Доброе утро, милая. Не забудь поесть.
Отпишись, как проснёшься.
Серьёзно, Дино?! Ты просто ушёл вот так? И как мне это понимать?! Оставив завтрак нетронутым, как пробка вылетела из дома и, пока торопилась на "любимую" работу, рьяно строчила беглецу. me Ты считаешь, это нормально? 💕👼🏼 Не понял) me Почему ты ушёл?! 💕👼🏼 Потому что всегда ухожу?) По утрам у меня задания с Непризнанными, Виктория. me Ты обещал, что проведёшь со мной время, Дино! 💕👼🏼 Я ведь пришёл. Почему ты злишься? me Да, ты пришёл! Чтобы просто трахнуть меня ночью и уйти! 💕👼🏼 Теперь ты так называешь это?) А как мне ещё, блять, это называть? me Как ты мог так поступить со мной?! 💕👼🏼 Милая, пожалуйста, возьми себя в руки. Ничего трагичного не случилось. Я хочу. чтобы ты немного успокоилась, и мы чуть позже всё обсудим? me Я писала тебе со слезами на глазах, просила прийти домой, провести со мной время! Но вместо этого ты сделал так, как удобно было тебе! Усыпил меня, одурманил, чёрт знает что сотворил со мной и просто поимел, а потом втихую свалил!!! 💕👼🏼 Виктория, не говори со мной в таком тоне. Я не сделал ничего такого, чтобы у тебя появился повод придумывать какие-то драмы и переживать их в одиночку. Я прекрасно знал, видел и чувствовал, в каком состоянии ты находилась. Хотел как лучше. me Но сделал только хуже! Я не понимаю, что происходит, но с новостью о повышении Ангела Фенцио ты стал каким-то странным. 💕👼🏼 Милая, успокойся. Понимаю, ты сейчас на нервах, но не нужно так срываться. Я действительно не вижу никакой проблемы. Проблемы нет, Дино, есть полный пиздец! Влетела в подъезд Люциферовского дома и швырнула телефон в сумку, после чего тот неприятно завибрировал два раза и стих. Через пару минут я уже отбивала порог шефовской квартиры, терзая свои несчастные губы между резцами. Злилась ли? Да я была в лютом бешенстве! В голове не укладывалось, как Дино решился на такое! Это казалось ещё унизительнее, чем Хансовское "Когда ты возьмёшь у него на ротан" и Моргенштерновское "Сгоняй за кофе". Руки неистово дрожали, в глотке всё пересохло, а из глаз от обиды едва не брызнули слёзы, но во всей этой неразберихе сильнее пугало то, что упырь по ту сторону двери даже не звонит, наверняка ведь уже обнаружил моё опоздание. Стоит небось возле двери, как тот офисный свиномопс, и пасёт, когда я войду. Кое-как вставила ключ в первый замок и, надавив, с усилием провернула его, затем принялась за второй, который как назло никак не хотел поддаваться. Нахрена тебе столько замков, Моргенштерн? Зачем усложнять не себе, так мне жизнь? Телефон вновь стал вибрировать, но уже настойчивее. Сто процентов звонит спросить, сквозь какое из двух ядер Земли я провалилась и где, чёрт подери, его завтрак. Спасительный щелчок, и я дёрнула ручку вниз. Открыла дверь и максимально тихо вошла в квартиру, а телефон тут же успокоился. Значит, всё ещё дома, услышал, как я вошла и скинул. Мне даже в первые минуты своей смерти так стрёмно не было, как сейчас, а видеть людей, с перьями, торчащими из спины, то ещё удовольствие, знаете ли. Не каждый день перед тобой стоят ангелы и демоны в попытках объяснить, что ты как бы откинулась, а твоя неупокоенная душа мечется между Адом и Раем. И вообще, ты избранная. Бред собачий. Переоделась в тапочки и, скинув сумку на тумбу, засеменила на кухню, а когда увидела Люцифера, преспокойно сидящего за барной стойкой, чуть не рухнула прямо на пороге. Глупо было надеяться, что уехал, но, признаться, такую мыслишку я до последнего вертела в своей голове. Сидел лицом ко мне, держа в левой руке утреннюю газету, а правой вращая белую кофейную чашечку на такого же цвета блюдце. Лицо было собранным и надменно-сморщенным. Чёрные брови, как и всегда, сдвинуты к переносице, но в этот раз, казалось, намного ниже, чем обычно. Звон от постукивания фарфора неприятно бил по барабанным перепонкам, иглами вколачиваясь прямо в мозг и со звоном рикошетя по всей черепной коробке, в то время как мои коленки подрагивались в такт этому дребезжанию. Всё та же смольная рубашка, распахнутая на груди, однако манжеты почему-то были на месте. Видимо, ждал моего прихода, чтобы была веская причина засучить их, только вот обещанной себе плётки рядом я не наблюдала. Он мимолётно облизал губы и прочистил горло, всё ещё вчитываясь в текст перед собой. — Ты опоздала. — Прошу прощения, — отчеканила я и сложила руки перед собой. — По дороге произошло маленькое ЧП. Движение кружки вокруг своей оси прекратилось, когда властные пальцы зажали её края, а томный взгляд, оторвавшись от газеты, устремился в меня. В этот самый момент, стоя на ковре перед начальником и ощущая себя школьницей в кабинете директора, я не имела ни малейшего представления о том, какой выговор или упрёк меня ожидает. Неторопливо он оглядел меня с ног до головы и задержался где-то на шее. Небрежный шлепок бумаги о столешницу — и указательный палец, потянувшись к нижней губе, уже требовательно растирал её, пока карие глаза высверливали дырищу в области моей сонной артерии. Потрясывающейся ладонью я нащупала свою шею, которая успела покрыться испариной и, готова поклясться, красными пятнами, и стала массировать её до самых позвонков. Было по-уебански неловко и тревожно. Почему он так странно смотрит? Видок у меня был такой себе, конечно, — вся помятая, неглаженая, возможно, немного грязная, — но я вообще-то торопилась сюда! — Омерзительное до внушительных размеров, я бы сказал. Ну извините, блять, что выгляжу не совсем так, как те женщины, которых Вы имеете, возможно, на том самом полу той самой комнаты, мистер Моргенштерн. Глупо похлопала глазами, искусно делая вид, что не вкурила его искромётного намёка на оплёвывание моего самомнения, и, закусив изнутри нижнюю губу, уставилась в кружку, которая, до того обласканная его пальцами, теперь одиноко стояла на столе в ожидании его внимания. Люцифер поднялся из-за стола и, с ощутимым холодом просквозив мимо меня, скрылся в коридоре, а я так и осталась стоять на своём месте, не решаясь сдвинуться. Даже не знала, что делать дальше и что вообще делают в подобной ситуации. Слышала, как открылась дверь в его комнату и мимолётное копошение в её глубине. Может, мне нужно выйти из квартиры и уйти на работу? Вопрос с завтраком вроде как уже решён? Мой через четыре часа перетечёт в обед, любезно предложенный мне Сэми по моей же нескромной просьбе, а его... сядет в изысканном ресторане заморской кухни где-нибудь в центре