***
Однако в ящике было пусто, и Катя вспомнила, что спрятала альбом в шкаф. В бездонных недрах в поисках заветной коробки Катя наткнулась на что-то твердое, на голову упала длинная юбка. Девушка чертыхнулась, освободилась от материи, тыкаясь в потёмках в различные коробки, как слепой котенок. Наконец, в одной из них попался свёрток из евро, перетянутый резинкой. Катя подержала его в руке, решив, что отнесет деньги в банк — нечего им валяться в шкафу, и положила купюры обратно. В той же коробке был и альбом. Катерина пролистнула страницы, и сердце защемило от воспоминаний. Все эти рисунки были сделаны во времена счастья, такого короткого, и так быстро и неожиданно закончившегося. Нахлынули воспоминания о работе в Германии, о жизни там, такой тихой и размеренной. И только приезд Дениса эмоционально встряхнул ее и оживил скучное существование. Катерина вздохнула. Она всё ещё скучала по нему, и думала, что если бы он сейчас позвонил… Она сорвалась бы и побежала за ним на край света! Наперекор отцу. И больше он не сможет помешать строить свое собственное счастье! Заточив карандаши из коробки, Катя взяла один из них и принялась за набросок. Остро заточенный карандаш зачиркал по бумаге, выводя мужской силуэт. Однако памяти всплывал другой образ. Тонкие черты лица, загадочная улыбка, густые брови вразлет… И эти темные и бездонные глаза, под карандашом совсем черные… Они так и манят, и притягивают… аж мурашки бегут по коже. Хочешь познакомиться поближе? Смотри — утонешь… и не успеешь совладать со своими мурашками. Такой мужчина никогда не обратит внимание на такую, как ты… Карандаш стал елозить еще быстрее. Из-под него нарисовался мужской силуэт в брюках галифе, высоких кирзовых сапогах, и почему-то свободной рубахе, подобранной под широкий военный ремень. На рубахе расползались красные пятна — не то кровь, не то маки. Катя окинула свое творение критическим взглядом, криво усмехнулась и быстро перевернула лист, спрятав в коробку красный карандаш, взяв другой. Теперь простой, очень мягкий карандаш начал летать над бумагой, только уже из-под грифеля вырисовывался мужской портрет. — Катенька, дочка, а почему ты до сих пор не в постели? — раздался вдруг в комнате голос отца. Девушка вздрогнула и еле успела спрятать свои работы в сумку — первое, что ей попалось под руку. — Чем ты занята, Катюнь? — Ничем, пап. Просто думаю. — О чем же? — Так, ни о чем. О своей новой работе. — Как тебя, не обижал никто сегодня? — Да нет, никто. С чего ты взял, что меня обижали? Отец сел на постель. — Присядь, пожалуйста. Катерина повиновалась. Валерий Сергеевич обнял дочь за плечи. — Понимаешь, дочка… Мне показалось, что ты пришла расстроенная. Со старой работы ты никогда не приходила такой убитой! И не спорь! Отцовская меня интуиция никогда не подводит! — Да с чего бы меня обижали, пап? — засмеялась Катя.- Поверь — на этот раз интуиция тебя подвела! — А что тогда случилось? — Да ничего не случилось, пап, — ответила Катерина, пытаясь скрыть раздражение этим допросом и снимая руку отца со своего плеча. — Устала просто. Первый рабочий день, много работы навалилось! — Вот! — назидательно изрёк Валерий Сергеевич, подняв к потолку указательный палец. — А я тебе сразу сказал, что эти задержки добром не кончатся! Обещай мне завтра, что придёшь вовремя! — Конечно, папа. Обещаю, что в семь буду дома! А для этого мне нужно лечь пораньше! Катерина намекала, что разговор закончен и пора уже главе семейства покинуть девичью опочивальню. Но старик не унимался. — Дочка, я хочу сказать, что