Отражение вечности

— Идиотка, ты сколько дара своего использовала? Не смей таять у меня на руках? Нет уж, Аврора Арелатская, так просто не отделаешься и право прикончить тебя все равно остается лишь за мной! Последним, что я ощутила, это как меня отрывают от земли, шелковистую ткань под щекой и ветер, обдающий тело на вампирской скорости… Вокруг всё сковала темнота, но я не чувствовала и тени страха. На самом деле, мне было невероятно спокойно. Сознание словно далеким эхом порой возвращалось, но очень слабо, лишь в неясных очертаниях или звуках. Казалось, что меня мягко окутывает какой-то кокон и под его защитой ничего плохого не произойдёт. Самой яркой вспышкой, в сравнении с другими, был шум воды, ощущение струй, которые слабым напором сбегали вниз по телу. Чуть приоткрыв веки, я видела слабый свет, матовое стекло душевой кабинки, в котором угадывалось отражение двух фигур. Своё тело я все ещё едва чувствовала, будто оно мне не принадлежало. Но я точно понимала, что меня крепко держат в кольце рук, не давая упасть, пока голова покорно лежит на плече, упираясь подбородком в мужскую ключицу. Светлые волосы тоже становятся мокрыми, как и чёрная рубашка, но эти струи словно маленький глоток для умирающего от жажды в пустыне, поэтому мир вокруг снова начинает плыть… На ресницы будто кто-то повесил гири, не давая открыть глаза, но все внутри упрямо горячило кровь, убеждая в этой необходимости. В начале было непонятно, что происходит, но затем осознание стало постепенно приходить, собираясь по крупицам из мелочей. Я лежала в ванной, полной практически до самого края, из открытого окна в комнату проникал рассеянный серебристо-голубоватый полумрак рассвета. Наклон потолка явно свидетельствовал о том, что мы находимся под крышей какого-то дома, но где именно не имела ни малейшего понятия. Однако, все подобные вопросы исчезли ещё на этапе своего зарождения, когда я чуть повернула голову. Сидя на каком-то скромном плетеном табурете и положив руки на край ванной, Кай просто опустил на них голову, уткнувшись лбом в собственный кулак. Его привычный пиджак валялся на полу, а закатанные по локоть рукава влажной рубашки оголяли белоснежную кожу, местами испещрённую боевыми шрамами полумесяцами от укусов других вампиров. Владыка выглядел как никогда уставшим, спина слегка поднималась под равномерным дыханием, натягивая чёрную ткань, и не будь он бессмертным, можно было б принять его за спящего после непростой ночи. Почему-то эта картина одновременно и умиляла, но и заставляла подняться в груди чувству невысказанной печали. Не задумываясь ни о чем, я невесомо провела пальчиками по светлым волосам старейшины, поглаживая, будто пытаясь утешить: — Эй… Реакция последовала незамедлительная: резко подняв голову, словно от разряда электрического тока, Кай впился в меня пристальным алым взглядом, что захотелось вжаться в эту несчастную ванну или сползти под воду. Коротко выдохнув, вампир откинулся назад, проведя рукой по лицу. — Аврора… — Так обреченно моё имя ещё не произносили, — вяло попыталась пошутить я, но от одного вида Вольтури это желание пропадало. — Что…произошло и где мы вообще? Мои воспоминания обрывались на обещании Кайуса, что лишь он имеет право меня прибить и почему-то сейчас вредный голосок внутри подсказывал, что он вполне может не затягивать с его воплощением. Но проглотив явно рвущееся наружу колкое замечание, старейшина всё же решил отложить расправу надо мной до поры до времени и только мерно вздохнул: — Тебе лучше? — Эм, — прислушавшись к собственным ощущениям, я точно понимала, что нахожусь пока ещё не в лучшей форме, но состояние моё вполне себе сносное, — ничего, вроде бы. — Хм, — Кай, по-хозяйски поправив закатанные рукава у рубашки, пальцами проверил воду, стряхивая капли обратно: — Тёплая, можешь в ванну не вжиматься, будто я тебя в Арктические льды окунул. Молча наблюдая за каждым движением владыки, на подкорке сознания у меня возникало всё больше вопросов, но не один не шёл на ум. Они все просто зависли, как в старом телевизоре, с помехами. Кайус Вольтури проверил мне температуру воды в ванной и…? Нет, наверное я всё ещё в бреду сна. — Да не смотри на меня так, — хмыкнул старейшина и в его глазах промелькнул знакомый насмешливый огонек, но который быстро угас за пеленой усталости, — вообще то я рассчитывал хоть на элементарную благодарность за то, что спас тебе жизнь в течении пары часов уже дважды. — Ну у вас и продуктивная ночь выдалась, то-то у вас вид, будто поле перепахали, — улыбнулась я, окидывая сидящего передо мной вампира оценивающим взглядом, на что он только закатил глаза. — Но спасибо…большое. Дважды. — Пожалуйста, — проронил Кай, будто я его не за спасение жизни благодарила, а за одолженный карандаш на пару минут. — Теперь мне придётся потрудиться, чтобы сравнять счет, — но заметив его вопросительно приподнявшуюся бровь, объяснила, — а то будете припоминать, попрекая, да и в долгу оставаться не хочется. — Польщен твоей готовностью спасти мне жизнь, — иронично протянул Кай, — но предпочту, чтобы такого повода не было. В ответ я лишь улыбнулась. Эти маленькие перестрелки стали столь естественным, от дуэлей, где мы награждали друг друга острыми уколами, пытаясь нанести смертельный удар, до танца, где каждое слово было шагом, кружившим обоих всё дальше и дальше, пока один не собьётся с ритма. Блуждая взглядом по мужчине, казалось, что