Месть на двоих

      — Ну ты и учудил, — усмехнулась Кассандра, помогая Вэриану влезть в корзину. — Что за рассеянность? Где тот опасный Вэриан, который продумывает все шаги наперёд и в два счёта разгадывает вражеские стратегии?       В отличие от девушки, которая, кажется, была в приподнятом настроении, мальчик чувствовал себя разве что чуть лучше старика, хорошенько потрёпанного жизнью.       — Эй, всё в порядке? — Кассандра это заметила.       — В полном, — соврал Вэриан.       Кэсс усмехнулась.       — Это всё из-за Эндрю, да? И что же он тебе наговорил?       Вспомнив сапорианца, мальчик помрачнел. А когда всплыли его прощальные слова, на душе стало совсем тошно. Будто не мог оставить на своё последнее слово что-то более благородное!       — Ничего особенного.       Он снова соврал. Кассандра хмыкнула, но больше допытываться не стала, за что Вэриан её мысленно поблагодарил.       А тем временем небо сгущалось. Кончался закат, и одна за другой зажигались звёздочки. Мальчик посмотрел назад. Корона, а вместе с ней и проблемы, которыми она окутывала их в последнее время, уходили всё дальше. Прошедшие испытания остывали, покрывались пеленой тумана, и казалось, что всё это — побег, Кассандра, подстава — произошло кучу времени назад, хотя в реальности не прошло и получаса. Раздражение сменилось лёгкостью и сладкой дремотой.       Вэриан посмотрел на Кассандру. Её голубые волосы легко развевались на ветру, а взгляд был устремлён вдаль, противоположно Короне. Лицо ничего не выражало, но это была уже не та холодность, которую она не оставляла с их первой встречи, скорее, просто расслабленность и безмятежность. Внезапно Кэсс повернулась к нему.       — Слушай, а зачем ты взял столько сумок?       Вэриан тряхнул головой, пытаясь осознать суть вопроса, но потом живо сообразил. Затем подбежал к сумке и достал из неё своё новое изобретение. Игнорируя вопросительный взгляд Кассандры, мальчик прицепил приспособление к внешней стороне бортика корзины и включил. Устройство послушно откликнулось, а через секунду из сопла вспыхнуло зелёное пламя.       — Это ускоритель, — наконец пояснил он. — Полетим быстрее раза в три.       Кассандра одобряюще хмыкнула.       — Вижу, эти две недели ты не маялся от безделья. С вещами, правда, перестарался, — она недоверчиво посмотрела на его сумки. — Как бы они нас не замедлили… Будем надеяться, что твоя штука это компенсирует.       — Ты, похоже, не совсем понимаешь, как работают воздушные шары… — Вэриан никак не мог привыкнуть к тому, что не все вокруг знают то же, что и он. — Скорость шара зависит не от массы груза, а от скорости ветра. Вещи разве что немного снизят подъёмную силу, но это настолько мизерно, что…       Мальчика перебил смех Кассандры, и он непонимающе уставился на неё.       — Прости, — наконец заговорила она, отсмеявшись. — Просто ты сейчас был так похож на себя из прошлого.       Вэриан оторопел. Слова резанули по чувствам, как клинок. Чёрт возьми, он был готов походить на кого угодно, но не на того туповатого мальчугана, которого водили за нос все кому не лень. Не на наивного, зажатого, жутко неуклюжего мямлю, не имеющего гордости от слова совсем. Не на глупого ребёнка, лезущего ко всем с каким-то важным для него одного бредом. Не на приставучую липучку, от которой каждому хотелось избавиться.       Тот человек противен. Нынешний Вэриан даже знать такого неудачника не хотел бы, куда там дружить и общаться. Но он им являлся. Вернее, является. Да, единственное, что утешало его до этого момента, это то, что всё в прошлом, и чем больше времени проходит, тем дальше тот ужасный период исчезает из памяти не только его, но и остальных. Ему казалось, что сейчас он другой. Но, похоже, это ошибка. Нет, он не изменился и теперь, видимо, сам не замечает, как ведёт себя. Но если это происходит неосознанно, то как от такого можно избавиться?       