Отражение вечности

— Вольтури не дают второго шанса, — холодно отрезала я, не узнав собственного голоса, и захватив рукой под челюсть, чувствуя, как пальцы погружаются в каменную плоть вампира, оторвала ему голову. Мертвая тишина сковала воздух или же это лишь мои уши стали глухи ко всему вокруг. Выглядело, будто я сломала фарфоровую игрушку, а не некогда живое существо, но в душе был клубок настолько смешанных чувств, что не удавалось разобрать, какое же из них преобладало. На внутренний крик «это не ты!» отвечал бесцветный голос «а разве может убийство убийцы таковым считаться?» или же это простые оправдания? Мне было противно, но прожив столько веков, я четко осознавала, что невозможно всё делить лишь на белое и черное, пускай порой так гораздо проще. Не убей я его, он бы отнял жизнь у тысяч, хотя среди них также были б разные люди, не обязательно лишь хорошие, может и подобные ему самому. Пускай это может было и не лучшим доводом, но достаточным основанием, чтобы угрызения совести меня не мучали. Поднявшись, я увидела удивлённые, в чем-то даже восхищённые взгляды остальных Вольтури, в том числе и Кая. Что, главный Станиславский тоже верит? Он смотрел на меня немигающим взглядом, словно что-то взвешивая про себя, но затем лишь коротко кивнул, принимая мой приговор. Хм, почему-то трудно было представить ситуацию, где Кайус выступал бы против идеи оторвать кому-то голову. Вся моя прежняя злость улетучилась, уступив место какому-то совершенно бесцветному эмоциональному состоянию, в котором лишь порой раздавался уставший, но ехидный голос, по привычке метающий булавки-комментарии во всех окружающих. Молча отступив, давая возможность Алеку и Феликсу закончить казнь, предав огню тело вампира, я медленным шагом поплелась в сторону воды. Вдыхая полной грудью хвойный аромат пиний и подставляя лицо лунному свету, хотелось хоть немного побыть одной. По алой вспышке, отразившейся золотистым бликом на белых колоннах расположенной неподалёку беседки, стало ясно, что дело окончено. — Впечатлила, — неожиданно прозвучал рядом низкий голос кочевника. Он в мгновение нагнал меня на тропинке, ведущей к морю и теперь мы прогуливались, словно старые друзья. Чудной народ эти гелиофобы. — Оторвав голову? — невесело хмыкнула я, хотя самой хотелось, чтобы тон был ровным. — Нет, — рвано засмеялся Гаррет, — не только. Но мне интересно, чем же Вольтури удалось привлечь такую девушку? — Точно не соц.пакетом, — не удержавшись, усмехнулась я. Не рассказывать же ему всю долгую и драматичную историю моего попадания в клан. На удивление, страннику юмор понравился, ну или же ему настолько пришлось по вкусу во мне все остальное, что уже шутки автоматически стали казаться ему смешными. — Ты не похожа на остальных Вольтури. — Никак не могу понять это скорее комплимент мне или ты только что так элегантно унизил весь остальной клан? — Просто констатировал факт, — пожал плечами мужчина, — в тебе…больше жизни. От его слов я непроизвольно напряглась и разум стал отчаянно бить в набат, что пора заканчивать этот разговор и ретироваться, пока вампир не понял, насколько я отличаюсь не только от Вольтури, но и от их рода в принципе. Мне и так пришлось делать не самую приятную штуку: подмораживать саму себя, чтобы стук сердца не выдал случайно. В итоге, по температуре стала ещё холоднее, чем эти кровопийцы, что их касания мне теперь казались ещё более тёплыми. — Я новенькая. — Ясно, — с полуулыбкой ответил Гаррет своим вибрирующим голосом, небрежно поправив большим пальцем упавшую ему на глаза каштановую прядь. — А почему Кай тебя назвал революционером? — поинтересовалась я, желая увести разговор от своей персоны, но вампир кажется был и рад поговорить о себе. — Так сложилось. Я родился во время американской революции в Новой Англии, боролся за право колоний за самоуправление. Меня обратили в то же время, ведь в войну многие вампиры любят полакомиться, воспользовавшись ситуацией и общей неразберихой. Меня спасло лишь то, что добравшись до меня, кровопийца уже переел и поэтому не добил. А так, — словно встряхнувшись от воспоминаний, как от капель холодного дождя, продолжил Гаррет, — назови любую битву, я там был. — Любую после 1700-х годов, уж тогда уточняй, — усмехнулась я на попытку похвастаться своими достижениями. В чем-то все мужчины одинаковые. — Я так то постарше буду. — Старушка? — рассмеялся Гаррет. — Да, неплохо сохранившаяся. Боже, эта беседа была такой нелепой, но, на удивление, легкой. Пускай во время казни мне казалось, что я холодна и спокойна в своём ледяном гневе, но сейчас понимала, что то был момент невероятного душевного напряжения, от чего потом всё будто перегорело. Сейчас же я начинала постепенно приходить в себя, а благодаря пустым разговорам Гаррета, чувствовала странную невесомость и необъяснимую детскую радость от этого, словно вот-вот и взлечу, будто во сне. Но следующая мысль, что пришла в голову, грубо одернула обратно, пустив озноб по телу. — Скажи, — собственный голос прозвучал приглушенно, контрастируя с прежним насмешливым тоном, — куда делся тот второй, что принимал участие в тех жестоких игрищах? — но поймав вопросительный взгляд кочевника, объяснила, — ты упомянул, что мучавших брата и сестру было двое. Один погиб, а что случилось с другим? Вампир тяжело вздохнул, едва слышно рыкнув про себя. Кажется, что он не хотел признавать собственную ошибку. — Я упустил его, он оказался хитрее, а когда они разделились, то я принял решение следовать за этим мерзавцем. Тогда ещё не знал, что он падёт от руки столь