города и успокоится за роксом с элитным вискарём. Может себе позволить. — Мне тебя сегодня весь день ждать? — вскрикнул Люцифер уже в прихожей так неожиданно и угрожающе, что я встрепенулась. Спокойно, Вики. Он просто намекает на то, что такими темпами я могу опоздать и в офис, а второй такой проёб без штрафа точно не обойдётся. Хотя не уверена, что и на первый он так просто закроет глаза. Нервно дёрнув головой, вышла из кухни и обнаружила его стоящим возле тумбы, спиной к двери. Молча подошла к нему, уткнувшемуся в свой телефон и быстро клацающему по экрану, и встала подле в надежде, что этот без десяти сантиметров двухметровый жираф соизволит немного отодвинуться, потому что мои туфли были чуть ли не затоптаны его копытами, однако он продолжал стоять скалой как ни в чём не бывало, поэтому я, стиснув челюсти, склонилась перед ним и потянулась к обуви. Прогиб всей моей жизни. Без смс и регистрации. Только Ханса не хватает для полноты картины, он бы заценил. И мой внешний вид, и положение, в котором я предстала перед боссом. Почти на коленях, Артур, голова, по крайней мере, на своём месте — возле самой ширинки его брюк, как ты и предвещал. Откинув в сторону туфли, вмиг очехлилась и, одним рывком поправив юбку, потянулась через него к сумке, но и тут мужчина и бровью не повёл. Глядя в смартфон, он вслепую открыл входную дверь и вышел за порог, ожидая, когда я тоже выйду. Уже спускаясь в лифте, никак не могла отвязаться от ощущения, что во всём его кричащем молчании был какой-то подвох, и это поселило во мне необъяснимое чувство дискомфорта, поэтому на время спуска с тридцать пятого этажа я решила тоже чем-нибудь себя занять. Почти бесшумно, не нарываясь на раздражение стоящего справа, полезла в сумку и нащупала телефон.💕👼🏼Пропущенный (1)
💕👼🏼 Ты не должна воспринимать это всё таким образом. Я правда не понимаю, что не так, и повышение отца никоим образом не касается наших отношений. Прости, если обидел. Я правда хотел как лучше. 💕👼🏼 Давай я наберу, и мы спокойно всё решим? Набирать мне не надо, и всё остальное я для себя уже решила. Включила режим DND и бросила мобильник обратно в сумку. Из лифта Люцифер вышел первый, однако, заметно притормозив, пропустил меня вперёд. Я же, от всей души благодарная Господу за такой шанс оторваться, стремилась к выходу, не оглядываясь, но совершенно точно зная, что он идёт за мной, возможно даже, смотрит, как именно я это делаю. Едва ступила за порог подъезда, как за спиной раздалось требовательное "к машине". Гонишь?! На работу с тобой я уж точно не поеду. Не хватало ещё, чтобы нас кто-то увидел вместе. В тот же день Ханс без зазрения совести, которую он давно продал дьяволу за трёхдолларовый бургер, будет горланить на весь офис, что Виктория Уокер таки раздвинула ножки перед новым директором или, его заветное, "взяла в рот". Нет-нет, спасибо. Лучше штрафаните на вторую половину моей жизни, но в машину я ни за что не сяду. — Я доеду на такси, — отважилась на маленькую дерзость, когда мужчина прошёл мимо. Но этот упёртый баран, смотря перед собой, даже не обернулся. — Дважды повторять не буду. Послышалась сигнализация Гибрида, и Люцифер, обойдя машину спереди, открыл дверь и сел на место водителя. Заведя мотор и уложив одну руку на руль, он ждал, терпеливо и собранно, пока я наконец исполнюсь его приказом. И чёрт бы побрал тот день, когда я согласилась на эту злоебучую сделку с самим Сатаной. На несгибаемых ногах зашагала к машине и села на пассажирское, тут же пристегнув ремень безопасности. — Я буду вам очень признательна, если вы высадите меня, не доезжая до офиса. Для меня это очень важно. Но патлатый никак не среагировал на мою просьбу, и дальше мы ехали молча. Я, как всегда, в напряге, он — максимально расслабленно. Казалось, ему даже на дорогу смотреть не нужно, чтобы вести эту железную махину. Лишь мельком взглянула на него: левая рука лежит на руле, указательный палец иногда барабанит по кремовой коже, рукав рубашки предательски скрывает чернильно-узорчатое предплечье, согнутое в локте, туловище нескромно откинуто на спинку сидения, густые брови слегка сдвинуты, а веки чуть прикрыты. За дорогой вообще следим или как? Может, он вообще уснул, а я не в курсе? Когда снова посмотрела перед собой, осознала, что едем мы далеко не в сторону офиса, и с каждой минутой убеждение в этом крепчало. Машина остановилась на площадке торгового центра, и движок, рыкнув в последний раз, заглох. С непониманием повернулась на мужчину и хотела аккуратно уточнить, какого, собственно, хрена, но меня опередили: — Открой бардачок. Ждал от меня судорожной покладистости, а я в ответ всё ещё молча разглядывала его точёный профиль, тогда Люцифер медленно повернул голову и, двинув бровями, глазами стрельнул в бардачок, как бы невербальное повторяя сказанное секундами ранее. — Синяя коробочка, — снова непонятные указания в такт моим осмотрительным действиям. — Надевай на безымянный. С идиотским видком уставилась в кольцо с крупным бриллиантом, огранённым с десяток мелких, ярко поблескивающих от солнечного света, на бархатистой багряной подложке, затем перевела ошарашенный взгляд на его обнажённые запястья, когда он надел золотое кольцо без каких-либо излишеств на свой. Какого хера происходит?! Это такое современное предложение руки и сердца? Возьми да надень? Ты ебанулся?! — З-зачем это? — возмутилась я, даже не думая скрывать свою брезгливость. — Делай, как говорю, Уокер. Опять скинув на меня очередное своё долбанутое указание, он вышел на улицу и уже стоял возле моей двери, ожидая, когда выйду я. Надела это дурацкое кольцо на палец и, скинув коробочку обратно, вышла из автомобиля. Пока было не ясно, чего ожидать, но очередная его игра меня заранее бесила. Моргенштерн прикрыл за мной и заблокировал машину, а когда мы прошли через стеклянные крутящиеся двери, самодостаточно уложил свою ручищу на мою талию. — Мистер Моргенштерн, — схватилась за его плечо и попыталась высвободиться. — Ещё одно слово, — устрашающе процедил он сквозь зубы и, глядя вперёд, придвинул меня к себе ещё плотнее. Шла подле него как немощный каторжник, без имени, без наследия. Шаг влево, шаг вправо — расстрел. Мужчина был неприступен. Делал то, что хотел и когда хотел, не терпел возражений и не давал на это ни малейшей возможности. Мудлоид, проще говоря. Но это ни разу не оправдывает его скотского поведения, а посему задам вопрос, который уже чуть ли не двадцать