Герои Галактики

      Я долго думала, кто станет следующей жертвой моего разбора. Были просьбы о Рубинском, но он пока для меня слишком сложен. Думала над некоторыми эпизодическими персонажами. Стала вспоминать о главных и поняла, что время пришло. Пора бы уже написать о противоречивом, любимом и/или ненавистном (у кого как) министре обороны. Помнится, я говорила, что не ассоциирую себя ни с одним персонажем из ЛоГГа? Так вот, это не так. Я часто задумывалась над этим в последнее время. Оберштайн, наверное, для меня ближе всех из «Галактики». Ну и ещё несколько эпизодических персонажей, но о них в другой раз. А ещё я долго думала, что именно написать об Оберштайне. И вот решила написать всё. Так что вы здесь надолго застряли. А начнем мы с образа мышления Оберштайна. Ну и тут, конечно же, мы вспоминаем Вестерланд. Наверное, многих 23 серия впечатлила не меньше, а может даже и больше, чем 26. А вот для меня они были равнозначными. И, наверное, именно потому что не задолго до этого Оберштайн стал моим любимым персонажем. (Ух, дорогие хейтеры Пауля, можете кидать в меня тапочки 😂) Сейчас речь пойдёт о Вестерланде. Мы видим, что для Оберштайна человеческая жизнь как таковая ничего не значит. (В отличии от Яна). Это было очень жестоко. Но чтобы полноценно оценить Оберштайна в этой ситуации, мне хочется сделать одно маленькое (или не очень) фантастическое допущение. Посмотрим на эту ситуацию без исторического контекста и поверим Оберштайну на слово. Вот пускай так оно всё и будет. Если Брауншвайг не разбомбит Вестерланд, то война продлится ещё очень долго, начнут подтягиваться союзовцы, умрёт в десять раз больше человек. В общем, возьмём его мнение на этот счёт за аксиому. У нас же должна быть какая-то аксиоматика, мы не можем оспорить абсолютно всё, даже если очень хочется. Смотрим на это действие в нашей новой системе аксиом. Всё равно плохо. Неправильно. Бесчеловечно. Скорее всего, автор хотел показать Оберштайна монстром, раз он не только предлагает Лоэнграмму убить 2 миллиона, но и врёт ему о времени атаки. Он не просто даёт совет Лоэнграмму, он ещё и не даёт ему право выбора. И, честно, при просмотре мне даже было больнее, когда он велел Фернеру послать зонд через 4 часа, когда сам сказал Райнхарду о 6. Мы все ещё помним о нашей аксиоматике? А теперь идем в 103 серию. Оберштайн хочет победить демократов довольно… бесчестным методом. Совсем не к лицу Райнхарду и его армии. Да и действует он, не согласовываясь с Лоэнграммом. Как он объясняет свои поступки? Он хочет свести потери к минимуму. Снова в дело вступает оберштайновская арифметика. Жертвы нельзя свести к нулю, нельзя также не запятнать свою воинскую честь (хотя скорее честь Райнхарда, Оберштайна и так все ненавидят), но он пытается сделать так, чтобы их количество было минимальным. И минимальным именно среди людей Рейха, бывшие граждане Союза в это число не входят. И вот здесь начинает казаться, что мы несколько ошиблись насчёт того, что он от слова «совсем» не ценит человеческую жизнь. Здесь начинает казаться, что для него нет приоритетов среди гражданских. Просто для него, что одни, что другие — подданные Рейха. Но и эта формулировка кажется мне не совсем правильной. Да, для него они все равны. Но равны лишь в том смысле, что они просто числа. Ничего не значащие. Этот образ мышления считается неприемлемым и бесчеловечным. Нельзя просто смотреть на ситуацию и выбирать, какое количество человек погибнет, х или у. Неправильно. Нужно искать другие пути. Но вот ответьте на один вопрос. Сколько прямых, параллельных данной, можно провести через одну точку? Вот ответы, я чувствую, разные. А почему? Потому что относительно разных систем аксиом, ответы на этот вопрос отличаются. А сейчас мы выбрали аксиоматику Оберштайна. И именно поэтому его ответ на вестерландский вопрос такой. Чисто с человеческой точки зрения (а Оберштайн всё-таки человек, что бы там ни говорили другие герои сериала) — непростительно, с его точки зрения — единственно возможное решение с минимальным ущербом. Я читала один прекраснейший фик на тему альтернативного Вестерланда авторства Ciora. Как по мне, там Райнхард показан каким-то уж слишком добреньким, но суть не в этом. После того, как Лоэнграмм защищает Вестерланд, другие крупные планеты тоже устраивают мятежи, а Брауншвайг совершает попытки их уничтожения, давит тем самым на силы Райнхарда. В итоге война растягивается на очень длительное время, потери среди гражданского населения колоссальны. Райнхард стремится предотвратить