меня нет причин не доверять нелестным заявлениям леди Карру. Расслабившийся после шокирующего цифроизвестия Зейн чуть напрягся. Слово-стимул снова сбило стройный дыхательный бессознательный ритм, вынудив прилагать больше усилий, чтобы выглядеть прежним. Он подёргал силовые наручники, стягивающие его за спиной, разогревая затёкшие суставы. — Зависть, — усмехнулся Зейн. — Пагубное чу`ство. — Карру всегда избирала в фавориты мужчин с исключительными качествами! — рассмеялся лидер и схватился за подбородок Флинта. Тот встряхнул головой в желании избавиться от властного касания, но лидер усилил хватку. Флинт стиснул зубы от боли, возобновив с ним взаимный по-тихому ненавидящий взгляд. Моуз, а в нынешних реалиях Молин, безусловно рвалась вмешаться, чувствуя назревающей конфликт, и убедить лидера воздержаться — от чего бы то ни было — аргументами «при людях», «в чистом помещении», «при ней», в конце концов. Но она дарила пленника буквально на растерзание и признавалась в любви к кровопусканию, играя в довесок роль подмазывающейся неофитки. В большей степени от неё требовалось не вызвать нареканий и каждый раз перебарывать желание-привычку схватиться за Капкан, прошедшее одновременно и тщательный, и поспешный отбор оружие, или за выступающую из кармана гранату, которую она тёрла, как госслужащий банковскую карту. А заботу об остальном возложить на опытного напарника. Но поверить в то, что у Зейна Изобретательного Флинта нашёлся бы выход в любой ситуации, с каждой минутой было сложнее. Также сложно и даже невозможно было поверить, что в них не начнут стрелять сразу после того, как главный «Кишкодёр» небрежно стёр грим с губ своего подарка большим пальцем и облизнул. Челюсть Молин чуть отвисла. — Паприкарри? — распробовал он и заморгал часто. — Почему он?.. Наверное, я просто голоден. — Расслабил плечи на выдохе. — А это просто одно из твоих исключительных качеств, Фи.линч… Как бы тебя ни звали! Иначе бы Леди Карру не назначила за тебя столь большую награду. Зейн не знал, но его очень хорошая знакомая, лучше сказать, подруга и любовница, предложила огромную сумму за его поимку, и заплатила бы в два раза больше за живого, может чуточку раненого. Тем самым толкая охотников за добычей проявлять значительную осторожность и вместе с тем давая самому Флинту простор для действий и время, необходимые для самозащиты или побега. Карру как никто другой понимала толк в пытке, граничащей с заботой. — Но, знаешь, я бы оставил тебя. — Уронил голову то одно плечо, то на другое. — Дарёное не дарят, и я бы хотел раздеть тебя и взглянуть на труды Гиены, на цветущие на твоём теле гематомы, — в лидере «Кишкодёров» наконец проступил маньяческий предвкушающий полушёпот, заставивший его прикусить нижнюю губу. — И по всей видимости не отказался бы добавить к ним свои, а потом взглянул бы на твои внутренности… Моуз переживала разоблачение их маскировки на скорую руку, но похоже, что стоило опасаться за то, что их маскировка заведёт их слишком далеко. Каждая секунда промедления приближала потенциальные раздевание, пытки и потрошение Флинта на глазах у остолбеневшей Моуз. Она уже видела себя ведомой властной широкой рукой лидера «Кишкодёров» по направлению к столовой, пока её почему-то молча принимающего судьбу любимого напарника подвесят на сцене и с улюлюканьем отстегают его упругие ягодичные щёчки энергохлыстами. Весьма отличающимися от тех, которые он хранил в одном их своих ящиков цвета серый металлик… И с другим посылом. — Нетушки, — буркнула под нос Мозера гладя выпирающую из кармана гранату, от которой будто бы исходило тепло, подсказывающее верное решение. Произошедшее следом стоит описать лаконичным предложением: набить кишки размороженной салакой с овощным рагу «Кишкодёры» в театре и смежных помещениях так и не смогли. А всё потому, что притворяющаяся Гиеной не выдержала и с широким замахом швырнула Ультрашар. Доподлинно неизвестно, что толкнуло её использовать эту всёубивающую гранату, подарочек от Торрга достойным приверженцам взрывов и