Пару лет назад Вэриан где-то вычитал одну мысль, которая долгое время не давала ему покоя и запомнилась на всю жизнь. Творение какого-то малоизвестного философа внушило ему, что у каждого есть своя сущность. Кто-то по своей природе наделён силой и прирождён бороться, кто-то получает власть и ведёт за собой остальных, кто-то становится мудрым и поучает других. Есть как благородные сущности, так и низшие: слабость, трусость, ведомость… Люди, принадлежащие к таким, бросают свою жизнь на воду, слепо идут за другими, не заявляют о себе и одиноко умирают, навсегда вычеркнувшись из памяти человечества.       При первом прочтении маленький Вэриан без раздумий отнёс себя к категории «благородных», и определил свою сущность как ум. Он считал, что рождён преобразовывать мир на благо человечеству, что совершит великие открытия и войдёт в историю как талантливый учёный, оставивший после себя множество полезнейших изобретений. Но с каждым годом, с каждым неудачным экспериментом, в его душе начали поселяться сомнения. А потом все эти размышления о предопределённости забылись, затмились другими делами и задачами и не всплывали в памяти вплоть до этого момента. И сейчас, после всего, что произошло, Вэриан с разочарованным вздохом открывал для себя несколько иное определение — нелепость. Ведь с самого начала был таким. С самого детства рос странным мальчиком с опасными увлечениями, который только и делал, что мешал всем вокруг. Он хотел провести горячую воду, восстановить плодородность почв и избавиться от камней, а в итоге взорвал деревню, сжёг плодоносные поля и замуровал собственного отца в янтарь. Отец… Он же погиб по его вине. Из-за того что какой-то чёрт дёрнул Вэриана разбираться с камнями. Только ему хватило наглости возомнить себя спасителем деревни, если не всего королевства, начать проводить эксперименты с опаснейшей проблемой страны и после этого ещё сметь надеяться, что отец будет им гордиться. Ох, отцовская гордость… Сколько величия, желанности и одновременно боли было в этом для Вэриана… Ведь именно об этом он мечтал всегда, но этого не случалось, и не случилось бы никогда. Неудачниками не гордятся.       Вэриан не годен на великие дела, и, даже если бы у него были хоть какие-то способности, он не сумел бы их применить. Его роль в этом мире — шут, который мечется на заднем плане, и, отчаянно пытаясь всем что-то доказать, смешит публику, падая лицом в грязь.       — Вэриан, всё в порядке?..       Кассандра вывела его из размышлений. Но вместо ответа у него вырвалось:       — Ты правда так думаешь?       Прозвучало как-то невпопад. И жалко. Очень жалко. Похоже, Вэриану подсознательно нужно было подтверждение…       — Что думаю? — не поняла Кассандра.       Мальчик чуть не вздохнул от осознания того, что придётся снова в этом копаться и объяснять, снова ворошить режущие воспоминания. Но отступать не хотелось.       — Думаешь, что я… что я совсем не изменился?       Её непонимающее молчание напрягало, и Вэриан со вздохом облокотился на бортик, решив, что зря затеял всё это.       — Что? А, ты про… — наконец догадалась Кассандра. — Боже, да не воспринимай всё так серьёзно. Я не это имела в виду.       Чёрт, она не может просто сказать правду, без вежливых обиняков? Где та прямолинейная Кассандра, которую он знал? Но теперь продолжать разговор было точно бессмысленно, и Вэриан, кивнув ради приличия, умолк в прежних самокопаниях. Кэсс снова заметила, что с ним что-то не так.       — Эй, что такое?       