четыре на семь вертелся у меня на языке: какого хрена он себе позволяет? Что собирается выкинуть на этот раз? Снова сыграть в любовничков? Если честно, осточертело, Моргенштерн. Тёрнеров здесь нет, тогда кого ради весь этот грандиозно-пышный спектакль? Можно придумать уже что-то пооригинальнее? Еле ощутимо обыскивая пальцами мой бок, он двинул нас чуть правее, в сторону магазина... нижнего белья?! Так, думай, Вики. Какие могут быть мотивы и каково на этот раз моё задание? Подобрать бельишко для его шлюх? Поработать сверхурочно продавцом-консультантом? Помочь ему с выбором трусиков бразилиана? Если так, то с превеликим удовольствием. Человек я толерантный, дерьма в жизни повидала всякого. И если моя помощь хоть как-то будет вознаграждена, например, тридцатью баксами, которые по умолчанию пойдут на возврат долга, то я всеми руками и ногами за. В зоне входа нас встретила светловолосая дамочка тридцати пяти лет, сходу пожелав доброго дня и оглядев моего временного кавалера деликатно-доброжелательно и меня — с ног до головы — недоверчиво-оценивающе, что мне сразу показалось не совсем тактичным и неприемлимым. Наигранная, слегка нервозная улыбка, казалось, невидимыми гвоздями была прибита к нижней части её вытянутого кобыльего лица, подражая в этом такой же девице, потемнее, возле кассы. Обе в строгих костюмах, на шпильках, волосы в низких пучках, парадно-боевой раскрас на всё личико, а дальше — как в том старом мультике: "Улыбаемся и машем". Душниловка. Люцифер наконец отодрал свою щупальцу с присосками и подошёл к брюнетке, оставив меня, неловкую и пока ничего не понимающую, посреди светлого зала на безмолвное и вместе с тем очень громкое осуждение блондинки. Хозяйственно раскинувшись на кассе, бескрылый индюшара что-то щебетал этой пташке ночного полёта, ещё и развлекать успевал, шутя на своём, на птичьем, потому что её писклявое чириканье чуть ли потолок не сотрясало, качая из стороны в сторону ажурные лампы, которые свисали с него на тонких тросиках. Через пару минут этот ловелас снова нарисовался в поле моей приватности и уже обвивал талию, близко склоняя своё лицо к моему. — Не заставляй меня снова ждать, милая, — сахарно залил он мне в уши, совсем негромко, но так, чтобы обе барышни слышали. Его губы снова, как и в тот вечер в ресторане, елейно касаются краешка моего рта, а ладонь, скользнув по животу, как бы невзначай проводит по руке. Стою, значит, как истукан, медленно перевариваю происходящее и пялюсь на этих глядящих в оба стервятниц, которые примостились перед кассой с невротическими улыбками и всё ещё оценивали мой внешний вид. Стоило Люциферу скрыться за стеклом, как девки кинулись прислуживать мне: одна из них аккуратно прикоснулась к моему локтю и, держа осанку и не роняя уголков ярко накрашенных губ, увела в примерочную, а вторая бросилась к стеллажам. Большая хорошо освещённая комната с зеркалами во весь рост на стенках и плотной занавеской, возле которой стоял двухместный мягкий пуфик, обтянутый бордовым бархатом. Что-то на богатом, кажется, которым я совершенно не владела. Огляделась вокруг, едва не присвистывая от изумления, и зацепилась за... Твою мать! Это что ещё за хрень?! С ужасом в глазах ринулась к ближайшему зеркалу и, прилипнув к нему, ошарашено разглядывала правую сторону своей шеи. Громадный посиневший кусок кожи, разрастающийся чуть ли не до самого уха розово-фиолетовыми мазками. Картина запечёной кровью. Кожа. Восьмое мая две тысячи двадцать первый год. Дино Безфамилии. Не знаю, какая собака вчера его укусила, но из нас двоих по итогу покусанной осталась я. В голове что-то щёлкнуло, словно шестерёнка наконец встала на своё место, и меня осенило: причина такого пристального, слегка неодобрительного внимания от босса и его досконального изучения меня утром на кухне ясна. Причина осуждения девок — тоже. Господи, как же стыдно! Стыдно даже не за свой внешний вид, в котором я явилась перед начальством, имея наглость опоздать, а за то, что этот чёрт невольно оказался свидетелем происходящих событий моей личной жизни. Опять! Пока разглядывала засос, краем глаза через отражение уловила колыхание шторки и тянущуюся вперёд руку с зажатыми в пальцах вещами. — Возьмите, пожалуйста, — настоятельным тоном проговорила консультантка в занавеску. — Спасибо! — тут же двинулась я к руке и деликатно высвободила одежду. Передо мной на пуфике лежали два пеньюара, шёлковых и блестящих. Чёрный и бежевый. Очевидно, их принесли мне затем, чтобы я их примерила? Но для чего? И даже тут я ни черта не поняла, но те две вряд ли смогли бы мне помочь в этом деликатном вопросе. Неспешно сняв всю одежду и повесив её на крючок, я с опаской взяла чёрный и надела на себя. Выглядело... неплохо. Даже хорошо, я бы сказала. Мягкая приятная на ощупь ткань утончённо обтягивала фигуру, выделяя все самые выгодные места и формы, но и не сковывала движения. Мелкое изящное кружево, покрывавшее грудь и продолжавшееся однотонной материей до середины икр. Глубокий косой разрез, заканчивавшийся выше колен, и тонкие, как две нитки, бретели. Расхаживая кругами, любовалась этой грациозной шикарностью и завидовала самой себе, пока за ширмой не послышались грубые шаги, а через мгновение она не отлетела в сторону. Люцифер своевольно ворвался в примерочную и, задвинув за собой шторку, встал возле пуфика, скинув на него какой-то пакет и зарыв кулаки в карманы. Опомнилась не сразу. Чуть не вскрикнув, прикрыла грудь руками крест на крест и, отвернувшись от него, лбом прижалась к зеркалу. — Мистер Моргенштерн! Что Вы се... — Почему так долго? — разбил он мои попытки возмутиться о ближайшее стекло. Глаза чуть не вылетели из орбит, а уши заложило от злости. Что за хамская выходка?! Он притащил меня в магазин, чтобы я ему, приодевшись, стриптиз в примерочной устроила? Это входит в мои обязанности? Изнемождённо прикрыла глаза, чтобы немного успокоиться, как в голову врезалось еле разборчивое приглушённое щебетание Мими. Книга. Бутик. Примерочная. Пуфик. Зеркало. Все эти слова вихрем закрутились в моей голове, настораживая ещё сильнее. Прикидывая эскизами возможные последствия происходящего, я потихоньку впадала в панику. Дыхание перехватило, а по позвоночнику скатилось пару капелек пота. Грубая рука схватила меня за локоть и потянула назад, отрывая от пола, а в следующую секунду я оказалась на одном колене Люцифера, зажатая в его тисках. Тяжёлая ладонь без разрешения легла мне на