Легенда о короле Артуре. Альтернатива

Что касается Монтессори, он очень боялся появления Морганы. Теперь ему казалось, что как только она узнает о смерти короля Артура Пендрагона, неизменно обвинит его…или сломается, ему казалось, что это подкосит ее, перерубит нежное существо феи и навсегда бросит ее куда-нибудь во мрак. Он пытался придумать, как бы ей помягче это сказать? Как бы… Пока замок украшали флагами черного цвета, развешивали траурные покрывала и скатерти, готовили прощание и заказывали молебны, бедный советник вышагивал по коридорам, и все пытался придумать, как сказать фее, что человек, которого она ненавидела и которого любила, мёртв — тело его лежит сейчас в королевской поминальной зале, накрытое по самую шею черным шелком… Монтессори представлял, как подъедет карета, из нее выйдет Моргана — как всегда бодрая, собранная, циничная, откинув голову назад вдруг увидит она траурные знамена и тут спустится он и скажет: -Привет тебе, фея Моргана, отлично выглядишь, к слову, Артур мертв! Что она тогда сделает? Прожжет его взглядом, в лучшем случае, в худшем — ударит, оттолкнет, бросится в замок, теряя нашивки своего костюма, поднимется до поминальной залы, замрет на пороге, увидев тело короля, и падет на колени в бесконечном горе. Или нет! Подъедет карета, из нее выползет злая и усталая, перепачканная черной грязью фея Моргана, громко истребует себе вина, заметит траурные полотнища и спросит зловеще: -Какой идиот отдал концы? -Ваш брат, — смирно ответит ей Монтессори и она выругается так, что это услышит половина двора, истребует себе вина еще раз, опрокинет в себя кубок залпом, испьет его, швырнет о землю, отвесит пощечину Монтессори и бросится в замок, где наткнется на поминальную залу, увидит тело павшего короля Артура, бросится ему на грудь, заливая его слезами… Но на деле всё оказалось не так, как предвидел это Монтессори. Подъехала повозка. Из нее немедленно вышел… Уриен, подал руку Моргане, которая вынесла на руках с собою Мордреда и Мерлин. Изменение в численности уже породило у двора слабый вздох, но стоило Монтессори встретить её взор, он понял — она все знает. Её лицо было темным от горя и скорби, но глаза горели неугасимо, как у кошки и даже что-то безумное проскальзывало в них. Она не спросила, почему висят знамена, она не спросила ничего, лишь молча, передала заходящегося рыданиями Мордреда на руки Мерлину, поправила плащ и, позволяя толпе расступаться перед собою, пошла вперед. За нею, с ликом триумфатора, дошедшего, наконец, до победы, шел граф Уриен Мори. -Почему он так сильно плачет? — неуверенно спросил сэр Грегори, устремляя свой взгляд на Мордреда, никак не желающего успокоиться. -Пока не приехал в Камелот, всё было нормально, — грубо ответил Мерлин и слегка слукавил — Мордред начал заходиться плачем примерно на середине пути, уж чего они только не делали — успокаивали, укачивали, кормили, Моргана, тихо матерясь, даже попыталась рассказать сказку — бесполезно, все усилия шли впустую, спокойствие Мордреда рассеялось, словно дым. *** Моргана хотела бы пойти к телу Артура одна, но большая часть придворных двинулась следом за нею, Мерлин, немного попытавшись успокоить Мордреда и потерпев крах, сдал его на руки Агате и пошел проститься тоже. Странное это было зрелище — темная, слабо освещенная зала, в которой нельзя протолкнуться от народа, каждому была любопытна даже не смерть Артура, а реакция на нее таких уважаемых и значительных лиц, как Моргана и Мерлин. Мерлин, разом состарившись лет на двести, сгорбившись, стоял, опираясь на палку, у высокого стола, на котором разложено было обряженное тело короля Артура. С тела сняли темный шелк, и теперь было видно, что для церемонии прощания короля переодели в парадные светлые, легко выкованные доспехи, украшенные королевскими вензелями и гербом дома Утера. Мерлин тихо вытирал тыльной стороной ладони редкую слезу — Артур принял его советы за врага, но друид верил, что это была лишь неопытная юность и что из Артура мог выйти толк, однако, судьба, в виде саксонского