прочего площадного урона. Она способна отталкиваться от поверхностей сколько угодно раз, бросая вокруг губительное разноцветное конфетти. Однако именно оно захватило всё внимание «Кишкодёров», выиграв несколько секунд для парочки притворщиков, которые успели отключить силовые наручники и высвободить из-под куртки Барьер, построивший приятно жужжащее ограждение со спасительным электрическим полем. Вставшие спина к спине (ну, точнее спина к пояснице) с выставленными наготове Капканами с разными режимами стрельбы некоторое время не могли прицелиться в мечущихся, ищущих укрытия с криками врагов, чьи щиты медленно, но верно уничтожала свирепая граната Торрга. В низкой гравитации она свободнее преодолевала просторное помещение театра, оставляя выщербленные и опалённые участки там, где коснулся пямкающий град конфетти. Барьеру тоже доставалось: энергокупол мерцал сиреневым и мягко пульсировал. Моуз задрала голову и обвела полукругом. — Он сдержит урон. — Она с усилием прогнала прилипчивую зейнову песенку про яичную скорлупу. — Но как долго? — Недостаточно, шоб перебить всех… Я думаю. — Тогда поднажмём и успеем! — сквозь зубы донесла свою решимость Моуз и толкнулась плечом назад. Как только видимость улучшилась, в помещении театра можно было заметить первых подранных лежащих жертв ненасытного Ультрашара, олицетворения убийственного празднества. Но немногих, покамест остальные понемногу высовывали сперва ПП, а затем и головы из-за резных обитых тканью стульев. Мгновение спустя воздух пронзили прямые и кривые стихийные лучи Maliwan с обеих сторон. Что-то похожее на устаревшие Лоялисты с высокой скорострельностью плевались энергией, врезавшейся и расходящейся по сиреневой полусфере Барьера, когда как изнутри лился густой массой гудрон, прилипая к полу, сцене и каждому предмету мебели. Воздух стал тяжёлым, заставляя глубоко дышать насыщенным ароматом. — `щё есть время сменить проигравшую сторону, Дорогуша! — крикнул Зейн в перерыве на перезарядку и заодно схватился за Капкан Моуз, не давая ей преждевременно устроить всепожирающий пожар, который она любит всем сердцем. — Не каждый заслуживающий пулю неотёсанный болван ценит мью неотразимую красоту. Мы могли б дружить! — Не подкатывай ко мне Филинч! С мужчинами я ещё не пробовал. Но для тебя я не сделаю исключения. — Он сдержанно похохотал и внезапно признался:. — «Гиена» — другое дело. Компактные девки узкие и знойные! — Не то слово, парниша, и стонут сладко — закончаешься! — подхватил легко Флинт. Челюсть Моуз отвисла вновь, она обернулась со взглядом более грозным, чем у Амары, если в её комнату забежать в обуви, готовая прикончить за интимные сплетни. Но Похабника Зейна так просто не остановить: — Великодоушно дам послушать, если сложишь `ружие и отдашь украденный энерговолоконный щит! Иль чёт такое. Несмотря на воодушевлённую беседу, темп стрельбы со стороны «Кишкодёров» тем не менее не падал. Они с упорством стреляли в Барьер со всех сторон, надеясь перегрузить неперегружаемое, но только дырявили свои ровные стены и один за одним сшибали диковинные ретро светильники. Корпорация ATLAS допускала много постыдных ошибок с тех пор, как заявила о себе шести галактикам, — затеяла бесплодные попытки разбогатеть на эридианских технологиях, составляла необдуманные скоропалительные приказы для своего элитного отряда и конечно же, вот вздор, вздумала уничтожить Искателей Хранилищ! — однако снаряжение, в частности Барьер, изготавливала на зависть. — Ах, так в этом всё дело! — говорил с улыбкой Дорогуша, ленно перезаряжая бобину на ПП. — Мы не собираемся отдавать то, что тщательнейшим образом украли! — Ах, досадно, Дорогуша, — цокнул Флинт и вернул руку, ослабив давление на твёрдо удерживаемый Капкан Мозеры. — Тогда те придётся передать привет мьим братьям. Лично! — Что эта туманная зловещая реплика должна значить? — раздался из-за уцелевших изогнутых укрытий хоть сколько-то заинтересованный голос. — Они давно мертвы! — сердито пояснила Моуз и наконец со вкусом зажала указательным