прекрасного создания, — игриво поддернул бровями кочевник. Как тут не закатить глаза? Мы вышли к черной воде, тут не было огней, даже луна скрылась за высокими пиниями. Казалось, будто небо и море стали единым целым, растворив во мраке ночи линию горизонта, а остров-кладбище Сан-Микеле, словно повис в воздухе. Опустившись на мраморные ступени, ведущие к воде, мне хотелось по привычке согнуть колени, обхватив руками и опустив на них подбородок, как ребенок, наслаждаясь прохладными порывами соленого ветра. Гаррет тоже присел рядом, умело балансируя на грани допустимого приличием расстояния. Несмотря на показательно спокойный вид, в моей голове судорожно метались мысли, как бы правильно разговорить это воплощение образа безнадёжного романтика. Ох, вот если б только можно было спокойно пустить в ход чары сирены, то всё было б неплохо, но я же должна поддерживать амплуа гелиофобной личности… Ладно, буду считать это заданием со звёздочкой. Вытянув ноги, изящно подогнув их в коленях и слегка откинув шею, предварительно, легким жестом, как бы между прочим, смахнув с неё пряди, получилась вполне пристойная, но не скрывающая достоинства фигуры поза. Глаза Гаррета, и без того ко мне прикованные, с новым интересом забегали от самой макушки до кончиков ботфортов, словно по произведению искусства, когда хочешь запомнить каждую деталь, уловить всякую линию. Попался. Тихий прибой помогал мне войти в нужное состояние, словно нашептывая дельные советы. Вкладывая в голос состояние умиротворения, тоски по былому и одновременно чувство полного доверия, если б мы оба были совершенно одних взглядов на эту жизнь, сидя в одной лодке во время бушующего шторма, я негромко пропела: Все лучшие дары природы: Любовь, довольство, братский труд, Друзья! — под деревом Свободы… — Свободно дышат и живут, — закончил за меня Гаррет, не скрывая улыбки. — Песня французской революции. — Но на твоей родине таких тоже было не мало, посвященные «деревьям свободы» или «майским деревьям», хотя корни традиции тянутся во времена Средневековья. — Это символ новой жизни, — с уважением кивнул вампир. — Ты и вправду удивительная женщина. На мгновение скромно потупив глаза, хотя тут и играть не приходилось, я лишь слегка улыбнулась. Глубокий, приятный тембр делал любой комплимент в два раза приятнее. Чувствуя, что смогла ослабить привычный самоконтроль, наконец уступив место природным склонностям русалки, которые с новой силой пробуждала луна и близость воды, я больше не переживала, что мне не поверят, ведь теперь не было смысла притворяться. Флёр женского кокетства был у серен в крови, скажем так… — Как же я не встретил тебя раньше… — со сквозящим искренним сожалением в голосе заметил вампир, — но а чем ты занималась до того, как стала одной из Вольтури? — Путешествовала, — мне оставалось лишь неопределённо качнуть головой, — достаточно много. — А откуда сама родом? Этот вопрос заставил меня всю напрячься, а слова застряли в горле. Не любила рассказывать хоть что-то о своём прошлом и вряд ли бы ответила, но мне нужно было завоевать доверие, поэтому пришлось подпустить кочевника вплотную к запретной черте. — Окрестности Арелата или же Арле, как его ещё называют, это на юго-востоке Франции, — то, что её, как страны, в те времена ещё близко не существовало, я предпочла умолчать. — Прекрасные места… Венеру Арлезианскую* с тебя ваяли? — усмехнулся Гаррет, невесомо проведя пальцем от плеча вниз по моей руке. — Мне конечно немало лет, но родилась уже в нашу эру, — хмыкнула я, оживляя в памяти изящные черты богини любви, высеченные в камне, которые были отголоском чего-то столь родного, но далекого… Устремив задумчивый взгляд куда-то вдаль, я тихонько вздохнула, стараясь вложить как можно больше тайной печали. — Что? — кочевник не заставил ждать. В ответ, я только нежно улыбнулась, будто самой себе. — Знаешь, меня впечатлило, что ты отправился за этим мерзавцем, — призналась я, пустив выразительный взгляд на вампира. — Почему же? Ох, какое не скромное напрашивание на развитие сказанного в комплимент… Ладно. — Мне всегда казалось, что нам подобные в своём большинстве не особо ценят человеческую жизнь. — А ты? — Все мы однажды были обыкновенными людьми. Мне не претит отнимать жизни у жестоких существ, неважно — человека или вампира. Я… — голос предательски дрогнул. Опустив глаза, я на секунду задержала дыхание, готовясь к тому, что мне предстоит произнести. Гаррет заметил моё напряжение, поэтому, словно в знак поддержки, придвинулся чуть ближе, внимательно выжидая, не подгоняя, за что можно было быть ему благодарной. В его живых алых глазах светилось искреннее беспокойство. Он удивительным образом располагал к себе, соединяя врожденное обаяние и прямоту характера, что внушало доверие. — Как ты ненавидишь попирающих правое дело и свободу, так я готова оторвать голову тому, кто убивает ради забавы. Поэтому для меня это важно и сегодняшний случай… — Это словно личная вендетта? — серьёзно проговорил Гаррет, одновременно накрывая кончики моих пальцев своими. — Разочарован? — тихо поинтересовалась я, невесело улыбнувшись, но не разрывая зрительного контакта. — Нисколько, — выдохнул мужчина, с лёгкой улыбкой, будто ответ настолько очевиден, что можно было не спрашивать. — Я восхищаюсь теми, кто верен своим принципам, даже если в чем-то они взросли на почве пережитой боли. Знаешь, — продолжил он, — возможно, мне удастся помочь… Я вся обратилась во внимание, с искренней надеждой взглянув на Гаррета. — Этих, не при леди будь сказано, — кашлянул вампир, — гадов я