Легенда о короле Артуре. Альтернатива

А происшествие со стороны выходило очень занятное! Мерлин, после того, как Марди была спасена Кеем, приведена в чувство Ланселотом и погружена друидом в лечебный сон, решил, что и с него хватит бодрствования и ему также следует отдохнуть. Перечить Мерлину никто не стал, ибо друид пребывал в одиночестве (не считая спящей магическим крепким сном Марди), и потому он с чистой почти совестью удобно устроился в глубоком кресле и задремал. Задремал же он, как выяснилось чуть позже, ровно с тем, чтобы сквозь сон почувствовать, как кто-то аккуратненько обхватывает его ногу на манер кошачьих когтей и сдавливает. Кошек у Мерлина не было никогда — он их недолюбливал, и это было взаимно, а потому Мерлин решил сквозь сон, что это чье-то создание забралось в его кабинет и решило поиграться. Он недовольно дернул ногой во сне, и когти разжались, выпуская добычу. И схватили снова. Теперь уже за обе ноги. На кошку это не походило, даже если принять с натяжкой тот факт, что в Камелоте все было не так, как должно быть в нормальном месте. Впрочем, Мерлин не верил в нормальные места и всегда ждал подвоха, наученный Камелотом. Мерлин открыл глаза и медленно взглянул себе под ноги, рассчитывая, что все-таки это какая-то кошка решила с ним поиграть. Когда же друид увидел длинные темно-серые, почти черные руки с когтями-пальчиками, держащие его за ноги, уходящие продолжением и, пряча своего владельца под креслом, сон оставил Мерлина. Он осторожно шевельнул ногой и неведома зверушка, очевидно, решила, что он проснулся, или угадала это, или учуяла, и руки мгновенно исчезли под креслом. Мерлин, щелкнув пальцами, призвал в свою руку магический огонек и аккуратно спустился на колени, чтобы заглянуть под кресло. Из-под кресла на него посмотрели два горящих желтых глаза, гораздо больше человеческих, и что-то мурькнули ему на огонек. После чего, к обалдевающему Мерлину снова выдвинулась из-под того же кресла рука с коготками-пальчиками и бросила к ногам его цветочек. Ромашку. Обыкновенную тонкую нежную ромашку. После чего глаза мигнули и погасли. Вот тут нервы у Мерлина не выдержали. Он был готов ко многому, но не к тому, что кто-то будет дарить ему подарки из-под кресла. Он, сопровождая свои действия руганью, перевернул рывком кресло, желая обнаружить своего посетителя, и никого не увидел — только какое-то темное пятнышко медленно, на его глазах растворилось, впиталось в пол. Мерлин не остановился. Заметался. Неведомый прежде страх, паника зажглась в нем. Какая-то тварь явилась, подарила цветочек и исчезла — насколько это возможно? Мерлин для острастки перевернул еще одно кресло и никого под ним не обнаружил. На шум зашел Персиваль, дежуривший по коридорам. Он увидел Мерлина, стоящего в эффектно задравшейся сзади мантии, переворачивающего кресла и отборно ругается на нескольких неслыханных прежде рыцарем языках. Это не было похоже на Мерлина — всегда сдержанного и рассудительного, Персиваль попытался его было окликнуть, но Мерлин подпрыгнул, услышав его голос и от этого ваза, стоявшая прежде на опасном краю шкафа с книгами, явленная артефактом друида, покачнулась и упала прямо под ноги Мерлину, разбилась, спровоцировав дурной запах, поднявшийся от осколков и новую порцию брани. Персиваль, пятясь, выскользнул из комнаты с грацией почти отсутствующей и принялся искать кого-то, кто если и не объяснит в чем дело, то. Хотя бы, наведет порядок. -А, по-моему, всё так, всегда! — к моменту появления Морганы друид уже просто лежал на полу, ничком согнувшись над осколками вазы, и тихо проклинал день, когда пришел на службу к Утеру. Мерлин, услышав ее голос, поднялся. Невидящим взором он взглянул на нее и взгляд его медленно обрел осмысленность. Он обернулся, взглянул на комнату, слегка пострадавшую от его действий, разрушенную и истерзанную, ставшую мгновенно жалкой комнатой безумца и увидел Марди, лежащую все в том же