пальцем спуск. Огненные сгустки летели разделяющимся потоком, поджигая шипящий гудрон. Багрянец и охра заплясали по умеренно разбитому помещению, заглатывая каждый встреченный живой и неживой объект. Воздух стал ещё тяжелее, видимость вновь ухудшилась из-за дыма и гари, слух перенасытился хрустом, треском и сперва обеспокоенными, а затем и пронзительными протяжными криками. Огонь дотянулся до «Кишкодёров». А также — до расположенных на резном потолке с малопривлекательными хрупкими люстрами пожароизвещателей, высыпавших в помещение театра скупые горсти порошка. Даже если оба притворщика отвыкли от наличия этой необходимой в местах скопления и проживания людей установки, они поблагодарили Леди Удачу (какая кажется во всей проклятой семье Флинтов принимала сторону Зейна, верно, находя его самым симпатичным) и халатность здешних ответственных за пожарную безопасность, забывших о своевременной проверке оборудования. Но нельзя сказать, что притворщики не предусматривали прибежавших на зов пожароизвещателей ботов, правда, толку от их благих попыток затушить кострище чем ни попадя своими насадками-пылесосами не было. Наученные определять и реагировать на источник возгорания, они неслись в бурлящий и брызгающий напалм, разделяя судьбу гиперионских роботов из Кузни Красавчика: эффектно пузырились и плавились с гнусавым пиликаньем. Наверное эффектно, но приходилось воображать из-за ощутимо густой завесы огня, ещё раз огня и дыма. Рука Зейна вновь слепо нашла сзади женскую кисть, держащую нагревшийся ствол Капкана. — Оставь нам пути отхода. Барьер вот-вот исчезнет! Купол вокруг постоянно мерцал сиреневым из-за бурлящих снаружи температур, по правде говоря, уже не выглядя столь надёжным. Пахло жареным. Ситуация становилась всё горячее. Этот каламбур несколько раз промчался у Флинта в мыслях и даже чуточку повеселил. Барьер сворачивался, и ему предстояло спасти как себя из огненной неуправляемой ловушки, так и его мелкомиленькую поджигательницу. Длинные ноги и умеренно-низкая искусственная гравитация поспособствовали в его задаче схватить — по обыкновению — ахнувшую Мозеру, как невесту, и одним прыжком оказаться с противоположной стороны от ни шатко ни валко ведущегося огня. Но и такой он, что ни удивительно, разрядил щиты почти на половину, поставив перед искателями неприятностей вопрос, как им действовать дальше. На самом деле вопрос несложный: покамест Дорогуша всей силой своих голосовых связок требовал Любимчика уже наконец явится и доказать, что сражения в родных стенах должны стать решающим аргументом в споре за победу, Зейн и Моуз переглянулись и без слов кивнули друг другу, сообразив на двоих нечто крайне опасное. Скрещивание струй. Известный факт, что испытания Капканов на полигонах принесло Maliwan множество убытков, связанных с повреждением этих самых полигонов и увечьями испытателей. Производство пришлось сперва ограничить, а затем и вовсе закрыть, чтобы избегать произвольного, то есть незапланированного, самосожжения и сжигания, и это притом, что на отряд выдавался строго один образец, тем самым не давая возможности использовать одновременно два режима стрельбы! Когда Моуз выбирала оружие, способное вытащить их с Зейном из любой непрогнозируемой беды, она кажется сделала выбор самый что ни на есть правильный. Но не рассчитывала, что будет настолько жарко. В последний раз она так промокла, когда попала под эдемский ливень в болотах или… ну, банально мылась. Вокруг них клубилась и вертелась жарящая смерть, синергия напалма и гудрона, которая с хлёстом и треском химических реакций заглушала любые звуки, их участившееся дыхание в особенности. Она не предполагала, что способна потеть так интенсивно! Пригоднее было стоять меж двух извергающих пламя Саламандр Медведя! Посему с каждой секундой становилось всё мучительнее, а пальчики после щёлкнувшего спускового крючка всё быстрее тянулись к молниям и заклёпкам на просторной великоватой куртке… Пока не встретились с другими пальцами, уверенно остановившими её, как и прежде