встретил в Париже. До меня дошли слухи… От напряжения я задержала дыхание и от нетерпения, неосознанно, даже придвинулась чуть ближе, словно боясь, что упущу хоть одно слово. –…о странных случаях в Европе, а неизвестность привлекательна и мне захотелось разобраться. Ты не обижайся, я Вольтури не слишком доверяю, хотя теперь появилось одно милое исключение, — усмехнулся кочевник, но затем вновь стал серьёзным. — Многие шепчутся о очередном возрождении румын, хоть и слабо верится, но один мой знакомый… — Нам пора! — внезапно рубанул за спиной холодный голос Кайуса Вольтури. Я буквально подпрыгнула от неожиданности. Обернувшись, меня тут же прожег ледяной, свирепый взгляд старейшины. Вот почему так не вовремя?! Сейчас вся работа насмарку пойдёт. — Да, владыка, но дело сделано и вскоре присоединюсь, — спокойно ответила я, тем временем подмигивая Каю, но, кажется, ему давно никаких намеков не делали, поэтому пришлось ещё выразительно выпучить глаза, что бы до этого остолопа королевского клана дошло, что у меня тут серьёзный разговор. — Не волнуйтесь, — а заметив, что Гаррет не смотрит, ещё и энергично запястьем ему помахала, в жесте «кышь-кышь отсюда». Ох, обалдевшее лицо Кая было прекрасным… Понимая, что кочевник не заметил этого вопиюще неуважительного отношения, старейшина с ещё более, чем прежде, хмурым видом, выразительно приподнял брови, поставив руки в боки, став похожим, на разгневанную воспитательницу. А затем, в немом приказе, демонстративно показал указательным пальцем на место рядом с собой. Я что собачка? Так, сейчас главное не засмеяться… Поджав губы, едва сдерживая улыбку, я уже просто ждала, что будет дальше. Но увидев, что из-за этого жеста неадекватное земноводное сейчас на грани истерики и скоро начнет кататься около, держась за живот, Кай только пригрозил и уже официальным тоном произнёс: — Хорошо, встретимся на месте, — и в мгновение ока черный силуэт растворился в темноте парка лежащего позади, блеснув бледным золотом волос в лунном свете. — А он случайно не муж тебе? — ухмыльнулся Гаррет, когда мы вновь остались одни. — Что? — большей нелепости я не слышала, поэтому лишь звонко рассмеялась, — да не в жизни!

***

Темнота ночи неспешно растворялась в бледном свете, пока всё вокруг утопало в серой пелене акварельного тумана. Кочевник проводил меня до Арсенала Венеции. Мы остановились на небольшой площади перед высоким деревянным мостом, перекинувшимся через канал, где ещё крепко дремало скромное кафе в тени домов, но которое оживет через несколько часов и там начнут варить ароматный кофе, а с наступлением жаркого полудня — разливать охлаждающие коктейли, с дробленным льдом. Однако, пока что тишину ещё не наступившего утра нарушали лишь одинокие крики первых чаек. — Я сообщу тебе, если что-то найду, — заверительно сжал мою ладонь вампир. — Но как, ты ведь постоянно перемещаешься? — Зато я точно знаю, где искать тебя, — нежно проговорил мужчина, с лукавой улыбкой. — До встречи, надеюсь скорой, миледи, — тихонько коснувшись губами моих кончиков пальцев и в следующий миг Гаррета уже рядом не было. Ох… Усмехнувшись самой себе, мне хотелось насладиться этим чудесным мгновением одиночества, вздохнув полной грудью. Наконец-то не сковывали стены этрусского города, не надо было притворяться, играть, опасаться, переживать… Но, блаженное состояние прервал ворвавшийся воспоминанием в сознание недовольный и сердитый образ Кайуса Вольтури. Да уж, ждать он не любит, а я и без того, слегка, кхе-кхе, ну или достаточно прилично, перешла черту его терпения. Хотя, следует отметить, что он проявил практически ангельскую снисходительность, но испытывать его дольше мне казалось уже откровенно плохой идеей. Не беспокоясь, что в такую рань кто-то мог заметить меня, я быстро добежала до той самой кручёной ограды парка, откуда началось наше маленькое приключение. Даже готовая извиниться за неудобства перед старейшиной, хотя изначально не собиралась этого делать, в конце концов это было ради общего дела, но вот только этим планам было не суждено сбыться, ведь Кая там не оказалось. Ну чудесно! Неужели решил всё же уехать без меня? Нет, я то до Вольтерры и сама могу добраться без проблем, но условились же в конце концов. Вот теперь ломай голову, меня тут бросили одну в наказание или с этим чудом бессмертной природы что-то случилось. Пускай последнее и было крайне маловероятным. Недовольно хмыкнув, раздраженно сложив руки на груди, я направилась вдоль пустынной набережной. Вместо пенной волны, мраморные плиты покрывали клубы тумана, но мне до них было мало дела. «Где этот несносный гелиофоб?!» — сердито размышляла я, не замечая, как нервно отбиваю дробь указательным пальцем по собственной руке. Место нашей встречи мне отсюда было прекрасно видно, благодаря острому нечеловеческому зрению, если его владычество соизволит явиться. Да господи, пол часа подождать не мог! Впереди показалась территория частного Палаццо. Оно выглядело несколько заброшено, но флёр утомленной веками элегантности приковывал взгляд лишь сильнее. Из-за мраморной ограды ревниво скрывающей сад, доносился запах цветов и апельсиновых деревьев, которые после ночи благоухали ещё сильнее. В арчатых узких окнах тёмно-зеленые ставни были строго закрыты, словно изо всех сил стараясь не пустить не один любопытствующий взгляд в душу дома. Красиво… Но моя улыбка была мимолётна, уступив место прежним мыслям. «Может этот вампир встретил какую-то кикимору, а она почуяв родственную душу его в канал и утащила?», — фыркнула про себя я, но…кто же знал, что