***
Люцифер отворил передо мной дверь и встал у косяка в молчаливом ожидании, пока я пройду. Мельком окинув его взглядом, ступила за порог квартиры и замерла в прихожей, он же прошёл следом и, затворив тяжеленную, как скала, дверь, ловким движением руки перекрыл все три замка. Скинув ключи на тумбу справа, он повесил ветровку и двинулся вперёд по коридору. А я так и осталась стоять на своём месте. С небольшим чемоданом возле себя. То, что этот амбициозно-надменный молодой человек не самый радушный хозяин, я поняла ещё тогда, когда он не соизволил предложить мне даже чай, но чтобы был настолько негостеприимен и невежественен... Вот честно? Искренне надеялась на иное. Как дура верила, что хотя бы сейчас он проявит ко мне самый минимум своего скудного внимания, пусть я и буду занимать место прислуги. Вообще, нахрен не сдалось, но отчего-то очень хотелось. По-человечески. Где-то даже больше по-женски. — Тебе особое приглашение нужно? — послышался его голос где-то за стенкой, кажется, из кухни. Слегка даже опешила. Это такое хлебосольное предложение располагаться и чувствовать себя как дома? Что ж. Благодарю. — Проходи, — всё ещё холодный тон. — Твоя комната, первая слева, открыта и в полном твоём распоряжении. Почти без шума сняла обувь и, аккуратно сложив возле стены на коврике, надела приготовленные, как я положа руку на сердце пыталась себя убедить, специально для меня тапочки. Выглядели достаточно мило. На вид совершенно новые и исключительно женские. Как предусмотрительно. В моменты, когда мне кажется, что мой начальник — отныне прямой и непосредственный — неотёсанный мудаковатый мужлан, он ломает все мои достаточно весомые и смело аргументированные умозаключения какими-нибудь подобными выходками, прямо располагающими к себе. Не наводя шороха, прошла к комнате, где пару дней назад очнулась после того злосчастного вечера в Румморс, потягивая за собой грузный чемодан. Кажется, с косметикой переборщила. А он... даже не помог. Хотя чему я, собственно, удивлялась? Располагалась в комнате недолго: разложила вещи по полкам шкафа и скинула в тумбочку уходовую утварь: пенки, эмульсии, кремы и тканевые маски, косметику аккуратно и порядливо сложила на комоде. Двигалась достаточно медлительно, я бы даже сказала, дотошно-вымученно, не потому, что никуда особо не торопилась, а потому что было пиздецки не по себе. Ситуация, которая сковала меня по рукам и ногам и заставила принять это наплевательски-унизительное предложение Моргенштерна стать его личной... служанкой. Даже не служанкой, а собачонкой. Всё это знатно проехалось по моему самолюбию несколько десятков раз вдоль и поперёк, буквально забетонировав меня в пласт позора и самобичевания. Где та устойчиво державшаяся на ногах Вики Уокер, которая даже толстокожему упырю в рвущихся штанах могла дать отпор и достойный ответ на любую его ядовитую подколку или упрёк? Где та хладнокровная Вики Уокер, по щелчку пальцев решающая проблемы своих подчинённых, вселяя в них самоотверженность и боевой дух? Едва сдалась, почти сломалась, оказавшись под молотом и наковальней сложных выборов и практически безвыходных ситуаций. Как мне вести себя в офисе? Уверена, при любом удобном случае, оплошности сотрудников моего отдела или спорной ситуации отпрыск Сатаны не упустит ни малейшей возможности затронуть тему моей немощности, никчёмности, безграмотности, охотно вскапывая всю эту парашу напоминаниями о том, какое место отныне для меня уготовлено. Всё, как он предвещал: с руководителя отдела по работе с клиентами до менеджера по клинингу. Одновременно это и возмущало, и оскорбляло. До самых кончиков волос. Чувствовала себя отвратительно, максимально ничтожно и опущенно. А что, если Моргенштерн расскажет об этом кому-нибудь? Или в моменты спорных ситуаций перед всеми выставит меня в новом не совсем подходящем моей должности свете? Мне совсем не хотелось, чтобы на работе кто-то знал о нашей сделке и о том, какие новые обязанности теперь на мне лежат. По коридору вдруг разнеслись шорохи и деревянные шаги, затем дверь еле слышно скрипнула. Даже не постучался. А зачем? Кто я вообще такая, чтобы он ещё стучался к прислуге. Во всей этой мысленной неразберихе кажущаяся какой-то непросветно тёмной фигура уже образовалась в дверном проеме в моём (временном) убежище и застыла, развязно оперевшись о косяк. Я лишь повернула голову и встретилась с карими глазами, разрезавшими несносно молчаливый воздух между нами. — Ещё раз хочу проговорить всё то, что стоит уяснить. Ты можешь свободно передвигаться по всей квартире, пользоваться всем, что видишь вокруг себя, и заходить во все комнаты, кроме одной — моей. Ни при каких обстоятельствах твоей ноги там быть не должно. И пока ты находишься в этом доме, — вот так просто принялся вываливать он на меня