спасительном сне. -Что здесь было? — спросил Мерлин, оправляя мантию. -Ты мне скажи, — Моргана заговорила тихо, пока Персиваль и Ланселот возвращали кресла и столики на место. — Что за буйство чувств? -Я устал… и я напуган, — ответил Мерлин, — я… видел кого-то. -Кого-то? — Моргана обернулась, судорожно прикидывая про Мелеаганта, — кого? -Там, — Мерлин указал на кресло, которое Ланселот вернул на место, — желтые глаза и такие…руки-когти. Оно подарило мне цветочек. -Мило, — фыркнула Моргана, — а корону оно тебе не подарило? Мерлин, я тебя умоляю, проветривай, и не пей свои же зелья — ты дуреешь! Персиваль, окно открой, смрад жуткий -Что за цветочек? — неожиданно спросил Ланселот, подходя к ним ближе, — что за цветочек, Мерлин? -Какая разница? — Моргана закатила глаза. — Ты что, тоже хочешь? Ну… -Ромашку, — Мерлин махнул рукой и Ланселот заметил, проследив взглядом, то, что не заметил раньше. Ромашка — обыкновенная плевая ромашка, как те, что он приносил Лилиан. Лилиан! Почему так заколотилось сердце? О, сколько он не вспоминал о ней? Но причем здесь она? Она ничего не сделала…или сделала? Причем? Боже… -Что с тобой? — спросила Моргана, заметив, как изменился Ланселот в лице, все равно он для нее и был, и оставался раскрытой книгой. -Не знаю, что-то вспомнилась Лилиан, — Ланселот решил не лгать Моргане и отвечать честно. -Кто? — Мерлин постепенно возвращался в свое нормальное состояние. — Кто это? -Но это глупо, — Ланселот и был, и оставался человеком, но почему-то что-то не давало ему покоя. Он каждый день соприкасался с миром магического: леди Озера, целительство Лилиан, магия Морганы и теперь Мерлин… мог ли он отрицать то, что есть какая-то сила, которой он может не знать, но которая упорно стучится, дает знак? Лилиан… это не связано с нею, не может быть связано? Или может? -Но Мерлин видел чудовищ, — попытался сам себя убедить Ланселот, — а Лилиан сейчас…в замке де Горра. Ведь так? Так. Это все…простите, я пойду. Моргана вспомнила, как ей самой открылась заклубившаяся тьма у ног Мелеаганта, как появлялись вокруг него существа, которых Моргана не видела прежде и у них тоже были желтые глаза. Может быть, весть? Моргана обернулась, наблюдая за Ланселотом, покидающим комнату. Если она скажет ему, что Мелеагант обладает этими слугами, этими Тенями, придется объяснить ему, что она уже виделась с ним, и она откроет тайну, которая, быть может, потом сыграет против нее. Здесь было над чем подумать, но Ланселот не был для Морганы чужим. Она, не действовала, не просчитав прежде двух-трёх вариантов. Но что, если Лилиан действительно нуждается в чем-то? Что, если это была весть? Что, если… -Ланселот! — сердце не выдержало. Пусть она ошибается, пусть это сыграет против нее самой, Ланселот сделал для нее столько, что она не может позволить ему не узнать о тенях. — Ланселот! Моргана выбежала за рыцарем, готовая рассказать ему и про встречи с Мелеагантом, и про его силу. И про его слуг. Если Лилиан в опасности, или нуждается в помощи, а Ланселот из-за ее молчания не дойдет до этого, или дойдет поздно, она себе не простит его страдания! -Ланселот! — рыцарь обернулся, с удивлением глядя на догонявшую его фею. Она была взволнована не на шутку. -Не пугай меня, — попросил Ланселот, — что такое? *** -Мне нужно найти эту твою…мать, — промолвил Мелеагант самым мягким тоном, на какой был способен в период острого раздражения, — Лилиан, дорогая, прошу тебя, солнце мое, луна, окажи мне в этом помощь. -Да как? — Лилиан развела руками, — я не знаю, где ее искать. Этот Мерлин, с которым она постоянно интриги плела, может быть, и знает, но я с Мерлином не знакома, что я могу? -Но Ланселот сейчас в Камелоте, где и Мерлин! — Уриен понемногу начал понимать суть происходящего. — Если был бы какой-то… -Напишу письмо, — пожала плечами Лилиан, — хорошо. -Нет, — возразил Мелеагант, мягко проводя пальцами по волосам Лилиан, попутно наслаждаясь их