мысли формула настолько работает! В рассеянном полумраке, у входа в то самое загадочное Палаццо стоял Кай, общаясь с какой-то особой женского пола. Замерев на месте, я наблюдала, как он тихо что-то объясняет, но конкретно мне было не разобрать. Золотистые кудри, словно у амуров на картинах Буше, были подобраны изящной шпилькой из слоновой кости, черные платье и каблуки делали её похожей на образ «мечта Вольтури». Что-то неприятно сжалось в животе, скручиваясь в крепкий узел. Я не понимала простояла лишь секунду или уже несколько часов, наблюдая за этой картиной. Но будто очнувшись и встряхнув головой, круто развернувшись, направилась в обратную сторону. Руки, всё также сложенные на груди, теперь сжались в кулаки. Шумно выдохнув, я остановилась у края набережной, заглядывая в воду. В зеленоватой толще, вьющейся каймой развивались длинные, буро-бордовые водоросли. Хм, как выяснилось можно было и не спешить. Ох, лучше б никогда не совалась в этот треклятый этрусский город в Тоскане, надо было не изменять многовековой традиции и держаться подальше от этих гелиофобов! Проблем на голову точно было б меньше. Продолжать притворятся, казалось, уже не было смысла и я наконец вытащила алые линзы, раздражающие глаза. Фух…сразу стало легче. Как же хотелось сорвать с себя весь этот черный фарс, хоть и от Armani, и уплыть, ведь даже эта морская вода, пускай и перемешанная с топливом катеров и тем, о чем думать не особо хотелось, казалась привлекательной. — А где же чувство собственного достоинства русалки? — насмешливо прозвучал уже до боли знакомый мужской голос над ухом. — Видимо там же, где и ваше обещание ждать у изгороди, — тихо буркнула я, не спеша оборачиваться. Глаза б мои его не видели! В ответ мне лишь тихонько хмыкнули, но было не ясно, от возмущения или сдерживая веселье. — Узнала что-то у своего нового приятеля революционера? — поинтересовался владыка у моего затылка. — Да, — сухо ответила я. — Верно уже лучше рассказать обо всём по приезде в Вольтерру, в присутствие остальных старейшин? — А как же первенство права узнать информацию, в качестве вознаграждения за ожидание? — По-моему, вы тут не особо скучали, пока коротали эти пол часа. Позади раздался лишь тяжелый вздох, но спустя минуту, вполне спокойным тоном вампир спросил: — Как тебе это Палаццо? Вновь взглянув на окутанное туманом, который уже пронизали золотистые лучи первого солнца, создавая впечатление миража в игре света, здание, выполненное из мрамора и тут же вспомнив его обитательницу, я лишь качнула головой: — Очаровательно. — Это одна из наших резиденций, — заметил, будто между прочим Кай, но прозвучавшая фраза заставила меня наконец взглянуть на него. — А я думала, что ваш клан обосновался в Тоскане и больше вы оттуда и носа не кажите. — Хм, — задумчиво опустил голову владыка, что часть его лица закрыли светлые волосы, но даже так я разглядела легкую улыбку, — в Вольтерре основная резиденция, но у нас есть недвижимость, принадлежащая клану с давних времён. Например, как этот Палаццо. Я давно тут не был, хотя казалось, что находится в паре шагов. — Со скоростью вашего вождения, так явно больше, — не могла не пустить маленькую шпильку я, но уже более приветливым голосом. — А кто была вон та блондинка? — Симона? Она следит за домом, — спокойно ответил Кай, пожав плечами, –раз уж мы здесь оказались, то следовало б справиться о делах. — Следить было б легче не на таком высоком каблуке, — вырвалось у меня, но язык я себе прикусила уже слишком поздно. — Аврора, это что, — с интересом, будто впервые меня увидел, обернулся владыка, — ревность? — Ещё чего, — хмыкнула я, пытаясь унять веселье этих озорных бесиков в глазах старейшины, — простая констатация очевидного. Разве что на таком каблуке легче достать тряпкой до пыли на стеллажах. Произошедшее в следующее мгновение поразило меня до глубины души, заставив переживать куда больше, чем когда на меня напали вампир с вервольфом, ведь… Кайус Вольтури рассмеялся. Боже, он сошёл с ума. Мне никто не рассказывал, что делать если тысячелетний гелиофоб слетел с катушек! И Алека с Феликсом нет рядом, чтобы подсобить. Кажется все мои мысли красноречиво отобразились на моём лице, потому что владыка ещё пуще развеселился. Я не знала, в таких ситуациях лучше отойти подальше и подождать пока само отпустит или тут надо как-то откачивать. Неуверенно, проведя пальцами по его руке, будто успокаивая, я наблюдала за дальнейшей реакцией. Вампир вроде успокоился и теперь с неприкрытым интересом смотрел на меня. — Льда? — протянула я конденсированную и замороженную влагу в добротный кусок снега, — вдруг поможет, если к голове приложить? — Ох, — протяжно выдохнул Кайус, — ты правда impossibile (итал.невозможная). — О, так то лучше, — с облегчением улыбнулась я, под скептическим алым взглядом. — Ну что? — Просто пойдём, — обреченно качая головой, сказал Вольтури, начиная неспешно идти в сторону пристани. — Эм, а как же Алек и Феликс? — Я отпустил их вперёд, ты поедешь со мной, во избежание очередных эксцессов на дороге. — Если пустите меня за руль, то их точно не будет, — гордо заявила я, с хитрым выражением, пока Кай тихо молил о пощаде уже каких угодно богов. Так мы покинули город на воде, в час, когда он уже начинал просыпаться под звуки криков чаек, стучащих по мраморным плитам железных тачек итальянских мусорщиков и удивленные возгласы разбуженного прямо на лавочке у причала с гондолами неудачливого вчерашнего игрока в одном из казино Венеции, где роковой проигрыш скрылся за позолоченной маской лукавой фортуны.