вместо привычного черного пиджака был снят доспех. За пределами Вольтерры всё казалось проще, чтобы это не значило… — Так что случилось, что вам во второй раз пришлось меня спасать? Этот момент я, кажется, проспала. — Соответствуешь своему имени, — беззлобно фыркнул Кай. — Ты начала таять, словно…превращаясь в пену, — он с тяжелым вздохом опустил лицо в ладони, но всё же продолжил, — я не знал, что делать. В начале хотел отнести тебя к Северному морю, но далековато, да и боялся, что если не сработает, то ты сольешься с солеными водами и поминай как звали. Прибыв в этот город, я вначале хотел сунуть тебя в фонтан на площади, что и сделал, но… — старейшина с выражением глубокой муки на лице упер губы в острый шпиль собственных пальцев, уставившись в стену напротив, — там был местный пьяница, который начал звать на помощь и орать, что какой-то маньяк-извращенец пытается утопить девушку, а разбираться с ним времени не было. Я едва сумела подавить рвавшийся наружу смешок. М-да…вот точно, всё интересное проспала. Просто представляю себе лицо Кайуса Вольтури, которого назвали извращенцем и остались после этого живы… — А чего не закусили им? — Ты хоть представляешь, какое от него перегарное амбре было? И вообще, тебе рассказывать дальше или нет? — недовольно перевел на меня укоризненный взгляд Кай, ведь его перебили, но спустя минуту всё же продолжил. — Фонтан помог выиграть время, но не сильно. Я вспомнил, что видел на окраине города небольшой, старый, частный дом. Всё закрыто, машины нет. Можно считать везением чистой воды, в которое трудно поверить, — хмыкнул вампир. — Ну, тут то тебя и отмачивал всё это время, в начале под душем, а затем уже и ванна набралась. Неспешно в голове вырисовывались картины описанные Каем, дополняясь моими отрывками воспоминаний. Видимо из-за того, что я потратила слишком много сил, ведь каждый раз я запускала процесс своеобразного слияния с водой вокруг меня, то в один момент дошла до той точки, когда он продолжился самостоятельно, отказываясь поддерживать физическую оболочку. Ох, не дня без приключений на…то самое место. — Но румын то всех поймали? — с надеждой в голосе, спросила я. — Вроде бы, — мне сдержанно кивнули в ответ, — наш отряд ликвидировал некоторых нарушителей, а остальных, включительно с Владимиром и Стефаном, которых ты задержала в крепости, доставят в Вольтерру на суд и предадут казни. Так что совсем скоро всё закончится, — мрачно резюмировал Кай и почему-то его челюсть привычно сжалась, как когда он сердился, — и ты сможешь покинуть клан, как того и хотела всё это время. От этих слов внутри что-то ёкнуло, будто неожиданно оборвавшись и рухнув вниз с огромной высоты. Ну…да, я этого хотела. Проглотив непрошеный ледяной комок, подло образовавшийся в горле, и правда захотелось куда-нибудь испариться на пару мгновений или окатить водой своего спасителя, что так услужливо напомнил, что мне пора катиться восвояси… Осознавая, что начинаю постепенно закипать от какого-то необъяснимого чувства глупой обиды, иначе пока что мне было трудно его охарактеризовать, я постаралась взять себя в руки. — Да, верно, — собственный голос звучал непривычно холодно, а Кай от этой пары слов сделался ещё мрачнее прежнего. — Нам пора, если ты уже пришла в себя, — хмуро отметил вампир, вставая с хлипкого на вид табурета, который подозрительно пошатнулся. — Да. Поднявшись из ванной, мокрая одежда облепила тело и хоть воду я в себя и впитала, но вот замшевые сапоги, которые мне с такой гордостью сумел отыскать Максимиан, кажется моего «отмокания» не выдержали и теперь выглядели откровенно так себе. — Снимать времени не было, — небрежно бросил через плечо Кай, равнодушно рассматривая ущерб, нанесенный им окну, чтобы проникнуть сюда. — Вам это нужно не мне, а Максимиану объяснять, когда его припадок хватит. Хотя ваша одежда пострадала больше, — пиджак после того, как его хозяин использовал себя, как живой щит, теперь больше напоминал тряпку. Теперь стало ясно, почему столь педантичный, на мой взгляд, мужчина, как Кайус, небрежно бросил его ранее на пол. — Одна земноводная планомерно уничтожает мой гардероб, — тяжело вздохнул старейшина, когда мы поравнялись, но я успела заметить улыбку в уголках его губ. Смотря с легкой тоской на владыку, мне почему-то хотелось впитать в себя эти секунды, как и воду пару мгновений назад, отмечая в голове, что это может быть последний раз, когда мы видимся не в официальной обстановке. Серость утра делала мир вокруг бесцветным и мягким одновременно, покрыв всё блеклой пеленой. Только васильковые тени затаились в закутках, как полу-призрачный отголосок ночи. Почувствовав мой взгляд на себе, Кайус повернул голову, но вместо немого вопроса или скептического выражения, казалось, что он смотрит с пониманием, отвечая равно таким же чувством… Вокруг стояла тишина, которую нарушал лишь далёкий отголосок пения первых птиц и приглушенное биение моего сердца, которое, словно отмеривая секунды, стучало медленно, пытаясь растянуть оставшееся время. Алые глаза скользили по моим чертам, будто невесомо прикасаясь к каждой из них и этого хватало, чтобы внутри возникло щекотное чувство, словно кто-то легонько водил перышком в солнечном сплетении, пуская мурашки по коже. Меня будто затягивало под воду всё глубже и глубже, в темноту таящую неизвестные до этого желания, что скоро будет не выплыть обратно на поверхность… Но затем голову пронзила острая мысль, как железом по стеклу, разрушив всё — он лишь играет! — Нам пора, — сухо произнесла я, отворачиваясь обратно к окну, задерживая глоток воздуха в легких, чтобы прийти в себя, сохранив невозмутимый вид. — Да, — глухо ответил старейшина, перемахивая через подоконник и одним прыжком преодолевая огромное расстояние, исчезая из виду, словно его и не было рядом секунду назад. — Только игра, — я упрямо прошептала себе одними губами, сжимая кулаки и коротко выдохнув, последовала за Каем, как и всегда…