с Капканом, лёгшими на запястье. — Не смей, эт куртёха способна выдержать высокие температуры и с`хранить твои прелести. Моуз очарованно обернулась к сердито-заботливому голосу с плавающей интонацией, и заметила, как её усердия в качестве гримёра размазались и поплыли по всем неровностям стройного высокого тела в потоках пота, скрывающихся за облегающими штанишками. В следующую секунду их двоих обдало в довольстве раздувшимся пламенем, с издающим треск аппетитом сожравшим ещё несколько кресел в партере и вынудило искать новое укрытие. Щиты одновременно издали сигналы и замерцали, а хлопковую чуть рваную маечку на Зейне даже пришлось тушить элементарными прихлопами. Моуз не впервые видела, но каждый раз поражалась этому сверхстойкому средству для волос, наделяющему их фантастической устойчивостью перед стихиями. Любоваться и молча задаваться вопросами ей не дал протяжный визг сгорающего заживо Дорогуши, посвятившего последнее дыхание на неразборчивые проклятия. Его вытянутая дёрнувшаяся покрасневшая рука в волдырях заставила Моуз безотчётно коснуться пальцами своих рубцов, оставленных неосторожной игрой с подобным пламенем. Жаль, Дорогуша не продержался каких-то пару мгновений до того, как в помещение с противоположной стены из-за кулис нырнёт «башня», широкий и высокий мужик с отсутствующей талией, иначе бы умер спокойно, с улыбкой. Ведь пришёл защитник и решала всех проблем, уравновешивающая сила со стороны «Кишкодёров», постыдно проигрывающих какому-то пришлому дуэту с неплохим снаряжением. Что ж, у них тоже есть такое — переносные энергощиты Maliwan, которые заказал Липпи и ожидал в своей мастерской, но так и не получил… Я, как всезнающий ненадёжный рассказчик, чувствую необходимость вмешаться и пролить свет на сие происшествие, поскольку действо подчинено фокалу, а он привык многое таить от вас. С вашего разрешения, разумеется. Логистический отдел корпорации отправлял контейнеры в любую точку галактики, а в случае весьма ценного содержимого предоставлял ботов, но Липпи настаивал на отсутствии сопровождения, привлекающего космических пиратов почище бесплатной барахолки, заверив сотрудников Maliwan, что берёт на себя все риски. Прогнозы малолетнего частника оправдывались до тех пор, пока груз не преодолел половину пути, а его сдавшие нервы не толкнули отправить личного охранного бота. Липпи не знал и особо не интересовался предрасположенностью некоторых моделей к взяткам, но так паскудно вышло, что именно она стала преградой между его желанием опробовать новые высокие технологии и отделом сбыта Maliwan, охотно передав патрулирующим пути грузоотправления «Кишкодёрам» мегащиты за ничтожные несколько сотен кредитов. В тот день Липпи узнал, что среди находящихся в его распоряжении ботов были не только потенциальные предатели, но и невозможные тупицы, неспособные заключать выгодные сделки. В тот же день неприятное округлое дорогушино лицо в рытвинах, хотя скорее морда, как плохой картофель, чуть украшала широкая улыбка. Сейчас же его морда лица обугливалась, чернела и пропадала во всегда голодной пасти пожарища, пожирающей останки тел и остатки мебели. Любимчик бросил на него беглый взгляд с поджатыми губами и с ненавистью перевёл его на пришлых. — Вам удалось то, что не удавалось никому! — рявкнул он диким крупным хищником. — Но теперь вы стухните! Грозный рёв не помешал — пока ещё — Молин и Тейну улыбнуться. Он придумал примерно шесть язвительных ответов, когда как ей хватило и трёх, но оба решили воздержаться от них в пользу взгляда друг на друга и предложения: — Проучим этого мямлю, найдём щит и обратно на корабль, ага? Разными словами, правда, но с одним смыслом, приятно ускорившим сердцебиение Моуз не то от романтичного единодушия, не то от возвращения указательного пальца на спусковой крючок Капкана, готового покормить раскалённое пожарище. Одновременно с тем, как гудрон и напалм покинули дула Капканов, вокруг разрывающегося сердитой тоской «башни» возник знакомый плотный купол, от которого с лёгкостью отскакивали