живот, защемив его вместе с тканью, а вторая схватилась за край сорочки на разрезе. — Ты снова заставила меня ждать, — горячее дыхание сквозь волосы нетерпеливо пробралось к позвонкам выше лопаток, распаляя колкими мурашками тело до самых пальцев ног. Я попыталась вырваться, но он стиснул меня крепче и вжал в свой корпус, а ловкие пальцы уже перебрались под шёлк, больно щипая кожу на внутренней стороне бедра. Мне хотелось закричать или двинуть ему с локтя в морду, но я обмякла, когда пальцы пробрались выше, с нежностью поглаживая покрасневшее место. Дыхание мужчины было неровным, мучительно натянутым и всё ещё обжигающим. Сердце заколотилось как ненормальное, а над пустым желудком образовался ком волнения, понемногу перекатывающийся в чувство тошноты. Неужели он сделает это со мной — поимеет прямо здесь, в примерочной, на этом сраном пуфике, без каких-либо колебаний? Мне было страшно. Сквозь плотную влажную пелену я, остолбеневшая, смотрела на наше отражение, готовая разреветься и упасть перед ним на колени, лишь бы этот грязный скот оставил меня в покое и не трогал. — Оглохла? — зазвенел в ушах устойчивый голос Люцифера, выхватывая меня из пучины бурных фантазий. Как ошпаренная распахнула слезливые веки и вновь взглянула в отражение за своим плечом. Он стоял всё там же, возле пуфика, непонимающе, но терпеливо разглядывая мой затылок, а я все эти минуты молчала. Срочно к психотерапевту! Напридумывала себе хрен пойми что, да и вообще, в последнее время со мной явно не всё в порядке. — Если нравятся, — проскользил он по мне равнодушными глазами, — бери оба. И переоденься в содержимое пакета. С этими словами мужчина сорвал мою старую одежду с крючков и скрылся за шторой, и по тому, что мне довелось услышать дальше, я сделала вывод, что он в принципе покинул торговый зал. — Шутишь?! Дешманский засос этот на шее видела? Ясно же, что одноразовая. Такие обычно на раз-два, как повезёт. Я их за километр чую. — У него кольцо, дура! — возмущённо прошипел женский голос в ответ. — Ну, может, он женат. Но точно не на этой вот... — брезгливо выплюнул первый, — содержанке. — Вот не понимаю, как эти провинциальные замухрышки находят себе таких мужиков и что вторые находят в этих шалашовках. Только сиськи да жопа. — М-да уж... Повёлся на глупую мордашку. Мужикам тоже лишь бы на проституток семейный фонд спускать. Не помню, как скинула с себя эту чёртову сорочку, чуть не разорвала на мелкие лоскутки. Выхватила из пакета тёмные брюки и чёрную водолазку и нацепила на себя. Высокое горло, длинный рукав. Как предусмотрительно, мистер Моргенштерн, и мило, что вы решили позаботиться о моём дресс-коде на ближайшие несколько часов. Жду не дождусь, когда приеду домой и сожгу до тла все эти тряпки и ваш гостеприимный дом. Хватанула сорочки и выскочила за ширму. Эти похабные сучки, прервав своё шушуканье, втупую уткнулись в меня, и та, что потемнее, опомнившись, кинулась на кассу. Предварительно натянув эту раздражающую улыбку на своё растресканное морщинами лицо, она разблокировала кассу и приготовилась пробивать товар. Небрежно скинула на столешницу обе сорочки и, скрестив руки на груди, молча уставилась на эту тварь. Захотелось пробить в её высоком лбу дыру, пустить в него пулю, забить топор или свернуть шею. В очередной раз убедилась, насколько червивыми могут быть люди. Сколько в них желчи и яда, а особенно в одиноких женщинах, давно вышедших за рамки бальзаковского возраста и всякого, мать его, приличия! Это приторное ехидство, это до восхищения страшное коварство. Браво! Среди обслуживающего персонала не место таким лживым, лицемерным, завистливым потаскухам, главной отрадой в жизни которых есть и будут сплетни, ненависть к работе или бесконечные жалобы на свою никчёмную жизнь. Мои пальцы, до посинения сжимавшие ткань водолазки, уже болели, остро покалывая от неуёмного желания схватить её за волосы и долбить без конца о денежный ящик, щедро рассыпая вокруг всю мелочь. Неохотно оторвалась от неё, вперившую постыдный взгляд в свои руки, освобождающие сорочку от алармов (поняла ведь, что я всё слышала), когда широкая ладонь нетребовательно легла на мою поясницу. — Всё в порядке? — ненавязчиво поинтересовался Люцифер, когда девица аккуратно сложила покупки в небольшой коричневый картонный пакет с позолоченной эмблемой бренда. — Да, малыш, — моментально переобулась: подняла на него наигранно влюблённые глаза и глупо похлопала ими, явно потешив его напыщенное самолюбие. — Триста долларов девяносто восемь центов, — тихо произнесла девушка, таращась в монитор перед собой. Сколько?! Да ты что, ахуела, блять? А ты, грёбаный фашист?! Вместо того чтобы списывать мне штрафы, ты выписываешь на мой счёт ещё больше долгов! Под мой вопиющий паникой взгляд Люцифер молча поднёс кредитку к терминалу и, кивнув ей, потянулся за пакетом. Но без ответа я этих мерзавок не оставлю, а вот с Моргенштерном разберусь чуть позже. Совершенно не думала, что делаю, просто действовала, исходя из ситуации. Ладонь тут же легла на его лицо и своевольно повернула в сторону моего. Затем я приподнялась на носочках и, подавшись навстречу, впилась губами в его рот. Почувствовала, как рука на моей пояснице сместилась выше и, прочно обхватив меня за талию, вжала в живот мужчины. Реакция хищника включилась мгновенно: он наклонился ниже и уже подминал своими губами мои, жадно и ненасытно. И если в прошлый раз, я была уверена, всё это являлось суперзанимательным шоу для супругов Тёрнер, то сейчас... голову съедали какие-то сомнения, ведь движения Люцифера, подача и в целом образ были немного иного характера. Сейчас он получал удовольствие, самое настоящее и неподдельно приятное. Язык, изворотливо блуждая, ощупывал мой, а губы напряжённо съедали весь мой рот. Прямо на глазах у этих деревенский куриц мой голодный зверь метил свою территорию — целовал пустоголовую провинциалку с глупо-смазливой мордашкой в самой трепетной, чувственной и безудержно страстной манере, ловко подхватывая идею её внеплановой игры и заранее зная все правила. Мои пальцы любовно поглаживали щетинистую кожу, подушечками барабаня по скулам и очерчивая рельефы расслабленного мужского лица. Тело, предательски обмякшее и ватное в одной его руке, слегка дрожало, ресницы мелко подрагивались каждый раз, когда мужчина углублялся и напорно подавался мне навстречу, с усердием лаская мой язык, а мысли путались между собой, создавая в голове один сплошной