мусор в виде жалкого подобия своей власти над моим существованием, — ты обязана соблюдать все правила этого места. Здесь ты никто. Домработница. Служанка. Непризнанная. Называй это, как твоей душе угодно. Твоё мнение, взгляд на вещи, точка зрения — последнее, что меня будет интересовать. Он даже не двигался. Ни разу не моргнул. Стоял и выплёскивал на меня всю эту желчь под названием "давай пробежимся по основным моментам", только вот мне это нахрен не сдалось. Ведь мы уже всё решили?! Но тёмношёрстный козёл всё равно нашёл причину потешить своё самолюбие и лишний раз напомнить мне, а в первую очередь себе, до каких высокомерных высот ему удалось подняться и насколько широко отрастить свой тщеславный зад. Только вот ни первое, ни второе меня совершенно не заботило. И если он думал, что его слова хоть как-то отразятся на моей работе или самочувствии, спешу разочаровать: мне похуй. — Твоя прямая обязанность — делать то, что я скажу. Жалобы, отказы, нытьё, даже укоризненные взгляды, закаты глаз и цокание — всё это будет преследоваться очередным штрафом. Так что, надеюсь, — он оторвался от дерева и, глянув на меня уже исподлобья, зарыл отчего-то напряжённые ладони в карманы брюк, — тебе не нужно напоминать о цифрах. И, кстати, о них. Завтракаю я в девять. Может, сразу в постель? Да вот только не выйдет, дорогой босс. Совсем забыла предупредить, что я. Нихуя. Не умею. Готовить. Заметив моё замешательство, мужчина медленно проговорил свой вопрос, словно общался с ребёнком или, откровенно говоря, инвалидом на головной мозг. — Вопросы? — Я... — равнодушно шмыгнула носом и выше подняла голову, едва не срываясь на смешок, — не умею готовить. Чёрт. Видел бы кто в этот самый момент его лицо. Моргенштерн натурально ахуел. Вот так просто и по-человечески. Густая бровь скрипуче поползла на лоб, я даже услышала, как собралась на нём в складочки кожа, а в глазах поселилось презрительное недоверие. Чуешь запах наёбки, шеф? Как бы не так, дорогой начальничек. Я действительно не умею готовить и не имею никакого желания начинать этого делать. Ох, какая жалость. Так что придётся тебе как-нибудь самому заниматься вопросом пропитания и слегка подсуетиться, чтобы, упаси Господь, не помереть с голоду. — Придётся научиться, — полоснула меня по щеке эта скупая строгость в его голосе. У меня даже одно ухо заложило. Мужчина коснулся меня двумя словами, а лицо горело всей его огненной пятернёй. Я была возмущена и взбешена до чёртиков. Да кто ты такой?! Я не твоя мать, не сестра, не жена и не одна из твоих подстилок, которым в радость до истерического визга было бы набивать твой желудок до сыта, ещё и яйца при этом опустошать. У нас временное согласие. Сделка. Бартер. Называй это, блять, как твоей душе угодно, и имей ко мне хоть каплю уважения. Ты вообще способен на подобное? Я держу в чистоте и порядке твой дом — ты списываешь долги с моих счетов. Что началось-то, не могу понять? — Вы ведь умеете готовить. — Ты приняла условия сделки, и со своей стороны я сдержал обещание: не поимел тебя прямо на этом полу и не собираюсь, — вскинул он подбородок выше, причмокнув с какой-то брезгливостью. — Но мы обязательно к этому вернёмся, если хоть одно из моих поручений останется проигнорированным. Поэтому завтра в девять утра, мисс Уокер, я должен наслаждаться своим завтраком, запивая его свежезаваренным кофе. Очередной грязный шантаж? Вот оно, твоё истинное лицо. Лицо дьявола, содравшего с себя человеческую плоть и кожу, деспота и диктатора, недостойного и низшего существа. Люцифер давил на меня своей колоссальностью и императивностью. Душил в тиранической хватке обязанностей и с хрустом ломал хребет кнутом ответственности под названием "сделка". Всё это было откровенным, неприглядным шантажом, а сам он являлся не кем иным, как проклятым шантажистом. Это ведь не первая такая выходка! В нём нет ничего человеческого, ни капли гуманности или понимания. Он был сущим дьяволом, немытым сатанинским отродьем и гнилым отпрыском Преисподней. И сейчас, кроме зловонного чувства отвращения, оперативно переходящего в ярчайшую ксенофобию, я не испытывала к нему ничего. Выплюнув все свои нахальные требования мне в лицо, мужчина развернулся на девяносто градусов и скрылся за стеной, оставив их виснуть в воздухе, как бетонный пласт, который вот-вот — и сорвался бы с невидимых петель, тут же раздавив меня под собой, как какую-то несчастную букашку. Стояла и в чрезвычайной потерянности разглядывала пустой дверной проём. Это шутка такая? Всё познаётся в сравнении. И теперь мне почему-то казалось, что даже отморозок Ханс не позволил бы себе перейти эту грань. Хотя откровенно намекал на подобную грязь, отправляя меня на встречу с ещё одним аморальным чучелом, Тёрнером. И все они, эта ублюдочная троица, стоят друг друга! Слизистые предательски утопали во влажной пелене. Мне стало так обидно, и так... по-скотски паршиво. Натурально чуяла, как от меня уже несёт помоями. Я не заслужила такого уродливого и хамского отношения. Почему он был таким грубым и резким? Неужели его так задело то, что я не умею готовить. Мне что теперь, убивать себя, что ли? В переносице уже во всю жгло от нескончаемого чувства обиды. Смахнула дурацкие капли, щекочущие веки, которые без спросу собрались на внутренних уголках глаз. Эй! Разве я разрешала?! Предатели. me Я уже по тебе скучаю. Ещё секунда — и разревусь к чертовой матери прямо в этой земной преисподней, если не отвлекусь. 