Легенда о короле Артуре. Альтернатива

Артур рассудил правильно, оставляя Моргану вместо себя на престоле. Во-первых, учитывая, что большая часть дел и до отправления Артура лежала, главным образом, на ней, или же проходила через её руки, ей не пришлось особенно непривычно. Во-вторых, Моргана могла и управлять, и, если надо, защищать земли. У Артура же был тайный расчет на ещё один факт — он знал, что у Морганы наверняка есть несколько идей, которые он не очень-то и хотел принимать, но которые были необходимы, уходя же, и передавая власть ей, Артур практически давал ей хороший шанс на воплощение любого плана. Моргана воспользовалась своей позицией так, как смогла рассудить сама. Первым делом она собрала остаток войск Артура, последние резервы Камелота и стягивала их к столице, чтобы, в случае опасности, быстро переориентировать армию. -Но если у Артура кончатся силы, ты же отправишь им эти отряды? — с надеждой спрашивала Гвиневра, ломая тонкие белые руки. Теперь она пыталась ходить за Морганой и даже иногда приходила в Совет вместе с леей, где сидела в уголке, все равно ничего почти не понимая, Гвиневре было страшно за всех и за себя тоже, а присутствие Морганы ее успокаивало. -Да-да, конечно, — солгала Моргана, про себя подумав, что она скорее направит эту армию против отрядов Артура, если удастся договориться с Мелеагантом, чтобы он не трогал жителей Камелота. Выдача короля в таком случае спасла бы население! Она, конечно, тяжело это примет, но примет, если придется. -Спасибо, — шептала Гвиневра, не желая даже допустить мысли о том, что Моргана ей лжёт. Так было легче жить. Так было легче молиться и бессильно падать перед ликами святых. Лея не знала Моргану так хорошо, как Ланселот, но все-таки чувствовала в ее голосе фальшь. Да и не нужно было бы мастером интриг, чтобы понять — Моргана не допустит, чтобы население осталось без последнего рубежа защиты! Лее вообще было чуть легче, чем Гвиневре — она переживала только за Персиваля, за его горячность в бою. Служанка прекрасно понимала, что никогда и ни за что Мелеагант не будет убивать мирное население Камелота даже в случае победы над Артуром и полного разгрома. К тому же — он никогда не тронет найденыша, и Моргану, и Гвиневру…и славную милую Агату, которая находила упоение своей невыплаканной любви в беременной, изрядно отяжелевшей Марди. К слову, как бы тяжело не было признавать это, но Лея даже начинала жалеть о том, что Кармелида в замке нет. Марди совсем… -Да говорю тебе, Гвиневра! — горячо восклицала Лея, — она ошалела! Устраивает приемы у себя! Ты представляешь? Да как она смеет…словно фаворитка, а не девка с… -Лея, она носит ребенка герцога Кармелида, — устало возражала Гвиневра, которая не могла собрать свою ярость в душе, все уходило на молитвы. -Ты тоже дочь Кармелида! — Лея пыталась пробудить ее к жизни. — Гвиневра, моя королева…то, что она в нужный час легла под твоего отца не дает ей право вести себя как герцогиня, Моргана, прости. Не в обиду сказано! Моргана, присутствовавшая при этой беседе, казалось, ничего не слышала, вместе с Монтессори она высчитывала, до какого уровня можно поднять налог в провинции, чтобы покрыть расходы на перебрасывание армий. Услышав, как ее позвали по имени. Она с удивлением взглянула на Лею, будто бы удивляясь, что она еще здесь, а затем, сообразив, очевидно, суть ее фразы, сказала: -Да-да, Лея, я буду обедать, подойду через минуту… И она снова углубилась в расчеты, расчеркивая три или четыре листа уже, и все никак не могла найти гармонию Лея закатила глаза — ей, конечно, было понятно, что у Морганы забот хватает, но такая беспечность казалась ей неоправданно безрассудной. Но было ясно, что у Морганы и без всех женских разборок и прений хватает дел. Что удивительно, в отсутствие Артура она и Монтессори составили удивительный дуэт сил! Им не требовалось спорить с каким-нибудь королем или его приближенным, не было Кармелида, а потому