все снаряды. Даже разведённый вокруг него тысячеградусный пожар, начинающий плавить пол, не остановил последовательно шагающего на них Любимчика. Он спрыгнул со сцены в зрительский зал, словно играющий неустрашимого злодея в интерактивном театре. Справедливо сказать, он таковым обоим притворщикам и показался в паре с извергающим ударные волны Слепым Мудрецом, вынудив отступить. «Эть ребятки, похож, преимущественно грабят Maliwan». Планы менялись внезапнее Стражей отращивающих себе броню и требовали столь же поспешного решения. К счастью, в их составе находился Зейн Поспешные решения Флинт, кто одновременно заметил обоими глазами волнообразную щель у ног Любимчика достаточную для того, чтобы проскользнуть внутрь. Верно, она оставлена для желающих побегать пользователей мегащита и в местах, предполагающих препятствия. — Стой-ка постой-ка! — скомандовал Зейн и вновь дёрнулся к её оружию своей вспотевшей широкой ладонью, в очередной давая понять, как сильно он любил или привык жестикулировать. Я опять на правах красавчика-рассказчика вмешаюсь, на сей раз скажу вкратце, что его, одиночку с технологиями, стоит понять: приказы дрону, клону и заслону издавна сопровождались каким-либо отработанным жестом. Так и касание к оружию Моуз проистекало из желания убедиться, что его поняли. Пожарище от обиды приникло и распласталось по полу, лишившись подкормки, и освободило площадку для скольжения внутрь. Площадку хоть ровную, но с опалённым чадящим ковром, ощутимо сказавшимся на вспотевшей шрамированной тушке Зейна вкупе с довольно больно проходящими сквозь тело меткими снарядами Слепого Мудреца. Но секундой позже, выпрямившись уже внутри гудящего мегащита, за которым его очевидно отправил Липпи, он ощутил блаженную прохладу… и вонь, исходящую от ругающегося рта Любимчика. Инстинкты немедленно повели сжатые кулаки и колено вперёд наносить один удар за другим по корпусу «башни». Противник конечно же сопротивлялся и показывал признаки напряжения, малейшие, правда, всё из-за бронированных пластин и жиро-мускульной массы. Уворачиваться ему не удавалось, но ещё как — наносить удары в ответ лёгкими вращениями корпусом. Ну, или пытаться наносить, потому что сложно попасть по Зейну, непризнанному танцору шести галактик, даже в тесном пространстве пользователя мегащита. Зейн нередко дрался, более того, он любил драться, находя в железном запахе крови одно из своих многочисленных призваний, впрочем отсутствие как возможности оказаться за спиной неприятеля с помощью Двойника, так и применить энергоклинок, то есть пользоваться оправданно нечестной тактикой, несколько его озадачило в неприятном смысле слова. Всё это не работает или вне досягаемости, на корабле, который, он надеялся, ещё не разобрали на винтики и микросхемы. «Но, как грится, нет своего — бери чужое и сделай его своим». Зейн пару раз увернулся от неповоротливых взмахов увесистым Слепым Мудрецом, нарвался лбом на мясистую коленку, расплатившись синяком и царапиной, но всё-таки выхватил из вражеских ножен то, что нужно. В тот короткий момент ликования он бросил взгляд с лезвия на Моуз, странно-смешными телодвижениями словно копирующую его, и понял их по-своему: поддерживающими. Под учащённое дыхание, непрерывный гул мегащита и наконец ленное потрескивания кострища он разрезал цепь скреплённых блоков брони, рухнувших на пол, и небрежным полумесяцем под пупком выпустил ворчавшему что-то Любимчику кишочки и другие органы. — Моя…волна раскатает вас…в блин! Зейн бы повёл плечами, но уже расправил их. Гордость переполняла его. Он одолел непростого врага, главаря, колосса с хитрой примочкой и оказался достаточно ловким, чтобы отпрыгнуть и не замараться в чём бы то ни было. Секунды он улыбался и схватился за набухший лоб, пока его внимание вновь не привлекли телодвижения Моуз, только на сей раз до него долетел её крик: — Новые кишки-салаги прибыли! Точнее, кишкодёрки… — И указала на дальний вход, откуда в своё время блистательно, главным актёром, появился Любимчик, а теперь — его