Легенда о короле Артуре. Альтернатива

Герцог Кармелид ненавидел оказываться в стороне от величия, но все, что давала судьба его скромному герцогству, и было этой самой стороной от величия. Всегда род Кармелида оказывался в шутовском положении, находясь между двумя извечными не то врагами, не то друзьями (и непонятно, какое состояние было хуже), сильнейшими объединениями. Пендрагоны и де Горры — проклятые семьи, проклятые правители, проклятые и богатые. Они нуждались в драке и приходили сражаться на земли нищего герцогства, нуждались в шуте — приглашали потомственную кровь к себе. И всегда — всегда! — каждое поколение пресмыкалось и унижалось перед двумя этими королевскими семьями, чтобы выжить, получить хоть какой-то кусочек. Собственное мнение, гордость, честь рыцаря — все это было давно забыто для Кармелидов. А, самое главное, выхода не было. Только удачный брак мог спасти ситуацию, но этот самый брак выжидал и ускользал — красавиц в роду этого герцогства не предвиделось, на кой же дьявол нужна королевским семьям не только нищая, но еще и весьма средняя, непривлекательная партия? То, что произошло с дочерью Леодогана, было провидением неба, спасением, воплощением мечты многих и многих униженных поколений. Судьба оказалась столь жестока и насмешлива, что вручила счастье всего рода в руки тоненькой и хрупкой, а главное, совсем еще неразумной девице! Любая другая на ее месте должна была бы уже создать круг своих соратников, подмять под себя всю волю мужа и возвысить свой род при дворе на многие века, а эта? Что сделала эта? Ничего! Не понесла от короля, не полезла в дела, а села в стороне и как-то сразу сжалась, уменьшилась и будто бы поблекла даже. Еще и, похоже, пожаловалась на своего же отца, который желал ей лишь блага, на Моргану! Моргана — главный враг Леодогана. Проклятая фея появилась, сбивая все его планы, а теперь еще и затуманила мозг его дочери, очевидно, набившись ей в наперсницы. А все для чего? Ясное дело — ведьма рвется к трону! Сначала Артура запутает сетями, а затем и Гвиневру сживет со свету. Кармелид мог бы разделить и унять ее, мог бы заставить ее стать союзником ему самому, подспорьем, но она обхитрила его порядочность! Успела, мерзавка, влезть в голову и мысли короля так, что тот отвадил верного своего слугу Леодогана от двора и послушал ее, а сама Моргана осталась жертвой! Леодоган проводил дни над этими размышлениями и с ужасом понимал, что ссылка в родной же дом — это худшее, что могла ему подстроить коварная фея. Он получал слабые донесения: дурры-служанки предпочитали больше говорить то об одном, то о другом рыцаре, а не о делах, кажется, эти курицы и вовсе ослепли! — впрочем, даже их рассудка хватало, чтобы твердить одно: влияние Морганы усилилось. Дурное предвестие, плохой знак! Его дочь все еще не понесла от короля, отстранена от ведения дел в королевстве, сам король, похоже, забыл о том, что он король и все правление лежит на плечах Морганы, Мерлина и подлого и лицемерного Совета. Так и до переворота недалеко. И до смертей. И до потери любых надежд на возвращение к фортуне. Сгущалось что-то совершенно жуткое и неприятное, склизкое и незамеченное прежде, над головою и домом Кармелида и это ему не нравилось. Он перебирал в памяти все свои проступки и грехи, шедшие по пятам за ним еще со времен Утера Пендрагона, но ничего особенно резкого и жестокого, того, за что можно было зацепиться для его уничтожения, не находил. Должен кучу золота Персивалю и еще десятку других графов да герцогов? Так то не первый раз, да и не он один в должниках ходит! А еще — были бы приличные кредиторы, так нет, и здесь промашка: Персиваль вечно пьян или близок к опьянению, и про долг ни разу не вспомнил, значит, забыл в хмелю, а к чему тратить накопленное с таким трудом, если кредитор даже не напоминает о долге? Ничего, если он напомнит, Леодоган заплатит по счету, но без напоминания