наемника, вмешалась в эти светлые мечты и теперь последний законный отпрыск Утера, династии Пендрагонов, лежал здесь… Свет свечей падал на его белое лицо, словно бы скованное из мрамора, черты навсегда замерли в неподвижности, и лицо его навсегда сохранило спокойное выражение и даже несколько…расслабленное. Мерлин не знал, о чем думал Артур в последние мгновения своей жизнью, но верил тому выражению, которое застыло на лице павшего короля и немного было ему спокойнее от того, что Артур ушел не в боли, а в некоторой сладкой, малопонятной неге. Двор хранил скорбное молчание, которое изредка нарушалось всхлипыванием или вздохом, может быть, этого короля и не любили, но он был королем, а по ушедшему правителю положено скорбеть. К тому же, если отбросить личные отношения, которые знали лишь немногие, Артур не успел проявить себя в должной мере, заботился о своем народе как умел, писал законы, какие умел, контролировал сбор дани, как мог — юная же жизнь его, оборвавшаяся вдруг, так неожиданно и так стремительно, после предательского удара со стороны жены — это было страшно и жутко. Если бы Моргана была бы одна, она с удовольствием бы всплакнула по-настоящему, истинно. Но вокруг было слишком много народа, слишком много тесноты. Она стояла, не в силах отвести взор и никак не могла понять, что чувствует больше. Облегчение? Да, облегчение было, она понимала, что в Артуре просыпаются не самые лучшие черты отца и то, что он ушел, не успев настроить ее против себя, ушел как воин, было настоящим облегчением. Отвращение? Тоже да. К себе, что поддалась, к нему, что позволил поддаться — к ним обоим за то, что они делали друг с другом и чего не сделали в итоге. Боль? И боль была. Ей было больно. Грудь жгло изнутри. Она пыталась понять, как жить дальше — вся ее жизнь сложилась вокруг мести Утера, для чего она хотела использовать Артура, затем в том, чтобы добраться до Артура, защищать Артура и причинять ему боль, а теперь он мертв. И она будто бы не жила сама для себя. Что нужно ей самой? Что нужно Моргане для Морганы? Чего она хочет? От мыслей дурно и тягостно, воздух спертый от большого количества человек в помещении и голова медленно кружится и даже пол будто бы плывет под ногами, а может быть, так качается мир? Говорят, весь мир в постоянном движении, только оно такое медленное, что нам нельзя его ощутить, а вот теперь…ощутила. За окном бьет набат, призывая горожан прощаться со своим королем, собираться на площадях за бесплатной раздачей хлеба и даров, за распивкой вина и молитвой за его душу…грешную? Несостоявшуюся? Какую? Этого уже не дано узнать. Колокола грохочут, колокола звонят — спеши крестьянин и кузнец, спеши пекарь и советник, рыцарь и оруженосец проститься с телом короля Артура! Спеши! Его уже нет в этом теле, дух его у чертогов Авалона, но ты иди через площадь, через рынок, к королевской усыпальнице, где, как уже точно чувствовала Моргана, наверняка не протолкнуться. Спеши, хоть ты не успеешь. Не застанешь настоящего Артура и все, что тебе останутся — домыслы и слухи, песни и баллады, которых расплодится в великом множестве и в скором времени даже близкие уже тебе не скажут, каким был настоящий король Артур — бастард Утера Пендрагона, сын герцогини Корнуэл, плод предательской любви и магического вмешательства, плод короля, не сдержавшего себя в рамках чести и прекрасной, но безвольной женщины, поплатившейся за свою верность и оставившей детей своих на произвол судьбы. Спеши, колокола зовут! Моргана выпрямляется. Она знает, что не настало для нее еще время скорби. Она придет сюда с наступлением темноты, и тогда уже, оставшись один на один со своим врагом и со своим любимым в одном лице, бросится ему на грудь, но сейчас: -Сэр Монтессори, — ее голос звучит очень громко в скорбной тишине зала, несмотря на то, что она говорит гораздо тише обычной своей тональности, — к нам приедет на прощание ряд…гостей. Она заминается. Зал прислушивается, боясь вздохнуть и пропустить слово. -В числе гостей будет сэр Ланселот, герцогиня Кармелид, — Моргана осекается, она