даже дела шли быстрее, они улавливали мысли друг друга, и иногда даже не требовалось заканчивать фраз. Гвиневра, следующая неотступной тенью по замку за Морганой, ища у нее защиты для своего терзающегося духа, вообще терялась, слыша: -На юг мы не… -Да, на юг не надо. Я думаю — три сотни хватит. -Он думает, гляньте-ка! Хватит, конечно же, хватит! -А если… -Не стоит. -Но всё же… -Да, ладно, перестраховка не повредит. И оба склонялись над картами. Бумагами, документами. Моргана ввела строгое правило по аудиенции с правителем, по жалобам и обращениям. Для этого она распорядилась поставить по деревянному ящику на городском рынке, площади и на въезде в замок, куда каждый мог положить письмо, излагая свою жалобу. Ящики были закрыты хитрым магическим приемом, который не позволял вытаскивать письма или открывать ящик кому-то, кроме Морганы. Она замкнула на себе всю жизнь Камелота, и каждый день пробегала глазами на удачу несколько писем из каждого ящика, не взирая на свою усталость, то же делала она и утром, совершая обязательный обход по замку, иногда останавливаясь для краткого выборочного диалога с первым, на кого вдруг мог попасть ее взгляд. Это мог быть поваренок, служанка, кухарка, лекарь, солдат или придворная дама — Моргана кого-то пропускала мимо себя, лишь отвечая кивком на приветствие, а кого-то вдруг останавливала и задавала пару вопросов. Тон ее был спокойный. Она ласково спрашивала, например, не беспокоит ли ее собеседника что-нибудь, нет ли печали у него на сердце? -На кой черт? — не понимал Монтессори. — Это трата времени, тебя ни все равно или не любят, или боятся. -Я должна знать. — отрезала Моргана и более не прибавила и слова. Ей пришлось сократить свой сон, чтобы хоть как-то успевать. Как назло — по северным провинциям прошел пожар, который лишил восемь семей домов. Моргана ругалась на двух языках, безбожно мешая их, начиная фразу на одном и заканчивая на другом, но Монтессори не мешал ей. Закончилось тем, что Моргана распорядилась пустить погорельцев в соседские дома и хотела направить добровольцев для помощи в постройке, но управляющий, узнав об этом, опередил ее решение и гневно спросил: -Чтобы мы, в час войны и невзгод, требовали себе людей? Нет, леди Моргана! Мы сами построим дома для наших погорельцев, дайте нам только разрешение рубить дерево в лесу Буэден, он близок к нашим границам, но там дерево уже…оно почти готовое, понимаете? Мы отстроим, только вот… Управляющий смутился. Он слышал на севере, что Моргана, оставшаяся вместо своего сводного брата на престоле, чудовище. О ней вообще любили пускать слухи, говорили, что она ведьма, что она пьет кровь и смотрит, как не смотрит даже волк… А управляющий увидел на престоле красивую, очень молодую, и усталую, замотанную делами женщину, у которой под глазами были тени от недостатка сна и бледность мертвеца на заострившихся чертах, снова выделилась в ней и худоба… и управляющему стало стыдно! Он подумал впервые о короле Артуре, как о дурном человеке, хоть прежде любил его так, как любил его отец Утера Пендрагона! Управляющий подумал, что его беда — это ничто по сравнению с тем грузом, который упал на плечи этой женщины и потому, задавая себе немой вопрос: «что я вообще здесь делаю?», он спешно отступал, заверяя леди Моргану, что они справятся сами и вообще — все хорошо, вмешательство не требуется! Моргана не стала заниматься тонкостью чувств и души просителя и подписала ему специальным указом разрешение на вырубку леса для строительства. -К черту, — прошипела она, устало откидываясь на спинку престола, словно это был обыкновенный стул, когда управляющий с севера ушел. -Еще пятеро сегодня, — добил Монтессори, хоть и он смотрел с жалостью. Моргана мгновенно преобразилась, села ровно. Словно никакой усталости в теле ее не было, и кивнула: -Пригласите следующего! В перерывах она пробовала писать к Мелеаганту, не рассчитывая уже на успех. Писала и до Артура, но тот, либо