***

За затемненным окном проносились красивые итальянские виды, радуя глаз теплом своих красок. В салоне дорогого автомобиля пахло кожей сидений и сухим, морозным воздухом кондиционера. Мы оба предпочитали сохранять тишину до этого времени. Разве что обменялись колкими замечаниями, когда добрались до места, где оставили машины, а я покосилась с недоверием на дорогой черный драндулет Кая, прежде, чем в него садиться. Если сравнивать с началом нашего знакомства, то его компания перестала вызывать теперь уже совершенно какие-либо опасения, да и неприязнь сводилась лишь к моей уязвленной гордости. В мыслях я отдавала себе отчет, что слишком часто удостаиваю его своими шпильками, но иначе просто не могла, к тому же, кажется, у меня появился нездоровый интерес к проверке его актерских способностей. Однако, сейчас особого настроения не было и все мои размышления были очень далеко, оживляя образ Гаррета, его рассказа и вспыхивающие алым пламенем воспоминания моего прошлого… — Ты меня удивила своим решением, — неожиданно произнёс старейшина, — возвращая в реальность. Хотелось лишь коротко кивнуть и не продолжать разговор, но слова сами вылетели: — Я…сделала это больше по личным причинам, так что будь преступление иное, возможно, и не смогла бы вынести смертельный приговор, — глухо прозвучало мое признание, но это была чистая правда. Кай пару минут задумчиво смотрел на дорогу впереди, но не успела я закончить корить себя, что нужно чаще держать рот на замке, спросил: — И каковы же эти причины? Я лишь болезненно прикрыла глаза, отвернувшись к окну. Руки машинально сложились на груди, то ли пытаясь закрыться от всего мира, то ли желая воспрепятствовать воспоминаниям вырваться наружу. Мне не хотелось этим делиться, особенно учитывая, что сегодня и так наступила себе на горло, рассказав о себе Гаррету. Мой лимит чистосердечности был пока исчерпан. — Значит с незнакомым кочевником ты охотнее откровенничаешь? — раздраженно заговорил Кай, будто обвиняя. Ох, зря он взял такой тон…он послужил искрой, поджегшей фитиль взрывчатки. Если до этого я сомневалась, то теперь категорично не хотела хоть что-то рассказывать и во мне автоматично вновь включился режим колючего дикобраза. Никто не имеет право лезть ко мне в душу! — Вы ничего обо мне не знаете, как и я о вас, так что мы, по сути, тоже незнакомцы, — фыркнула я. Вампир сильнее сжал руками руль машины, но сдержался, хотя его челюсть угрожающе напряглась. За это время я уже выучила, что это одни из признаков того, как он сдерживает очередной кровожадный порыв. Может моё высказывание и было резковато, но по сути, это была правда. Мы могли лишь строить догадки друг о друге, основываясь на наблюдениях и собственном опыте суждений, обретенном за столько веков, однако прямо никогда не обсуждали что-либо связанное не с делом. — Что ты хочешь знать? — хмуро проговорил Кай, пустив на меня короткий взгляд. Такой вопрос застал меня врасплох и с непониманием моргнув пару раз, я не нашла, что ответить, выдав только невразумительное «эм…». Что должно было сдохнуть в лесу, что бы Кайус Вольтури решил поделиться чем-то личным. Это была такая редкая возможность, но растерявшись, все мои вопросы, которые возникали в голове раньше, словно упорхнули и теперь там был только белый шум, как от сломанного старого телевизора. — Вы точно решили меня с ума свести, — пробурчала я, ерзая на сидении, — то смеётесь, то решайте что-то рассказать о себе. Vous êtes complètement… impossible (франц. Вы совершенно…невозможный). — Вот значит как, — усмехнулся старейшина, включая правый поворот, пускай мы и ехали по совершенно пустой, лесистой дороге. Тени деревьев, узорчатым сплетением покрыли весь салон машины, словно черным кружевом. Вампир снова кинул на меня короткий взгляд, видимо ощутив, что его беспардонно сверлят глазами, ожидая подвоха. — Хватит смотреть на меня с таким недоверием. Если я что-то говорю, то значит, что так и есть и искать скрытого смысла не надо. Можешь задать любой, но один вопрос. — Безвозмездно что ли? — скептически поинтересовалась я. — Разумеется нет. Цена — вопрос на вопрос, ответ на ответ. — Кто бы сомневался, — закатила глаза я, но почувствовала себя спокойней, это было больше в духе Кая, которого я знала. — Спрашивайте первым, мне пока ничего не приходит в голову, — пальцы сомкнулись на холодном перстне, который на длинной цепочке надёжно скрывался под одеждой. Этот простой жест придавал отваги на протяжении многих веков. — Так просто? — Думаю, что просто знаю заранее о чем вы спросите, — безразлично пожала плечами я. — Что-то вроде «откуда ты пришло, несносное земноводное?», если конечно не успели подслушать это из нашего разговора с Гарретом. Кай достойно проглотил эту шпильку, лишь чуть недовольно рыкнув, но на правду не обижаются. — Это не такая уж загадка, скрывать происхождение у тебя не особо получается, выдаёт акцент. Постоянное обращение к французскому языку слишком явно указывает, говор мягкий — значит юг, но наречие у тебя достаточно старое. Не уверен даже, родилась ли ты, когда Франция появилась на карте. — Не хватает только трубки и фразы, «это же элементарно, дорогая Аврора», — рассмеялась я, представляя Кая в образе английского детектива. Эх, вот только очаровательными кудряшками Камбербэтча тут и близко не пахло, да и я на рыжеволосого и усатого джентльмена, если по классике, не походила. — Давайте, спрашивайте. — Какая обида у тебя на румын? — голос Кая прозвучал напряженно, будто он давно вынашивал этот вопрос, и вновь повернул голову в мою сторону, чтобы посмотреть на реакцию. — Хитрый какой, — недовольно проговорила