вдруг понимает, что ей смертельно хочется увидеть герцога Кармелида, как единственное напоминание о существовавшей ранее жизни, — где герцог Кармелид? -В тюрьме, — пожимает плечами Монтессори, нервно оглядываясь назад, ища поддержку и, конечно, не находит ее. -Освободить, — Моргана облизывает пересохшие губы, которые трескаются до крови, но ей плевать, она не замечает такой мелочи, — все подготовить к прощанию…да, точно, по поводу гостей… Мысли лихорадочны. Моргана здесь никто больше — советница. У нее нет права на трон. Но пока никто не решается сказать ей об этом, однако, молчание это продлится недолго. -Также приедут принц де Горр со своей женою принцессой Лилиан де Горр, — она с трудом вспоминает имя целительницы, почему-то мысли очень вязкие, словно овсяный кисель, который давала ей Гайя, пока у нее была лихорадка…когда же это было? -И граф Уриен Мори, — выдыхает она, и тут же замечает изумленный вид графа Уриена Мори справа от себя. — А, ты здесь…и…члены совета, граф…друид, прошу вас присоединиться. Она круто поворачивается на каблуках, выходит, снова позволяя толпе образовать коридор. Она слышит шепоты за своею спиной, она знает уже, что эти шепоты предвещают и все, о чем молится (а она умеет, да!), это о прибытии Мелеаганта де Горра — хватит с нее трона и народа Камелота, хватит с нее всего этого непроходимого мрака и вечной тревоги, он хотел трон — он получит трон, он хотел власти — он будет властителем, он достоин. А она устала. Очень устала. *** День богат на события странного толка. Странный приезд Морганы, уже знающей об Артуре, странное прощание, странные ее приказы (на которые она не имеет уже права) и странное послушание Монтессори, а теперь — странный совет. Когда за Кармелидом спустились в тюрьму, он решил, что его ведут на казнь, он испугался, принялся упираться, но быстро заметил, что стража молчалива, угадал знакомые символы скорого переворота — шепот, сборные группы по разным фронтам замка, вооруженное молчание и понял все. Увиденные же траурные знамена подтвердили его опасения, а тут его еще и втолкнули в совет, да так, что он едва носом не пропахал пол. Однако жаловаться не было времени, он быстро привел себя в состояние рассудка и оценил обстановку — все мрачно, на столе почти полный кувшин вина, у каждого кубок наполнен, но почти никто не тронул его. Зала же малая — Моргана сидит на своем привычном месте, дальше пустое место короля, напротив граф Уриен Мори (надо же, кого черти приносят!), Монтессори (этот всегда здесь), Грегори, Монтегю (сила есть, ума не надо), Мерлин (надо же, кого черти приносят…где-то это было). Кармелид оглядел всех и снова взгляд его скользнул на пустое место Артура. -Надо полагать, что вы не могли взять и забыть позвать своего короля… -Он мертв, — тихо сказала Моргана. -Мне жаль, — ответил Кармелид, соображая, — а… -Твоя дочь убралась в твои земли, — жестко прервала фея, — с рыцарем. Благодари Мелеаганта, что он дал ей эту возможность. -Я помолюсь за принца, — сухо отреагировал Кармелид, пытаясь понять, как ему воспользоваться обстоятельствами… -Он прибудет сюда лично, — усмехнулся Мерлин, — личная благодарность, она, знаешь… -Довольно! — воззвала Моргана устало и надрывно. — Кармелид, сядь, не то я передумаю и суну обратно в тюрьму. Артур умер, у нас будет время…для скорби. Но сейчас мы должны понять, что делать. -У Артура не осталось сыновей, — заметил Грегори, — и дочерей. -Никого не осталось, включая жену, — обозлилась Моргана, — спасибо, умник! -А…Мордред? — до Кармелида доходили многие слухи, он знал, что Марди мертва и как именно назвала ребенка Моргана. Ему хотелось взять своего сына на руки, и его голос дрогнул, когда он называл его по имени, и фея это угадала: -Мордред в порядке. Я…мы…позже, Леодоган. Он в порядке. Только стал плакать, а казался таким тихим и спокойным. А теперь плачет, плачет и плачет… — у Морганы слезы подступили к глазам, она быстро отвернулась, стирая их ладонью — нельзя быть слабой, не заслужила! -Моргану на трон и дело с концом! — ударил ладонью по