💞👼🏼 Я тоже скучаю, Виктория. 💞👼🏼 Ты закончила? me Да. Я у Мими. me Всё хорошо. Пиздёж. Наглый и неприкрытый. И ты снова ему врёшь. Весь вечер просидела в своей этой новой комнате лицом к занавешенному окну, как в панцире, не выползая даже в туалет. Не хотелось лишний раз пересекаться с этим идиотом. И зачем я только согласилась на это дерьмо, Господи. Собственно, придурок этот в половине десятого вечера куда-то ушлёпал, бросив на ходу "ужин на кухне". Когда дверь захлопнулась, я с облегчением выдохнула. Вздох мой был настолько мученическим и жалким, что даже тяжелые занавески напротив всколыхнулись. Сорвавшись с перин, первым делом побежала в туалет. Мочевой пузырь разрывался на куски, уже отдаваясь тянущей игольной болью куда-то в область поясницы. И вся эта нервотрёпная терпёжка не осталась безнаказанной: я собиралась с мыслями минут пять, прежде чем сделать это. Чуть ли не срываясь на панику, как двинутая, успокаивала организм разговорами, вынуждая его привыкнуть к новой обстановке и к тому, что я одна и в полной безопасности, проверив на всякий случай замок на закрытость. Режущее чувство голода на фоне опустошённого тела слегка, конечно, притупилось, но не настолько, чтобы перестать страдать по еде. Исключительно поэтому я решила заглянуть на кухню. Кое-что родственное с человеком у этого безрогого и бесхвостого кромешного сатаниста под смуглой кожей всё-таки осталось: открыла крышку стеклянной посудины и увидела куриные котлеты с гарниром в виде овощей. Всё это было приготовлено на пару и пахло... безумно восхитительно. Желудок сиюминутно потребовал пищи, глаза насыщения, а руки — мгновенных действий. За всеми этими раздумьями не заметила, как на кончике языка стал ощущаться привкус железа, потому что от волнения я буквально прокусила нижнюю губу. Жрать хотелось до дикости в сознании, до хруста в костях и до брызжущей во все стороны слюны. Но так просто я не сдамся. Да. Это был протест. Не буду есть. Ну, если только кусочек. Например, вот эта крохотная зелёная горошинка бесследно заменила бы привкус крови во рту. Или, возможно маленький пучок брокколи тоже отлично подошёл бы на роль закуски. Подцепила капусту двумя ногтями и, кинув в рот, хлопком закрыла посудину крышкой. Злилась на него, а вымещала всё на бедной домашней утвари и на своём организме. Довольно соблазняться и испытывать себя. Завтра поем. Три месяца, Вики. Это всего лишь двенадцать с половиной недель. Девяносто дней. Просто держись. Сон отказывался проникать в моё сознание. Да откуда ж взяться для него там месту, когда всё, о чём я могла думать, — еда и слова этого подонка с этой мерзлотной фамилией? Его пламенно-торжественная речь не выходила у меня из головы и не позволяла сосредоточиться на чём-то ином, помимо всего него. Люцифер заполз под каждую клеточку моей кожи, цепко держа все сухожилия в своей тиранической руке, и стоило бы мне только сделать шаг в сторону, как одна из этих прочных нитей натягивалась и возвращала мои конечности в исходное положение. Очевидно, ему не нужна была помощница. Он, как маленький ребёнок, хотел себе куклу, которой в любой момент можно было оторвать голову или спалить все волосы, стоило ей только ему надоесть. А я? Отныне вынуждена была терпеть все его капризы, пока счётчик долга не приблизится к отметке "нуль". Ну или пока не сдохну, что казалось мне более вероятным. Я почти не спала. Даже услышала, когда это нечто ворвалось в дом, а время было почти шесть утра. Интересно, с кем и где шлялся? Хотя какое мне до этого дело, лишь бы глаза мои его не видели. Моргенштерн вошёл в квартиру, на удивление, тихо закрыв замки. Сначала прошерстил в ванную и провёл там достаточно времени. Затем прошёл на кухню, но через минуту уже почему-то стоял возле двери в мою комнату. И... ничего не делал. Он просто тихо стоял. А мне отчего-то стало не по себе. Вдруг он пьян? Или накурен? Зажмурилась что есть силы и укрылась с головой, умоляя Господа о спокойствии грядущего дня. Упустила момент, как провалилась в сон, а когда прозвенел будильник, готова была разодрать себе глаза. Выспалась? Нихуя. Зато поднялась по звонку как ошпаренная. Взлетела