не полезет в закрома. И какая смешная же сумма в его долге — всего чуть больше пяти тысяч золотом! Разве дружба Леодогана Кармелида не стоит того? Он бы, Леодоган, не стал бы напоминать Персивалю о такой безделице! Смертей много в его землях? Тоже не его вина! Как еще учить этих бездельников работать, если не сечь их по живому мясу? Как заставлять их вставать и идти на поля? Он не зверь! Нет! Но он должен заботиться о благе большинства, а большинство должно видеть, что он жесток, но справедлив, и не прощает обмана и подстроенных болезней. Одна девица вздумала говорить, что у нее в грязные дни живот болит до потери сознания — ну не дура ли? Лентяйка! Бездарница! Падаль — одним словом. Уж сколько поколений, сколько женщин в поле работали, не замечая ничего? Так, тряпками обкладывались, да тряпки те потом стирали вдали от мужских глаз в холодной воде и золе. А этой, видите ли — больно! Эта, видите ли — встать не может! И была бы тоща, как его дочь! Так нет! Возрастом с нее, а вся розовая, налитая, расцвела явно рано. Такая родила бы уже королю, кровью, конечно, не вышло, но герцог бы не побрезговал. Лентяйка, правда, но Кармелид по-хорошему пытался сначала: уговаривал, упрашивал — та не встает. Он уже и сердился и грозился — лежит пластом и стонет, за живот держась. Ну и рассвирепел герцог, а кто бы ни рассвирепел? Хлестанул по спине — думал слегка, да разок, лишь бы вскочила, да поняла, что врать ему бессмысленно. А девка — дура, в слезы, попыталась встать и на руки упала. Пришлось ее той же плеткой и учить. А в глазах быстро потемнело от ярости, от злости на притворство это неблагодарное, крестьянское! Очнулся когда Кармелид — мертва. Так и застыла, рукой одну голову закрывая, другою — живот. И встать уж не смогла более. Похоронили вечером. Впрочем, Леодоган ведь вину ощутил, да взял и расщедрился, распорядился выдать матери погибшей сто монет… А та даже поблагодарить, да поклониться не зашла — видел ее, потом герцог издали — почернела, высохла — одни глаза на лице живые, черные, блестят. Все ходит, да губами, пересохшими, что-то шепчет, не то колдует, не то молится, а смуту, знать, наводит. Боятся ее, стороною обходят, а она возьмет — встанет у кого-то перед домом и стоит так, в окно, вглядываясь, или в небо вдруг уставится, словно видит что-то, а губы так и шепчут, так и шепчут… Выслал старуху герцог. На сердце тяжело было, как ее видел. Словом, как не думал Кармелид о жизни своей, так и не мог вспомнить какого-то острого или лютого греха за собою, а все не ощущалось ему покоя, думалось и гадалось: не изобрели ли способ в Камелоте, как от него избавиться, да сжить? Он бы, на их месте оказавшись, тотчас послал бы наемников. Но они — странно молчали и гонцов не посылали, на письма его ответа от короля не приходило, может, он их и не читал даже! Росло беспокойство Леодогана, знал он — игрища трона никого не забывают и всем либо голову рубят, либо удавку дарят, а здесь же — тишина! И тут — на тебе! Сообщают Кармелиду, что едет к нему (лично!) — с неким письмом граф Уриен Мори. -На кой черт? — насторожился Леодоган. — Грамота короля? С печатью? Ему передали, что с королевской печатью и гербом, на королевском же листе, но написано не Артуром, и даже не его дочерью, а Морганой! -Мне? Она что, спятила? — Леодоган не мог понять мотив ее поступка, потому что мыслил лишь одной стороной действительности — а именно, собственной. Может, Уриен вез отравленное письмо? А что? Например, римские деятели и не такое творят! Впрочем, станет ли Моргана рисковать жизнью своей защиты? Если с Артуром что-то станется, а она не удержит власть, Уриен единственный, кто может ее спасти от неминуемой расплаты за все свои интриги. Кармелид прекрасно видел, что Моргана предусматривает еще на стадии размышления о первом деле, десяток поворотов для него и везде пытается найти лазейку. Так устроен ее мозг. Он, извращенный