каждый удар, но это невозможно чисто физически. Тогда он спрашивает у Оберштайна, правильно ли поступал, спасая жизни невинных людей, на что Оберштайн думает: «На вас нет греха, ваше превосходительство». И вот здесь начинается это вкусное, сочное, невероятное и самое оберштайновское противоречие. Можно ли было не спасти гражданских, мирное население, ни в чём не повинных людей? Нет. Были бы потери гораздо больше, если бы их спасли? Да. Что говорит арифметика? Нужно убить. Что говорит совесть? Нельзя. Райнхарду не нужно с этим разбираться. Его обманули. Он не знал, не мог спасти. Он, конечно, может жестоко судить себя за промедление, но тем самым лишь вызовет у зрителя сочувствие и любовь. На себя эту миссию берёт Оберштайн. Делает то, за что никто не возьмётся. Делает то, что нельзя сделать и то, чего не сделать нельзя. Говорит «А и неА», пересекает А и дополнение А до В, где А — собственное подмножество В. И даже Хильда в одной из серий говорит: «Древняя скрижаль, на которой высечены только верные доводы. Каждый осознает их истинность, но никто не хочет им следовать. Вот кто такой Оберштайн» Вот это, наверное, характеристическое свойство* Оберштайна. Этим он интересен. Мы взялись рассказать об Оберштайне все. Так что идём дальше. А следующий пункт, наверное, его отношение к своему окружению. И начнём мы по старой доброй традиции с Райнхарда. Оберштайн с самого начала разглядел в Лоэнграмме большой потенциал, потому в 3 серии и светится перед Кирхайсом. А потом и идёт просить помилования к Райнхарду. Может, предвидел? Возможно. На самом деле, очень интересная сцена. Помните, я сказала что-то про характеристическое свойство? Ну так вот эта сцена будет его определением. Он говорит, что династия Гольденбаумов должна исчезнуть. Что Галактический Рейх должен исчезнуть. Он прямо заявляет о том, что готов стать для Райнхарда тем, кто будет озвучивать непопулярные решения. Возьмёт на себя всю ненависть народа, чтобы для Райнхарда осталась только любовь. Он, можно сказать, рискует жизнью в тот момент. Нужно было рассчитать всё предельно точно. А если бы Кирхайс его арестовал? Но Пауль рассчитывает этот момент точно и безупречно. Кирхайс не стреляет, и именно поэтому Оберштайн нужен Райнхарду. Он тот, кто закроет Лоэнграмма собой. Он тот, кто выстрелит, если потребуется. В этой серии вообще заложена траектория развития отношений Оберштайна и Лоэнграмма. На удивление, вся серия строится по довольно красивой структуре. В самом начале Райнхард разговаривает со своей командой на тему взятия Изерлона и говорит, что нет никаких «иностранных захватчиков», союзовцы просто мятежники. Кирхайс отвечает ему: «Вы так прямолинейны, ваше превосходительство». Ну, далее они разговаривают о том, что Райнхарду нужен советник, и, о чудо, этот советник сам Лоэнграмма и находит. В этой сцене он (я уже повторяюсь) рискует всем, что имеет, в первый и предпоследний раз. Ну, дальше мы эту сцену уже разбирали. Но не полностью. Не так подробно. Оберштайн говорит, что Зект не внушал доверия своим подчинённым, на что Лоэнграмм ему отвечает: «А вы прямолинейный человек». Симметрия — вот она красота. А дальше мы смотрим флэшбэк Кирхайса и Райнхарда. И в этом флэшбэке Мюзель прямым текстом, почти точно так же, как и Оберштайн, проговаривает свои цели и мотивы. Прямо почти слово в слово. И в итоге мы получаем, что Оберштайн и Райнхард стремятся к одной и той же цели. И вот теперь пришло время для ещё одного интересного момента из той же серии. «Я не ожидаю от Оберштайна ни дружбы, ни особой верности. Я просто хочу использовать его ради достижения нашей цели» Кирхайс, когда уходит от Райнхарда, долго смотрит вслед Оберштайну и про себя повторяет «нашей». И снова мы видим симметричную красоту. Как часто бывает, высказывание может содержать в себе два утверждения. Например, для того чтобы доказать теорему о пересечении диагоналей в многоугольнике (в выпуклом многоугольнике диагонали пересекаются, а в невыпуклом не пересекаются), нужно доказать два утверждения. 1) В выпуклом многоугольники диагонали пересекаются. 