ты все правильно делаешь. И не слушай никого, что бы там не твердили злые языки! — Ты о чем, пап? — О том, что ты просто будь собой… Ты умница и красавица! А если кто тебя обидит — будет иметь дело со мной! Катя улыбнулась в темноте, вспомнив вопли «Ведьма!» на весь Ждановский кабинет. — Ничего, пап, я сама справлюсь… Да и не обижает меня никто! Ты иди спать… Поздно уже. — Точно не обижает? — Точно, пап. — Ну, хорошо. Теперь я спокоен. Спокойной ночи, дочка! — Спокойной ночи, папа! Катя выпроводила отца, забралась под одеяло и со вздохом закрыла глаза.***
На следующее утро, наспех отбившись от родительских напутствий и купив по дороге кофе, сливки, сахар-рафинад и все, что нужно для чае- и кофепития, Катерина приехала в офис и через кусок прозрачного стекла в двери увидела в кабинете шефа, который находился в чрезвычайно возбуждённом состоянии. Он расхаживал по кабинету, как маятник, заложив руки за спину. На голове у него было «воронье гнездо», очевидно, взлохмаченное пятерней, галстук ослаблен и съехал набекрень, верхняя пуговица рубашки расстёгнута. Пиджак небрежно валялся на спинке кресла. Катя поспешно разложила покупки, вспотевшими руками перед зеркалом в приемной поправила жабо на наглухо застегнутой блузе и расправила складки юбки практически в пол, затем легонько постучала в дверь. — Доброе утро, Андрей Палыч. Не ожидала увидеть вас здесь за пятнадцать минут до начала рабочего дня. — Доброе утро, — отрывисто буркнул Жданов. — Впрочем… Какое оно доброе! Вчера поздно вечером мне позвонил отец, и обрадовал (он сделал жест пальцами, вроде заключил фразу «в кавычки»), что нужно провести презентацию сегодня. — Вы поэтому так нервничаете? — Конечно, Катя! — рявкнул Жданов, и опять Катерина вздрогнула от неожиданности. — Я утром позвонил этому деятелю и попросил пораньше прийти на работу, потому что мне срочно нужны эскизы. Так он меня послал! Сказал, что он отдыхал в клубе до пяти утра, и придет не раньше двенадцати! Ччерт! Жданов в сердцах сбросил бумаги на пол со своего стола, которые разлетелись с тихим шелестом. «Деятелем», очевидно, был Милко. Катя присела, аккуратно собрала бумаги с пола, затем сказала: — У нас есть, чем заниматься до двенадцати. Я отчёт принесла. Давайте, я приготовлю кофе и мы его вместе изучим, и подождем Милко! Жданов провел пятерней по лицу, будто пробуждаясь. — Да… Пожалуй, вы правы. Что-то я чересчур разнервничался! Тащите ваш кофе, Катя. Когда Катерина вернулась с подносом, на котором находилась чашка Жданова — все по правилам, салфеточкой на блюдце, тремя кусочками сахара, и ложечкой, она увидела, что Андрей уже привел себя в порядок — надел пиджак, поправил галстук и взмахами пятерни пытался уложить прическу перед зеркалом. — О, вы делаете поразительные успехи! — сказал он вошедшей Кате и глаза его лукаво блеснули. — Божественный аромат! Он потянул выдающимся носом божественный аромат и выдохнул: — Просто потрясающе! Пока он пил кофе и читал отчёт, Катя сидела напротив и разглядывала его лицо, которое снова мрачнело. Брови постепенно съехались к переносице. Закончилось кофе, и ложечка звякнула о стенку чашки, а он все ещё скрупулёзно вглядывался в цифры. Наконец, Андрей со вздохом захлопнул папку. — Спасибо, Катенька. Что же, я примерно этого и ожидал, а с вашим отчетом утвердился в своих подозрениях. — Что вы намерены делать? — А ничего! Всего лишь провести кое-какие репрессии в финансовом отделе. Идите к себе и спокойно работайте. Катя ушла к себе в приемную, но спокойно работать не получилось. Начался сумасшедший