***

Я никогда не забуду день, когда впервые побывала на суде Вольтури, который они вершили над приспешником румын. Это чувство мрачного таинства, превосходства держащих в своих руках чужую судьбу трёх владык и напряжение, холодными волнами затаённого дыхания пробегающего по телу. Но в сравнении с сегодняшним днём, мне казалось, что прошлый раз был лишь мелким разбирательством. На моих глазах уже нескольких последователей вражеского ковена Феликс предал огню, перед разъярёнными Стефаном и Владимиром, торжествующими членами клана Вольтури, что заполнили черными тенями зал и четырьмя, невозмутимо восседающими на тронах, владыками. Прислонившись к одной из колон, я исподлобья наблюдала за происходящим. В груди бурлило столько противоречивых чувств, которые, подобно вину в студёную пору, кто-то поджег и теперь языки голубоватого пламени вздымались вверх, подсвечивая мои глаза синим огнём. Меня пугало понимание того, что я молча радуюсь, разделяя эмоции Вольтури, которые потеряли своих членов клана, чьи тела были разорваны на части и осквернены, а сейчас румыны, возомнившие себя живыми богами, стояли перед ними на коленях. Конечно, мои чувства подпитывали другие воспоминания, отличавшиеся от вампирских, но сам факт их наличия в груди, заставляло тихий голос человечности шептать слова сомнения. Да, то, что происходит здесь — правильно, но разве можно это считать горьким утешением и причиной…радоваться? Я видела тех, кто упивается жестокостью, веря, что это справедливость и в глубине души до сих пор жил страх, что после испытаний, через которые мне пришлось пройти, моё сердце ожесточиться настолько, что незаметно превратиться в такое же холодное и глухое, как у моих мучителей… Однако, новый приговоренный, которого провели мимо, отвлёк меня от самоанализа, за что хотелось сказать «спасибо». Его крепко держали Демитрий и Феликс, поставив на колени перед Аро. Хм, совсем молоденький, обращенный в возрасте не больше шестнадцати лет, горькое дитя, ставшее частью безжалостного, бессмертного мира. Красные кеды, с запыленными белыми носками, поистрепавшиеся после долгих пробежек на вампирской скорости, вьющиеся огненные волосы и испуганные, большие глаза. Конечно внешний вид крайне обманчив, ведь та же Джейн казалась невинным, кротким ангелом, но она не единожды на моих глазах применяла свой жестокий дар, причиняя невыносимую боль врагам клана, что они в беззвучном крике сгибались пополам, горя заживо в агонии. Тем временем, руку юного румына, хоть он явно больше напоминал ирландца, по строению лица и яркой шевелюре, заключил в свою мягкую ладонь Аро, прикрыв глаза. Пускай близко мы не общались, но я уже достаточно неплохо знала владыку, чтобы разглядеть под серьёзной маской представительности, его скучающее настроение. Через несколько напряженных минут, которые ничего не значили для всех присутствующих, кроме вампира, чья судьба сводилась лишь к ним, Аро отпустил его руку и спокойно произнёс, но при этом бархатный голос был слышен даже в самом дальнем закутке зала: — Что ж, Дулас, — о, говорила же, что он ирландец! — я вижу твоё раскаянье, но не нужно бояться, — старейшина отечески улыбнулся, но от чего по телу парня дрожь пошла лишь ещё сильнее, — ведь я прощаю тебя и дарю жизнь. Можешь идти, но если ещё раз, — тон владыки резко поменялся, превратившись в ледяной хлыст, — нарушишь закон, то ты будешь казнён без промедления. Вольтури не дают второго шанса, — промолвив последние слова, те же, что сказала я, прежде, чем оторвать голову нарушителю в тени парка Венеции, Аро перевёл глаза на меня, будто молча одобряя. Ох, кажется, что я нечаянно придумала новый девиз для клана. — Б-благодарю, — сбивчиво начал рассыпаться в полупоклонах Дулас, пятясь назад, так и не распрямляя полностью спины, и отойдя шагов на двадцать, пулей вылетел из зала, в сопровождении одного из стражей Вольтури. Однако, меня занимали Стефан и Владимир. Вид у них был куда более непрезентабельный, в сравнении с нашей последней встречей. Сразу видно, что им досталось, когда Вольтури их перехватили. Волосы и старомодные костюмы все ещё были припорошены каменной пылью, после обрушенной крепости. Румыны лишь фыркнули, провожая полным презрения взглядом Дуласа, пока сами ждали своей участи, которая, несомненно, не будет столь завидна. Мы с Каем прибыли, конечно же, позже, поэтому до начала суда у Аро было полно времени на личный допрос каждого, так что происходящее сейчас явно было скорее формальностью, чем необходимостью. Для каждого уже было готово решение, в тени кабинета старейшины, после совета с братьями. Повинуясь легкому, практически незаметному движению руки Аро, словно дирижёру, Вольтури подвели к нему глав румынского клана, а одного яростного взгляда Джейн на них хватило, чтобы колени мужчин, которые ещё мгновение назад гордо смотрели в глаза заклятых врагов, подогнулись и они