я, надуваясь, как мышь на крупу, ведь чтобы объяснить, кроме А придется говорить и Б. — Я запомнил твоё выражение, когда впервые был упомянут их клан и все последующие разы оно было таким же — на лицо словно тень ложится, а глазах холодная ярость, будто ты готова дотла весь их род выжечь. Так же выглядит воин, когда, враги у него отбирают что-то, но он ждет решающей битвы. — А вы наблюдательны, — тяжело выдохнула я, отворачиваясь к окну, подставив руку под щеку, думая, что так мне будет легче начать рассказ, словно о чем-то отвлечённом, но через секунду приняла прежнее положение. Так, спокойно… Глубокий вдох. Кай не торопил, будто совершенно не замечая моей внутренней борьбы, может это и к лучшему. — Моя человеческая жизнь пришлась на время правление Валентина ІІІ**, — голос звучал глухо, хотя я пыталась придать ему более безразличный тон, но из-за того, что приходилось перебирать в голове все детали прошлого, тщательно взвешивая, что именно сказать, было ещё труднее, чем если б на духу поведать всё, не задумываясь, — наш дом был недалеко от Арелата. Если коротко, то кроме распада Римской империи был и очередной всплеск восстания румынского клана. Их правление всегда было отмечено вседозволенностью, были распространены не кланы, а мелкие шайки вампиров, бродяги, что порой объединялись ради жестоких забав над людьми. Мою семью… — горло жгло будто раскаленным железом, поэтому я передумала произносить то, что вертелось в уме, но ни как не хотело обличаться в слова, — считайте, что человеком я перестала быть отчасти благодаря румынам… — кажется я до сих пор чувствовала раны от той страшной ночи, запах крови и разрывающий душу крик собственного… — Поэтому я знаю, что так или иначе несет с собой их власть. Месть или уничтожение кого-то — довольно жалкая цель существования, но это не означает, что мои воспоминания потухли на задворках памяти, спустя столько веков. Мне казалось, что это столь скудное признание выбило из груди весь воздух. Эта пара предложений была лишь каплей, но за которой стояло море слёз, боли, сожаления, гнева, вины… Сглотнув комок, я не хотела расклеиться на глазах владыки, ведь не смотря на все века, никто не узнал, что случилось на самом деле, даже Лире была известна лишь часть. Единственным исключением был Максимиан. Но все равно, жить, держа невысказанными воспоминания, что мучают к ряду столько веков, слова, тысячи раз сказанные в мыслях самой себе, но ни кем так и не услышанные, яд въевшиеся в сознания, так глубоко, что уже стал частью тебя… Это глупо, не рационально, разумом мог всё объяснить, оправдать, но душа все равно болела и это тот груз, который придётся нести вечность. — А каков же будет твой вопрос? — спустя какое-то время спросил владыка. Голос Кая стал практически спасательной нитью, за который так хотелось ухватиться. По привычке, чуть мотнув головой, отгоняя от себя уныние и картинки прошлого, я взглянула на старейшину. Хм, как всегда сосредоточенный, но такое чувство, что мог бы вести машину и с закрытыми глазами. Тени деревьев, выстроенных в ровный ряд по обочине дороги, игрой тени и света заставляли его волосы слабо вспыхивать бледным золотом, а черную ткань пиджака украшали изменчивым каждую секунду узором… Всматриваясь в его черты, я думала о чем же спросить старейшину. Его образ стал уже чем-то невероятно привычным и как не странно, но я поймала себя на понимании того, что рядом с ним чувствую себя в безопасности. Его сила, что он источал и которая пугала всех врагов и внушала трепет даже членом клана Вольтури окутывала, словно уютным покрывалом, несмотря даже на знание его договора с Аро. Никто ещё не спасал мне жизнь дважды. — Ну так что? — произнёс вампир, кладя правую руку на рычаг коробки передач, меняя его положение. — У меня много вопросов, — призналась я. — Почему меня это не удивляет, — вздохнул владыка. — Из-за чего вы такой? — Какой? — с замешательством обернулся владыка, нахмурившись. — Злой на весь мир, — хмыкнула я, — вы захотели узнать о моей нелюбви к румынам, причины вашей к ним мне кажутся более очевидными, но порой такое чувство, что вам всё мироздание не мило. Вас страшатся даже члены собственного клана, а если вы не в настроении, что не редкость, то они буквально ходят на цыпочках. Лицо Кайуса оставалось столь же задумчивым и непроницаемым, но я заметила, как правым указательным пальцем, он начал отбивать такт по кожаному колесу руля. — Философский вопрос, так сразу и не ответишь, — угрюмо проговорил старейшина. — Вы сами установили правила. — Что ж, повествование всей моей жизни займёт больше времени, чем мы располагаем. — Начните с самого начала. — Хорошо. Я микенец. Наш народ более… — Кай на мгновение запнулся, — был более воинственным, в сравнении со всеми существующими в то же время, вроде мягкотелых критян. До сих пор раздражает это обобщённое название крито-микенской цивилизации, — буркнул вампир, словно недовольный преподаватель, который устал от глупости студентов, все желающих упростить в угоду собственной лени. — Город окружали высокие стены, словно их построили циклопы, а не человек, но это не так. Мы добивались всего собственной кровью и усердием. Это было время расцвета культуры и жестоких войн, упадок пришёл лишь через столетие. Я вырос с мечом в руке. — А вы часом, — загибая пальцы, я начала отсчитывать годы, — не сын мифического Персея, а то по хронологии Евсения Кесарийского прям подходите. — Нет, горгону мой отец не убивал, — усмехнулся Кайус. — Но царём он был. — Так вы… — протянула я, понимая, что брови поползли наверх, но удивление было не долгим, — теперь ясно откуда такие командирские замашки. — А