дом. Сначала Андрей вызвал финдиректора, который вышел от него аж через час, красный как рак, взлохмаченный и пулей вылетел в коридор. Самое интересное, Андрей говорил с ним очень тихо — видимо, весь пар уже спустил утром. Затем влетела Кира, мельком глянув на Катю и даже не поздоровавшись. Тут она отличилась во всю мощь. Она и уговаривала Андрея, и кричала, что финдиректора привел в компанию ее брат и не Андрею его увольнять, на что то ответил, что он теперь распоряжается компанией и волен делать то, что посчитает нужным. В приемную вошла Мария Тропинкина, улыбаясь и двигая челюстями, видимо во рту была жвачка. В руках она держала какие-то бумаги. — Что, семейный скандал? — кивнула она на дверь. — Похоже на то. — Ничего. Милые ругаются — только тешатся. Ладно, я попозже зайду. Катя углубилась в работу, не обращая больше внимания на снующих туда-сюда, через приемную, людей. Однако в районе двенадцати сердце ухнуло в пятки. В приемную ворвался Милко, в штанах-галифе, мягких кожаных сапожках и бледно-розовой рубахе-косоворотке на русский манер в мелкий рубчик. Талию перехватывал скрученный шнурок с кистями. — Ну, чего глазишь? — спросил он вместо приветствия. — Ещё совсем сглазишь! Модельер сплюнул три раза через левое плечо и перекрестился. Катерина закусила губу, пытаясь остановить поток слез и дрожащей рукой заставила себя печатать текст документа. За этими обидными словами Катерина даже не поняла, что Милко одет практически так же, как она рисовала накануне. Девушка слышала, как обрадовался вошедшему Жданов. Разговор сразу же зашёл об эскизах. — Я принесу тебе эскизы, — изрёк Вуканович. — Только если ты выполнить мое условие! От возбуждения он коверкал русский язык еще больше обычного. — Милко, может, хватит условий? — устало сказал Жданов. По его тону было понятно, что он знал, что это за условие. — Чего ты хочешь? — Ты знаешь, чего я хОчу. Я хОчу, чтобы ты уволить эту ведьму! — Господи, Милко! — простонал Андрей. — Смерти моей хочешь? — Это ты хочешь моей смерти! Хочешь, чтобы Милко умер от разрыва сердца! — Так, чтобы через пять минут эскизы были у меня на столе! — рявкнул Жданов. — Ты меня понял? — Хорошо, — кротко ответил Милко. — Тогда уволюсь я! И он выплыл из кабинета Андрея и гордо продефилировал мимо Катиного стола. При ходьбе «уши» его галифе забавно прыгали. Но Кате было не до смеха. Задыхаясь от волнения, она зашла в кабинет Жданова. — Андрей… Палыч… — запинаясь, сказала она. Жданов поднял на нее взгляд и мигом подскочил к своей помощнице. Видимо, что-то в ее лице сподвигло его на такую поспешность. — Сядьте, пожалуйста. Выпейте водички. Вы все слышали, Катя? Катерина послушно уселась на гостевое кресло и взяла поданный Ждановым стакан. После пары глотков действительно полегчало. Она понуро кивнула головой. — Андрей Палыч… Мне лучше уйти. Иначе он сорвёт вам презентацию. — Катя, я же вам говорил — Милко — это моя проблема. Ничего он не сорвёт! И я добьюсь, что он в зубах принесет мне эти чёртовы эскизы! — Правда? — Истинная! Даю слово! С плеч снова будто свалилась каменная глыба. Катерина улыбнулась грустно, сквозь слезы. — Извините меня, Андрей Палыч! — За что, Катюша? Благодаря вам здесь такой гнойник вскрылся! Мой финансовый директор подворовывал финансы компании. Что ж, больше не будет. — Спасибо вам большое! За все, что вы для меня делаете! — Я еще ничего не сделал, Катенька. Идите, работайте! Ах, да! За всей этой суетой я забыл, что хотел дать вам сценарий презентации! Прочтите и скажите свое мнение. Возможно, нужно