покорно опустились перед старейшинами. «Слабаки», — с презрением подумала я, ощутив, как по губам пробежала невесомая улыбка, — «как же вас…легко сломить». Вспоминая наш разговор в ночном полумраке, под полуразрушенным сводом крепости, нужно сказать, я была разочарована. Это были достаточно глупые, спесивые создания, ослепленные неискоренимой верой в собственную божественность, в меру трусливые, чтобы не лезть на рожон в одиночку, рассчитывая лишь на себя. Стоило неизвестному Бенну их предать, как они бросились в бегство. Но почему он передумал? Испугался? Решил, что игра не стоит свеч? Этот вопрос мучал меня всё это время, но я надеялась услышать ответ от Аро, ведь он несомненно уже узнал его из воспоминаний румын. Оставалось дождаться лишь, когда их предадут пламени. Я пробежалась взглядом по лицам владык, задержав взгляд на Кае. Он был мрачен, беспристрастен и холоден, скрыв все эмоции под маской, но незначительные детали, как чуть сильнее сведенные светлые брови, напряжение в плечах и недобро горящий взгляд, подсказывали, что он чем-то недоволен. Удивительно, но этих крупиц мне хватало, чтобы быть практически полностью уверенной в этом выводе. Любопытно, в чем же причина? Разве казнь нарушителей закона не должна была произвести прямо противоположный эффект? Пальцы неосознанно скользили, в привычном жесте, по холодной цепочке, что тянулась вниз выреза, скрывая под одеждой медальон, с которым мы, кажется, за эти века стали единым целым. — Владимир, Стефан, — с мягкостью произнёс Аро, но будто пропитанной смертельной отравой, — я знаю, что в ваших мыслях нет места сожалению, заблуждению или раскаянью. «Поэтому вы будете приговорены к смерти», — в мыслях закончила я предложение за владыку, но уловив мимолетное движение, быстро метнула взгляд на Кая, который вцепился в деревянный подлокотник белоснежными пальцами, что едва не превратил его в крошево. Странно. — …однако, — продолжил Аро, встав с трона, складывая руки в привычном шпиле, а с возвышения в несколько мраморных ступеней и в черной накидке, спадавшей вниз складками цвета вороньего крыла, он казался ростом не меньше двух метров, внушая непроизвольный трепет, — после стольких веков, смерть утрачивает своё значение, поэтому сегодня вы не умрёте… По залу волной пронёсся тихий шелест голосов, но он был пресечен лишь взмахом руки владыки. Я по-прежнему стояла молча, даже мысли, казалось, безмолвно замерли в голове, только внутри что-то сорвалось, падая в пустоту… Только, когда Аро вновь заговорил, я поняла, что задержала дыхание, чтобы не сорваться. Что?! Он выжил из ума?! Как…? Слова путались, естественно, так и не сорвавшись с языка. Посмотрев горящим взглядом на Кая, я видела, как он, крепко сжав челюсть, сидел на троне, но не один мускул на его лице так и не дрогнул… Он всё знал! Из пустоты, в которую секунду назад канула уверенность в том, что более нам с Лирой не нужно опасаться мстительных врагов, теперь начало разрастаться пламя, обжигая своими языками и отзываясь гневом негодования в каждой клеточке! В голове воспоминанием звучал уставший, но уверенный голос: «…наш отряд ликвидировал некоторых нарушителей, а остальных, включительно с Владимиром и Стефаном, которых ты задержала в крепости, доставят в Вольтерру на суд и предадут казни. Так что совсем скоро всё закончится…». И почему я решила, что могу доверять ему?! Почему?! Кажется, Кай физически ощутив на себе уничтожающий взгляд, который в своей ярости мог легко посоперничать с даром Джейн, повернул голову, встретившись со мной глазами. Его грудь едва заметно опустилась в тяжелом вздохе, большего он не мог позволить себе в присутствии всего клана, хоть лицо и сохранило непроницаемую маску, но на мгновение по нему пробежала тень раздражения. Паршивец! С каждым новым мгновением, как он излучал ледяное спокойствие, пытаясь внушить его мне с расстояния тех ста шагов, что нас разделяли, в ответ столь же ярко во мне разгоралось совершенно противоположное чувство, подначивающее выйти вперёд и самолично, наплевав на суд и решение Аро, оторвать головы этим двум румынам! –…вы будете существовать со знанием своей ничтожности, без клана, без друзей и надежд, только с воспоминаниями собственного поражения и осознанием неизбежного краха любой жалкой попытки вновь восстать против нас, — закончил Аро. — И чтобы из Австралии, в которую вас доставят в разобранном виде, в ближайшие пару сотен лет и носу не казали! Если до этого Стефан и Владимир сохраняли величественное, как им верно казалось, молчание и превосходство поверженных, но не склонившихся перед лицом палача, то теперь в их груди слышался клокочущий рык, напоминающий бессильный плач. Да, такое наказание было мучительней смерти… Но оно не было гарантией! Круто развернувшись, я покинула зал, не оставшись чтобы лицезреть, как румын будут «упаковывать» в их ссылку, едва сдерживаясь, чтобы, вместо Австралии, не отправить их на тот свет…