мягкостью, — любовь моя, это слишком… предсказуемо. Кто знает, что за игрища в Камелоте и кто еще прочтет твое письмо и куда оно попадет? Нет, не то! Мелеагант раздраженно заходил между кресел, что-то бормоча себе под нос. -Как обновление флота? — Уриен решил его переключить на другую тему, — испанцы дали согласие работать с тобой? -Да, — принц кивнул, — один из тех, кто был в команде по строительству нового флота, согласился за скромное вознаграждение осмотреть мой флот и уже после решим, что будем делать. Так, как же быть… -Я не думаю, что кто-то вскрывает почту Ланселоту, — Лилиан все это казалось глупым и невразумительным, — если он простой рыцарь… -Он дружит с Морганой! — ревниво заметил граф Мори и был прав в этом. -А еще письмо к рыцарю из враждебной Камелоту земли выглядит подозрительно и просится на вскрытие, — поддержал Мелеагант, — если бы был какой-то знак, чтобы… мне нужно, чтобы Ланселот как-то вспомнил о тебе, чтобы подумал, что тебе нужна помощь, какой-то знак, символ. -И что? — не поняла Лилиан, — он что, приедет? -Нет, — принц усмехнулся, — он, не умеющий решать наверняка загадки, пойдет к Моргане, а она свяжет вас магически и ты объяснишь Ланселоту, что ему нужно беречься Леди Озера — а что, она и к нему может заявиться! И что Мерлину бы лучше выдать ее местонахождение, если он о нем знает. -Звучит разумно, — согласилась Лилиан, поджимая ноги под себя, сидя в кресле, — но у нас нет какого-то знака. -А ромашки? — не согласился теперь уже Уриен и передразнил, — ты ему ромашками как-то при первой нашей общей встрече тыкала. Дескать, вот бы те времена, когда Ланселот был моим другом, что носил мне ромашки! -У меня не такой голос! — возмутилась Лилиан. -Ромашки звучат уже как бред, он не настолько умный, чтобы сообразить, — Мелеаганту затея не нравилась, но лучшего не было. -Попробовать мы всегда можем, — Уриен взглянул искоса на Мелеаганта и понял, что принц согласен и на подобный план. Мелеагант призвал одну из своих теней, из числа тех, что свалилась к нему под ноги с потолка, не удержавшись, очевидно, лапками-когями, и отдал ей приказание. Тень мурькнула и мигнула, и тут же выпрыгнула в окно, на пути обращаясь в невидимку. -А они полезны, — неожиданно подумал вслух Уриен, — хорошие шпионы, незаменимые помощники! Мелеагант странно вздохнул и не ответил. Он хорошо знал, что Тени иногда еще и проявляют инициативу, а это уже выходило порою боком. В этот же визит в Камелот Тень просто потеряла ориентир и перепутала комнату Мерлина с комнатой Ланселота, а потом, когда вбежал уже Ланселот, решила ничего не исправлять… цель была достигнута. Почти что без нарушений и провалов. Разве что Персиваль счел Мерлина за сумасшедшего, да Мерлин крепко задумался о некой дорогой для Ланселота Лилиан, да о странных гостях, которых, очевидно, не особенно-то и отрицала Моргана, как будто бы знала… или подозревала их существование? Приход? *** -Я поторопилась соглашаться! — Лея затравленно взглянула на Гвиневру, — я поторопилась, надо сказать Персивалю, что я не стану его женой, что все… слишком быстро. -Лея! — Гвиневра, которая держала себя в руках после провала с проникновением в кабинет Морганы только ради Леи, от нее же учась самообладанию, ела рядом со служанкой, — Лея, ты разве не любишь Персиваля? -Я не знаю, — призналась Лея, — мое сердце отбивает имя, но я как сумасшедшая, пытаюсь не думать об Уриене, а сердце так и рвется… и я помню. Но Персиваля я терять не хочу. Он мне дорог. А что, если я совершаю ошибку? Брак — это же… брак! -Мой отец, — неожиданно твердо промолвила Гвиневра, — выдал бы меня за любого, кто посватался бы. И я, велик был шанс, не узнала бы даже — за кого, до самой свадьбы. Я едва не стала женой де Горра! -Он хороший человек, — заступилась Лея, — я всем обязана ему и Уриену! -Да, — Гвиневра нервно смяла пояс платья в руках, — да, милая моя, может быть, но ты говоришь о том, что ты не хочешь выходить замуж