что-нибудь изменить. Он вручил ей папку со сценарием. Катя ещё раз поблагодарила начальника и пошла к себе. Но отсутствие опыта работы в модельном бизнесе сослужило ей плохую службу. Она решительно не понимала, что можно улучшить, а что изменить. Через час она вернула папку Андрею. — Ну, что, Кать? Что скажете? — Андрей Палыч… Я считаю, что ничего менять не надо. Лучшее — враг хорошего. Ей хотелось провалиться от стыда сквозь землю. — Ладно, — буркнул Жданов и прихлопнул папку своей огромной ладонью, как муху. — Идите пообедайте. Я, пожалуй, тоже схожу, а после обеда навещу ещё раз этого чертова гения. За Катей зашла Маша и все же потянула ту на обед, несмотря на все протесты. Кусок не лез в горло, а в голову лезли дурные мысли об эскизах Милко. Катерина вполуха слушала болтовню Тропинкиной, и, сославшись на головную боль, вернулась в офис. Андрей задержался, а когда вошел, по его выражению лица Катя поняла, что дело табак. Он остановился около ее стола и начал теребить какую-то канцелярскую дребедень. — Ну, что? Вы заходили к Милко? — Заходил. Я знаю, что он упрямый осел и попросил это сделать Киру. Милко редко с ней капризничает, но не в этот раз. Андрей замолчал. — Наверное, мне лучше все же уйти… — Но почему, Катя? Я хочу, наконец, услышать внятный ответ! — Работать вместе мы не сможем. — Сможете! Ещё как сможете! Я брал вас на работу, а не Милко и подчиняетесь вы только мне! Обещаю вам, что решу эту проблему! Он стукнул пальцами по столу, как бы ставя точку в этом разговоре и зашёл к себе, а через некоторое время, к великому изумлению Екатерины, вошел модельер с листами бумаги. Глаз выхватил наброски, рисунки и какие-то схемы. Вуканович снова перекрестился, поплевал через левое плечо и не глядя на Катерину, проскользнул в кабинет Андрея. Там она услышала радостные вопли шефа и звуки какой-то возни. Видимо, президент решил задушить собственного модельера в объятиях в порыве благодарственных чувств. После того, как Андрей назвал гения «настоящим мужиком», а тот в ответ назвал начальника «сладким пупсиком» и выскользнул из приемной прочь, Катя не выдержала и постучала к шефу. — Неужели он принес вам эскизы, Андрей Палыч? — спросила она, получив разрешение войти. — Да, Катенька. Присядьте, пожалуйста. Катя послушно села. Шеф стал шататься по кабинету, словно обдумывая разговор. — Понимаете, Катя… Мне пришлось пойти с ним на сделку. Я ему пообещал, что он будет видеть вас как можно реже. Катя встала. — Что же… Видно, все к этому шло. — Что? Жданов нахмурил брови. — Ах, вы все о своем увольнении? Катенька, можно задать вам один вопрос? Почему умные девушки иногда несут полную околесицу? Катерина замерла на месте, не зная, как реагировать. — Так вот! — рявкнул Жданов, не дожидаясь ответа. — На будущее знайте, что я терпеть этого не могу! Катя стояла перед ним, опустив голову, как провинившаяся школьница, и теребила свою юбку. Андрей взял ее за руку и сказал уже мягче: — Можно вопрос? Возможно, он покажется вам нескромным. — Конечно, можно. Задавайте. — В день, когда вы пришли на собеседование, на вас была другая одежда. Да, я знаю, что надели вы ее случайно, и отец ваш строгих правил, но я хочу спросить о другом. У вас есть еще что-то похожее? Катерина подняла на него удивленный взгляд. Его близость обжигала, хотелось отодвинуться подальше. Но руку он не выпускал. — Есть… Еще пару блузок, которые я сшила, и юбка. одна. К сожалению, больше сшить не было возможности. — Отлично! Замечательно! Андрей выпустил ее руку и отошел за свой стол. Катя наблюдала