твой отец кем был? — Хм, это уже второй вопрос. Не царем уж точно, — попыталась отшутиться я, но чуть раздумав, всё же ответила, — наш предок очень помог Цезарю в победе, во время войны против Помпея. С того времени наш род был возвышен, а в Арелат вкладывалось много средств на развитие. — Да, я знаю историю этого времени. Что ж, боевой характер тебе передался, — насмешливо заметил Кай. На дороге показался ярко-желтый дорожный указатель, на котором бросалось в глаза черное разветвление стрел, одна из которых указывал на «Флоренцию». — Правда мой отец не горел военной карьерой, говорил «было б при ком» и рвений моего брата на этом поприще не одобрял. — У тебя был брат? — как бы между прочим спросил старейшина, плавно вливаясь в полосу автострады. — Это уже третий вопрос, а я вам и двух не задала. — Твой один включает в себя тысячу. — Учитесь, — улыбнувшись, я подавила легкий зевок. Моё напряжение сменилось моральной усталостью, которая ощущалась во всем теле и сознании всё более отчетливо с каждым тихим мгновением. Что-то с моего прибытия в Вольтерру не одной спокойной ночи у меня не выдалось и уверенности, что сегодня будет исключение, как-то не было. Может воспользоваться моментом? Чуть сползая вниз по спинке сидения и устраиваясь удобней, поправляя ремень безопасности, который меня заставили застегнуть, я решила попробовать подремать прям в машине. Разговор по душам и не простой прошлый день навалилась разом, отнимая силы, но сейчас мысли перестали нервно метаться, держа в состоянии боевой готовности, а наоборот, словно опадающая осенняя листва, неспешно кружили в голове, навеивая сонное состояние. — С тобой всё хорошо? — ворвался в начинающее расслабляться сознание, обеспокоенный голос Кая. Лениво приоткрыв один глаз, я увидела скептическое лицо старейшины. — Угу, не переживайте. Просто русалки, в отличие от вампиров, спят, а мне уже давно такой возможности не выпадало, — мирно протянула я, укладывая голову на бок и чуть обнимая сама себя руками, вместо покрывала. — Кстати, спасибо, — полусонно проговорила я, чувствуя, что начинаю уноситься в царство Морфея. — За что? — А вот гадайте остаток дороги сами, — улыбнулась я сквозь пелену полусна.

***

Мягко остановившись у стен родного дома, Кай привычным жестом достал ключ зажигания. Кажется собиралась гроза, в воздухе чувствовался запах дождя, создавая разительный контраст с беззаботной голубизной неба на севере. Несмотря, что до вечера ещё было далеко, но город погрузился в мрачный сиреневый полумрак, а густой, плотный воздух будто замедлял всё живое вокруг, но в тоже время внушал трепет перед грядущей бурей. Подобные состояния природы навеивали старейшине воспоминания о мгновениях предшествующих битве, когда в лагере все спешат, храбрятся, даже отпускают грубые шутки, но по глазам многих юных воинов видно, что они бы всё отдали лишь бы задержать эти минуты ожидания, пока их тело не покрыто ранами, одна из которых может стать смертельной, пока друг всё ещё стоит рядом, плечом к плечу. Но Каю нравилось бросать вызов каждый раз своему главному врагу — смерти, ведь он твердо знал, за что скрещивает меч, пока время не отняло у него это, обратив дом в развалины, историю побед в небытие, а великие свершения целой цивилизации в отголосок жалких строк учебника. Клан Вольтури напоминали ему дом своими принципами и подходом, но в его душе всё замерло, превратилось в схему, отточенную веками и осознание этого вздымало в груди ярость от бессилия. Самое могущественное существо не могло победить лишь одно — самого себя. Тяжело выдохнув, Кай отстегнул ремень, который тихо щелкнув, словно поставил точку в поездке. Пора было будить мирно спящую на соседнем сидении русалку. Повернувшись, он с тенью усмешки подумал, что глядя на эти кротко подрагивающие черные ресницы, расслабленные черты лица, так и не скажешь, какой непростой нрав у их обладательницы и сколько боли воспоминаний она несет в себе, не желая делиться с другими. «Feminae naturam regere desperare est otium» (лат.Надумав женский нрав смирить, простись с покоем!»), — смеясь, однажды сказал Максимиан, по-братски стукнув Кая по плечу, когда они беседовали об Авроре, после её прибытия в Вольтерру и эти слова оказались пророческими. Всё крутилось с невероятной скоростью, в удивительной игре, правилами которой, он уже практически был уверен, что не управляет. Это сердило до безумия, но соединяясь с волнением открытий, что постоянно дарила эта девушка. Её лучистый взгляд был полон жизни, дразня каждый камень этого многовекового места, одухотворенное выражение мечтательной страстности, обращённое к красоте природы, вопреки пережитому, зачаровывало, а нрав казался несгибаем, что заставляло Аврору бросать вызов владыке, но сколь это злило, в равной мере и восхищало его. Невесомо проведя кончиками пальцев по пряди каштановых волос, волнистым локоном лежащим на плече, как бы не хотелось задержать эти мгновения покоя перед бурей, нужно было идти. — Просыпайся, — тихо прозвучал его голос. Забавно сморщившись, но не спеша реагировать, Аврора слабо попыталась отмахнуться. — Спящая красавица, пора вставать, — усмехнувшись, повторил Кай, легонько стукнув ногтем русалку по кончику носа. — Могли за это время придумать каламбур и более оригинальный, — недовольно пробурчала девушка, но все же открыв глаза. — Спасибо, что хоть поцелуем будить не стали. — Увы, ты не в моём вкусе, — поддел женскую гордость старейшина, с интересом наблюдая, как в синих глазах вспыхнул тот же огонёк, который он видел рано утром на набережной. К чему искать сражение на ратном поле, если рядом есть Аврора Арелатская?