2) В невыпуклом многоугольнике диагонали не пересекаются. Так же и высказывание Райнхарда содержит в себе два утверждения. Первое — он не ждёт от Оберштайна ни дружбы, не преданности. Второе — он использует его, ради достижения их с Кирхайсом цели. И вот на первом утверждении можно было бы довольно интересно поиграть. Райнхард открыто заявляет, что Оберштайн как человек ему не нравится, Оберштайн же наоборот питает тёплые чувства к Лоэнграмму. Они стремятся к одной цели, но Райнхард благодаря Кирхайсу идёт к ней путем «добра» (относительного и то, пока Кирхайс рядом), Оберштайну же для этого нужен Райнхард, причём цели он достигает любыми методами (ну как уравнение решается, так и достигает. Равен у него х 2 миллиона, значит, х=2×10⁶. Линейное уравнение предполагает либо одно решение, либо бесконечное, либо пустое множество). Причём, если мы играем на том, что Оберштайну хочется, чтобы Райнхард к нему хорошо относился, ему нужна эта дружба, как воздух, то далее следует очень интересное свойство. (Чем не цель? Цель — это то, что герою просто жизненно необходимо достигнуть. Герой погибает, если не достигает цели, вот, что это такое.) Оберштайну, чтобы достигнуть одной из составляющих своей цели — Райнхарда — нужен… Райнхард! Снова привожу аналогию с геометрией. Найдите в следующем высказывании грубую ошибку. «Развернутый угол — это угол, градусная мера которого равна 180°». (Даже писать как-то неудобно 😂). В чём ошибка? Ошибка в том, что мы градусу даём определение из понятия развёрнутого угла. Градус — это одна сто восьмидесятая развёрнутого угла. А если мы и градусу, и развёрнутому углу даём такие определения, то совсем получается что-то несуразное. Что же, это тогда основные понятия геометрии? Только основным понятиям математики нельзя дать определения. Так вот то же тогда получается в случае с Оберштайном и его целью. Ему, чтобы достичь цель, нужна цель. Противоречие? Конечно! Добавляем к этому его «характеристическое свойство». Вуаля. Готово сразу два конфликта: внутренний и… не внутренний (как это сказать по-русски?) И самое интересное, что ведь всё это было. На заднем плане. За кадром. Намёками. Но всё это проявлялось в действиях Оберштайна. Когда Оберштайн говорил Райнхарду, что не должно быть «номера второго», мне всегда казалось, что он сам хочет занять это место. У этого конфликта был большой потенциал. Райнхард ведь мог точно так же счесть, как и многие адмиралы, что Кирхайс погиб из-за Оберштайна. А чего только стоит сцена, в которой Оберштайн говорит Райнхарду, что с ним хочет поговорить Аннерозе… В то время Райнхард начал отдаляться от всех остальных людей. А значит и «цель» Оберштайна тоже отдаляется. Для меня лично конфликт в драматургии звучит примерно так же, как доминанта в музыке. Что-то очень острое, требующее разрешения. Причём незамедлительного. Доминанта — резкая, скандальная, противоречивая, требующая к себе внимания. От некоторых интервалов и аккордов защемляет сердце. Как будто что-то болит. (Не физически, душевно). Так вот, когда видишь отношение Лоэнграмма к Оберштайну, то ощущаешь примерно тоже самое. Когда всё дело стремится к разрешению, снова резко наступает переход в доминанту. Так о чём это я? Об алгебре и гармонии. Пятая ступень (доминанта) звучит, как противоречие, но она почти никогда не остаётся неразрешённой. Она всегда приходит в тонику, к успокоению. А с внутренним противоречием Оберштайна ситуация другая. Он — то, что не поддаётся алгебре и гармонии. Этот конфликт не разрешим. Он просто есть. «Древняя скрижаль, на которой высечены только верные доводы. Каждый осознает их истинность, но никто не хочет им следовать. Вот кто такой Оберштайн» Что-то постоянное. Константа. Иррациональность. Единственный в своем роде и неповторимый. Он не имперец, он не демократ, он не тот, кто хочет добиться дружбы и расположения Райнхарда, он — Оберштайн. И у него есть свое определение. Он — исключение и сам себе правило. Видела эту формулировку в одном очень хорошем фанфике по одному очень хорошему пэйрингу. Правда там речь шла о Хильде. Вот так вот плавно мы переходим к следующему персонажу. Иногда я думала, что романтическая линия с Оберштайном очень хорошо бы сказалась на сюжете. Как раз из-за Вестерланда. Включить туда все душевные метания и переживания, дожать до конца внутреннее противоречие и посмотреть, чем всё закончится. Но если сделать сюжет ещё более острым, то можно было бы сделать что? Правильно! Хильда/Оберштайн. Представьте себе, у Оберштайна есть не просто романтическая линия. Хильда вроде как любит Лоэнграмма. Да и Райнхард в конце сериала (да ладно!) обратил на неё внимание. Конфликтище. А теперь проводим параллели с Юлианом. Хильда у нас будет за Фредерику (они даже выглядят одинаково), Лоэнграмм за Яна (оба — главные герои). Интересно бы получилось. Могут же сделать всё красиво и симметрично, когда хотят! Тогда ещё и проводится параллель с темой, которая могла бы стать главной для Юлиана. То есть, как сказал Алекс Казельн: «Из-за сильной любви к одному человеку можно забыть любовь и уважение к другому». Кстати, знаете, почему Оберштайн с Хильдой так и не сошлись? Потому что герой у нас немного… бездеятельный. Да и те цели, которые были приведены выше… Ну, они всё-таки несколько надуманные, каждый видит их по-своему. Вот теперь давайте смотреть объективно (не очень). Сериал вроде как показывает, что Оберштайн хочет блага для Рейха, возможно, для всего человечества, кто-то считает, что для демократии. В общем, цели у него очень глобальные. Как он их достигает? Ну… идёт проситься к Лоэнграмму на службу. Рискует жизнью, положением и т.