с кровати так, словно за спиной с какой-то стати крылья появились. Распорядок утра состоял из трёх пунктов: подъём, привести себя в порядок и заняться завтраком. С первыми двумя более менее справилась, только вот что делать с третьим? Стоило мне открыть дверцу холодильника, как в голове созрел вопрос — что из того, что находилось внутри, мне вообще знакомо? Мельком оглядела продукты: яйца, молоко, сыр, масло, зелень, нижние ящики были забиты фруктами и овощами, морозильные камеры — мясом, курицей и льдом, а всё остальное я вообще видела впервые в своей жизни. Ладно, начнём с малого. Яичница на первый раз подойдёт. Время половина девятого, это означало одно — всего через каких-то полчаса мне будет вынесен приговор. Возможно, смертный. Или выписан очередной штраф. И то и другое уже проходили. Еле разобравшись с плитой по левую руку, положила сковороду на включённую конфорку и стала ждать. Я слышала об индукционных плитах, но орудовала с ней впервые. Всё оказалось намного проще, потому что конфорка нагревается за считанные секунды. С маслом, надеюсь, не переборщила. Указаний Моргенштерн никаких не давал, даже не намекнул, что на завтрак его Величество привыкло поглощать. Ну, а раз не сказал, значит, будет дави... довольствоваться тем, что имеется. Стукнула яйцом по столешнице и аккуратно направила руки к раскалённой посудине; всё содержимое скорлупы, стоило мне надавить пальцами, тут же разлилось на её дно, после чего я проделала то же самое со вторым и третьим яйцом. Пока всё шло гладко, как по маслу, я бы даже сказала. Попытала удачу — и с первого раза нашла вилку. Прочной рукой попыталась поддеть ею остатки белка у краёв желтка, чтобы освободить от пелены. Первый готов, второй тоже, только вот последний как назло нарушил гармоничную идиллию трёхглазой яичницы: дёрнула запястьем, и весь желток тут же распластался поверх белка, а все мои старания и трепет, которые я вложила в приготовление этой долбанной глазуньи, в мгновение ока оказались там, где через пятнадцать минут окажусь я. В полной заднице. Времени готовить заново нет, а этот каратель в обтянутых шмотках, слышу, уже вышел из ванной и направляется в свою комнату, пока основательно игнорируя моё кропотливое шуршание за плитой. Твою мать. А про кофе-то я забыла. Схватила вилку покрепче и размазала всю яичницу так, чтобы это походило на что-то съедобное, потому что понимала, ждёт меня полный пиздец, но почему-то продолжала судорожно водить вилкой туда-сюда, словно от этого всего натурально зависела моя жизнь. И почему я в своё время не слушала Дино? Он ведь говорил, что нужно учиться готовить. Затылком почувствовала на себе его взгляд, а через мгновение лопатками — спину. Сел на барный стул, но почему не пошёл к столу возле дивана? Выключила плиту и выложила своё дебютное творение на голубой фарфор. Рычания не слышала, значит, не так голоден. Отлично, теперь кружка. Из какой он пьёт? Думай, Вики. Чёрная? Сойдёт, под цвет его бездушия. Хватанула и поставила на каплесборник под диспансер, осталось дело за малым: какой кофе? Капучино? Эспрессо? Флэт уайт? Кнопок дохуя, идей нихуя. Думаю, что-то крепкое? Флэт уайт тоже сойдёт. Ткнула заветную кнопку и положила перед ним тарелку, почти без звука поставив рядом приборы, сама же осталась возле раковины, сложив руки на груди и наблюдая за тем, как благодатно плюется ему в кружку машина. Аж присоединиться захотелось. Всё это время прикованный глазами к телефону хозяин дома наконец оторвался от девайса и уставился перед собой. Страшно? Да ахуеть как. В целом мне было всё равно, но в тот исторический момент — видел бы меня Дино — очень незаметно ко мне подкрались ощущение бесповоротного пиздеца и дикое желание проржаться. А вообще, что может случиться? Очередной штраф? Да пожалуйста, ёпта. В момент, когда ставила перед боссом кружку, заметила, как он поморщился, а когда взял вилку, поспешила отойти на безопасное расстояние, поэтому снова прилипла к раковине. Протыкав светло-жёлтую жижу, мужчина отломил кусочек и с бдительностью на напряжённом лице положил в рот. Следом на стол упала вилка, а у меня коленки подогнулись. — Отвратительно, — словно выплюнул он кусок обратно, но в тарелку ничего не полетело. А я только и смогла закусить верхнюю губу и протолкнуть ком волнения через глотку, которая будто сузилась до миллипиздрической нитки. Кажется, забыла посолить. Может, просто слишком пресно? — Выбрось это, — процедил сквозь зубы Люцифер. — Что? Мужчина разом встал со своего стула и, не успела я моргнуть, скинул свой завтрак в урну вместе с тарелкой. На бедный кофе даже не взглянул; схватил чашку и вылил всё в раковину. Держалась из последних сил и наблюдала за этой драмой одного припадочного актёра, у которого уже начался очередной приступ эпилепсии. Хотелось