за его передвижениями. Он открыл дверь, ведущий в темное помещение и включил там свет. Это оказалась небольшая кладовка с какими-то стеллажами и столом, заваленным хламом. — Это дверь в каморку папы Карло, — сияя, как медный самовар, изрёк он, но Катерина никак не отреагировала на эту шутку, и он продолжил: — Как я уже сказал, я заключил сделку с этим дьяволом. Я ему пообещал, что вы не будете попадаться ему на глаза. Сначала я хотел предложить выбросить этот хлам, и чтобы вы обосновались здесь… в смысле, оборудовать вам здесь рабочее место, — поспешно закончил Жданов свою мысль. — Но потом мне пришла идея получше. Вы не хотите обосновать здесь свою гардеробную? Привезете свои нормальные вещи и будете здесь переодеваться! Ведь он считает вас ведьмой, потому что на вас длинная юбка! А вы сломайте ему шаблон! Будете носить на работе короткую юбку! Тем более, она вам очень идет… Запнувшись и поняв, что его несет куда-то не туда, Жданов, не мигая, уставился на Катю. — Соглашайтесь, Екатерина Валерьевна. У вас нет другого выхода. Катя обвела взглядом каморку. Это, действительно, выход из положения. К тому же ей до чертиков надоели ее монашеские одеяния. — Хорошо, — улыбнулась она. — Это действительно выход из положения. — Если хотите, я пришлю уборщицу, она здесь все вымоет, со склада принесут вешалки и можете располагаться. — Но здесь бумаги какие-то! Позвольте, я сначала их разберу, а потом можно и уборщицу звать. — Хорошо, Катя! Делайте, как считаете нужным. Когда справитесь — скажите мне, а я пока займусь эскизами. Но Жданов не сразу занялся эскизами. Сначала ему кто-то позвонил, и он долго говорил по телефону, затем куда-то вышел. Катя прыгала по стеллажу, сортируя архивы, и на полу образовалась внушительная куча ненужных бумаг. Она так увлеклась, что не заметила, когда шеф вернулся, но вскоре она услышала стон, как будто ему стало плохо, и Катерина пулей вылетела в кабинет. — Андрей Палыч… Что? Что случилось? Жданов лежал на диванчике, задрав ноги на подлокотник, рука свесилась на пол, на котором веером разлетелись эскизы. Катерина бросилась к шефу, присела около диванчика. — Андрей Палыч… Вам плохо? Вызвать скорую? — Какая скорая, Кать… Этот мерзавец меня погубил. Катерина выпрямилась и встала. — Что значит, погубил? — Вы читали сценарий презентации? — Да, читала. — Так вот, вы должны помнить, что почти весь акцент сделан на мужские модели, и мы с ним это обсуждали. А он мне что принес? Катя собрала листы с пола. На них были даже не эскизы, а какие-то наброски, причем женских моделей. — Он мне предлагает показать совету директоров эти схемы, которые даже эскизами назвать нельзя! Все, я пропал! Жданов снова улёгся на диван и безучастно рассматривал потолок. Он был бледен, и Катино сердце дрогнуло. — Не отчаивайтесь сильно… Я попробую вам помочь! — Да как вы можете мне помочь, Катя? Девушка тихонько сжала его руку, но быстро одернув ее, собрала рассыпанную бумагу и вышла. У себя в приемной она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Ей предстоял визит в логово тигра. Постояв так немного, девушка решительно сгребла эскизы Милко и направилась в мастерскую. Перед тяжёлой бархатной портьерой она остановилась, зажав руками трясущиеся коленки, затем рывком отдернула тяжёлую ткань. Модельер колдовал над мольбертом. Увидев Катю, он подскочил как ужаленный и спрятался за вешалку с одеждой. — Кто? Кто позволил тебе сюда зайти? Андрей мне обещал, что я не буду тебя видеть! — Давайте поговорим, Милко Вуканович, — тихо сказала Катя. — Выходите.