д. Дальше следует битва разумов, обязательная сцена, опускается занавес. Конец. Эээ, очень оригинально. Весь персонаж закончился в той же серии, в которой появился. Не, ну даже с Ройенталем не так было. Он, конечно, не герой, целей особых не имел, но в конце сериала поддал жару и даже что-то интересное изобразил. Дальше Оберштайн вообще как-то выключается из сериала и появляется только, чтобы потрепать нервы. Вот когда Яна убивали, я ещё отходила от Фаренхайта и Штайнмеца, а тут ещё и новый «бац!» Я серьезно больше беспокоилась о том, кто именно убёт Яна: Оберштайн или культисты, чем о самом факте того, что он умрёт. Потом он треплет нервы, когда начинается вся эта история с Ройенталем. Ну и, конечно же, в истории с заложниками. Там ещё ко всему прочему и Лоэнграмм говорит: «Оберштайн никогда не нравился мне как человек» В общем, Оберштайн — ходячее противоречие, когда оно заглядывает в кадр, сразу становится не по себе. Продолжаем марафон безумных аналогий. Мне кажется, катарсис в некотором роде похож на доказательство, а точнее на слова «что и требовалось доказать». Когда доказываешь теорему, ну или просто какое-нибудь общее утверждение, то ответ получить не удастся. То есть нужно просто решать, решать и решать, пока не доходишь до того места, где следующий шаг означает истинность условия. Получить ответ приятно, но написать три маленькие, ничем не примечательные буквы бывает ещё более приятно. Иногда, после того, как надежда была утеряна, когда казалось, что наше утверждение и вовсе ложно, что метод «от противного» ничего не дал, и противоречия нигде не видно, наступает такой момент, когда видишь, что где-то что-то не сошлось. Видишь, что где-то не выполняется какая-то аксиома. И тогда эта мысль развивается и её завершением становятся слова: «Противоречие. Значит, наше предположение не верно. Что и требовалось доказать». Противоречие, а за ним всегда идут три маленькие буквы. Тритон должен разрешиться. Я вот здесь все говорю о внутреннем противоречии Оберштайна, но в ЛоГГе ведь есть ещё один персонаж с похожим свойством. Ян Вэньли. И вот смерть последнего не стала разрешением, хотя должна была им стать. И должна была стать кульминацией сюжета. А смерть Оберштайна становится. Но только в одном из трёх случаев. Только тогда, когда он жертвует своей жизнью, как выразился голос за кадром «умирает вместо Райнхарда». В этом случае максимально доведена до конца линия с противоречием. Все говорили, что правительство готово жертвовать только чужими жизнями, но Оберштайн это опровергает. Райнхард однажды спросил его, готов ли он отдать за него жизнь. Вот и в той серии этот момент проявляется. Хотя Оберштайн на самом деле делает это три раза за сериал. Но кульминационным становится именно тот, в котором Оберштайн доводит дело до конца. Так в одном доказательстве объединяются две темы. Тема с Райнхардом и тема с внутренним противоречием. В той серии ещё и рисовка на просто запредельном уровне. Видно, когда стараются. Мы, вроде как, увидели разрешение, сам конфликт, но пути не заметили. Что это означает? Пишем фанфики, дорогие друзья. Тема наша осталась нераскрытой, незавершённой, но скорее, просто закадровой. У Оберштайна, как и у Юлиана, как и у Райнхарда, есть огромный потенциал героя. У него лучше всего оформлены конфликты и внутреннее противоречие, его смерть — никакой не рояль, а самая настоящая сюжетная кульминация. Всё у него есть. Только действия нет. Его просто задвинули на второй план. Поэтому в наших силах все исправить:)

***

P.s. Почему я люблю Оберштайна? Да просто так… Как-то прониклась к нему доверием в самой первой серии. Потом на Изерлоне тоже понравился. Я из персонажей различала только его, Райнхарда, Кирхайса и Аннерозе. Так что выбора у меня особо не было. Ну, а потом он пошёл нервы трепать. То 23 серия, то 26… Перипетии, ммм)