свалить в комнату и оставить это животное наедине со своим мерзлотным чуханским поведением. Можно ведь было по-человечески, помягче сказать, что мои кулинарные способности и навыки немного не дотягивают до отметки "приемлемо". Ну ладно, на крайняк — капитальное дерьмо, что с того, я и сама знаю, но вместо этого Моргенштерн твёрдо решил не изменять своим хабалистым замашкам и принципам заносчивого зануды и просто обосрал меня с ног до головы одним своим движением руки. Я что, блять, шеф, грёбаный, повар? Предупредила сразу, что не умею готовить. Какое из тех трёх слов ему было не понятно? — Сядь за стол, — рявкнул он вдруг, заново включая конфорку. Сообразила не сразу, лишь только когда тёмные глаза, острые как сабля, исполосили моё лицо, а брови сдвинулись к переносице. Получила смачный поджопник одним только взглядом и как ошпаренная поплелась к барной стойке. Дела со вчерашнего вечера и так обстояли паршиво, а после дегустации этого кулинарного шедевра так вообще обернулись в громадный ком пиздеца, который крутился на одном месте колесом и рос с бешеной силой и скоростью. Молча села за стол и вперилась в его спину. Широкая, прямая, крепкая. Движения рук техничные, грациозные, почти плавные, а внутри, наверное, играл самый настоящий вихрь эмоций. Злился. Голодный мужик — озверелый мужик. Там прошелестел, тут похрустел. Не находила в себе сил отвернуться, разглядывала мужскую спину, буквально разъедая ткань рубашки, вечно чёрной, вечно блестящей, пока краем уха не услышала, как звякнул нож в мраморной раковине, после чего туда же полетела и вилка. Ошмётки скорлупы и овощей отправились в урну под этой самой раковиной. За всё то время, пока этот Рататуй занимался приготовлением завтрака, он ни разу не остановился. И вот уже в миску полилось молоко. И зачем нужно было так психовать, чтобы ещё и тарелку выкидывать? Давно бы встал и сам всё сделал. Ёбнутый. Скользнула глазами выше. На затылке всё ещё невинно проглядывал белый пластырь, как-то небрежно приклеенный, зацепив пару черных прядей, и кажущийся среди этих смольных зарослей ещё белее. Мог бы попросить помочь. Но нет, мы ведь такие гордые и такие самостоятельные. Сейчас бы нисходить до каких-то... как он меня там назвал? Ах да, точно. Непризнанных. Да и пошёл в жопу. Словно подслушав мои мысли, Люцифер развернулся ко мне лицом так резко и молниеносно, что тело само выпрямилось и заёрзало на месте. Лицо нахмуренное и какое-то озабоченное. Всё ещё злился, как чёрт. Мне даже показалось, что глаза кровью налились или радужки покраснели. В руках держал две тарелки и приборы. Сделал два ровных шага и поставил посуду на стол, одну порцию передо мной, вторую — напротив стула, где сидел до этого сам. Омлет с овощами. Необъяснимо воздушный и аппетитно пахнущий, как и в первый раз. Один взгляд — и я шумно сглотнула узел голода, мой бедный желудок, несправедливо пустующий со вчерашнего дня, отзывчиво заурчал, а руки задрожали от мысли, что совсем скоро в нём окажется кое-что очень вкусное и неоспоримо съедобное. — Ешь, — велел мой руководитель, вдавливая кнопки на кофемашине в металлический каркас. С кружкой я всё-таки угадала, мне же досталась поменьше, фиолетового цвета. Не дожидаясь хозяина, вернее новой вербальной затрещины от него, взяла в руки вилку и быстренько отломила кусок омлета, который тут же отправился на своё законное место — мне в рот, а из этого предателя секунду спустя чуть не вырвался жалобный стон. Плакала не я, ревел мой истощённый желудок, который просил бесконечной добавки. Поставив на стол кружки, мужчина молча опустился напротив и принялся за свою порцию, а я, пережёвывая уже мелкие крошки и растягивая это менее приятное удовольствие, почему-то не решалась продолжать трапезу. Пальцы так и остались сжимать гладкую ручку стальной вилки чуть ли не до сгиба. Мужчина потянулся к смартфону на столе и уткнулся в него, не переставая двигать челюстями, только вот у меня уже кусок в горло не лез. Да что с тобой такое, Вики?! Неужели испугалась? Его неодобрения? Разочарования? Разве он давал тебе шансы на что-то иное? А ты ему..? — Ешь, Уокер, — вновь сотряс тишину его раскатанный бархатом голос, но глаза продолжали изучать экран телефона. В этот раз приказ звучал мягче, сродни приглашению угоститься. Опомнилась и ткнула вилку в кусок помидора, но отвлекло дрожание в кармане джинсов. На секунду растерялась. Не знала, что следует сделать первым: достать телефон или избавиться от несчастного красного овоща на зубьях вилки. Физиологическая потребность и опасения за свою задницу, да и жизнь тоже, взяли верх над любопытством, и я слегка трясущейся рукой отправила помидор в рот, тут же аккуратно положив вилку на тарелку и вынимая телефон. 