***

Мaledizione (итал.Черт!)! Мaledizione! Мaledizione! Кай не мог отказать себе в толике удовольствии лицезреть, как Феликс отрывает голову Стефану и Владимиру, но стоявший перед глазами образ разъярённой русалки, не давал спокойно дождаться полного окончания суда. Стоило каменным телам упасть на мраморный пол перед королевским возвышением старейшин, Кай покинул своё место, отправившись к выходу, где минуту назад он видел всполох каштановых волос. Перед ним раскинулось угрюмое разветвление коридоров, по которым он спокойно мог пройти хоть с закрытыми глазами, но сейчас он чувствовал себя словно в лабиринте их переплетений, не зная какой путь выбрать, а точнее, по которому направилась разгневанная Аврора. Мaledizione (итал.Черт!)! Мaledizione! Мaledizione! Русалок было практически невозможно учуять, от чего, если они исчезали из поля зрения, то догнать их было сродни попытке поймать за руку ветер. В начале, он было хотел, не раздумывая, метнуться в сторону её покоев, но какое-то странное чувство, будто одернуло его, вынудив остановиться. Прислушавшись, первым что он улавливал были голоса других членов клана, собравшихся у главного зала, но недовольно сморщившись, он постарался оградить себя от всего лишнего шума и наконец его старания увенчались успехом. Вдалеке, уже практически едва различимо, доносился тяжелый отзвук шагов, явно свидетельствовавший о высшей степени сердитости его обладательницы. Кай не мог объяснить почему так остро отреагировал, но в данный момент даже не задавался этим вопросом. В груди твердо ощущалась необходимость, которая пекла раскаленным железом изнутри, догнать эту женщину, а разум уже служил лишь орудием для этого. Хоть обычно старейшина не любил перемещаться по Палаццо на вампирской скорости, считая это чем-то недостойным, но сейчас он стремглав проносился мимо ряда знакомых дверей и минуя лестничные пролёты. Он попал в одну из верхних галерей, которая сейчас была залита тусклым, золотистым светом облачного дня. В одной из длинных полос рассеянного света, проникающим через одно из стрельчатых окон, неподвижно стояла Аврора, повернутая к нему спиной. Пускай владыка и не видел её лица, но окаменевшая линия девичьих плеч и крепко сжатые кулаки явно свидетельствовали о том, что она сдерживается из всех сил, чтобы не сравнять с землёй весь Палаццо, а по его опыту общения с ней, сдерживаться эта особа не особо умела, да и редко хотела. — Вы обещали, — её голос звучал твердо, но только глухой мог не расслышать в нём клокочущую ярость, — что их казнят. — Я не… — раздражаясь начал Кай, ненавидевший, когда его отчитывали, а вернее никто во веки веков не смел так с ним поступать! Но сейчас его гнев придавливало тяжелым камнем противное чувство недовольства самим собой и братьями. За последние несколько веков он не помнил такого ожесточенного спора с Аро, ведь считал идею оставлять в живых Стефана и Владимира абсурдом, пускай и более жестоким наказанием, чем смерть, но тем не менее… — Вы сказали, — Аврора резко обернулась, что её темные пряди гневно взметнулись вверх, а ясный синий взгляд стал практически черным, как смертельный шторм на море, — что их доставят в Вольтерру и предадут казни! — женский голос звенел от переполнявшей её ярости. — Ваше слово хоть чего-то, хоть одного жалкого гроша стоит?! Удивляться невозможности этой женщины и её характеру Кай уже перестал и каждый раз, когда он считал, что уже видел верх её безумства, то она умудрялась превзойти сама себя и нарушить все границы, мысленно установленные старейшиной. Но сейчас…он что должен один отвечать за всех братьев?! Какого черта?! — Ты не устала обвинять меня во всех грехах этого мира, — сквозь сжатые зубы прорычал Кайус, понимая, что в нём начинает разгораться ответный гнев, а последний раз такое противостояние кончилось не лучшим образом. — Так значит я вас обвиняю?! — взвилась пуще прежнего русалка. — У вас такая короткая память, что мне стоит напомнить вновь ваши собственные слова?! Почему я такая дура, что решила, что могу вам доверять?! — Может потому что я тебе жизнь спас? — сделал шаг вперёд Кай, но понимая, что если ещё сократит дистанцию, с такими страстями, может не сдержаться и рукой дотянуться до её горла. — Я вам тоже! — с ответным вызовом, вскинула голову Аврора, также делая шаг навстречу. — Помогала во всех вылазках и только посмейте сказать, что это не так! Но я рассчитывала, что вы сдержите обещание и для нас с Лирой больше не будет опасности, что мы сможем спокойно вернуться домой! Но теперь, даже если мы уедем, то придётся до скончания веков жить с оглядкой по сторонам! — Будто ты привыкла жить иначе, — недовольно хмыкнул Кайус, упирая одну руку в бок и на мгновение отводя глаза в сторону окна, чтобы хоть на секунду сделать передышку от испепеляющего его живьем взора русалки. Хуже всего было то, что владыка понимал её негодование, так как сам слишком во многом его разделял, но разве в таком состояние этой женщине можно хоть что-то объяснить?! Она ведь не послушает…он бы точно не послушал. Кажется последние брошенные им слова произвели какой-то странный эффект, так как Аврора замолчала и с её губ не сорвалось даже вздоха. Обернувшись, Кай видел, что её грудь замерла, а остеклевшие глаза были полны ненависти, будто он только что дал ей пощечину. Что-то внутри неприятно заныло, заставляя болезненно напрячься от её вида, если б зверь мгновением ранее едва сдерживающийся, чтобы не наброситься, теперь протяжно заскулил. Тяжело сглотнув, девушка сделала ещё пару коротких шагов, сократив расстояние. — А значит здесь я в безопасности? — её голос звучал вкрадчиво и тихо, но пускал мороз по коже. Кай не понимал такую резкую смену настроения, как и скрытого смысла вопроса, поэтому не знал, как именно на него стоит ответить, ведь ответ казался очевидный — да. — Неужели решили играть настолько низко, что прибегнули к такому