столу Монтегю. -Пошел к черту! — огрызнулась фея, — я никто для народа. -Он тебя любит…народ, — заметил Кармелид, — поддерживаю Монтегю. -Не выслуживайся, — не поддалась фея, — я не… -Не выслуживаюсь! — Кармелид поднялся, — Моргана, у меня есть повод тебя ненавидеть, но если Артур мертв, то ты должна занять престол — ты знаешь правление, ты из древнего рода и ты была связана с Артуром. -И я не смогу, — отмахнулась фея, — Кармелид, ценю, но нет. Ты ошибаешься! Я не вытяну правление. Сейчас каждый мало-мальски знатный лорд может объявить себя королем Камелота, мне что. С каждым воевать? Нет! Хватит! Она обхватила голову руками, со стоном роняя ее на столешницу. Почему все эти люди не желают понимать, что она не будет править? Она не королева. Она советница. К тому же — королеве нужно продолжение династии, а ее не будет. Моргана не родит. -Тогда, — Кармелид обвел взглядом советников, — моя дочь Гвиневра… -Никогда! — хором воскликнули Монтессори и Мерлин, а граф Уриен прибавил: -Пожалейте дочь, герцог! -Не понял, — нахмурился Леодоган, — она жена Артура. Она королева. -павшая изменница, — уточнил Монтессори, — прилюдно попавшаяся на измене королю с рыцарем. Прости, Моргана, каким бы милым и хорошим человеком Ланселот не был, в рамках королевства он только рыцарь! Моргана сделал неопределенный жест рукой что-то между «да, я знаю» и «да гори оно всё в чертогах темного бога», и никак не промолвила слова. -Вдобавок, — перебил Мерлин, — она не знает, как править, и что делать. Мы задыхались советниками, опытными интриганами и… -И, честно говоря, — это вступил уже Уриен, — Гвиневре досталось, побойтесь бога, Кармелид, не тащите ее в логов змей, где ее загрызут в первые пять минут. Ее не любит народ — потому что не знает ее, а сейчас нужен тот, кого они любят, кого знают, за кем пойдут. Ее не любит двор — потому что…да потому что двор у вас, господа мои дорогие, отвратительный! -А еще мы не идиоты, — поддержал Грегори, — и понимаем, что будешь править ты, а мне проще тебя убить, чем считать за короля. -Оскорблять не смей, — нахмурился Кармелид, — вот она меня освободила. -Представь, как отвратителен наш двор, что я советуюсь с тобой! — Моргана развела руками, — Гвиневра отпадает, Кармелид, сейчас будет смута, смурно…нам нужен воин, человек лидерских качеств, человек, который идет от древнего рода и не запятнал себя ничем. Прогрессивный, сильный… -Нам нужен тот, за кем пойдет армия! — вступил Грегори, грозно глядя на Кармелида и потрясая могучими кулаками. -Армия пойдет за теми, у кого казна! — спорил Монтессори, — а я закрыл ее ото всех. Нам нужно принять решение… срочно. -Так казна-то, — скептически хмыкнула Моргана, — пуста! -Я сейчас глупость скажу, — Кармелид вздохнул, медленно обводя взглядом малый совет. -Мы привыкли, — успокоил Мерлин, решив, что пока не будет вмешиваться. Он уже знал, кого надо на трон. -Но принц де Горр самый лучший кандидат, — признавать это было тяжело. Воцарилось гнетущее молчание — втайне все думали об этом, и Моргана вела к этому, и Мерлин готов был выступить за принца. Уриен молча встал и зааплодировал герцогу Кармелиду. -Но он же не из Камелота…- попытался протестовать Грегори, — если уж на то пошло, то я голосую за то, чтобы власть осталась при советниках… -Которые растащат по сторонам, — прищурился Мерлин, — и которые сожрут казну… -Сразу видно, что тебе незнаком опыт Рима и его попытка во власть советникам, — Моргана даже не стала издеваться над Грегори, — рано или поздно совет пойдет против совета! Нам нужен король. -Или королева, — быстро вставил неунывающий Кармелид и даже глазом не моргнул. -Мелеагант, — подвела итог фея. — Возражения? Так и думала. Вы все не идиоты…ну, кроме тебя, Грегори. И тебя временами, Кармелид… если мы не передадим власть кому-то, кто сможет ее удержать, мы ввергнем Британию в раздор. Тот же Кармелид, наглая твоя морда, герцог, попытается усадить свою дочь на трон! Тот же лорд Гишон внезапно решит, что это его земля! Я уже не говорю о том, что нам нужна защита от саксонцев, а принц