💞👼🏼 Доброе утро, милая. Ты проснулась? Улыбка до ушей. Готова была разреветься от счастья, потому что как никогда была рада видеть от него сообщение, да и написал Дино как нельзя кстати, я почти перестала чувствовать себя неуютно в компании этого напыщенного осла и даже забыла о его существовании. me Доброе, милый. Конечно. Какие новости? Рано радовалась, потому что через десять секунд почувствовала, как полыхает кожа на пальцах: мой личный надзиратель просверливал мои фаланги внимательным взглядом и переходил в контр-наступление — скользил вверх по рукам до самых плеч. Ощутив на себе крайне пристальное внимание сидящего напротив, я покосилась куда-то вбок и сунула телефон обратно в карман, а сама принялась за пока не остывший омлет. Чувствовала себя как в школе, ей-Богу. Я что, даже в свободное от работы время не могу заняться личными делами?! Утро в его доме тоже считается работой? Выносить этой угнетающей обстановки не было ни сил, ни желания, ни интереса. Не доев, встала из-за стола и направилась к раковине прямо с тарелкой. — Ты не доела, — сухо констатировал Моргенштерн, не оборачиваясь. Хотела продолжить гордо молчать, но мужчина как бы откашлялся в кулак, лишив меня и этой возможности. — Я сыта, — соскребла остатки омлета и овощей в урну. — По горло. Прыснула, тихо и почти себе под нос, и искренне надеялась, что последнее не коснулось его ушей. Сложила посуду в раковину и включила воду. — Только первый день, — усмехнулся брюнет и встал из-за стола, на ходу глотая кофе. — Добро пожаловать в ад, Непризнанная. Хлебосольное приглашение долетело до меня с приглушением, откуда-то из-за угла, за стеной которого скрылась мужская фигура. Всё-таки услышал. Стояла ещё минуты две на своём месте, держа ладони под ледяной водой и обдумывая смысл этой фразы. Моргенштерн затеял всё это, чтобы иметь возможность издеваться надо мной двадцать четыре на семь? Что я ему сделала? Почему именно я? Судя по всему, его домработница жила здесь достаточно долго, и как она всё это время терпела этого ядовитого ящера? На работу разъехались в разное время. Не удосужившись поставить его Высочество в известность, я вышла из его квартиры в девять двадцать, когда собирался в офис он — до этого мне не было никакого дела. Люцифер Моргенштерн, директор отдела разработки, один из главных инвесторов и лицо принимающее решения в отсутствие Тейлора, сам себе начальник и сам себе господин. Приходит, когда его прогнившей душеньке угодно, уходит — по тому же сценарию. Не успела ступить за порог бизнес-центра, как телефон в руке задребезжал. Всего раз, но как-то очень сильно и настойчиво, успев меня хорошенько встревожить. lucifer😈 Где ты? v.walker💜 В офисе. Где, блять, я ещё могу быть? lucifer😈 Почему не предупредила меня об уходе? v.walker💜 Мой рабочий день начинается с 10:00, мистер Моргенштерн. И Вы это прекрасно знаете. lucifer😈 Решаю я, во сколько начинается твой рабочий день. lucifer😈 Ты покидаешь своё рабочее место и не ставишь меня в известность. Я покидаю твой дом, чтобы прийти на рабочее место, а ты просто решил с нихуя до меня доебаться. Вот и всё. Мне теперь за каждый шаг свой отчитываться, что ли? Что за ебанизм вообще происходит? Он угорает? v.walker💜 Я просто не вижу в этом необходимости. Вы видите в этом какую-то проблему? lucifer😈 Уокер. И я чётко воспроизвожу и отчётливо слышу в своей голове его голос, который раздражённо выдыхает мою фамилию по слогам, но дальше ничего не происходит. Люцифер ждёт. v.walker💜 Да? lucifer😈 С этого момента ты ставишь меня в известность обо всех своих решениях без исключения. Ещё чего? Ты ебанулся?! Может, мне ещё отписываться, когда в туалет соберусь? lucifer😈 Это понятно? v.walker💜 Да. Да сука! Ненавижу! Хорошо, грёбаный ты психопат. Будем играть по твоим правилам. Я буду ставить тебя в известность о каждом своём ебанутом решении и заставлю тебя пожалеть о своих. Сложив вещи на стол и убедившись, что до начала рабочего дня ещё уйма времени, я спустилась во французскую пекарню взять нам с Мими по латте. Насчёт Дюка, кстати, ничего не было ясно, но в офисе я не наблюдала его уже второй день. Странно? Немного. Направляясь к себе, краем глаза зацепилась за движение впереди: Моргенштерн уже торчал в своём кабинете, с кем-то разговаривая по телефону, как обычно, не держа в себе эмоций. Интересно, какие поручения этот поехавший для меня приготовил? Поднять сервера, если они вдруг упадут? Добавить пару виджетов на сайт? Проверить логи? Заказать ему что-то из канцелярии? Помыть тачку? Сгонять за сигами? Или отсосать ему под столом, если вдруг вернусь без порученного? Так. Стоп. Какого хрена, Вики? Ладно, отвлеклась разок. Задачи потом проверю, всё равно все на звонках. Кстати, надо позвонить Дино. Если он сегодня собирается домой, то переночую у нас. В доме Моргенштерна мне сполна хватило одной ночи, тем более нужно