был занят, либо не получал даже писем. А вот ланселот написал сам — коротко, по факту, но это был его собственный поступок: «Моргана, мы на очень странной войне. Мелеагант не зверствует. Мы несем потери, но они малы. Артур в задумчивости. Мы живы. Кармелид пока тоже, но мы не теряем надежды. Пожалуйста, обними ЕЕ за меня» -Ага, как же! — Моргана тотчас спрятала письмо в корсаж платья. — Мелеагант не зверствует — это ясно, задумчивый Артур — зрелище, которое я, к сожалению, пропускаю… -Кармелид еще жив? — спросил Монтессори с надеждой. -Жив, — Моргана кивнула, — но Ланселот не теряет надежды. Выполнять его просьбу было и нужно, и нежелательно. Моргана не хотела приближаться к Гвиневре лишний раз, особенно обнимать ее — для Морганы объятие вообще всегда было едва ли не высшей степенью доверия и привязанности, а обниматься с законной женой-изменницей своего сводного брата было выше ее сил. -Лея, обними Гвиневру от Ланселота, — выход нашелся мгновенно. Служанка моргнула, но спорить не стала — кивнула и выполнила ее просьбу, шепотом что-то сказав Гвиневре на ухо. Гвиневра просияла, бросила благодарный взгляд на Моргану, ведь если он передает объятие, значит, он жив… А Моргана очень вовремя умудрилась отвернуться в сторону, изучая очередной пакет с письмом, и не заметила взгляда королевы. Для королевы это было утешение, настоящее событие, ведь лея была права — Марди теряла контроль. Непонятно, что она себе вообразила, но в отсутствии Кармелида, и при полной поддержке Агаты, которая заботилась теперь об этой женщине, Марди стала часто бывать в кругу придворных дам, где они, делая вид, что удивлены ее беременностью и не знают, кто отец, выспрашивали различные подробности. Марди же не только охотно рассказывала о том, что носит ребенка Кармелида, но и делилась разными историями. Так можно было услышать весьма интересные обрывки фраз: -Ах, он меня так умолял! Он мне такие слова любви говорил, что мое сердце просто пропало! — такую фразу услышал Монтессори, проходя мимо с пакетом документов для Морганы. -Ох, счастливица! — выдыхал кто-то. Моргана же, возвращаясь с тем же Монтессори уже под вечер через зал Приема, услышала: -Он сказал, что когда вернется, мы поженимся! — вещала Марди, когда ее обступили придворные, и она купалась в лучах их внимания и вздохах. Среди которых, впрочем. Не было ни одного искреннего — над нею откровенно потешались, ею игрались…женщинам нужно было себя чем-то занять всегда, а когда рядом не было мужчин их насмешки и шутки становились изощреннее. Моргана и Монтессори, не сговариваясь, остановились и посмотрели друг на друга: -А Кармелид-то знает об этом? — шепотом осведомилась фея. -Пусть будет неожиданность, — пожал плечами Монтессори и оба советника продолжили путь дальше. Но вскоре даже Моргана перестала отшучиваться от Марди и ее поведения. Марди заявилась как-то к обеду в неподобающе хорошем наряде, который был заказан ею у портного королевы. Более того, заказала она этот наряд, обещая, что расплатиться герцог, и. явившись так, села не на свое привычное место, а к придворным дамам, которые были слегка…сражены такой наглостью. Гвиневра только глотала слезы. Она поблекла даже на фоне служанки. Кусок не лез ей в горло. Еще хуже ей было от того, что некоторые из придворных, желающих задеть королеву больнее, принимались ее жалеть: -Бедняжка королева! Такая наглость у этой девки! О, бедная королева…смотрите, как она переживает. Но и сочувствующие королеве Марди не гнали от себя. Лея злилась и шпыняла девушку тайком, но не сильно, ведь та была беременна, но от ворот поворот к своей дружбе она дала. Марди, очевидно, окончательно потеряла всякую опаску и попробовала стать другом Моргане! Мало того, что служанка посмела заявиться в ее кабинет, куда даже король был вхож только, когда у феи было не особенно паршивое настроение, так и пришла с перемирием, корзинки с едой и сплетнями. -Пошла к черту, — мрачно