за Персиваля, боясь ошибиться. Но он тебя любит. Если бы ты была бы дочерью герцога или графа, тебя не стали бы спрашивать. Тебя отдали бы тому, кто считал бы тебя своей вещью, а Персиваль смотрит на тебя, как на королеву. Он боится тебя обидеть или задеть, когда даже сам король… Гвиневра осеклась. Хватит. Слишком тяжело. Да, она не любит больше Артура. Да, он совершил ужасное предательство по отношению к ней, но она его жена. Она королева. Она не имеет права отзываться так о нем. Слишком больно и подло, если сумеет. -Мы заказали тебе красивое платье, — продолжала Гвиневра, с трудом сглотнув неожиданно неприятный комок в горле, — тебе будет к лицу нежно-голубой шелк, ты будешь прекрасна. Гвиневра провела рукой по волосам Леи, собирая всегда непричесанную, гладкую копну по плечам в пучок: -Мы поднимем волосы чуть-чуть наверх, у тебя удивительная длинная шея! И что-нибудь повесим. И ты будешь самой красивой… Лея заплакала, уткнувшись в объятия Гвиневры. Где-то в уголочке комнаты беспокойный мышонок Маолас грыз что-то в своем домике, пытаясь дать понять, что страсти-страстями, а покормить его бы и не мешало! Лея попросила Гвиневру покормить вечером, но та забыла, из-за всего страха, что испытала, будучи обнаруженной Мерлином. *** -Персиваль, а оно тебе надо? — как бы, между прочим, откладывая в сторону свой тренировочный меч, спросил сэр Грегори. -Ты о чем? — не понял, а вернее, сделал вид, что не понял, Персиваль, уже представляя, как через пару дней станет мужем Леи, как сможет открыто появляться с нею при дворе, как будет она однажды смотреть на него. Он сделает все, чтобы она любила его. Она полюбит. Она не сможет остаться к нему равнодушной. -О Лее, о браке с нею, — включился Гавейн, переодеваясь, — кругом столько девушек! -Они прекраснее, они свободнее, знатнее, богаче, — подхватил Грегори. -У них есть титулы и имена, — согласился Гавейн так слаженно, словно они с Грегори это репетировали уже когда-то. -Они не служанки! — подвел итог Гавейн, и это стало окончательной чертой, и чертою опасной. Персиваль взбунтовался. Он вообще был мирным человеком в быту и с другими рыцарями, но теперь, когда этот разговор повторялся уже не в первый раз, терпение его пролилось на землю, переполнив чашу. -Ты, Гавейн, помолчи! — голос Персиваля без труда взвился, он взревел, — ты сегодня утром высказывал Моргане, что она оскорбила Кея, было?! Было?! -Было, — Гавейн с удивлением воззрился на своего друга, — но и что, здесь… -Это одно и то же! — упорствовал Персиваль, не давая даже возможности более возражать себе. — Ты говорил, что есть недостойные королевской крови вещи, а сам? Сам-то ты чего достоин? Ты оскорблял ее, а на деле — сам такой же, как она и даже хуже! Моргана в лицо сказала Кею, кто он… Персиваль перевел дух на мгновение, затем его гнев снова обрушился на головы рыцарей: -И то, это даровало жизнь Марди! А ты? Ты — трус! Грегори, не смей отворачиваться! -Я просто предостерег тебя, дружище! — Грегори решил предпринять попытку к бегству и провалился. -Ты не просто предостерег, — свистящим и страшным шепотом возразил Персиваль, — ты унизил мой выбор, унизил мою женщину… -А она точно твоя? — не удержался Гавейн, у которого, наверное, абсолютно испарился инстинкт самосохранения. — Она на этого графа смотрела так, как на тебя и не смотрит. Да и все знают, что все служанки те еще… -Те еще «кто»? — теперь в ярость пришел уже Грегори. — Моя жена была служанкой у жены Багдамага де Горра, ты что-то хочешь сказать и на ее счет? -Нет, — смутился Гавейн, — но служанки, как правило… -Что? — прищурился Грегори, — говори, Гавейн! -Прекратите, — Персиваль не умел долго злиться, он быстро прогорал и когда начался новый конфликт, он попытался унять свой гнев и выступить в непривычной роли дипломата. -Он женится на служанке, я женился на служанке, Марди, девчонка, которой покровительствовала твоя жена, тоже служанка… что ты хочешь сказать