выспаться. Разблокировала экран и ткнула в избранные контакты. Первый гудок — а звонок раздался откуда-то слева. Прижав телефон к уху, повернула голову: Люцифер затормозил возле меня в тот момент, когда в кармане зазвенел его. Сгустив брови в экран, мужчина посмотрел перед собой и, стиснув челюсти, медленно, скрипуче повернул голову в мою сторону. Я смотрела на него с неподдельным непониманием в глазах, его же — горели напряжённой сосредоточенностью. Мышцы плеч стянули ткань рубашки так, что пуговицы, эти маленькие чёрные горошины, еле удерживались на месте, преданно склеивая между собой две передние части сорочки. Телефон продолжал трезвонить в его руке. Не прерывая со мной зрительного контакта, Люцифер вслепую провёл большим пальцем по экрану и поднёс телефон к уху. — Да, — двинул он одними губами и, переведя равнодушный взгляд перед собой, устремился вперёд. — Плевал я на закон, Фостер. Чтоб духу этого ублюдка с завтрашнего дня здесь не было. Хорошие новости. Кажется, я знаю, где Дюк. В полном дерьме. И знаете что? Там ему и место. Лично размозжила бы его маленький череп и отвесила по таким же яйцам, стой он сейчас здесь передо мной. После произошедшего этот говнарь ещё надеется на всепрощение нашего наглухо отбитого шефа? Ха-ха. Серьёзно?! Надо отдать Моргенштерну должное, мало того, что пиздюлей раздал этим недоноскам, так ещё и вышвырнул одного из них с очень перспективного места. Жаль, не смогу лицезреть перекошенную физиономию Дюка. Он мне никогда не нравился. Глаза слишком внимательно проследили за тем, как стремительно удалялась к выходу фигура господа всея СмартСолюжн, а я очнулась, когда короткие гудки во всю бились мне в ухо. Дино сбросил, может, занят? Представляю, сколько дел на него навалилось... ещё я отвлекаю своими звонками.***
Оставшийся день прошёл не так убого, как утро. После выхода из офиса Моргенштерн, к моему счастью, больше не появлялся. Быть может, захотел дать возможность передохнуть от себя? Успею ещё насладиться его приятным обществом. А он не такой чёрствый сухарь, как мне казалось. Всё-таки умеет думать не только о себе. Но сейчас он сидел в своей комнате, вход в которую мне был строго-настрого воспрещён. Интересно, что он там прячет, раз так печётся за свою спальню. Труп этой Эльзы? Может, она не в отпуске вовсе? Или коноплю выращивает, делет психотропные вещества? А как ещё объяснить эту его широкую осведомлённость в... как их там? "Винтах"? И его не совсем адекватное поведение в целом. Благо этот цепной пёс меня не трогал. Как заперся в своей конуре, так и не вылезал оттуда. Закончив с уборкой и протиранием пыли, я скинула перчатки в ведро и направилась в ванную комнату, чтобы умыться. Дверь была закрыта, но свет горел. Неужели забыла выключить за собой? О нет, Вики, лучше быть повнимательнее, счетов за свет нам ещё не хватало! Дёрнула ручку и оттянула дверь на себя, но тут же вросла в своё место. Как истукан пялилась перед собой целых две или три секунды и только потом додумалась прикрыть дверь обратно. Почему он не закрылся? Люцифер стоял перед зеркалом по пояс обнажённый, закинув обе руки за голову. В момент, когда в проёме образовалась я, он обернулся и тоже застыл, только вот выглядел спокойным и собранным, в отличие от меня. Хватило пары мгновений, чтобы понять, что я потревожила его. Всё ещё стояла возле закрытой двери как вкопанная и не могла сделать шаг ни вправо, ни влево. И тут... дошло. Откуда во мне вообще столько благородия и доброжелательности к тем, кто действительно всего этого не заслуживает?! Терзалась сомнениями, вдруг рявкнет? Или ещё хуже взбесится и... — Зайди. Подозрительно. Чертовски подозрительная терпимость проскользнула в голосе мужчины, который со дня своего появления ни разу не позволил себе говорить со мной в подобном тоне. Но когда ручка дёрнулась с обратной стороны и дверь приглащающе отворилась, я смутилась. Но почему-то доверилась своим ощущениям. Три. Два. Один. Оказавшись внутри ванной комнаты, я так и осталась на пороге, но мужчина не повернулся. Он всё так же стоял пред зеркалом, вертя в пальцах испачканный в застарелой, грязно-багровой крови пластырь. — Вам помочь? — не знаю, какой чёрт дернул меня за язык и зачем я решила во всё это ввязаться. Зачем-то прикрыла за собой дверь и отложила телефон на стиральную машину по правую руку, а Люцифер наконец оторвался от своего отражения и, обведя верхнюю часть моего туловища скептическим прищуром, достал из ящика новый пластырь. В следующую секунду два его пальца, между которыми он был зажат, потянулись ко мне. Он был не против, чтобы я сделала это: помогла ему с обработкой раны. Благо опыт у меня уже был. Бывший постоянно ввязывался в какие-то потасовки и драки, что собственно и стало основной причиной нашего расставания, поэтому я