способу? Настолько в коллекции не хватает земноводного создания, что решили навсегда сделать Вольтерру единственным безопасным местом для меня? Тут уже до вампира стала доходить суть сказанного и лучше бы она оставила такую оскорбительную догадку при себе! — В конец из ума выжила? — прошипел Кай, чувствуя, что от гнева всё тело наливается свинцом и только один полу-шаг отделяет его от нещадного порыва и состояния жестокого забвения, в котором он способен на всё, что угодно…– Кому ты вообще сдалась? — Ах вот значит как заговорил главный актер королевского ковена? Последний укол, который явно был не пустым оскорблением, судя по выражению глубокой обиды и презрения на лице русалки, привёл Кая в ступор, сбив новую волну гнева, что захлёстывал всё сильнее, и уступив место непониманию, граничащему с искренней растерянностью. — Да что ты несешь? — надломленным голосом произнёс вампир, прерывая их зрительный контакт, что горячил кровь, если можно было так назвать субстанцию в его жилах, и обессилено опустился на ближайшую каменную скамью, что были расставлены вдоль стен галереи. Обхватив голову руками, злость сменилась невероятной усталостью, будто внутри всё перегорело. В первые за все тысячелетия его существования хотелось сказать «я слишком стар для всего этого». — Ты доведешь меня до инфаркта…– слова сами сорвались с губ, уже совершенно бездумно. — Ваше сердце уже слишком долго не бьётся, так что вам это не грозит, — с пропитанной ядом насмешкой в голосе, фыркнула девушка. — С твоим то талантом такая мелочь явно не препятствие, — хмыкнул Кай, к собственному удивлению, совершенно спокойно, поднимая голову с тихой усмешкой в уголках рта, что составляло совершенный контраст с по прежнему оскорблённой русалкой и застывшим холодным разочарованием в её чертах. — Я понимаю, во всяком случае частично, — на этих словах Аврора тихо хмыкнула, вновь вызвав искру раздражения, но которая быстро потухла и старейшина продолжил, — твой гнев, сам откровенно не в восторге, но то, что открылось Аро убедило его в том, что такое решение не будет в последствии нести какой-либо угрозы для вас с Лирой, если вы пожелаете хоть сегодня же покинуть Вольтерру. Кай всё ещё четко помнил, как уперев кулаки в рабочий стол брата, наплевав на негласно установленные между ними правила дистанции, нависая над ним, заставил того поклясться, что тот уверен и даёт слово, что этот поступок не станет угрозой для жизни Авроры и её подопечной. Другие братья, включительно с лучшим другом, как он себя называл, русалки — Максимианом, также были согласны в правоте Аро, поэтому одинокое мнение Кая против троих уже имело незначительный вес. — И вы верите его слову? — скрестив руки на груди, скептически приподняла бровь девушка, стоя над Кайусом. — Для тебя оно не значит ничего, а для меня — всё, — выдохнул вампир, внимательно следя за реакцией. Сколько он не наблюдал за этим невозможным созданием природы, не прокручивал в голове её слова, но она по прежнему оставалась удивительной загадкой, столь же манящей и изменчивой, прекрасной и порой смертоносной, как стихия, что породила её. Бессмертие дарило безупречность всем, но у русалки оно не забирало кипучую в её сердце жизнь, отнятую у окаменелых во времени вампиров. Это притягивало, как человека тянет к неизвестному, так и сейчас, олицетворение чего-то совершенно недоступного ему самому, стояло лишь в паре шагов и не давало покоя. Судя по сдвинутым темным бровям и тому, как Аврора покусывала нижнюю губу, внутри неё происходило ожесточенное сражения аргументов. Хоть Кай и понял, что на самом деле никогда не знает чего ожидать от этой особы, однако какие-то мелочи ему уже были доподлинно известны — когда она нервничает, то начинает сжимать странный медальон на своей шее, что не фокусирующийся, смотрящий в неизвестную даль взгляд, был верным признаком, что она что-то вспоминает, чаще всего явно не приятное, а когда недовольна, то её грудь начинает быстро и коротко вздыматься, будто воздух может помочь разрядить её бушующие эмоции, которые были не редкостью. Мгновения раздумий девушки будто воплотились в вечность, но Кай терпеливо ждал, хоть обычно это была добродетель ему не свойственная. — Что ж, — глубоко вздохнула Аврора, — у меня все равно не остаётся выбора, — недовольно констатировала она, опускаясь рядом на студеный камень скамьи. — Но Аро хотел ещё обсудить аспекты того, что увидел в воспоминаниях румын, после суда и, естественно, в твоём непосредственном присутствии, — произнёс Кай, понимая, что Аврора Арелатская не будет собой, если сейчас не скажет что-то из-за чего он не захочет возвести глаза к небу. — А почему вы этого раньше не сказали? Да… В этом вся Аврора. — Ты конечно охотно давала мне слово вставить. — Но… — она забавно запнулась, однако владыка смог подавить желание улыбнуться, — так не надо делать меня во всем виноватую! Это все равно не значит, что я не сержусь, ведь вашего неуместного, благородного помилования тех мерзавцев это не отменяет. — Резонно, — кивнул Кай, — так мы идём, — поднявшись, он протянул Авроре руку, — пока у тебя запал не пропал, а то это как-то не честно, что за идею Аро отдуваться должен я. Пустив хитрый взгляд, покачивая головой, девушка всё же после коротких раздумий, вложила свои тонкие пальчики в его ладонь, как своеобразный жест временного перемирия, но насколько продолжительным оно будет знали одни лишь боги.