вакуум. Единственное, что я осознавала в этот момент, — это то, что мне действительно нравятся его прикосновения. Нравится, как властно сдавливает мне бок, нравится, как пахнет, до тугости внизу приятно, с какой деликатностью и мягкостью старается уделить внимание каждому миллиметру моего языка и губ, как плавно скользит по ним и как ревностно втягивает в себя мой запах, в то время как его собственный самым бесстыдным образом вцепился в бронхи моих лёгких, уютно обволакивая всю плевру. Поцелуи Люцифера были глубокими, равномерными и, признаться, очень возбуждающими. Так мы стояли посреди бутика, наплевав на ревниво-завистливые взгляды, один из которых прожигал мой затылок, а другой — бегал от виска к руке, на которой я охотно демонстрировала обручальное кольцо с бриллиантом, грех ошибиться, в четыре карата. В последний раз я толкнулась языком и, услышав, как резко и нетерпеливо он выпустил воздух через нос, зажала между резцами его нижнюю губу, мучительно медленно оттягивая на себя. Лениво приоткрыв веки, он уставился на мою маленькую озорную шалость и ухмыльнулся. По-заговорщически умилительно. Почему-то хотелось вот так стоять и терзать в плену губу этого злодейского обольстителя, долго чувствуя на языке его клубнично-мятный вкус, но чувство ответственности и сожаления, как всегда, настигают нас очень и очень не вовремя: не тогда, когда это действительно нужно, а тогда, когда мы этого уже не ждём. Только когда я наконец оторвалась от Моргенштерна, в полной мере ощутила, насколько низконравным и нечестным по отношению к себе и своим чувствам был мой поступок. Насколько несправедливым он был по отношению к Дино, пусть даже всё это являлось дешёвым трёхминутным представлением, нёсшим исключительно поучительно-наказующий характер для тех бабищ. Люцифер, однако, крайне удовлетворённый этой глупой интрижкой, заглянул в мои глаза и заметно только для меня приподнял бровь, не убирая руки с талии. — Благодарю за обслуживание, — цинично бросила я через плечо брюнетке и, взявшись за крепкую ладонь, повела его за собой. Под брызжущие ретивым злонравием взгляды униженных и оскорблённых мы вышли из магазина. Преисполнившись обетом молчания, я всё ещё вела Люцифера за собой к выходу, держа за руку, но мужчина решил нарушить его за меня. — Слушаю тебя, — уже с холодностью в голосе произнёс он, крепче сжав мою ладонь и тем самым перехватив инициативу за ведение. — Для чего был весь этот цирк? — Вы его первым устроили, Вы и ответьте. Зачем купили всё это? — Затем, чтобы тебе было в чём спать. — Спасибо за заботу, но мне есть в чём спать, — попыталась я наконец высвободить руку. — Уже нет, — сжал он её наперекор ещё сильнее. Со скрипом в шее я повернула голову и с возмущением уставилась на него, затормозив нас обоих уже возле машины. — Твои идиотские отрепья повторили участь твоего кулинарного шедевра. — Вы выбросили мою пижаму?! — озверело вырвала я свою ладонь. — И не только её, — вот так просто констатировал он, зарывая свободную от пакета руку в карман брюк. — Избавил нас обоих от недоразумения в виде бóльшей части твоего гардероба. — Вы были в моей комнате и рылись в моих вещах?! Да этот ушлёпок совсем охренел?! — Я был в одной из комнат своей квартиры, — акцентировал он моё внимание на двух последних словах, повысив голос на полтона, — и решил выбросить мусор, который в ней скопился. Жестоко лишив меня всякой возможности высказаться насчёт его бескомплексной ахуевшести, мистер Ещё-одно-слово-и-ты-окажешься-там-где-твои-тряпки обошёл машину и, открыв дверь, сел за руль. Стояла и смотрела на его взыскательную морду сквозь затемнённое стекло, пока оно не начало опускаться. — Каждая минута моего ожидания стоит тебе пятьдесят долларов, Уокер. Так что не рой долговую яму, в которой себя же и захоронишь. Которую сам вырыл мне, Моргенштерн, всеми этими подачками в виде карточек, еды, ресторана и этой убогой, безвкусной одежды, ты хотел сказать! Чёртов ублюдок! Открыла дверь этой ёбанной четырёхколёсной колымаги и села рядом. Скрестила руки на груди и недовольно уставилась в окно. Пристёгиваться не буду. Искренне надеюсь на благосклонность какого-нибудь психопата, который, въехав в нас, отправит меня снова на тот свет, а этого клятого сатаниста прямиком к своему хозяину. И чтоб горел на каждом кругу Преисподней по несколько десятков раз. Козлина, блять. — Теперь ты отвечай, — разлился его голос по салону под мелодичный звук движка. — Что это было? — Женская солидарность, — сухо проговорила я и протестующе развернула корпус к окну. Усмехнулся. Сидит, довольный до чёртиков и омерзительно выбешивающий. — Может, пристегнёшься? Может, отъебёшься? — Мне и так нормально. Пальцы сжали руль, и машина тотчас резко дёрнулась с места, припечатав меня к сидению. Сукан хитрожопый. Специально выводил меня из себя. Из последних своих сил не подавала виду, что мне, мягко говоря, страшно. Этот аморальный нёсся как угорелый, лавируя между другими машинами, протискиваясь на сплошных и схватывая налету десятки сигналов оставшихся позади автомобилей. Какой ненормальный выдал ему права? Когда мы заехали в тоннель, взгляд зацепился за отражение: рука почти вытянута до предела, пальцы стягивают кожаную оплётку, пока указательный другой руки, согнутой в локте на подлокотнике, потирает нижнюю губу. Эта его дебильная повадка стала раздражать меня даже больше, чем своя собственная истязать губы от волнения. Но ещё хуже меня напрягала его самоуверенная вольность. Надутый, своенравный, упрямый баран. Да кто он вообще такой, чтобы вести себя со мной подобным образом? Заметила, как повернул голову в мою сторону, но я тут же сфокусировалась на обочине, игнорируя его невербальное обращение к себе. Он вновь вернулся к дороге и покачал головой. Тебя это забавляет, да? Не дождёшься. — Остановите, пожалуйста, возле банка, — попыталась я скрыть волнение в голосе за устойчивым тоном. — Зачем? — Я дойду сама. Как же. Остановил. Конечно! Резким движением переключил на четвёртую и поднажал, из-за чего банк мы благополучно проехали, оставив его далеко позади. — Мистер Моргенштерн! — вскрикнула я и услышала, как каверзно дрогнул мой голос. — Пожалуйста!.. Я же сказала, для меня это важно. Неприятный скрежет и громкий лязг тормозов; я едва не вылетаю из лобового стекла, рефлекторно выставив руки перед собой и уперев их в панель. Неслыханный мудак! Мимо звучно проносятся автомобили, гудя и протяжно сигналя. Кто-то