предложила Моргана и, когда захлопала глазами от непонимания такой грубости, пока у нее задрожала губа от сдерживаемых рыданий, фея вытолкнула ее за плечи из своих покоев и демонстративно закрыла дверь перед ее носом. Проделав же это, Моргана обнаружила, что корзинка с принесенными угощениями все еще осталась в кабинете и ей пришлось взять корзинку, открыть дверь и вышвырнуть ее к ногам плачущей Марди с напутственным: -Знай своё место! -У тебя стало на одного врага больше, — возвестил часом позже Монтессори, осторожно заглянув в кабинет к Моргане и получив разрешение войти, — она про тебя такие гадости плетет… не боишься? Служанки — опасный народ! -Сунется ко мне еще раз и ее даже дитя не спасет. — пообещала Моргана, — не думала, что скажу это, но я скучаю по Октавии. Она была дрянью, но знала свое место и умела прикидываться, а эта… И Моргана с досадою махнула рукой. -У тебя очень плохое настроение? — спросил Монтессори, усаживаясь напротив нее. — Вернее, насколько у тебя плохое настроение? -Вот еще одна шкала, которая нам нужна, — Моргана прикрыла глаза, откидывая голову назад и разминая шею, — ну, представь, что ты живешь с постоянной головной боль, просыпаешься с нею и с нею засыпаешь, и от нее некуда деться. За окном идет дождь. Сильный. Ты не можешь даже открыть окно, потому что за окном еще и ветер и ты просто задыхаешься от духоты и жара несколько суток подряд, и, в итоге, кто-то приходит и говорит тебе, что ты в таком состоянии должен ехать на войну. Вот настолько я себя чувствую, вот такое у меня настроение. -Но, разве не привыкаешь к боли, если она постоянная? — удивился Монтессори, — человек привыкает ко всему, значит, если постоянно болит голова, ты перестанешь ее замечать как боль? Разве нет? Моргана моргнула. Затем задумалась, попробовала разозлиться на то, что ее слушают слишком внимательно 9это ее слова, постоянно она повторяла, что человек привыкает ко всему), потом поняла, что это звучит очень глупо и выдала самую простую формулу ответа: -Пошел к черту! -Понял, — заверил Монтессори, — но вообще, у меня к тебе маленькое дело… -Еще одно? — Моргана ужаснулась, — да за что ж… -Подожди, — попросил он, достал свиток и протянул его Моргане, — я решил, что Артур несправедливо обходится с тобою, и… то есть, может, тебе это и нормально, но мне кажется, что несправедливо, и я взял на себя смелость сделать то, что он обещает сделать для тебя давно. Заинтригованная Моргана развернула свиток и прочла. Ее лицо изменилось. Она сначала прочла медленно, затем быстро, затем ее глаза метнулись по всему свитку, пальцы принялись переворачивать его вверх ногами и на другую сторону… -Ты…серьезно? — наконец, выдавила она из себя. -Почему нет? — Монтессори пожал плечами. — Твои земли — это твои земли. Там еще есть люди, которые знали твоих родителей. Ты должна получить их обратно, как и титул герцогини Корнуэл. Ты сестра короля! Ты сейчас управляешь Камелотом! Разве не глупо не вернуть тебе титул? Артур почему-то не подумал об этом, а ты слишком занята… я решил, что… -Встань, — потребовала Моргана. Монтессори облился холодным потом: -Слушай, я понимаю, что полез не в свое дело. Но мне казалось, что пока ты вместо Артура, ты можешь вернуть себе титул и земли, и… -Живо встань, — повторила Моргана, — мне нужно тебя обнять! *** -И какие у нас потери? — мрачно спросил Артур, когда ему доложили, что подсчет раненых и убитых закончен. — Ну? Он был в самом печальном и траурном расположении духа. После того, как Кармелид сказал ему, что это была только легкая демонстрация настоящих битв, которые может развернуть Мелеагант, Артур резко разуверился в своей победе. Леди Озера не было больше на свете и, выходит. Грааль ему не получить. Против принца у него нет никаких сил и возможностей. Более того, по тревожному докладу и по собственному ощущению, Артур понимал, что даже его солдаты не особенно жаждут воевать с бриттами. -Братоубийственная