Она подошла к нему и облокотилась рядом на тот же бортик. Мальчик понял, что разговора не избежать.       Хотя… почему он, собственно, должен его бежать? Ведь, если и рассказывать кому-то о таком, то идеальный претендент стоит прямо перед ним. Не стоит забывать, что для него сделала Кассандра. Она избавила его от сапорианцев. Она единственная, кто помогла ему спасти отца. Она, в конце концов, взяла его с собой, снисходительно относилась и продолжает относиться к его неуклюжим ошибкам и бороться с ним в одной команде. Она пережила почти то же самое, что и он, и больше, чем кто бы то ни было, понимала его. Где найти лучшего человека для того, чтобы доверять подобное?       Да, у них до этого не было настолько искренних бесед, не касающихся их цели, но они работают вместе всего лишь чуть больше двух недель. Ещё в Старой Короне Кассандра посадила зерно доверия между ними. Что мешает Вэриану хотя бы чуть-чуть взрастить его?       — Я ненавижу себя из прошлого, Кассандра, — искренне говорить тяжело, но эта фраза сорвалась с уст так легко, будто за ней не скрывалось тяжёлой кучи комплексов.       Он почувствовал, что Кэсс как-то слишком резко повернулась к нему. Их взгляды встретились, и в её блеснувших зрачках мальчик увидел тревогу.       — Прости, если задела, — искренне оправилась она. — Я на самом деле не серьёзно, это просто…       — Да не в этом дело, — перебил Вэриан, не позволив ей соврать. — И вообще, ты сказала правду. Я понял…       Он осёкся, потому что то, что чуть было не вырвалось, слишком своеобразная вещь. Когда выдёашь подобное, появляются два варианта развития событий: тебя примут либо за гения, либо за идиота.       — Я… — всё же решился он, — мне кажется у каждого есть своя сущность. Что-то вроде предопределённости, которая отражается на жизни. У кого-то сила, у кого-то мудрость и… так далее. И какова основа, такова и жизнь, понимаешь? Я всегда думал, что у меня это что-то связанное с умом, — он потёр шею — всё же неловко было вот так об этом заявлять, — но… мне кажется, я ошибся… Не так уж я и умён, а глупостей творю намного больше. Поэтому…       Вэриан сбился. Но продолжать не было смысла — с каждым словом ему казалось, что он всё больше походит на ненормального. Хотелось срочно взять свои слова обратно.       Внезапно он почувствовал ладони на своих щеках, которые мягко, но настойчиво повернули его голову в сторону Кассандры, так, чтобы её лицо оказалось прямо перед его.       — Нет никаких сущностей, Вэриан. Мы сами строим свою жизнь.       На лице ни капли усмешки — без сомнений, она смотрела на него серьёзно. Вэриан почувствовал жар на щеках, ощутил, как, быть может, смешно распахнуты его глаза и по-детски приоткрыт рот, но не имел возможности спрятаться. Он стоял лицом к лицу к Кассандре и был полностью открыт перед ней. И, сколько бы мальчик не отрицал, это ощущение ему нравилось. А ещё ему хотелось, чтобы она его поцеловала.       Стоп, что? Боги, да что с ним не так?       — Не бывает идеальных жизней, Вэриан. Ты действительно умён не по годам, но это не значит, что твоё дело только строчить формулы. Ты совершаешь ошибки, но это не значит, что ты идёшь ко дну. Ты поступал не так, как угодно большинству, но это не значит, что ты пропащий человек. Даже у великих случаются неудачи, понимаешь?       Вэриан не мог оторвать от неё взгляда, да и это было попросту невозможно, когда на тебя смотрят так. Так, будто ты кто-то важный. Когда тебе действительно хотят помочь, а твоими проблемами искренне интересуются. От слов Кассандры потеплело, стало легче, и на душе расплёлся тяжёлый комок мыслей, накопившийся его постоянными сомнениями.       