даже выкрикнул: «Водить научись! Мудила!», с чем я не могла не согласиться. До ушей доносится глухой треск оплётки, сопровождаемый глубоким, почти свистящим дыханием через нос. Критически тяжёлым и каким-то угрожающим. Затем правая рука мужчины оказывается возле живота, откидывая меня назад, и дёргает за ручку, открывая дверь. — Выйди, — процедил он сквозь зубы, нервно облизав губы. Вот так просто? Я растерялась, здесь опредёлённо должен быть какой-то подвох. Сглотнула и вперила в Люцифера свой озадаченный взгляд, однако тот смотрел чётко перед собой, нахмурив брови и плотно сомкнув челюсти до скрежета зубов. — Из машины, Уокер. В судорожной поспешности покинула его зону комфорта и салон автомобиля и аккуратно захлопнула дверь. Вновь заурчал скучающий по скорости мотор, Гибрид тронулся с места, окутав меня в столбище зловонного грязного выхлопа, а через пару секунд дрифтом завернул направо, скрываясь за углом многоэтажки. Пораскинь мозгами, дорогой босс. Неужели ты, взрослый мужчина, смею умозаключить, не тупой и образованный, раз занимаешь такое почётное звание и положение, как соучредитель и лицо принимающее решение в такой компании, как СмартСолюжн, не понимаешь до абсурда простых вещей? Что ты мне предлагаешь? Подпитывать уверенность в суждениях и грязные мысли Ханса по поводу нашей служебной интрижки своим внезапным появлением вместе? Ты действительно не осознаёшь всю серьёзность подобных вещей? Я понимаю, что в аналогичного рода вопросах ты целиком и полностью опираешься на отзывчивое подёргивание своего дружка в трусах, но для меня всё это колоссальный удар по репутации и подрыв своего авторитета среди коллег и собственных подчинённых! Совсем скоро по офису поползёт слушок, что Виктория Уокер раздвинула ноги перед боссом за кресло возле его ноги. А оно мне нахрен нужно? Время без четверти одиннадцать. Почти запыхавшаяся, я зашла в бизнес-центр и увидела возле лифтов Мими. Настроение валялось комком где-то на дне Марианской впадины, но стоило этой девчушке нарисоваться на горизонте моего рассеянного внимания, оно тут же решило навестить меня пока только в виде лёгкой улыбки, которая невольно натянула уголок моих губ, когда я коснулась плеча брюнетки. — Детка! — ещё не развернувшись, радостно пискнула она, но тут же нахмурилась, вглядевшись в моё лицо. — Что с тобой? Ты в порядке?! Почему опоздала? — Всё нормально, — откинула я ей волосы за плечо и уставилась на электронный циферблат над лифтом. — Просто немного повздорила... с Дино. — Надеюсь, ничего серьёзного? — Да так, — улыбнулась под звонок остановившегося на первом этаже лифта, — бытовуха. Войдя внутрь, нажала кнопку семнадцатого этажа, и двери, съезжающиеся, чтобы закрыться, встретились с немеханическим препятствием в виде... Какого...? Ладонь Люцифера проскользнула между дверьми и, сжав одну из них, надавила в противоположную сторону, после чего та послушно отъехала на своё место, по инерции отодвигая и вторую. Как хрена творит этот ненормальный?! Готова поклясться, он сделал это специально! Возможно, даже где-то поджидал. Конченый психопат. Я буквально услышала, с каким восхищением завыли фибры трепетного сердца Мими, стоило ей увидеть мужчину. Мгновенно натянулась как струна и, выпрямившись, выпятила свою и без того пышную грудь, только вот та не вздымалась, потому что брюнетка, как мне показалось, натурально перестала дышать. Пройдя, Люцифер сам нажал кнопку закрытия дверей и нагло протиснулся между мной и Мими, приветственно кивнув только второй, а на меня даже не взглянул. Больно надо! Тем лучше. Она чуть развернула к нему свой корпус, открытая к разговору и вниманию, и уставилась, как влюблённая девчонка, я же, откровенно усмехнувшись такой дерзости со стороны напыщенного осла, ещё плотнее отошла в свой угол и отвернулась к панели с кнопками. — Привет, малышка Мими, — повернул он голову в сторону девушки, будто невзначай уловив на себе её пытливый взгляд, когда мы проехали третий этаж. — Доброе утро, Мистер Моргенштерн, — кокетливо заправила она прядку волос за ухо и от смущения сжала рукой другое плечо. — Можно просто Люци. «Да Господи Боже!» — мысленно взвыла я в титановый потолок над головой. Избавь меня от этой показушной брехни! Этот безнравственный ублюдок чётко знал, за какие рычаги тянуть и как корректно добиться расположения глупышки Мими. Где твоё самоуважение? Неужели вся беспонтовая клоунада в этой железной коробке два на два разыгрывается в угоду твоему тщеславию и самоутверждению и для того, чтобы поднасрать мне? Хренов манипулятор. — Хорошо, Люци, — едва не заикаясь от волнения, пролепетала в ответ Мими и раскрыла свои поблёскивающие хрусталём глаза ещё шире, когда наш Дон Жуан на минималках наклонился к ней и что-то прошептал на ухо. Металлические кнопки почти плавились под моим выжигательным взглядом, пока я слушала, как стеснительно она хихикает через ладошку, изо всех сил сдерживая громкий смех. Будь это физически возможным, мои глаза уже закатались бы и провернулись раз пять на триста шестьдесят градусов. Не позволяй этому ублюдку ездить себе по ушам, Мими. Только не это! Я уже потеряла Сэми, который чуть ли не каждый вечер рассиживается у него в кабинете, представляя на его одобрение новые проекты и дизайны, но тебя я точно не отдам! Меня тошнит от этого лицемера. Знала бы ты, бедная моя девочка, каким отпетым отморозком он может быть, давно бы вцепилась в его идеально уложенные волосы и выцарапала глаза. Уж я тебя знаю. Когда лифт настиг назначенного этажа и двери раскрылись, Люцифер сделал приглашающий жест рукой, чтобы Мими прошла первая, я же двинулась следом, но не успела и шагу сделать, потому что его пальцы самым нахальным образом ухватились за моё запястье и потянули назад. В момент когда кожи коснулось что-то железное, но горячее, я вдруг вспомнила, что чёртово кольцо всё ещё кандалами сковывает мой безымянный, и от одной этой мысли меня передёрнуло так, словно через всё тело пропустили убийственный заряд электричества. Устойчиво поставив меня возле себя, он склонился и, ещё крепче сжав мою руку, на выдохе произнёс: — В семь десять на парковке, — однако столкнувшись с упорным молчанием, настоятельно уточнил: — Я ясно изложился? Заторможенно кивнула, и моя рука, свободная, но слегка обожжённая его кипячёной плотью, вернулась на своё законное место. Оставив его в лифте одного и не разбирая дороги, я ринулась за Мими, которая уже во всю болтала с Беннетом возле входной двери в офис. Просквозила мимо них на такой скорости, что даже поздороваться забыла. Хотелось поскорее сесть на место и не вставать с него до конца рабочего дня. А может, и ближайшие три месяца. Сидеть вот так, тихо, никого не трогать, и не вставать, лишь бы не пересекаться с этим дьяволом во плоти. Его, кстати, долго ждать не пришлось: спустя пару минут уже нарисовался в опен спейсе с телефоном у уха и с непробиваемой спесивой бронёй вместо лица и, проходя мимо, не удостоил меня даже мимолётным взглядом, я же, завидев его ещё на пороге, тут же схватилась за сумочку, упорно делая вид, что что-то ищу.***