собственными мыслями, наполненный страхами, всегда ищет отступление на случай, если провал состоится, и, когда Моргана задумывает один шаг, у нее уже есть наметки для седьмого и, быть может, десятого своего хода во многих комбинациях. Сколько могло удержаться в памяти, столько и она просчитывала. Но если не яд, то что? Смертная казнь? Приказ о высылке? О да, такое письмо приятно написать и передать через своего верного пса, но… нет! Она не посмеет так поступить с ним. Он — отец королевы и если не Моргана, то уж Мерлин-то должен с этим посчитаться. Открытого приказа на высылку или смертной казни не будет. Но что? Шантаж? Если он, например, не уедет… что-то будет с Гвиневрой? Ну, в духе самой низкой подлости, в духе феи, в духе этого совета и друида. Но… Может быть, запрос о союзничестве? Может быть, они жаждут его возвращения, чтобы… Чтобы что? Загнать в ловушку? Примириться с его опытом, знаниями, и признать его первенство? Первое — вероятнее всего, а второе… ага, смирится Мерлин с тем, что кто-то будет подле короля и этот кто-то не будет пронырливым друидом! Да и Моргане его проще отравить, чем делиться властью и нельзя винить ее за это. И скидывать со счетов Совет тоже нельзя. Там, может, сидят и полные идиоты в большинстве своем, но эти идиоты имеют собственные позиции. Особенно этот Николас. Он сразу присоединился к Моргане и принялся ее обхаживать. Не ходила бы за ним слава мужеложца, Кармелид списал бы все на влюбленность, но тут… явно что-то серьезнее. Да и Моргана не из тех, кто запросто так падают в руки от ухаживаний. Какого черта они все там плетут? Какого черта они все затевают игрища, в которых Леодоган не может разобраться? Впрочем, всегда есть крайний вариант. Герцогство Кармелид исторически располагается между землями Камелота и землями де Горр. Если первые теперь стали опаснее вторых, может быть, у вторых стоит искать защиты? Да, Мелеагант мог жениться на его дочери, мог сжечь его земли и напал, но… Теперь он безмолвствует! Кармелид хочет власти, Мелеагант хочет власти. Он оскорблен восшествием на престол Артура-бастарда, так может, использовать принца? Он только мальчик, не знающий ничего о мире интриг, оставленный и забытый. Да, есть над чем подумать. Но сначала нужно узнать, что везет ему Уриен! *** -Как девушка? — спросила Моргана, не поднимая головы от письма, когда заслышала за спиною шорох платья и безошибочно угадала по шагу появление Леи. -Какая именно девушка? — Лея не стала облегчать задачу Моргане. У нее был отвратительный настрой, она только что узнала, что Уриен отправился с посланиями по делам королевства в какое-то герцогство и пытался найти ее, чтобы попрощаться, но не нашел — Лея занималась шитьем с королевой и придворными дамами. Она с огромным удовольствием занялась бы простым чтением, или даже молитвами, но королева любила шить и просила быть с нею рядом. Разве Лея могла отказать этому? Никогда. Вот и терпела, колола иголкой пальцы, сжимала зубы, чтобы не отреагировать на злое слово кого-нибудь из свиты… особенно старалась задеть королеву Октавия, а Лея пыталась не представлять, как красиво хрустнет ее нос, столкнувшись со столешницей против своей воли. Моргана что-то учуяла. Подняла медленно взгляд на Лею и холодно промолвила: -Гвиневра. -Так она королева, выше нас, смертных девушек, — не осталась в долгу Лея, которая вдруг поняла, что в отсутствии Уриена она совершенно не боится Морганы. Это при его появлении, при его обитании в замке, она, зная, как дорога эта фея графу, боялась позволить себе лишнюю резкость, но теперь, кого ей стыдится или бояться задеть? Одна была радость — видеть любимого в коридорах, отняли и это! -Что происходит? — Моргана с раздражением отбросила перо в сторону, щедро рассыпав чернильные капли по столешнице, уже и без этого не особенно чистой. — Ты как-то изменилась, Лея. Я думала, мы на одной стороне. -Я выполняю приказ моего