де Горр… господа, я тоже настороженно отношусь к принцу, но у него есть три преимущества… «Не считая силу Грааля», — про себя проговорила Моргана. Мерлин, словно бы в ответ на ее мысли, усмехнулся, но ничего не сказал. -Он умен, у него есть авторитет среди нашего народа, и он…успешный воин! -Только, говорят, безумен, — ввернул Грегори. -И жесток, — мрачно напомнил Кармелид, — хотя…да. -Кармелид, выбери сторону! — обозлился Уриен. — Я говорю о своем друге, о принце де Горр. Да, он жесток, но разве не был жесток Утер? Или кто-то до Утера? Трон — это не место для херувима! Хорошо! Уриен вышел из-за стола и принялся расхаживать по комнате, задерживая взгляд то на одном, то на другом человеке. -Хорошо! — с воодушевлением, которое было продиктовано Морганой, вещал он, — давайте разложим кандидатов как колоду карт. У нас имеется изменница, без обид, Леодоган, жена короля, которая измотанное дитя, сразу же станет игрушкой в руках советников или отца…можешь обидеться, Леодоган. -Гвиневра точно нет, — заметил Монтегю, — женщина, изменившая своему королю… -Дитя, — вздохнул Мерлин с непередаваемой печалью. -Ага, — кивнул граф и продолжил, — другой кандидат — сам Кармелид. Очнись, герцог, сейчас я буду говорить о тебе. Человек без принципа, без поддержки, любви и денег… -И я тебя люблю, ценю и уважаю, — буркнул Леодоган, хотя крыть ему было нечем. -Напрасно, — ухмыльнулся Уриен, — с третьей стороны… Он сделал паузу и взглянул на женщину, которая уж долго жила в его душе, приходила к нему во снах и грезах, женщина, заставившая его убить короля Артура. -Моргана, — нежно позвал он и фея вздрогнула, взглянула на него так, как будто видела первый раз в жизни, — да. Фея, советница короля Артура. Женщина, которая могла бы управлять, и я был бы…счастлив такому раскладу, но даже самое мирное правление — это война, а она навоевалась за нас всех в своей жизни. Давайте пощадим ее, отпустим и позволим ей жить так, как она хочет жить? -Ты…- Моргана, не веря, поднялась, глядя на Уриена, — ты заступаешься за меня? Но…разве ты, разве ты еще можешь… -Любить тебя? — сухо спросил Уриен, — знаешь, поражен Мелеагант, поражена Лилиан, и Ланселот… я так вообще в шоке, но, оказывается, могу. Она села, словно бы не удержали ее ноги. -Это мило, — одобрил Кармелид, — но давайте вы, потом все это закончите? Развели! Принц не идеальный кандидат, но… -Но на фоне остальных идеальный, — резюмировал Мерлин. — Когда он прибудет на похороны Артура… -Я отдам ему ключи от казны, положение дел и пусть у него голова болит! — хищно заметил Монтессори. *** -Граф Уриен, подождите! — Монтессори окликнул спешащего по коридору графа Мори. — Мне нужно поговорить с вами. Уриен остановился, позволил Монтессори себя нагнать и, пытаясь сказать вежливо, заметил: -Дорогой друг, к сожалению, мне нужно спешить на встречу моим друзьям, они уже въезжают в Камелот, а я еще не знаю, оправилась ли Моргана… Монтессори понимающе кивнул — оба знали, что Моргана провела всю ночь у тела Артура, проливая жестокие и холодные слезы, в которых смешалось все — жажда любви, жизни, мести, отвращение, облегчение, желание стать свободной и страх перед этой самой свободой… -Я не задержу вас, — пообещал Монтессори, — лишь пара слов. Уриен согласился, оба советника пропустили спешащего со свитой рыцарей Кармелида — радостного и нарядного — ему не возвращали ничего, кроме права проживания в его землях, однако, Моргана ласково пообещала лично приехать и оторвать ему все, что оторвется, если Кармелид попробует покуситься на власть, обидеть дочь или хотя бы недобро взглянуть на Ланселота. Хозяйкой земли оставалась Гвиневра, Леодоган клятвенно заверял совет и фею, что будет мирно-мирно жить, заберет Агату, и они будут просто…обитателями герцогства и уж точно никогда не полезут в дела молодой хозяйки и Ланселота. -Я не буду больше тебя прощать, — пообещала фея, — узнаю, а я, мой друг, узнаю, приеду и повешу тебя за твое естество на воротах, понял? -Зачем нам ссориться? — не моргнул глазом Кармелид, — привози моего сына, будь моей…то