стабильно играла роль медсестрички без диплома и стетоскопа. Вытянула пластырь и, нерешительно приблизившись к нему, встала возле, но он продолжал смотреть точно перед собой. Прочистила горло и заговорила немного громче: — Вы не могли бы... — приподняла руки и кивнула на его голову, как бы напоминая о нашей разнице в росте и ненавязчиво предлагая ему слегка опуститься. Моргенштерн скользнул словно такими же стеклянными, как зеркало, глазами по своему отражению и, лениво наклонившись, упёрся руками в края серого мрамора. Пока пальцы рвали упаковку пластыря, глаза следили за его левым плечом, которое находилось в двадцати сантиметрах от меня: крепкое, рельефное, напряженное. Глаза разглядывали каждую татуировку: рисунки невнятные, напоминающие какие-то сущности, с крыльями и без. Что они олицетворяли? Демонов? Ангелов? Святых? Безбожных? Мужская рука напрягалась сильнее, а косточки на пальцах, чуть ли не прорезая смуглую кожу, стянули её на себе до побеления. Узоры от плеча до запястья словно пришли в движение, открывая мне возможность наблюдать за сюжетом немного кино. Опущенные глаза вдруг стали искоса следить за моими действиями. Качнула головой, как бы высвобождаясь от мнимого гипноза, сложила мусор на край раковины и приблизилась к нему ещё на полшага, заглядывая ниже макушки: неглубокий, но основательный порез примерно на три-четыре сантиметра, только вот всё никак не хотел заживать и почему-то до сих кровоточил, хотя с момента его появления прошло минимум два дня. В полном безмолвии, под его равномерное дыхание, я несуетливо обрабатывала рану ватным диском, мягко промокая её в вязкие капли и изучая елейное подёргивание чёрных длинных ресниц, совершенно не заметив, как своё уже сбилось к чертям собачьим. Дышала через раз, раскрыв рот и облизывая пересохшие губы, ноги, до этого прочно удерживающие моё тело, почему-то стали ватными, а руки — непослушно трясущимися. — Жива? — пробормотал куда-то вглубь раковины мужчина. Поспешила сосредоточить взгляд на его профиле: сфокусирован и нахмурен. Видимо, понял, что не из стали сделана и обладаю каким-никаким чувством эмпатии. Все слова будто застряли в горле, пока пальцы сжимали до посинения ватный диск. — Сам справлюсь, — расслабил он ладони на краях тёплого камня, чтобы выпрямиться. — Не справитесь, — тут же коснулась запястьем его плеча. Оно было горячим. Почти кипяточным. Тело этого демона горело, будто его температура составляла не меньше сорока градусов. — Вы заболели? — Нет, — коротко бросил Люцифер себе под нос, когда я залепила рану, деликатно раздвинув чёрные прядки. — Вы горячий, — почему-то не спешила отрываться от его головы. Осторожно расправляла волосы на затылке, вытаскивая застрявшие под пластырем максимально деликатным образом, будто боялась причинить ему неприятные ощущения или боль. — А ты всё ещё не в моём вкусе, — самодовольный смешок, который разом вырвал меня из чувства расслабленности. Да что с тобой, чёрт возьми, не так? Лишь на миг затормозила и отдёрнула руки. Люцифер мгновенно приподнялся и уже стоял ко мне лицом, почти вплотную, тщательно разглядывая то один мой глаз, то второй, еле заметно скользя к кончику носа и губам. Изучающий прищур цеплялся за клетки моей кожи и будто сковыривал их, оставляя после себя глубокое жжение. Губы пылали и пульсировали под пристальностью его испытующего взора, но дьявол не спешил прерывать с ними немой диалог, известный только ему одному. И, возможно, Сатане. Ещё один шаг — и я непроизвольно вжалась в дверь. Огонь, охвативший мужчину с ног до головы, уже двигался в мою сторону, поджигая мне кончики волос и распаляя раскалённый воздух по всей шее. Периферическим зрением заметила движение его ладони, пальцы которой оказались в паре нещадных миллиметров от моего подбородка. Одной рукой я нащупала ручку двери и, дёрнув её вниз пару раз, толкнула плечом, затем как угорелая вылетела оттуда. Свет в коридоре почему-то погас. Не разбирая дороги и вытянув руки вперёд, я летела в сторону своей комнаты, мечтая о возможности телепортироваться, которой обладали бессмертные сущности и которая мне, как непризнанной, всё ещё была недоступна. Судорожно прикрыв за собой дверь, перелетела на кровать. Стало почему-то тревожно... и страшно? Он был слишком рядом. Критически близко. Чужой мужчина. Но опасности от него не исходило. Тогда почему так бешено колотилось сердце? Мог ли он что-то сделать? Принудить? Склонить к неподобающим действиям? Убежала, как трусливая школьница. Тебе двадцать пять лет, Вики, а ты испугалась одной его руки. Дура! Всё ведь хорошо? Люцифер в самой безобразной и конченой форме заверил (и не один раз), что ты ему безразлична и абсолютно его не интересуешь. Но почему... почему это так бесит? Послышался короткий стук, и дверь в мою комнату скрипнула.