принца, — отозвалась Лея спокойно и насмешливо, выучено…- Принца, а не королевской сестрицы. -Тебе неприятно мое общество? — Моргана нехорошо улыбнулась, вроде бы и по-теплому, но на ее бледном, заостренном лице улыбка эта показалась настоящим оскалом. Даже что-то звериное проступило в нем, а может, все было виной уставшей служанки? Причудилось в расстройстве? -Почему же, ваше высочество…- Лея задумалась, окидывая собеседницу оценивающим взглядом, — или вам еще не вернули титул герцогини и сестры короля? Как вас именовать? -Не надо шутовства, — Моргана не обиделась, не расстроилась, и этим как-то даже задела Лею, рассчитывающую на то, что ей удастся уязвить Моргану. Глупая не знала, что фея уже не тает под мелкими насмешками ревнивой девчонки — поздно! После того, как фею хлестануло заклинанием кнута по спине, после того, как она оказалась в тюрьме… Сколько было этих «после»? когда она утратила, то человеческое чувство обиды на слово глупой девчонки? Если подумать, у них с Леей совершенно небольшая разница в возрасте, так почему Моргана чувствует, что прожила на две жизни больше? Кажется, Лея что-то прочла или угадала в ее взоре, и потому потупилась, оставляя за порогом собственной души все то невысказанное, невыплаканное, но накопленное: -Королева мало спит. -Понимаю, — равнодушно отозвалась Моргана, — король… -Не появляется почти, — брезгливо отметила танцовщица и на изумленный ответный взгляд Морганы развела руками: — ну, не заходит. Раз-два в неделю, в лучшем раскладе. -Как-то он…- фея пыталась подобрать слово покорректнее. Нельзя было показать Лее, насколько она поражена равнодушие молодого мужчины к собственной жене, но и не выразить собственных же чувств Моргана не могла. У нее не укладывалось в голове. Она знала горячность крови Пендрагонов, так почему Артур, имея красавицу-жену, так избегает ее и своего долга перед нею? -Обнаглел? — предположила Лея, и ей снова показалось, что она вжата в каменную стену рукою короля… -Умудряется где-то шляться и не попадаться мне на глаза, — уточнила Моргана, по-видимому, тоже что-то учуявшая во взгляде и в дрожи Леи, что та смутилась и отвела глаза. -Как Ланселот? — продолжила Моргана, помолчав пару минут, что-то спешно обдумывая про себя. — Заходит? -Приносит, бывает, то письма от вас, ваше высочество, то пирожные или мелкие подарки. Цветы… он любит ее. Она любит его. -Глупости, — отмахнулась фея, — Гвиневра увлечена тем, что она нужна кому-то, а Ланселот… нет, с ним в этот раз что-то другое, но о любви говорить не придется. -Вы явно знаете о любви больше, чем Ланселот, — серьезно кивнула Лея и Моргана рассеянно кивнула ей в ответ и только потом спохватилась, опознав едва-едва ощутимую, но все-таки насмешку. Взвилась: -Ты злишься за Уриена? Я не виновата…ты даже не представляешь, сколько у меня было шансов его получить, но я не воспользовалась ни одним. -Может быть, — Лею это сообщение ничуть не удивило. — Но я буду вас ненавидеть, Моргана. Вы удачливее меня, ваше высочество. Его я ненавидеть не могу, потому что он вас любит, но по этой же причине я возненавижу вас. Моргана потянулась было за пером, но снова в негодовании отшвырнула его, и бессильное орудие судьбы упало, красиво замедлившись в полете, со стола. И это тоже не произвело ровно никакой реакции со стороны феи. -У тебя что-то еще, Лея? — фею трясло от внутренней ярости, к которой примешивалось что-то еще, более едкое и более гадкое, но затаенное. -Нет, — очаровательно улыбнулась девушка, — я могу идти? -Прочь, — разрешила Моргана и когда за танцовщицей захлопнулась дверь, с радостью свалилась в кресло, прикрывая глаза, и только сейчас осознавая, какая тяжелая плита усталости гнет ее и вжимает в это проклятое кресло. Она попыталась сопротивляться и не смогла подняться, чтобы снова ворваться вихрем в придворную жизнь, приняться изучать архивы и прочее, прочее… куча дел стала казаться