есть, почетной гостьей моей дочери, оговорился! И сейчас Кармелид, проносясь мимо них в новую жизнь свою, уверенный в том, что есть у него еще шанс отыграть свои позиции, радостно крикнул: -Будущий король скоро будет здесь, торопитесь! А про себя сделал отметку, что эти двое говорят о чем-то… -Я позабочусь о нем, — пообещал Монтессори, провожая герцога взглядом. — Но я хотел поговорить о другом. Я все думаю, кому была так важна смерть Артура? -Саксонцам, — Уриен пожал плечами, ледяной червь скользнул внутри него, но он не выдал себя, — врагам… -У него было много врагов, — признал Монтессори, — но ради власти его не пытались убить, он все равно решал не очень много. Убивать из мести? Уже ближе, но… кому важна так эта месть? Принцу? Он бы не убил Артура так. Он бы его низверг. -Вы к чему-то ведете? — спросил Уриен, глядя прямо в глаза Монтессори. -Мне много лет, — ответил советник, — и я знаю, на что толкает людей любовь. Как вы думаете, что сделает фея, если поймет однажды, что вы приложили, а вы приложили, руку к смерти ее дорого брата? -Причем тут я? — Уриен возмутился и…испугался. Он не мог понять, где просчет. -Значит, правда вы, — улыбнулся Монтессори. — я проверял вас. Ей…выпало много и выпадет еще больше с этим ребенком. Если вы ее любите — по-настоящему любите, тогда готовьтесь к тому, что не будет легко. И постарайтесь стереть с лица эту притворную грусть, все знают, что вы человек принца де Горра… -Вы не слишком забываетесь для советника? — усмехнулся Уриен, — осторожнее в словах, ныне люди умирают часто. -Люди всегда умирают часто, — с достоинством ответил Монтессори, — разница в том, что они нередко успевают что-то сделать до своей смерти. Я готов умереть сегодня и сейчас, но я не пойду докладывать Моргане о том, что вы только что подтвердили. И никто не пойдет. Достаточно уже было смерти и боли. Поспешите же, граф, ваши друзья въезжают в город! *** Моргана приветствовала гостей от лица старшей советницы. Рядом с нею был вооруженный отряд, она понимала, что с той минуты, как умер Артур и до той минуты, пока не отъедет от Камелота, ее жизнь и жизнь Мордреда, ничего не стоит. Слезы иссушили ее лицо, под глазами виднелись темные круги, которые она даже не пыталась скрыть. В народе уже прошел слух о том, что принц де Горр — будущий король Камелота, что совет поддерживает это решение и толпа…ожила. Кто-то кричал ему обвинения, кто-то открыто восхвалял его, пока он проезжал на своем вороном коне по выстланной дороге из черных траурных цветов, подготовленной для траурной встречи гостей. За ним ехала карета, из которой, с одной стороны, несмело выглядывала принцесса Лилиан — жена де Горра, она пыталась прочувствовать настроение толпы и с радостью отмечала, что в основном принцу очень рады, а затыкать не очень радостных он умел хорошо. С другой стороны карета была завешана тюлью, в которой притаился лик павшей королевы. Она до смерти боялась, что ее узнают, но толпа — это не всегда порождение одних лишь идиотов и толпа узнавала. За каретою ехал рыцарь в белых доспехах на светлой лошади — Ланселот. Он явно не был рад находиться здесь, но его держал долг и, к тому же, он хотел видеть Моргану и поддержать ее добрым словом или…молчанием — нередко им хватало молчания. За Ланселотом уже ехали рыцари де Горра, он не сомневался, что после того, как его отряд разметал саксонцев, пролезших на Тракт, с которыми договорился Уриен, и после того, как совет объявит его королем Камелота, столкновений не будет, но он должен был перестраховать себя и Лилиан и сделал это. Въезд прошел быстро. Мелеагант скорбно склонил голову и выразил свое сожалении об утрате и упрекнуть его в неискренности было нельзя — Мелеагант хотел для Артура совсем другого конца. Лилиан также встретила Моргану, но больше ее взгляд был обращен к Мерлину — фею она…недолюбливала и по сей день. Гвиневра из кареты не показалась до самого двора, а после, завернутая в шаль, вышла и Кармелид, понимая, в каком он выигрышном сейчас положении, обнял прилюдно Гвиневру, забыв про свое