***

В золотом медовом пламени свечей, разгоняющих полумрак, кабинет Аро выглядел таинственно, внушая трепет волнения перед чем-то неизвестным. Скульптурные лица вампиров казались ещё бледнее, чем обычно. — Демитрий прислал вести, — не медля, заговорил Аро, нарушая тишину своим бархатистым не громким голосом, который отдавался в каждом уголке комнаты и во всяком закутке сердца. — Вместе с поисковыми группами они прочесали места былой славы румын и то, что открылось мне в воспоминаниях нашего пленного из Стельвио, нашли следы очередного преступления в одной из старых крепостей, но их самих не обнаружили. Полагаю, что отсутствие своего человека их несколько насторожило. Они разделились, часть двигаются на север, другие пошли в рассыпную, делая практически невозможным своё преследование, но парочку удалось поймать в плен и скоро их доставят в Вольтерру. Демитрий следовал моим указаниям, не подходя слишком близко, нам стоит оставить преимущество неожиданности за собой. Оценить количество их сил возможности пока нет, но думаю, что нужно быть готовыми вскоре перейти в наступление. На минуту повисло молчание, мы с Каем обдумывали услышанные новости, так как Максимиан и Маркус уже были в курсе. На этот раз, место у распахнутых настежь окон заняла я, воспользовавшись тем, что первой проскользнула в кабинет. Ощущение открытого пространства за спиной давало чувство свободы, насыщая своей силой. Кайус же едва лишь поведя бровью занял моё прошлое место. Рокировка. — Слишком много пробелов, — прозвучал из дальнего угла голос Маркуса, что не мало удивило, ведь, кажется это был чуть не ли не первый раз, когда эмпат вступил в разговор. Выглядел он, с одной стороны, по прежнему несколько отрешенно, но мне казалось, что в нём всё же произошли какие-то неуловимые изменения. — Возможно, мне удастся помочь их слегка заполнить, — отметила я, привлекая внимание. — Во время нашей миссии мы встретились с кочевником, по имени Гаррет, он свидетельствовал на суде. — Да, дорогая Аврора, — мерно кивнул Аро, — я видел его в воспоминаниях Алека. Позволь отметить, что ты была é magnifica (итал.бесподобна)! Themis stessa in carne e ossa (итал. Сама Фемида во плоти и крови)! –расплылся в улыбке Аро и почему-то она показалась мне сродни победоносной. Ладно, позже буду об этом думать… — Благодарю, — коротко ответила я, возвращаясь к делу, — мы побеседовали, в Европу его привело любопытство, а оно, как известно отличное подспорье для того, чтобы совать нос в чужие дела. В этом случае, румынские, как он считал. Он рассказал, что некоторые одиночки, вроде него самого, отправляются служить под чье-то крыло ради забавы или соблазна жестоких утех. В последнее преступлении принимали участие двое, один подговаривал, второй, что был мной казнён, — на мгновение, я будто споткнулась о собственные слова, но быстро исправилась, продолжив, — оказался лишь исполнителем. Гаррет последовал за последним, считая, что тот приведёт его к неизвестному покровителю, а первый, своеобразный агитатор, оказался умнее и разделившись сумел уйти. Поправьте, если я ошибаюсь, при правлении румын конечно подобные преступления были распространены, но это не стиль румын — стягивать путем хитрости и уловок на свою сторону, ведь они слишком горды для подобного, к тому же всё последнее время они ощущали себя в выигрышном положении. Поэтому, такие крайние меры с привлечением кочевников свидетельствуют либо о их скудном количестве и неуверенности в собственных силах, или их призывает кто-то ещё и готова поставить на того таинственного мастера Бенну, скрывающего лицо за маской. Но тогда… — Тогда это свидетельствует о том, что он не так близок с румынами, — закончил за меня Кай, сосредоточенно смотря в пространство, явно прикидывая расклад имеющихся сил. — Именно, — кивнула я. — Гаррет пообещал помочь мне и разузнать, используя более доверительное отношение к нему других кочевников, больше о том, что происходит. — Ты его завербовала? — удивленно протянул Максимиан. — Я же говорил, что ботфорты способны творить чудеса, так как этот харизматичный, но спесивый революционер недолюбливает наш клан, как и всякий другой, по сути. — Нет, но мы подружилась. Услышав тихое фырканье, я успела заметить закатанные глаза Кайуса Вольтури, который сложив руки на груди, всем своим видом выдавал скептический, пассивно-агрессивный настрой. Ох, мужчины…тут уже настала моя очередь возводить глаза к небу. — Что ж, хорошо, прекрасная работа, дорогая Аврора, — удовлетворительно кивнул Аро, переплетая пальцы в задумчивом жесте, — пускай всё ещё не хватает кусочков пазла, но твоя смекалка и таланты оказали нам огромную пользу. Если тот друг Бенну ведет свою игру, то вопрос лишь насколько она связана с судьбой румынского клана. Скрытник Иоганн без сомнений был отстранён от дел. — Думаю, что в полной мере этого слова, — заметила я, но поймав взгляд Аро добавила, — он подвёл и пошел на неоправдавшийся риск, так что его явно не оставили в живых. Я бы не оставила. — Резонно, — промолвил Аро, но при этом смотря на меня так пронзительно, будто его глаза превратились в два буравчика. — По-истине, не перестаешь удивлять. — На войне нет места сантиментам, — пожала плечами я, чувствуя, как холодный порыв ветра обдаёт спину, напоминая о скором приближении бури. — Но мне не нравится, что часть румын отделилась, неужели лишь для того, чтобы запутать следы и сбить с толку? Аро уже было приоткрыл рот, но его перебил неожиданно, без стука ворвавшийся в кабинет Демитрий. Его волосы были взъерошены сильнее обычного, от скорости, и судя по мокрой одежде, он успел попасть под ливень, что капли падали на пол, стекая с бортов плаща: — Мастер, — встревоженный голос ищейки заставил всех напрячься и на короткое мгновение повисла тишина, как та, что после вспышки молнии предшествует раскату грома, — Румыны приближаются к Вольтерре…