Вэриан не помнит, в какой момент она убрала руки с его лица, потому что снова погрузился в размышления.       Может, он и правда не бесполезен, если Кассандра им заинтересовалась? Она бы не стала тратить время на никчёмных. Тогда в чём же его польза? Всё-таки ум? Слабовато верится. Наверное, это потому, что пока он ничего такого особенного не сделал, кроме, разве что, вызова королевской семье…       Вэриан ещё раз остановился на этом. Он. Бросил вызов. Королевской семье. Он, неуклюжий, нескладный, смешной мальчуган, представил серьёзную угрозу для приличной страны, причём такую масштабную, что весть об этом разнеслась по всему королевству. Нет, глупо радоваться славе изменника, но факт того, что он смог сделать что-то важное, взбудораживал. Как странно, ему об этом не раз напоминали: сапорианцы и Кассандра говорили практически то же самое, но пока он сам этого не осознал, их слова не производили никакого впечатления. И если раньше те события принимались как данность, как что-то неважное и далеко оставленное в прошлом, то теперь… Теперь он посмотрел на прежнего себя с другой стороны. Да, хилый, да, неуклюжий, да, надоедливый, но смог заставить других услышать себя. Разработал план, сконструировал автоматонов, перехитрил короля. Как вообще такое может удаться в одиночку, тем более, четырнадцатилетнему мальчику? Наверное, получилось как раз таки потому, что тот Вэриан, да, тот жалкий Вэриан, не занимался самобичеваниями. Тот Вэриан был уверен, что он прекрасный человек, что все его любят и что он сможет добиться всего, чего только пожелает. И, когда пришло время бороться, он не занимался тщетными раздумьями, а действовал. Если б тот Вэриан стеснялся каждой мелкой ошибки, которых у него было ой как много, то до сих пор сидел бы в своём доме одиноким сиротой, брошенный и соседями, и друзьями. А Рапунцель в то время продолжала бы купаться в лучах незаслуженного счастья.       Рапунцель. Почему она вообще смогла победить его? Что ей помогло? Чистая удача. Не случись всплеска волшебной силы, не видать Короне победы как своих ушей. Вся судьба королевства перешла бы в руки Вэриана. Каждый чёртов коронианец внимал бы его слово, а его проблемы встали бы в центр всех их жалких жизней. Конечно, если бы он захотел. Но, опять же, тот Вэриан хотел совсем другого — всего лишь освободить отца… И сейчас, без лукавства можно сказать, что он буквально сделал всё, что только было можно. Прошлый он.       А что же сейчашний? Сейчашний же сидит и старательно себя жалеет, в то время как должен уверенно идти вперёд со своим союзником, как сделал бы раньше. Это абсурд, ещё пару минут назад он стыдился своего прошлого, но теперь он… гордится собой?       Кажется, Вэриан начал понимать, о чём говорила Кэсс. Нужно завершить начатое — отомстить за отца. И перестать быть нытиком, в конце концов. Он начал этот путь достойно и теперь обязан достойно его продолжить.       Мальчик кивнул вдохновляющим мыслям и уверенно взглянул на Кассандру. Но та, в отличие от него, выглядела мрачно.       — Что с тобой? — слегка обескураженно спросил Вэриан.       Кэсс вздохнула.       — Просто вспоминала себя.       Вэриана передёрнуло от холода этой фразы.       — А… Что же можно вспоминать о себе с такой ненавистью? — усмехнулся он, поздно осознав, что это могло быть неуместно.       Сначала Кассандра не ответила.       — Мои идиотские поступки.       Мальчик оторопел.       — Что? Да брось, ты же наоборот всегда поступала достойно, была примером для других…       Эти слова вызвали у неё ироничную улыбку.       — В этом и проблема…       Вэриан окончательно ничего не понял. Что ей в себе не нравилось? Нет, не так, что в ней вообще могло быть плохого? Это же Кассандра. Один только её вид внушал авторитет, что уж говорить о поведении. Главная фрейлина, присутствующая на всех мероприятиях, говорившая с королевской семьёй почти что неформально. Образцовый воин, знающий все тонкости этого ремесла и не раз доказавший своё умение на практике. Человек, от которого за пять миль веет надёжностью, успешностью и просто крутостью. Как такие люди могут себя не любить?       — Кэсс, я не понимаю…       Кассандра молчала, видимо, о чём-то размышляя, но потом просто махнула рукой.       — Ладно, забудь. Это, так, лирическое отступление. Ты, наверное, хочешь спать…       — Кэсс, — Вэриан не собирался это так оставлять.       Он подошёл к ней и, не зная, как ещё задержать, положил руку на плечо.       — Пожалуйста, расскажи. Мне правда это важно.       На секунду повисла тишина, разрушенная вздохом Кассандры.       — Ты же не отступишься, пока не получишь своё, да?       Эта фраза заставила его виновато отвести взгляд. Но только на секунду.       — Ладно, — наконец сдалась Кассандра, — раз для тебя это настолько важно…       Она посмотрела ему в глаза.       — На самом деле, я раньше думала так же, как и ты. Нет, у меня, конечно, была не точь-в-точь такая же точка зрения, но… что-то похожее в наших взглядах на мир было.       Она снова облокотилась на бортик, и Вэриан машинально сделал то же самое.       — Ты веришь в сущности, а я верила в судьбу. Хотя, по значению они не очень далеки друг от друга… Я думала, что если буду правильно себя вести, поступать всегда по совести — как ты говорил? — быть примером для других, то обязательно получу свою награду. Эдакий приз от жизни. Появятся новые возможности, к которым останется лишь протянуть руку, или даже протягивать не придётся — сами упадут. Как в детстве за хорошее поведение дают конфетку или как в сказках, когда добрые герои получают вознаграждение. Наивно, правда?       Она иронично усмехнулась.       — Пока я не схватила эту так называемую судьбу в свои руки, ничего не сдвинулось с места. Вообще. Я хотела стать прославленной воительницей, но глупо игнорировала все подворачивающиеся шансы, поступая так, как поступила бы хорошая девочка. Потом я мечтала стать капитаном королевской гвардии, но вместо того, чтобы остаться в Короне и продолжать завоёвывать доверие отца, я отправилась в путешествие…       Она перевела дыхание, и после продолжила совсем убито:       — Бескорыстно, благородно и красиво — да, но… Что я за это получила, Вэриан?.. Абсолютное ничего. Или даже меньше. Ко мне относились, как к прислуге, как к запасному варианту, как к просто человеку второго сорта…       Кассандра замолчала и повернулась в сторону. Мальчик старательно переваривал её слова. До сих пор не верилось, что всё это: обман, использование, неуважение — могло сочетаться с таким человеком, как Кэсс. С олицетворением достоинства, независимости и силы. Но она не врала — зачем ей это? — и это вводило в ступор.       Вэриан понял, что действительно ещё ничего не знал о ней. В то время как он являлся открытой книгой, все тонкости которой Кассандра давно просекла, то девушка для него всё ещё оставалась загадкой. Вернее, множеством загадок, сложных и непонятных. Но тайны раскрывать Вэриан любил, и чем сложнее и запутаннее они были, тем больший разгорался в нём азарт. И Кассандру он обязан разгадать непременно. В первую очередь, для того чтобы помочь. Неважно, чем: поддержкой, делом или какой-то жертвой: Вэриан чувствовал себя на всё готовым. Наверное, это слишком наивное желание, но ему-то что? В конце концов, такой человек, как Кассандра, того стоит.       