невыполнимой, но Моргана только прикрыла глаза на мгновение, сдаваясь и ненавидя себя за эту слабость. Но что-то не позволяло ей вернуться в норму. *** «Мелеагант, у меня тревожные вести к тебе. На этот раз — дело серьезно. Моргана попросила меня съездить к герцогу Кармелиду с письмом. Знаешь, что она написала? Она просит его вернуться ко двору короля Артура! Дескать, его, такого чудесного и распрекрасного ждут в Камелоте! Это совершенный абсурд, и я не понимаю, что она творит. Единственное, что разбавило моё недоумение — веселье, которое я испытал, увидев трясущегося и бледного Леодогана. Ты не представляешь, насколько он труслив! Наверняка решил, что я привез ему приговор, не иначе! А когда прочел, чуть не скончался от радости и весь стал такой маслянистый и ласковый… тьфу, тошно смотреть. Еще одно, Мелеагант! Я вынужден вернуться в свое графство — Артур меня ненавидит и Моргана тоже, похоже, рада моему отдалению. Я возвращаюсь в свой дом. Приеду к тебе через пару дней, как заеду к себе и удостоверюсь, что все в порядке. Твой друг, Граф Уриен Мори» «Ваше величество, принц Мелеагант де Горр! К вам пишет и пишет покорнейше, ваш слуга и друг вашего отца, и ваш сосед — герцог Леодоган Кармелид. Между нами произошло много дурного, но сейчас…вам не кажется, что стоит забыть обо всем горьком, что сжало нашу дружбу и превратило ее в пустоту? Ваш отец всегда пользовался моими советами, моими услугами, зная, что может доверять мне в любую минуту времени, и я хочу, чтобы дело вашего отца продолжалось и в вашем славном правлении. Герцогство Кармелидов расположено между двумя сильнейшими королевствами — Камелотом и Вашим. Дело нашего рода — мирить и соединять два великих рода, и мы сильны в своем объединении и будем сильны впредь, если вы проявите должную мудрость, мудрость, свойственную вашей крови и вашему положению и примите мои дары и мое почтение к вам. Вы приобретете ценного слугу, а главное — друга и союзника в любых ваших начинаниях. Я хотел бы пригласить вас на охоту в лес, что граничит между нашими землями, как знак нашего же примирения, и буду польщен провести охоту именно в вашем присутствии! Крепко молюсь за ваше здоровье. Ваш верный друг и преданный слуга — Герцог Леодоган Кармелид» «Мелеагант, я пишу к тебе, потому что не знаю, куда еще пойти. Моргана шлет меня то к черту, то к дьяволу — она не верит в преданность моих чувств, а мое задание осложняется. Я стал не просто шпионом — я стал предателем. Я полюбил ее. полюбил Королеву. Жену твоего врага. Я схожу с ума или ее волосы, правда, на солнце отливают золотом? Я не знаю, как быть… я буду верно нести службу, но КАК МНЕ БЫТЬ? Ланселот» «Уриен, буду рад видеть тебя в своих землях. Есть что обсудить. Про возвращение Кармелида ко двору — логично, Моргана боится усиления моего влияния. Твое отлучение от двора ей на руку. Но она сама себя гонит в ловушку. Как Лея? В каком настроении ты оставил ее? Мелеагант» «Ланселот, тебя что, били головою об круглый стол Артура? Люби Гвиневру или не Гвиневру — мне наплевать. До тех пор, пока ты верно несешь службу… Ладно, учти одну вещь — если ты что-то сотворишь и погибнешь, Лилиан мне этого не простит. Мне на тебя наплевать, а вот Лилиан расстроится и повесит это на мою душу. А я обучусь, некромантии и буду призывать тебя и заставлять смотреть на ее тоску, чтобы не было тебе покоя. Только попробуй…кхм, Ланселот, не создавай мне лишней работы! Работай — заботься! Уриен оставил Лею без присмотра — пригляди за нею, что-то мне не нравится, что она мне не пишет Мелеагант» «Герцог Леодоган, я не держу на вас обид и знаю ваш…талант к адаптации в жизненном пространстве. Я не любитель охоты — вы, должно быть, перепутали меня с бастардом Камелота, но вам простительно — у вас уже почтенный возраст. Если хотите наладить со мною дружбу — приезжайте открыто и честно, приезжайте, считая это письмо приглашением, ко мне в