на их счет? Ты — поганый лицемер и пес короля? — Грегори в пылу гнева не услышал предупреждения Персиваля. Персиваль попытался встать между ними, но зря, потому что в следующее мгновение завязалась безобразная драка. Наверное, отношения между рыцарями не были такими идеальными, как бы ни желал того Артур, у них были свои давние притирки и переплетения между кровью, счетов было больше и благодарных, и гневных. Конфликт между Гавейном и Грегори назревал очень давно, они цеплялись друг к другу еще до восшествия Артура на престол, а теперь, когда поводов было все больше и больше, когда каждое совещание превращалось в столкновение сил, когда жизнь закипела совсем иначе… Драка была вопросом времени. *** Октавия проникла в комнату Морганы, едва закончила свой переговоры с Кармелидом. Она, в первом своем появлении, не стала рыться или даже открывать ящики, не приблизилась к столу. На котором угодливая судьба разбросала листы бумаги: подходи-смотри, нет. Октавия не была глупа. Она просто привыкала к бесприютности комнаты. Пытаясь учуять характер здешней хозяйки, угадать, чем она здесь занимается, оставшись один на один со своими мыслями, и кто может быть вхож сюда? Разумеется, служанка первым делом будет под подозрением, и Октавия пыталась придумать, на кого можно свалить, в случае чего, какое-нибудь мелкое происшествие? На Лею? Кажется, девчонка королевы заходит сюда иногда. На Ланселота? Он вхож чаще, но он не производит впечатление человека, который может сыграть против Морганы даже теоретически. Было глупо оставаться и смотреть на постель Морганы (так и не заправленную), разбросанные вещи, кресла и ее греко-римское ложе… Октавия же не могла сделать шага прочь, пытаясь прочувствовать, какого Моргане оставаться здесь каждый вечер, какого ей просыпаться на этой постели… Она провела, исследуя опытным и просто любопытным взором в комнате около десяти минут, после чего тщательно закрыла дверь в комнату и побежала из своей в коридор, свернула раз, другой, третий и столкнулась, наконец, с тем, кого искала. -Ну? — быстро, без предисловий потребовал Мерлин, оглядываясь, чтобы убедиться, что никто их не подслушает. -Кармелид согласился, — ответила Октавия. -Прекрасно! — одобрил Мерлин, — ты молодец, Октавия. -Давайте ещё раз обсудим наше соглашение! — потребовала девушка властным, отточенным тоном. — Я залезаю в постель к Кармелиду и в доверие к Моргане, помогаю тебе, Мерлин, их убрать с пути, а ты помогаешь мне стать королевой, верно? -Да, — с неудовольствием согласился Мерлин, сделав для себя в памяти отметку о том, что нужно избавиться при первой же возможности от Октавии. В монастырь ее сослать, на худой конец. *** -Ты очень красивая, — восхищенный голос Артура сделал свое дело: у Морганы дернулась щека от нервного напряжения. -Сам сказал одеться приличнее! — почему-то для Морганы фраза короля прозвучала едва ли не в обвиняющем тоне, хотя Артур ничего подобного и в мыслях не держал. А фея действительно показалась ему очень красивой в своем новом платье, которое она примеряла, стоя на высокой подставке, пока ловки руки трех портних подгоняли еще незаконченный наряд под нее. Моргане удивительно шли темные цвета — они делали ее кожу бледнее, и глаза выделялись еще сильнее — большие, глубокие, темные, полные страстного блеска. Для готовящегося праздника, королевского приема, который, по мнению и смутному предчувствию двора должен был обернуться провалом, Моргана не стала отступать от своей излюбленной цветовой гаммы и выбрала удивительно легкую, непрозрачную, и весьма внушительную на вид ткань приглушенно-бордового цвета. Цвет фландрийского вина, который так любила фея. То, что платье с треугольным глубоким вырезом, высокой талией и причудливым серебряным шитьем на таком «фландрийском» полотнище шло Моргане сомнений не вызывало. Портнихи покорно трудились, пока король, не скрывая своего восторга, разглядывал ее. -Оставьте нас, — попросила