Он снова посмотрел на Кэсс. Она продолжала также стоять у края корзины, с опущенной головой, лицом, сбоку закрытым упавшими волосами, со скрещенными руками, сжимая себя настолько сильно, что того и глядишь броня даст трещину. Неконтролируемое желание хоть как-то поддержать с каждой секундой всё больше поглощало Вэриана, и, в конце концов, он не удержался.       С отключенным на мгновение мозгом и дрогнувшим в страхе сердцем он резко прижался к ней. Именно прижался — для полноценного объятья роста пока не хватало. Щека чувствовала холод брони, кожа плаща натянулась от колючих камней, а внутренняя неловкость уверенности не добавляла. Но когда он почувствовал, как на него опустились две чужие руки, напряжение испарилось.       Обниматься с ней приятно. Камень брони ледяной, но лицо тёплое, почти контрастно-горячее, и, боже, как приятно, когда её кудри ложились на его макушку, немного путаясь с чёрными волосами.       И теперь, после этой дерзости, его наглость увеличилась. Ему захотелось знать о ней ещё больше. Что произошло между Кэсс и Рапунцель? Что случилось в путешествии? И почему Кассандра, в конце концов, так резко пошла против Короны? Неловко, почему-то очень неловко спрашивать о таком, но… разве он не имеет права знать?       — Кэсс… что она с тобой сделала?       Он почувствовал, как её сердце пропустило удар — видимо, Кэсс сразу поняла, кто это «она». Девушка мягко разорвала объятия, и Вэриан опомнился, сообразив, что снова открыл рот не в то время, но, на удивление, Кассандра ответила.       — Да, думаю, тебе это стоит знать. Но это надолго.       Вэриан игнорировал слипающиеся глаза — эта бессонная ночь не первая и не последняя для такого заядлого экспериментатора, как он.       Мальчик придвинулся ближе и облокотился головой на ладонь, ясно показывая, что готов слушать.       — Ха… — еле слышно усмехнулась Кассандра после небольшой паузы. — Знаешь, в мыслях всё так чётко разложено по полочкам, а, когда пытаюсь рассказать, все слова спутываются. Наверное, не знаю, с чего начать.       Вэриан пытался смотреть на неё так, чтобы она лишь по взгляду поняла, что он готов принять любые её слова.       — Всё… сложно… — Кэсс отвела взгляд. — У меня не было близких людей до Рапунцель, да и я не считала нужным их искать. Но… она была так настойчива, так искренне пыталась меня впечатлить, что я решила… решила просто попробовать. Дать ей шанс. Или себе… Странно, на самом деле, это на меня совсем не похоже, тем более учитывая то, что у меня была альтернатива, и не маленькая. Я хотела стать воительницей Ингвара, — на его малость недоумённый взгляд она пояснила: — Военное королевство. Меня приглашали на службу…       — И ты отказалась… ради неё? — догадался Вэриан.       — Да… Да. И ни о чём не жалею. Точнее, не жалела…       Мальчик навострил уши: казалось, одна из её тайн вот-вот раскроется.       — В общем, сначала всё шло хорошо. Она мне правда понравилась, и я искренне к ней привязалась. Были, конечно, неприятные моменты, но… по сравнению с путешествием, это, так, детские шалости.       Вэриан решил отпустить вертящийся на языке вопрос.       — Ты жалеешь о том, что вам пришлось расстаться?       — Нет. Лучше так, чем то, во что это вылилось. Просто… больно немного.       И опять замолчала. Мальчик больше не смел пытаться её разговорить — он видел, как ей сложно делиться этим — а лишь с замирающим сердцем ожидал продолжения.       — Я любила её, Вэриан, — внезапно заговорила она. — Всем сердцем любила. Наверное, поэтому и пошла за ней в это дурацкое путешествие — боялась её потерять. Может, у неё тоже была ко мне какая-то привязанность, но… похоже, меня она потерять не боялась…       От боли её голоса у Вэриана сжалось сердце. Он-то знает не по наслышке, каково, когда от тебя отворачивается тот, на кого ты надеялся. Или та.       — В то время, как она была единственным близким мне человеком, у неё было много кого, помимо меня. И я, наверное, не удивилась бы предательству, замени она меня на кого-то из них, но на неё…       Кэсс вздохнула и опустила голову.       Вэриан не знал, на кого её заменила Рапунцель, но это было неважно — самое главное он понял. Кассандра впервые доверилась дружбе, была готова горы свернуть ради человека, а её предали, как и его. Вот и их сходство. Вот и ниточка, которая объединила их пойти против королевства. И в этот вечер, который, похоже, уже вылился в ночь, она открылась ему по-новому. Перестала быть идеалом, примером для подражания, нет… скорее, человеком, очень близким по проблемам человеком. Это добавляло ситуации невероятности, потому что теперь он мог рассказывать ей обо всём, что угодно. Обо всех своих неурядицах, проблемах, безумных мыслях, сомнениях… Она не обсмеёт. Она приняла его таким, какой он есть.       И Вэриан тоже готов принять её. Он в очередной раз поймал себя на мысли, что желает быть с ней ближе. Снова хочется прижаться, обнять, положить голову на плечо, почувствовать тепло или хотя бы подарить своё, раз она в холодной броне. Что это с ним? Что за странные мысли посещают его весь вечер? Такое ощущение, что старая-забытая влюблённость снова дала о себе знать. Но он же должен быть выше этого!       Вэриан увидел, как Кассандра ложилась на шерстяной плед на дне корзины, и это его малость отрезвило.       — Ты спать? — спросил он.       — Да. Меня клонит в сон.       Она легла, закрыла глаза, и опал на её груди запульсировал.       — Спокойной ночи, — пожелал Вэриан.       Кассандра уже не ответила. Мальчик слегка сконфузился и аккуратно подошёл к ней, всматриваясь в лицо. Оно было спокойно и ровно, как бывает у спящего: не дрогнула ни одна мышца, ничего не подало признак бодрствования.       «Мне бы так отключаться…», — усмехнулся про себя Вэриан.       Он не заметил, как засмотрелся на неё в бездумной дрёме. Поэтому, когда сознание очнулось, мальчик ошарашенно отпрянул и снова занегодовал на себя. Да что ж это такое? Не может быть, чтобы всё стало настолько… как прежде. Так ведь?       Он не смог удержаться, чтобы ещё раз не глянуть в её сторону, и снова одёрнул себя. Что ж, похоже, вот и ответ. Вот и причина его странных ощущений за всё это время. Всё лежит на поверхности. Просто Вэриан опять глупо, наивно и абсолютно безнадёжно влюбился.       Эта очевидная мысль, пробила его разум и заставила покраснеть. От неловкости, от стыда за себя, от самоосуждения — от всего. Потому что только он, когда на кону стоит месть за его отца, может отвлекаться на такие пустяковые вещи. Ничего не скажешь, Вэриан. Браво.       Нет, абсолютно всем с ней поделиться он теперь не мог. О том, чтобы признаваться в таком, не могло быть и речи. Вэриан пока ещё не сошёл с ума. Эти чувства никакой пользы не принесут, ни ему, ни Кассандре, а об их глупости можно даже и не говорить. Вряд ли ей сейчас нужен кто-то, тем более, кто-то вроде него. Да, Вэриан обещал не жалеть себя, но то, что он ей не пара, — не пустая саможалость, а факт. И вообще, как можно о таком думать, когда ты пообщался с человеком осмысленно от силы раза три? Они ведь толком ещё друзьями не стали. Или стали? Сегодня в голове мелькало что-то подобное…       Ох, нет, всё слишком сложно! Вэриан присел на дно корзины, облокотившись о бортик, и спрятал своё лицо в руках, пытаясь уйти от навязчивых мыслей. Но чем больше он пытался отвлечься, тем чаще они его посещали, пока, наконец, мальчика не свалила дрёма, избавив его от неловких мучений.