война, — доносилось откуда-то справа, пока Артур шел по лагерю. -Так нельзя, — доносилось слева, — мы все проиграем! Артур не мог найти выхода из этой ситуации. Он уже проклинал себя за несговорчивость с Мерлином, который явился к нему перед показательным боем и предложил дать возможность к еще одним переговорам. -Ранено семеро, — доложили Артуру, — еще одиннадцать убито, троих не можем найти. Либо их взяли в плен люди де Горра, либо мертвы и пока не обнаружены в груде тел, либо…бежали. Бежали! Как легко они могли все бежать! Артура затрясло, он не владел собою. Он понимал, что загоняет себя в ловушку и не видел для себя выхода. Отступить? Куда? В Камелот? Мелеагант останется победителем и скоро, убедившись в своей силе, придет под стены Камелота, чтобы захватить его трон. Впрочем, если так продолжится и дальше, даже захватывать будет нечего. Моргана рассказывала Артуру про какого-то римского императора, против которого восстала вся империя… Артур тогда подивился — как можно настроить против себя и народ, и судьбу? Сейчас ему казалось, что он также. Как этот император, мечется по своей темнице, не зная, куда податься и как спастись. Интересно, как же его звали? Почему он не догадался записать его имя? Понадеялся на память?! Какой же глупец! И Морганы нет, чтобы спросить у нее. Артур живо представил, как Моргана перед тем, как ответит, усмехнется, взглянет на него быстро, и отпустит какую-нибудь шутку, например… -Например…- шепотом повторил Артур, понимая, что не может придумать шутки, которая звучала бы как ее шутка. Как это вообще ей удавалось, так отвечать? Она ведь не знала реплик заранее, не знала, кто и что скажет, так почему она могла быстро находить ответ? -Что, ваше величество? — живо спросил Кармелид, — что например? Артуру пришлось вынырнуть из своих мыслей. Он взглянул на Кармелида, помотал головою: -Ничего. Уже ничего. Неважно. -Я предлагаю, — инициативу взял герцог, — что нам, ваше величество, необходимо обратиться к испанцам за помощью. Мы предложим усиление их позиций, выгодные торговые пути. Договоры — все, что захотят! Они помогут нам разбить Мелеаганта… -А дальше? — тупо спросил Артур, слушая герцога вполуха и даже не пытаясь уловить его мысль. -Дальше…- Кармелид переглянулся с молчавшим Персивалем, который скрестил руки на груди, чтобы как можно ярче показать свою отстраненность, — дальше…придумаем. Или Моргана придумает, она умная. -Хватит, — неожиданно тихо промолвил Артур, — не надо. Не надо испанцев. -А что тогда? — не выдержал Кармелид, — ваше величество, вы… Артур пожал плечами. Он не знал. Логично было бы пойти к Мелеаганту самому и попросить его мира. Или отдать ему уже этот чертов престол! Пусть сам разбирается со своими землями, Кармелидами, саксами… с него, Артура, хватит мучений. Столько забот и все без толку — у него нет даже одного друга, его все предают, оставляют. Каждый пытается им управлять. Он пытался построить счастье, женился, но даже жена предала его! -Артур…- Кармелид встревожился, — солдаты хотят домой и не хотят войны, нужно что-то делать. Они же не зря все умирали сегодня?! Им умирать еще… -Ваше величество. — Ланселота нельзя было выводить из числа приближенных, н7о он играл на руку Артуру, не открывая рта и не выдавая своего присутствия, и тут…все же — решился. Артур даже вздрогнул от неожиданности и взглянул на Ланселота затравленно и жалко. -Ваше величество, — Ланселот отвел взор, — вы желаете начать переговоры? -Переговоры уже проводили, — пожал плечами Кармелид, недовольный вмешательством Ланселота, — хотя, их вела женщина, а они… Леодогану хватило ума не закончить свою остроту. Его взгляд встретился со взглядом короля. Это был взгляд безумца. Герцог ясно почувствовал, что ничего не удержит Артура от желания и возможности перегрызть ему горло зубами по-настоящему. Кармелид закашлялся, избегая необходимости продолжать. Артур отвел от него взор. -Ваше величество. — крикнули с улицы, и