земли. Только наденьте что-нибудь теплее, у нас стало холодно. Мелеагант». *** -Что, — не удержалась от мрачного смешка Лилиан, когда в ее маленькую обитель — устроенный тут же при замке лазарет, принесли очередных раненых, — еще жертвы неудачной охоты? Нельзя сказать, что у Мелеаганта не хватало фантазии на то, чтобы уберечь любимую от правды. Можно было придумать тысячи причин, постараться придумать, почему некоторые люди возвращаются с «охоты» в несколько помятом состоянии, без добычи. Охоты эти состояли в переговорах и встречах с лидерами, противниками и наемниками. Не все они заканчивались гладко и выливались в драки, бои и даже нешуточные яростные схватки. Каждый раз, когда Лилиан приносили кого-то, и говорили, что он пострадал на охоте, целительница молча качала головою… Она понимал, что Мелеагант хочет, чтобы она знала. Уже сейчас он предложил ей что-то вроде проверки: выдержит ли она его методы, не убежит ли, сочтя его чудищем? Лилиан многое передумала уже о Мелеаганте и «чудище» было самым приличным из списка оскорблений… Но в негативном ключе она думала лишь, пока Мелеаганта отсутствовал, выезжая на свою «охоту». Стоило ему вернуться, как Лилиан понимала, что все то плохое, что успела она про него уже придумать — страх за него же. -Да, — хмуро, не глядя на нее, ответил стражник, пряча взгляд от пытливого взора Лилиан, — охота была неудачная. -Ох, ребята, — целительница серьезно покачала головою, успевая одновременно с этим, готовить в деревянной мисочке мазь для изорванной раны, чтобы остановить кровотечение, — прекращали бы вы свою охоту — не ваше! Совсем не ваше. -Да он, — неловко махнул второй стражник, решивший, что чем подробнее он соврет, тем меньше у девушки будет подозрений, — просто на бревна упал спиленные. -А бревна, — не отступила Лилиан, разводя мелкий огонек под котелком, и тот мгновенно стал нагреваться, — очевидно, дали сдачи? Стражники переглянулись, замешкались. У обоих появилось чувство, что над ними издеваются, но открыто ведь нельзя было сказать… Лилиан проработала недолго. Ее рука уже была заточена под многочисленные рваные и колотые раны, к тому же, сегодняшние случаи были совсем легкие и ни одному не удалось покалечиться настолько сильно, чтобы потом заставлять целительницу бегать вокруг с ругательствами, проклятиями и заклинаниями Леди Озера… все должно было восстановиться быстро и самостоятельно — этому способствовала юность пострадавших, легкость самой раны и скорость реакции Лилиан. Но она все равно постучала вечером к принцу де Горру в рабочий его кабинет и вошла, услышав разрешение. -Ты? — изумился он, откладывая в стороны две книги. Лилиан успела подумать, насколько возможно одинаково внимательно читать сразу же две книги, но не успела развить эту мысль, кивнула: -Я. -Что случилось? Или соскучилась? — Мелеагант устало попытался улыбнуться, и это очень тонко тронуло сердце Лилиан. -Соскучилась…и хотела спросить, сколько еще вы будете охотиться, — она дала понять, что знает и понимает о происходящем больше, чем ей пытаются навязать стражники лазарета. Он молча взглянул на нее, долго изучал ее лицо, словно пытаясь прикинуть, стоит ли говорить, и, наконец, решился: -Гон зверя может длиться около года, но на какое-то время охотники маскируют свои шаги и свои стоянки, позволяя зверю почувствовать себя в безопасности. -Займись рыбалкой, — не выдержала Лилиан, с горечью осознавая собственное бессилие. Она знала. Что ей некуда и незачем подаваться прочь. Да и не сможет она — здесь теперь ее дом. Здесь нечто большее, чем убежище. -Я увлекался рыбалкой, пока был жив мой отец, — откликнулся принц, — но после того, как я спасал пьяного, едва не утопившегося рыбака, я как-то резко забросил это увлечение. -Тогда собирай что-нибудь… -Я уже собираю. Земли, — Мелеагант даже не усмехнулся. Его голос прозвучал печально. — Видишь ли, Лилиан, приличному принцу и занятий мало…