Всю дорогу до его дома мы ехали молча под мягкий звук мотора. Возражающе скрестив руки на груди, я, не отрываясь, глядела только в окно, наблюдая за мелькающими огоньками придорожных домишек, потому что смотреть в ту сторону, куда смотрит он, мне совершенно не хотелось. Это был такой своего рода протест. Безмолвное выражение возмущения тем, что он сегодня учудил. Один раз лишь мельком взглянула на него и тут же отвернулась, уловив его пристальное внимание на себе. Его лицо, открытое и заинтересованное, было обращено ко мне. Интересно, как долго он пялился? Ему совсем плевать, что происходит впереди? Он вообще понимает, насколько это ответственное дело — вести автомобиль? Ни за что больше не сяду в эту машину-самоубийцу. Для меня внапряг даже помирать вместе. Упаси Господь. Не хватало ещё, чтобы меня и после смерти окрестили его подстилкой или очеред... — Расслабься, — спокойным тоном унял он мои мысли, будто подслушав. Вздрогнула и сжалась ещё сильнее. В смысле "расслабься"? Зачем он на ровном месте доёбывается до меня? Едем и едем. Смотри вперёд, а я тут посижу как-нибудь сама без твоих советов, как правильно это делать. Мы въехали на территорию пентхауса и спустились на нижнюю парковку. Когда движок заглох и Люцифер вышел из машины, я высвободилась из ремня безопасности и попыталась открыть дверь, но почему-то не смогла. Заперта. Дёрнула за ручку ещё раз, посильнее, и она наконец поддалась, и то только потому, что Моргенштерн сам её открыл с внешней стороны. Играем в джентльмена, дорогой босс? В удивлении вскинув брови, посмотрела на него снизу вверх и забыла, как дышать, когда широкая ладонь оказалась чуть ниже моего лица. Недоверчивый взгляд упал на раскрытую руку и снова вернулся к лицу её обладателя. Он ждал. Ждал, пока я прикоснусь к ней и приму его любезность, только вот толку от неё, если через пять минут, я знаю, всё будет происходить как по обкатанному триста раз сценарию: этот идиот рявкнет на меня по очередной херне или прольёт сытную порцию дерьма прямо на голову. И всё-таки я снизошла до его милости. Еле ощутимо притронулась к его пальцам и, ещё не оказавшись на своих двух, поспешила отдёрнуть руку. До квартиры мы тоже шли молча, он впереди, я чуть позади и всё это время без стеснения разглядывала его надутую фигуру: как чванно он двигался, как высоко задран подбородок, роняя волосы над загривком на накрахмаленный воротник рубашки, как расправлены крепкие плечи, как под натянутой тканью поигрывали лопатки на его широкой спине, только чёрных крыльев за ней не хватало и таких же рогов на голове. Самый настоящий дьявол, один в один. Целый час я провела в долгожданном спокойствии за уборкой квартиры, потому что начальник занялся ужином, и одновременно напряжении, поскольку Дино за целый день напоминал о себе всего пару раз, извиняясь и спрашивая, когда мы можем созвониться. И даже если бы я захотела поговорить с ним, у меня не нашлось бы возможности, потому что в офисе этот мудила как назло маячил у самого моего носа, накидывая свои идиотские поручения типа печати каких-то отчётов, которые нахрен никому не всрались, или прослушки звонков специалистов тех. поддержки, не имеющие, к слову, никакого, даже некосвенного, отношения к моему отделу. У них есть свой руководитель, он и должен заниматься их обучением и организацией, поэтому у меня возникает один маленький и очень скромный вопрос: при чём тут нахрен я, Моргенштерн? У меня своих забот полно, как и сотрудников. А про долги теперь я вообще молчу благодаря твоей хлебосольной щедрости. lucifer😈 На кухню. Я уже говорила, что мой неотёсанный абориген — очень гостеприимный хозяин? За несколько дней пребывания в этой четырёхкомнатной кунсткамере и довольствования его навязчивой компании я научилась распознавать тон голоса и пожелания этого короля с давящей короной из литого самомнения. Таким экстраординарным способом он приглашал меня к ужину, полакомиться его стряпнёй. Да его тактичности и доброжеланию позавидовать можно, ещё и поучиться чему полезному. На пороге меня встретил аромат запечённой индейки с картошкой. Что-то тёплое, стоило втянуться запахом еды, разлилось по моему уже узенькому от недоедания желудку и через мгновение больно кольнуло его со всех сторон по очереди, напоминая о том, что самое время истерить. Этот непослушный предатель, с недавних пор живший своей жизнью и в несогласии с моим мозгом, заурчал так сильно, что стёкла на шкафах аж задребезжали. Люцифер выжидающе сидел за столом, развернув барный стул спинкой к себе и опираясь о неё локтями. Серый лонгслив, прикрывающий руки до самых запястий, ткань которого чётко очерчивала весь рельеф подкаченных мышц, и тёмные спортивные штаны свободного кроя. Длинные пальцы были непрочно сплетены в замок, а голова чуть опущена под тяжестью виснувшей над ним тучи меланхолических мыслей. Так мне, по крайней мере, показалось, но я ведь не ясновидящая и не умею читать эти самые мысли. В отличие от некоторых! На столе по обыденному стояли две тарелки для нас обоих, каждая на своём месте и друг напротив друга, с приборами на салфетках по краям. — Окажи услугу, — сухо проговорил он себе под нос, дёрнув щекой влево, где находились пластырь, вата и обеззараживающее средство. Вновь одарив его своим снисхождением и не проронив ни единого звука, зато под просящий скулёж своего живота, подошла к начальнику со спины. Несмело коснулась пальцами его головы, и он, сделав глубокий, слишком, чтобы не услышать, вдох, чуть откинулся назад ради моего удобства. И когда я аккуратно отклеила пластырь и скинула на стол, он так же протяжно выдохнул. — Уже зажило, — как бы успокаивающе проговорила я, уже обрабатывая мелкую ссадину. В ответ Люцифер лишь безразлично цокнул. Ну и подавись. Небрежно распаковала новый пластырь, разорвав