Художники судеб

      В лесу возле нашей деревни живут злые волки. Старцы поговаривают, что это оборотни, но ни моя мама, ни я не верим в это, хотя очень часто сталкиваемся с необъяснимыми вещами, происходящими в самой тёмной чаще, где растут редкие целебные травы. Маме они нужны, ведь она целительница с предками-друидами, однако особой жизни нам это не добавляло, кроме как знаний о том, что у нас был когда-то род.       Мы живём на границе двух уничтоженных королевств, отделённых густыми лесами, поэтому далеко заходить нельзя — запрет. Тех, кто нарушали его, обычно наказывали в деревне у старосты — чаще всего это десять плетей. В прошлом году я и сама испытала такое наказание за своевольный поход — ну, подумаешь, искала лекарство для сына старейшины, чтобы походить на мать не только глазами и волосами, но и будущим призванием. В итоге, конечно же, закончилось всё хорошо, только иногда у меня болят оставшиеся шрамы на спине. — Ты слышишь? — Нет, мама, — в отличие от неё, во мне нет ни капельки магических сил. Хоть это и было известно давно, мама не теряла надежду, что я буду такой же, как и она.       Воск на лице неприятно мешает, когда прохладный ветер укутывает нас в свои объятия на холмах. Мы приходим сюда редко, но всегда надолго, ведь здесь так красиво… И снова я пытаюсь отковырять свою защиту от людей, правда, тут же останавливаюсь, понимая, что нам ещё надо вернуться. А если в деревне узнают, что на самом деле дочь целительницы — первая красотка в их округе — можно сразу выпить яду, нежели существовать после разоблачения. Зависть, женихи, богатства — это всё не для меня, а настоящие ценности у меня и так есть: свобода, лес и хороший собеседник в лице мамы. Другие люди мне не нужны, ведь им свойственно причинять боль, лгать, заставлять страдать и уничтожать те крохи человечности, которые скрыты в каждом из нас. — Духи леса предупреждают об опасности. — Нам здесь нечего бояться, — радостно говорю я, не задумываясь о подозрительном шорохе неподалёку, — Ты можешь нас защитить…       Злое рычание раздаётся совсем рядом с нами, напугав до серебряных прядей в совершенно чёрных волосах. Я инстинктивно оборачиваюсь и встречаюсь с зелёными глазами, смотрящими на нас с гневом и желанием убить. Волки реальны, они вовсе не сказки или миф, нет — они опасны, хоть и не нападают на людей. До этого дня было именно так. Лучше бы всё и было по-прежнему, в строках легенд, но сейчас…       Он приближается к оторопевшей матери, словно знает её много лет. Из ослабевших рук той выпадает корзина с полевыми цветами, и теперь они лежат своеобразной дорожкой от хищника к жертве. Волк скалит зубы на маму.       Времени мало, я пытаюсь найти выход…       Моя мама никогда не любила огонь и объясняла это тем, что когда-то её родителей сожгли за колдовство. В детстве я верила, пока однажды мы не пошли на речку, и я не заметила у матери на спине много-много ожогов странной формы, отчего в моём сознании зародилось сомнение, которое росло год за годом. Сейчас мне шестнадцать, а я знаю правду о том, что случилось с мамой семнадцать лет назад, хотя она скрывает это и по сей день.       Изящный взмах рукой — и монстр пронзительно воет, заваливаясь передо мной на бок. Он уже собирается прыгнуть на беззащитную целительницу, но я вгоняю нож в его шею быстрее. Пиро я всегда ношу с собой с незапамятных времён, используя его не только в хозяйстве, но и для того, чтобы объяснить «нормальным языком» пьяницам, что меня не стоит трогать — перережу глотку в один миг, они даже ничего не почувствуют. А могу и пытать, долго, наслаждаясь каждым криком боли. Такое уже было однажды, после чего мама смотрела на меня, как на чужую. Так не смотрят на родное дитя, так смотрят на тех, кто разрушил чью-то жизнь, неужели?..       Оборотня я задеваю несильно, придётся добить. Наклоняюсь к его мощному телу без изъянов ближе, так, чтобы можно было убить монстра одним взмахом руки. Невольно любуюсь редким окрасом шерсти, которую можно было бы снять и продать на рынке, хотя это сейчас неважно. Я вытаскиваю своё оружие и уже вонзаю в артерию, а потом ещё и ещё, мстя за попытку обидеть дорогого мне человека, но потом понимаю, что зверь уже мёртв. Поворачиваюсь к маме — она смотрит на меня, но видит совершенно другого. Встав и подойдя к ней, я пытаюсь коснуться её плеч, чтобы привести в чувство. — Мама… — Молчи, тварь! — она орёт на меня, смотря безумными глазами, замахивается и одаряет сильной пощёчиной. — Не смей касаться меня, — она понимает, что это я, её дочь, но уже поздно. Щека горит, правда, мне кажется, что это не все мои «награды» за сегодняшний день, — Ой, прости… — мама пытается извиниться, только я ничего не слышу вообще. Внутри меня разливается пустота, в голове складывается ужасная мозаика.       Скажи, что это неправда, молю, прошу…       Монстр всё-таки умудряется меня задеть, укусив за щиколотку. Не знаю, в какой момент это произошло, но из-за собственной невнимательности я снова пострадала. Возможно, серьёзно. Крови немного, хотя по ощущениям рана достаточно глубокая, значит, если я не остановлю кровотечение, то могу впасть в глубокий сон от этого. Хочу перевязать укус, да только тело не слушается меня. Я не дышу, я не хочу этого, я не хочу… — Моргана! — женский крик приводит меня в некоторое разумное состояние и тогда я слышу чьи-то шаги.       Мы бежим от того, что скрыто в лесах, впервые за свою жизнь.       С того дня проходит неделя, прежде чем мы успокоились. Мама в порядке, ей повезло больше, чем мне. Укус болезненно ноет, поэтому я почти всё время хромаю, на щеке алеет синяк. Я теряю силы по непонятной причине. Мама почти не разговаривает со мной: видимо, ей до сих пор стыдно за произошедшее после убийства волка. Кстати, нож я забыла вытащить из его шкуры — чёрт, он дорого мне обошёлся. И как я теперь буду жить без оружия?       Стук в дверь прерывает мои думы, правда, сегодня к нам никто не должен прийти. Мама приказывает мне молчать, впрочем, мне и самой говорить неохотно. К нам в хижину входит молодой мужчина, явно не местный: одежда из более толстого материала, нежели в наших краях. У незнакомца странные золотые глаза, которые смотрят только на меня. И аура у него странная, вызывающая панику и неудержимый страх. В руках нежданного гостя мой Пиро, который через секунду врезается в стену рядом с моей головой. Волк — а это именно он — ухмыляется, заметив мой испуганный взгляд. — Моргана… — мама пытается что-то сказать, но оборотень властно приказывает ей замолчать.       В его глазах я вижу свою смерть.