подручные с такими же мегащитами. Задаваться вопросами «да сколько их ещё?» и в таком духе, времени не было. Время, как успел понять Флинт за свои пять десятков лет, самый ценный для человечества ресурс, и потому старался успевать всегда и везде. И в особенности сейчас он жестами указал Моуз заняться одной нацепившей мегащит, пока сам бросился на другую. Зрители, то есть только я, имели редкую честь наблюдать за грацией и одновременностью проделанных подкатов в неизменную волнообразную щель и уворотами от нелепых приёмов ближнего боя (Моуз в этом плане было намного легче, да, из-за компактного роста). Рассинхрон же произошёл при нанесения смертельных ран в области шей. Моуз справилась с противницей быстрее, да, опять же из-за маленького роста и присущей ему вёрткости, без лишних проблем позволив пригнуться и искромсать ту «Тык»-лезвием, не покидающим её ножны, с ног до почти головы. Кровь обтекала влагостойкие рукава куртки и задержалась на всегда чёрных в смазке и топливе руках, пока Моуз искала кнопку отключения мегащита. И поняла, что нашла её, когда в лёгкие смелее проник дым. Она прокашлялась и поискала взглядом напарника по весьма кровопролитной и разрушительной, то есть весьма успешной, диверсии. Напряжённо сведя челюсти и нахмурившись, он держал кишкодёрку с него ростом за шею и не торопясь держал перед ней лезвие. Как и у Моуз, его ведущую кисть облегала кровавая перчатка, ленно стекающая на пожарик под ногами. — Да съест тя космическая пустота, выплюнет и снова сожрёт, падаль! — нервно вскрикнул он и добавил тихо-спокойно, так, как умел только он: — Никому не позволю порочить ни ся ни свою дорогулю! — и только отпустил мёртвую, удостоверившись, что его сообщение она услышала. В любое другое время Моуз была бы тронута, за ней это частенько наблюдаешь, если бы не одно обстоятельство. — Ты горишь, — с определённо долей беспокойства заметила она и наморщила лицо. — Я знаю, — выплюнули ей раздражённо. — Буквально! Вот тогда-то Зейн Флинт и очнулся, промчавшись малым кругом по помещению. Огонь тянулся полизать его изящные икры и щиколотки, но ослабел и только кое-где уныло чадил. Следом, не дав опомниться, в театр с предельной осторожностью и издавая пищащую мелодию влетел медицинский бот, которого спас от дырок проецируемый экран с символикой общегалактического примирения: белым изображением с чёрной точкой в середине. Синтетический голос с разнотональным равнодушием попросил: — От имени оставшихся в живых на базе прошу прекратить вражду и найти обоюдоустраивающее решение. Воссоединившиеся к тому времени Моуз и Зейн не переглядываясь согласились и выдвинули свои требования, после которых бот, заверив в том, что подкрепления не будет, удалился. Он конечно вскользь упомянул желающих отомстить за павший командный состав, кто планирует занять балконные ниши и расстрелять пришлых сверху, но они были слишком обеспокоены целостностью базы, чтобы развязать своим оправданным чувствам руки. Вдалеке от ненавистной Кишкодёрами парочки как раз кряхтел кусок, облюбованный напалмом, готовый упасть. — Anshin. Их боты не способны врать, — гарантировал самый доверенный для Моуз источник и расслабился. В буквальном смысле слова, тут же, размял плечи и бухнулся на полу, да вдохнул так глубоко, будто до этого не осмеливался. Потянул Моуз за собой, а она от лёгкого удивления и неожиданности поддалась, упав ему на узкие бёдра. — Хошь переспать с Тейном Флинчем, Молин, м? Он ведает о множестве развратных приёмов, они `крадут твоё дыхание и превратят их в жалобный стон. Чтобы у неё не оставалось причин сомневаться в том, что он предлагал это сейчас, он ленно выбросил Барьер, блеснувший спасительным от многих негативных факторов жужжащим полем. — Товарищ Флинч, ты совсем себя не бережёшь, — подыграла боязливо Моуз, всё ещё надеясь на его дурацкие неуместные шутки, и перекинула колени по обе стороны от его талии. Они встретились взглядами далёкими от возбуждённых и видели не друг друга, но события, оставшиеся в разных пластах прошлого.