Моргана и портнихи, с поклоном, но почему-то ей, а не королю, удалились прочь. -Это очень красиво, и ты красивая, — еще раз повторил Артур, понимая с досадой, что весь его словарный запас так мал, и так слаб, чтобы описать всю красоту ее облика. Он решил, что должен прочесть какую-нибудь легенду о рыцарях и прекрасных дамах, где так много причудливых оборотов и слов-восхищений, ведь если Артуру не было дано от природы говорить также, он мог позаимствовать чужие слова? Не молчать же ему, отделываясь слабым: «очень красива»? -Мне нравится это платье, — признала Моргана, с удивлением угадывая в своих ощущениях почти пропадающее в ней женское кокетство. Ей неожиданно захотелось кружиться, танцевать и очаровывать. Она была молода, и это платье показывало ей же, насколько она еще хорошо. -Но…- Артур угадал в ее голосе какое-то сомнение, — что не так? -Я пойду в другом, — почему-то именно это платье стало тяжелым решением для нее, хотя, у нее были периоды в жизни, когда приходилось иметь лишь одно платье, и каждый день чинить его, пока ткань не начинала расползаться под руками. -Почему? — Артур подошел к ней, помог спуститься с постамента, на который ее возвели портнихи, работающие с ее одеянием. Он галантно подал ей руку, правда, левую, но исправился сам. -Оно дорого, — просто ответила Моргана, теперь, когда она стояла перед Артуром, а он разглядывал ее, ей захотелось снова залезть на постамент и не сходить с него, пока он не уйдет. -Сестра короля не может знать понятия «дорого», — категорично заявил Артур, — бери его. Можешь считать приказом. И моим подарком. -Лучше верни мне титул, — попросила Моргана, — ты обещаешь вернуть, но до сих пор я только приживалка при твоем дворе, а не герцогиня. -Я верну, — пообещал Артур и взял ее руку в свои, поцеловал, — у тебя такая тонкая рука! И сама ты…такая слабая, хрупкая. -Я могу познакомить твое лицо со стеной, — фыркнула Моргана, вырывая руку, — хрупкая я, ага! Слабая! Она отвернулась, теперь она стояла к Артуру спиной, выражая полное оскорбление. -Не злись, — попросил он шепотом, приобнимая ее, — ты… не слабая, но я очень хочу. Чтобы ты была такою. Для меня. Для меня одного. Чтобы ты жила в моей клетке как дивная птица, а я бы был твоим защитником, твоим Драконом! И никакой дешевый рыцарь меня бы не победил! -Руки убрал, — жестко потребовала Моргана и для верности сама сбросила его руки, — вот чего ты желаешь? Моей клетки? Мерзавец! Ублюдок! Она размахнулась и, как раз, когда ее ладонь должна была коснуться королевского лица, чтобы совсем не по-королевски зарядить ему по лицу, дверь распахнулась. Сэру Монтессори хватило двух секунд, чтобы ввести их в ступор и сообразить, что здесь, возможно, бьют короля. В другой ситуации, если бы бил кто-то, кроме Морганы, Монтессори бы возмутился, но он давно заметил за этими двумя то, о чем переглядывался весь двор. Да и в управлении у Морганы были причины бить короля. -Я, наверное, попозже зайду, — сориентировался рыцарь и попытался покинуть поле чужой битвы. -Стоять! — прикрикнула Моргана, утрачивая интерес к избиению Артура, — что опять? Самоубийство? Кей? Саксы? Здравый смысл? Кто напал? -Да никто, — отозвался рыцарь, останавливая свой побег, — так, Персиваль, Грегори и Гавейн подрались. Сильно подрались. -Покараю, — ласково пообещала Моргана и ткнула Артура пальцем в грудь, — жить надо дружно, да? -Продолжим нашу беседу позже, — Артур попытался законспирироваться. — К ночному часу. Заканчивай с платьем, явись завтра в нем, пожалуйста. -Ты, к слову, очень красива, как будто дочь темного царства, — мимоходом вклинился Монтессори. — Твой стиль и цвет очень подходит. -Спасибо, — тепло улыбнулась фея. -Только…- Артур кашлянул, — вырез уж…мне не нравится. Это некрасиво. -Ты прав, — Моргана оценивающе взглянула на себя в отражение, — некрасиво оставлять здесь узор незаконченным, попрошу портних, пусть углубят немного! Сейчас разберемся…