недавнее еще отречение от нее. И Гвиневра разрыдалась у отца на груди так сильно, что подбежавшей лее и Леодогану пришлось увезти ее до церемонии прощания на кухню, дабы успокоить ее нервы крепким напитком. -Прощание завтра, — хрипло возвестила Моргана, глядя куда-то поверх плеча Мелеаганта, — и совет предложит тебе корону Камелота. -Мне? — изумился Мелеагант, — надо же! Какая честь. -Некому больше, — ответила Моргана, развернулась и, хватаясь рукою за дверной проем и стену, ушла. -Она совсем плоха…- Мелеаганту было жаль ее состояния, — она сильно переживает? -Мордред не дает ей спать. Он утратил спокойствие, — Уриен мгновенно стал объяснять, — Скорбь душит. Советники заладили сначала про то, чтобы корону приняла она, но народ… -Больше хочет видеть тебя на троне, — тихо закончил Мерлин. *** Вечер вышел душным. Готовились к похоронам короля, суетилась стража, хватая подозрительных людей, чаще всего страдали барды, которым хотелось пропеть что-нибудь про уже почти выкрикнутое приглашение Мелеаганта к престолу, но принц устроил не только деятельную подготовку к похоронам, привезя еще и своих бардов. Теперь пели новые песни, которые совсем скоро будут звучать гимнами Камелота. Мерлин почувствовал, прогуливаясь на балконе, что пение Авалона становится невыносимым. Он оперся о стену, пытаясь тихой молитвой выпросить себе хоть еще несколько часов — страшно было уходить, страшно было раствориться, а еще хотелось увидеть Артура в последний раз. -Мерлин? — Моргана тревожно схватила его под руку, с другой стороны его подхватил Мелеагант, а голос Лилиан тревожный и звонкий тревожно спросил: -Вам плохо? -Время…- прошептал Мерлин, хватаясь за нежную тонкую руку Морганы, — прошу… -Ты что удумал, друид7 ты что удумал, я тебя спрашиваю? — она с испугом вгляделась в него. — Мерлин, шут ты дряхлый, пень ты трухлявый, ты… -Мелеагант, — друид взглянул на лицо принца, во взгляде которого уже появилось понимание, — дитя… Он перевел взгляд на Лилиан — та вскрикнула, понимая тоже. -Нет, нет, нет! — Моргана затрясла Мерлина за плечи, отталкивая Лилиан, — ну почему сейчас? Ну пожалуйста, не надо…я прошу… я же прошу! Пожалуйста. Она отшатнулась, сползая по стене, закрывая голову руками, и сотрясались ее плечи от рыданий. -Так надо, — прошелестел ветер голосом Мерлина, — так…надо. Он хотел еще многое сделать! Он не успел объяснить Уриену, что будет с Мордредом, почему у него вдруг появился беспокойный нрав, и почему его глаза с рождения просияли тьмой. Он не успел попросить прощения у всех, кому навредил, кому не помог, он не успел проститься с королем… Он так много жил и все же ничего не успел! -Прости меня, — прошептал Мерлин, его гнуло к земле. -Нет! — Моргана вспугнутой кошкой вскочила, Мелеагант успел ее перехватить, — ты не оставишь меня! Ты не оставишь! Не оставишь! Она зашлась в истерике. Эта истерика была следствием всего пережитого в последние дни. Ей не хотелось смерти Мерлина, но ей и вполовину не хотелось его жизни, как ему самому. Он вдруг подумал угасающим сознанием, что не увидит детей Лилиан и принца де Горра, не увидит, как Камелот и земли де Горр объединятся и какой счастливой, наконец-то, станет Моргана…ничего он больше не увидит. -Простите всё, — Мерлин последний раз рванулся, простирая руки к задыхающейся от слез и нервного дыхания фее и тело его вдруг ослабело, ветер толкнул старика в грудь и уронил его легко, играючи. Мерлин повалился на пол, но упала лишь его мантия, а тело рассыпалось тысячью серебряных искр и закружились эти искры над балконом, медленно поднимаясь к самому небу, к свету далеких зажигающихся звезд. Он не успел проститься, он так откладывал момент своей смерти. Так хотел еще побыть, что забыл о неотвратимости и быстроте ухода. Теперь Авалон забрал его сам, если Мерлин не пришел по своей воле — Авалон распорядился. Моргана упала на колени, тут же, ничком всхлипывала Лилиан, успевшая привязаться к друиду, Мелеагант бережно поднял его мантию и был очень рад, что в темноте никто, кроме звезд, не видит его слёз… Предстояли похороны.