Артур обратился в слух, все его чувства обострились разом, он был готов к любому известию, даже к тому, что его сейчас казнят его же люди. -Что там за шум? — недовольно нахмурился Кармелид, — Ланселот, поди, узнай. Ланселот вышел и вернулся очень быстро. Артур ждал его с безразличием, Леодоган с тихим нетерпением. -Ваше величество, — рыцарь не мог заставить себя взглянуть королю в глаза, — там прибыл посол от Мелеаганта. Передали письмо…вот. Артур не взял свиток, лишь коротко взглянул и, также скрещивая руки на груди, как Персиваль, велел приглушенным голосом: -Читай! Ланселот взял свиток, развернул его, нервно сглотнул прежде, чем пробежать письмо глазами и прочел, наконец, следующее: «Сегодня погибли твои люди. Пали и мои. Жизнь некоторых находится на грани со смертью. Я имею право на эту войну так же, как имею право на Камелот. Но есть народ, который нельзя забывать. Я показал тебе малую часть той мощи, что готова идти в бой под моими знаменами. Я был мягок. Я был милосерден. Завтра такого не будет. Завтра ты встретишь смерть вместе со своей славной армией. Но — мы два короля, пусть один из нас незаконнорожденный, но мы оба правим. Мы можем сберечь мир, и похоронить вражду, которая мешает укреплению нашей родной, общей Британии. Я готов отказаться от претензий на Камелот, а ты никогда не станешь претендовать на мою покорность, и мы будем действовать во благо народа…если ты примешь предложение…» -Предложение! — в негодовании вскричал Кармелид. — Да он загоняет нас в ловушку! Не оставляет выбора! -Дальше, — велел Артур. И Ланселот продолжил: «…предложение. Мы встретимся с тобою в час рассвета. Со мною будет граф Уриен Мори и Мерлин. Ты можешь взять двоих. Ни у кого не будет вооружения…» -Только вот Мерлин маг! — не выдержал Кармелид опять. «И я тебе расскажу о своей идее, как мы похороним нашу вражду, действуя во благо всех. Мелеагант». -Ловушка, ехать нельзя! — сразу решил Кармелид. — Артур, я… Но Артуру было все равно, убьют его или нет. Умрет он завтра или сегодня. Мелеагант был прав — он все построил таким образом, что Артур пойдет на любое его предложение, чтобы сохранить людей. В этом и заключался план Мелеаганта, сплетенный из кусочков, недоумений и вопросов. Мелеаганту не нужна была война в том широком смысле… Уже не нужна. -Пиши ответ, — распорядился Артур, принимая на себя в эту минуту очень важное решение и мысленно благодаря Мелеаганта за его письмо (если Артуру погибать — пусть так, он нашел выход для своего народа и армии, выполнит любые условия принца), пришедшее так вовремя. Ланселот покорно взял чернила и бумаги. Уже представляя, как отпишет произошедшее Моргане. -Пиши, — Артур взглянул на горящую свечу, капающую воском прямо на фрукты в золотой вазе. — Я, король Артур Пендрагон, принимаю предложение Мелеаганта и приду на встречу с ним в условленный час… -Это ловушка! — Кармелид заходился в исступлении. — Ты идешь на гибель. -Принимаю, — твердо продолжил Артур, — с собою я возьму… Он задумался. Его оставили все. Каждый бросил. Каждый предал. -Меня, ваше величество, — подсказал Кармелид, — я ваш покорный слуга, мой король! Для меня честью будет умереть, если это спасет вам жизнь. -Храбрости-т хватит? — насмешливо поинтересовался Персиваль, — ваше величество, я… -И я тоже, — тихо сказал Ланселот. -Персиваль. — после недолго раздумья промолвил Артур. — ты храбрый рыцарь и ты пригодишься в бою. Если речь пойдет о переговорах, то здесь… Он вздохнул и принял решение: -Кармелид, герцог… -Я с удовольствием, — взгляд Леодогана тревожно блеснул. Он уже пытался придумать для себя выход с минимальными потерями. -С собою я возьму герцога Леодогана Кармелида, — продолжал диктовать Артур, — и…сэра Ланселота. Ланселот не удержался. Взглянул Артуру в глаза. Впервые с самого разоблачения. Артур отвернулся и продолжил дрогнувшим голосом: -Все будут безоружны. Подпись — король Артур Пендрагон. Сын великого короля Камелота, Утера.