с обеих сторон, и приклеила на место прежнего. Хотелось просто впечатать его ему в затылок, ещё и прихлопнуть, закрепив результат смачным мамкиным подзатыльником, но, блять, стало просто жалко. Всё вызывало во мне сочувствие и какое-то непонятное желание сделать так, чтобы этот настырный, чопорный, неблагодарный подонок больше не испытывал ощущения зависимости ни от кого, даже если этот кто-то буду я. Напоследок постаралась с деликатностью, априори свойственной природе женщин, вытащить волоски из-под липкой ленты. Завершив оказание медицинской помощи пострадавшему, жаль, всё ещё живучему, потянулась к столу, чтобы собрать мелкий мусор, только вот ладонь так и осталась виснуть над ним, потому что пальцы Люцифера, уже как законные, закрепились вокруг моего запястья. Некоторое время мужчина смиренно изучал её тыльную сторону, затем вдруг нахмурился от каких-то своих додумок. — Где кольцо? Сначала даже не поняла, о чём речь, но потом вспомнила, что, оказавшись здесь, вытащила его блестящую игрушку из сумки и положила на тумбу в прихожей, как только Люцифер прошёл в свою комнату. — На тумбе, — прочистила я горло, сглотнув ком неловкости в горле, — в прихожей. — Не там его место. — И не на моём пальце, — наперекор его самодурному упрямству бросила я. Потому что прекрасно знала, к чему это приведёт: очередные доёбки до моего воспалённого и без того мнительного сознания, бесконечные хождения вокруг да около и своенравные требования сделать в точности так, как угодно ему. Крепкие пальцы ослабли и небрежно откинули моё запястье в сторону, как что-то грязное и вонючее. Он был недоволен, разочарован и явно не в духе. А когда этот ПМСник вообще в нём бывает? Шмыгнув носом, Моргенштерн с шумом поднялся с места и, оставив нетронутым ужин на столе, скрылся в коридоре. Только вот... какого чёрта сейчас было? Он обиделся на меня? Разозлился? Расстроился или что? Что я, мать твою, снова сделала не так, биполярный ты придурок? Где прокололась? Что опять тебе не нравится? То вокруг своей величественной недосягаемой персоны расчерчивает границы, которые под страхом расстрела нельзя переступать, то, весь такой щедрый и заботливый, даёт пользоваться своими вещами в насильственном порядке. То как осатанелый по любой хуйне штрафует на неслыханные суммы, то без каких-либо возражений берёт все мои расходы на себя. Совершенно ебанутейший человек. Нет. Так больше продолжаться не может. Такими темпами я либо свихнусь, либо откинусь во второй и окончательный раз. У меня нет ни сил, ни терпения распознавать горящие звоночки и намёки, искать скрытый смысл в его словах, следить за настроением и улавливать подтоны его голоса. Нянчиться я с ним тоже не собираюсь. Пусть опять зовёт свою эту Эльзу, цепляет из отпуска и тащит её привыкшую к подобной хуйне задницу сюда. Сорвалась с места и направилась прямиком к нему. Коротко постучалась в дверь, но выйти он, конечно же, не соизволил. Сейчас бы по первому стуку какой-то непризнанной выходить, но ничего, мы люди негордые, постучимся снова. — Мистер Моргенштерн, — глубоко выдохнув, чётко и громко произнесла я, когда он открыл дверь, — можете объяснить, что происходит? Вы ищите любой повод придраться ко мне, упрекаете в каких-то несуществующих проступках, вербально, невербально. Предлагаете мне какие-то абсурдные, выходящие за рамки формальности обязанности и стираете границы моей приватности. А сегодня, например, я не прос... — Что ты делаешь в моём доме? — скупо перебив, наклонил он вбок равнодушное лицо. — Не понимаю. — Зачем явилась сюда? — Потому что мы заключили сделку, — в недоумении сдвинула я брови, несколько раз раздражённо похлопав глазами. — Смысл сделки? — устало выдохнул он. — Я выполняю ваши поручения — вы избавляете меня от всех долгов в течение трёх месяцев. — Задам вопрос еще раз, — подошёл он ближе, уже смотря на меня откуда-то сверху. — Что ты делаешь в моём доме? — Исполняю условия сделки, — назло подняла голову выше и с вызовом посмотрела в его глаза. Мужчина цинично усмехнулся, холодно оглядел меня, злобную и нервную, с ног до головы и развернулся, чтобы пройти в комнату, только вот я, Ваше Вконецохуевшество, ещё не договорила! — Вы не можете так просто уйти! — не успела закончить мысль, как рука схватилась за его плечо и потянула на себя. Мужчина податливо разворачивает корпус, а его пальцы на ходу грубо смыкаются на моём подбородке, дёргая вперёд. Под дубовостью его хватки я приподнимаюсь на носках и вновь встречаюсь с пронзительными глазами, радужки которых, кажется, отливают едва ли не оттенком кровавого. Подобного хабальства я уж точно не ожидала, даже от него. Только и успеваю заторможенно моргнуть, как он подаётся навстречу и впивается в мой рот. Нагло. Грязно. Алчно. Люцифер попытался просунуть язык, но я возражающе плотно сомкнула губы, не позволив ему углубить... не знаю даже, как это назвать, но точно не поцелуй. Скорее, меняпожирание. Тогда пальцы сильнее впились мне в лицо, и мой рот раскрылся сам. Рука беспомощно зацепилась за его запястье, и я дёрнула головой, чтобы отодрать от себя этого сорвавшегося с цепи пса, но вторая рука схватила меня за волосы и надавила на голову. Не понимала и не могла различить, где боль ощущалась острее: на щеках, в которые зарылись огрубевшие подушечки пальцев, на голове, когда он фалангами путался в волосах, или на языке, который он нещадно терзал своим, крепким, мокрым и напряжённым. Страх обречённости и сожаления сковал всё моё тело, я лишь зажмурилась и жалостливо промычала ему в рот, едва сдерживая слёзы. И только тогда, будто опомнившись, он разорвал поцелуй. Резко, звучно и развязно, но неохотно. Всё ещё держа меня в своих варварских тентаклях, этот на всю голову отмороженный устремился в мои глаза, влажные от подступивших слёз, и прищурился, словно не узнавал в них... самого себя? Только вот оказалось это смятение краткосрочным, минутным помутнением рассудка, слабостью мужской натуры и звериных инстинктов, потому что в следующее мгновение он высвободил мои щёки и сплюнул: — Я могу всё, Уокер, — дёрнул он рукой, сжимая жёстче мои волосы на затылке, на что я рефлекторно схватилась за его руку. — И превратить твоё ничтожное существование на Земле в Ад кромешный — тоже. Как по щелчку фигура его испарилась, а я осталась перед захлопнутой дверью, в тёмном коридоре, на промозглом ламинате, с острой болью, всё ещё терзающей голову и скулы, и пульсирующей — губы.