***

— Невероятно, кто же такой огромный должен был сдохнуть в лесу, чтобы вы оба были заодно! — всплеснул руками Максимиан, с неприкрытым удивлением взирая на меня и Кайуса, в одинаковых позах, подпирающих подоконник кабинета Аро, с недовольно скрещенными руками на груди. Мы вновь находились в привычной комнате, в которой царил неизменный полумрак, а её детали стали уже привычными глазу настолько, что, пожалуй, переставь Аро резную шкатулку, то я бы точно заметила. Если бы не изменения времени суток за окном, то можно было б подумать, что этот кабинет создаёт странную временную петлю, в которой ничего не меняется. На плечах старейшин более не было официальной черной мантии, на которой ещё ярче горел алыми всполохами рубин на золотом кулоне, в форме символа их клана. Аро сидел в привычном кресле, с задумчивым любопытством изучая своим алым с поволокой взглядом, меня и Кая. Да, если обычно эти стены видели наше противостояние, хоть молчаливое, хоть открытое, то сейчас, впервые за всё это время, мы заняли места рядом друг с другом, словно в знак совместного протеста. — Что ж, — с непривычной насмешкой в голосе начал Аро, — вижу, что определенного уровня взаимопонимания достичь удалось, однако, я хотел бы внести некоторую ясность в дальнейшие обсуждения. Дорогая Аврора, — бархатные переливы голоса владыки имели какой-то гипнотизирующий эффект, что заставлял внимательно ловить каждое слово, — я понимаю твоё возмущение, однако позволь заверить, что, как я полагаю тебя успел убедить наш брат, оно безосновательно. Да, — жестом руки он не дал мне ответить, продолжая, — мы решили отпустить Стефана и Владимира, но до начала суда я не только прочёл все их мысли, но также попросил Максимиана стереть из их памяти то короткое воспоминание о тебе, поэтому даже встретьтесь вы лицом к лицу через неделю или спустя века, не один из румын не признают ту, благодаря чьим усилием и недюжинной отваге, они стояли на коленях, поверженными, перед Вольтури. Oh, mon Dieu (франц.О, Боже) … — Не мог сказать мне об этом раньше? — после услышанного, первым обрёл способность говорить Кайус, пока я лишь подбирала слова, которые варьировались от «да пошли вы…» до «благодарю за заботу». Даже не поворачивая головы, я чувствовала, как внутри Кая всё закипает от осознания, что, по сути, ему даром потрепали нервы несколько минут назад, а ему пришлось убеждать и оправдываться, хотя пара слов могла бы в миг свести весь конфликт на нет… Пока вампир сердито уничтожал взглядом брата, волнами источая бешеную ярость, то я просто начинала тихо хихикать, а затем и вовсе неприкрыто смеяться. Вот так Аро…интриган с тысячелетним стажем, который сейчас так невинно пожимал плечами. — Quindi mi stai urlando contro, e ora stai ridendо (итал. Значит на меня ты орешь, а теперь ржешь)? — сквозь зубы прошипел Кайус, поворачивая голову в мою сторону. — Se stai aspettando delle scuse, allora invano (итал. Если вы ждете извинений, то напрасно), — с тем же невинным видом, я лишь пожала плечами, как мгновение назад сделал Аро. — Ладно, — прорычал Кай, кажется придя к выводу, что в этой комнате все тайно сговорились, чтобы лишить его рассудка, — а теперь к делу. Что открыло сознание румын для тебя? — серьёзно перевел тему Кай, требовательно взглянув на брата. Аро заметно напрягся, его плотно сжатые губы превратилась в одну сплошную тонкую линию, а глаза пронзительно сверкнули. — Многое, — скупо проронил он, но затем яростно рубанул, словно опустив гильотину, — мы шли по ложному следу с самого начала, а стоило в нём усомниться, нарушив изначальный план истинного, — он особо подчеркнул это слово, — врага и нам не преминули вновь, немедленно пустить пыль в глаза! От услышанного лица всех присутствующих перекосило от шока и исступленного гнева. Если бы не подоконник, служивший надёжной опорой, я бы точно пошатнулась. В висках отчаянно пульсировала мысль, что всё было напрасно… Это был тот удар, которого каждый боялся больше всего, но разве такое возможно?! Аро был чернее тучи, а пространство вокруг наполнилось буквально осязаемыми громовыми раскатами от переполнявших его эмоций, хотя, пожалуй, главный эпицентр ярости находился по правую руку от меня. Налившиеся свинцом мышцы Кайуса просто затрясло от неконтролируемой злости. У меня же внутри всё было глухо, словно в глубоком склепе, в котором не хватало воздуха и если бы я его тратила на вспышку гнева, то просто задохнулась бы… Просто…как?! Где мы ошиблись? Как долго нас водили за нос? Сколько напрасных усилий и сколько времени потеряно даром… Кай, Максимиан и Аро были едины в своём гневе, не знающем границ, что воздух уже не просто был наэлектризован невысказанными словами негодования, а пылал, ещё больше загоняя меня в исступленное состояние. Переведя же, казалось, невидящий взгляд на дальний угол, в котором сидел Маркус, я увидела, что эмпат болезненно сморщился, словно кто-то невидимый пытался сжечь его живьем. Сомкнутые у переносицы брови, прерывистое дыхание… Его страдания словно отрезвили, с силой захлопнув двери сознания, в которые ломились отчаянье, гнев, воспоминания всех случаев, когда напрасно приходилось рисковать жизнью, веря, что главная угроза — румыны… — Хватит! — рявкнула я и мой голос прозвучал словно колокольный звон. — Справимся и с этим, поэтому возьмите себя в руки, пока Маркусу от вашего дружного эмоционального урагана кровь с валерьянкой не пришлось выписывать! Я себя чувствовала, как огнедышащий дракон, у которого пар валил из ноздрей. Не знаю, что на меня нашло, но вот Вольтури, мягко говоря, явно обалдели. На лице обычно спокойного, задумчивого Маркуса отразилась непривычно яркая гамма эмоций, от широко распахнутых глаз, в которых плескалось искреннее удивление, до сменивших его благодарности и улыбки. — Прошу прощения, — чуть смущенно произнесла я, потому что немой шок на лицах остальных старейшин, не спешил пока меняться на снисходительное выражение, а моя неожиданная бравада уже начала таять, — просто хотела сказать, что… — дракон как-то незаметно превратился в кролика, — …мы со всем и всеми разберемся в любом случае, поэтому нервничать не стоит, это вредно в вашем с возрасте, — ой, черт! — просто вредно. Извините… Кажется валерьянку пора мне прописать, — тяжело вздохнув, я мучительно провела рукой по лицу. Да, с гелиофобами моя психика явно пошатнулась… И где прикажете, после окончания этой миссии, в которое уже не верилось, найти психиатра, которому можно будет излить душу про вампиров, вервольфов, королевский и румынский кланы и как их проблемы напрягают бедную русалку, уже столетие или больше ведущую спокойную, размеренную жизнь на Фаррерах. — Женская забота всегда приятна, — тактично прокашлявшись, произнёс Аро. На рядом стоящего Кая я, как партизан, даже не смотрела, хотя четко осознавала, что меня сейчас внимательно сверлят взглядом. В какое-то мгновение сдавшись, краем глаза, я все же взглянула на мужчину, но теперь уже к своему огромному удивлению, увидела, как он улыбается, практически победоносно, словно говоря «а я знал, что ты так сделаешь». — Вот видите, братья, как мне не легко приходится, — с напускным недовольством проговорил Кай, но с явным наслаждением наблюдая, как по моим бледным щекам начинает разливаться легкий румянец, хотя, будь я человеком, то наверняка уже была бы красная, как помидор, от стыда за саму себя. — А с вами сосуществовать будто очень просто, — тихо фыркнула я, не удержавшись. — Скажите, в каком веке я пропустил вашу свадьбу? — громко задал вопрос Максимиан, наконец справившийся с нервным тиком в правом глазу. — Ведёте себя, будто пару столетий уже женаты. — Ни за что! — в унисон, с одинаковой интонацией, воскликнули мы с Каем, а потом с возмущением взглянув друг на друга, разошлись в разные стороны кабинета. — Так, давайте вернемся к делу, — поджав губы, явно сдерживая улыбку, произнёс Аро, вновь обращая мысли присутствующих к действительно важным вопросам и легкой смущенно-смешливой обстановки как и не бывало. — А можно подробности? — поинтересовался Максимиан, закидывая ногу на ногу, по-деловому поправляя жилет, вышитый алыми шелковыми нитями по глубокому темно-бордовому цвету. — Естественно, — скупо кивнул Аро, направляя сосредоточенный взгляд в пространство перед собой, — тот незнакомец в маске, известный нам и румынам, как Бенну, с самого начала играл роль кукловода. Он нашёл Стефана и Владимира, умело воскресив былые надежды и веру в собственную богоизбранность, а также убедив в своей безмерной преданности истинным правителям. Он умен, хитер и расчётлив, великолепный игрок, — задумчиво проговорил старейшина, замолчав на пару минут, погрузившись в собственные мысли, оставляя остальных в напряженном ожидании. — Насколько могу судить из известного, но так и не понятого румынами, Бенну имел своих людей, например того же скрытника, которые верны лишь ему одному. Нередко, они помогали, принимая участие в бесчинствах, но если преступления румын имели все равно более беспорядочный характер, то нападения людей Мастера, скрывающего лицо за маской, были четко продуманными и далеко не случайными. Они начали действовать ещё до того, как связались с румынами, а потом использовали последних, как прикрытие для отвода нашего внимания, ведь, — горько усмехнулся Аро, — в каждой лжи должна быть доля истины. Однако, появление дорогой Авроры, спутало карты. Румыны о её существовании не догадывались, они даже не знали о том, что скрытник более не эффективен. Бенну явно не планировал выходить на сцену так рано, поэтому просто их подставил, пока сам увёл своих людей и сменил местоположение, исчезнув, испарившись. Когда Стефан и Владимир наконец осознали, что их бросили, а шансов против нас в одиночку у них никогда не было, они в отчаянье бросили на Вольтерру силы иллюзиониста, чтобы выиграть время для побега. Хоть сейчас Бенну остался без своего главного прикрытия, однако, уверен, что змея лишь временно заползла в свою нору, но так просто не сдастся… Я стояла переваривая услышанное, скрупулёзно анализируя каждую деталь, пока мысли судорожно роились в голове. Слишком многое до сих пор осталось неясным, начиная от личности нашего истинного врага, причин, что сподвигли его напасть, теперешнего местоположения и заканчивая тем, какие козыри он ещё мог приберечь. Но одно каждый из нас понимал совершенно четко — война не окончена, она лишь началась…