Хроники Особого Отдела

Второй час, словно белую крупинку в абсолютной темноте, Ксению кружило в медленном танце. Танец был ненавязчив, а потому не давал голове повода к укачиванию. Лишь почувствовав скорое окончание пути, она поняла, как быстро летит. Несколько минут – и её мягко приземлило и помчало, как с крутой горы вниз, на санях. Ещё мгновение – и тело выбросило из темноты в узкое пространство коридора. Женщина инстинктивно вытянула ноги, тормозя, и остановилась. Оглянулась... Вокруг на снегу валялось три больших деревянных ящика со снаряжением, рулон туалетной бумаги, пепельница и… Машины зимние вещи. Ксения беззвучно помянула давно усопшую мать и резко встала на ноги. Она находилась в помещении, похожем на длинный широкий коридор, сделанный, возможно, из прозрачнейшего льда, на стене которого зияла, переливаясь всеми цветами радуги, выбросившая её наружу тёмная дыра. Вокруг голубоватыми всполохами разливался свет, как будто откуда-то сверху через тонкое стекло большой и мощный прожектор освещал огромное ледяное сооружение. Через полчаса из пятна, с громким охом, вывалился Василий Иванович. За прошедшие годы он раздобрел, отрастил породистую поповскую бороду. А его осанка и типичное лицо «Колымского сидельца» приобрели такую властную уверенность, что теперь, по прошествии двадцати трёх лет от Великой Победы, никто и не рискнул бы подумать о нём, как о «бывшем враге трудового народа». Священник достойно нёс свою ношу и сан. Ксения помогла встать и, молча, указала на сиротливо валяющуюся шубку Маши. – Святые Угодники, – обронил Непершин. Дело стремительно усложнялось. Путешественники вздохнули и, сев на ящики, стали ждать. Холод ледяными лапами топтался вокруг. Он здесь был совсем другой, чем дома – стылый насквозь, бездвижный и вечный… Где-то через час, они услышали лай собаки. – Мрак, – уверенно сказала Ксения и встала. Из коридора на неё вылетел огромный мохнатый волчара и, весело взгавкнув в приветствии, затормозил по ледяной дороге сразу когтями и попой. Следом появился Ян, а затем, и все остальные. Появлению новичков отчего-то никто не удивился. – Достойная выброска, ребята, – сообщил начальник Особого отдела. – Присоединяйтесь! Клянусь, не хотел беспокоить, но всем известно, что муж и жена одна сатана. – Ты ещё скажи, как иголка за ниткой, – буркнул Непершин. – И скажу. А чего стоим, багаж не разбираем? Времени в обрез, нам надо до ночи отсюда эвакуироваться по-тихому… Ксения глубоко вздохнула и показала на аккуратно собранные вещи дочери. – Мдя, – только и смог выдавить из себя остолбеневший полковник. – Действительно, только дети верят, что зло днём спит. На мгновение он застыл, как цапля, и, буквально через несколько секунд, сообщил: – Тоннель не активирован. Может, передумала… – потом подумал ещё немного и скомандовал. – Вещи распаковать! Дорога ровная. До цели около километра. На погрузку уйдёт не менее двух-трёх часов, и ещё часа четыре на транспортировку до безопасной ночёвки. За день вполне успеваем, если поторопиться. Командир, одного морпеха сюда. Мрак – сторожить. Василий Иванович – ждать. *** С четверть часа двигались в абсолютной тишине прозрачных коридоров. Ян шёл быстро, периодически раздражённо оборачиваясь. Позади, слегка снижая темп всего отряда, бежали Ксения и Борис. Внезапно оба резко остановились. Сквозь прозрачные стены перед ними замелькали удивительные картины чужого мира. Там, за стеной, грузный воин сидел в чёрном кресле, и отблески огня играли на его лице, как пламя в жерле паровозной топки. Рядом с сидящим, поставив в качестве упора молот, находился мощный широкоплечий атлет, а чуть поодаль – тонкая и гибкая, как лоза, золотоволосая женщина. Она подняла лицо, и свет её глаз пронзил сердце Кесслера! – Борис, встал справа! Ксения – слева! Быстрее! – сквозь волшебные звуки флейты услышал он злой голос, но яркие, как сапфиры, миндалевидные очи продолжали жечь грудь. – Не смотреть по сторонам, только вперёд. Это морок! – слышали разведчики как будто издалека. – Вперёд! Наконец, в конце бесконечной череды тоннелей и поворотов, резко похолодало. Через огромную прореху в своде людей моментально осыпал миллиард крошечных колючих ледяных кристалликов, безжалостно жалящих разгорячённые от бега и полураздетые тела бойцов. Невозможно было рассмотреть в этой вьюжной круговерти ничего вокруг. Последние несколько метров отряд полз, как гигантская сколопендра, борясь с порывами ветра. Наконец, на морпехов, вместе с бесконечной метельной круговертью, упали слова приказа: – Свободно падающая термоядерная бомба В28ЕХ. Берём её, ребята, пока эти манекены не очухались и не взорвали все 70 килотонн к чертям. Эту толпу привидений хрен потом соберёшь! *** Замыкающий отряд старший сержант, сверхсрочник Михаил Ельцин, поставленный перед самым входом в охранение, смотрел на сослуживцев, быстро пакующих груз словно со стороны. Его не обдавало со всех сторон острыми ледяными иглами. Он был защищён от пронизывающего ветра небольшим утёсом, засыпанным обледенелыми валунами. Но что-то было не так. Немного поразмыслив, он решил забраться повыше, ободрав до крови ладони, словно ведомый к какой-то непонятной цели. Пальцы моментально онемели от холода и не почувствовали боли. В какой-то момент сержант краем глаза смог рассмотреть тёмно-багровую дорожку на камнях. Дорожка начиналась с его собственной стекающей с пальцев горячей крови, над которой на холоде вился лёгкий туманный пар, неуловимый глазом, почти блик. Затем Михаил поднял голову, увидев перед собой… человека. Высокий и статный, тот сидел на сером скользком ото льда камне. И не двигался. Оледеневший… нет, каменный… На груди изваяния висел на толстой цепи большой рог, инкрустированный серебром. Сержант потянулся было, но, поскользнувшись на камне, поехал вниз. Он тут же опомнился от странного наваждения… но было поздно. Сильно ударившись о каменную грудь лицом и губами, он охнул. И губы, выдохнув выбитый ударом воздух, буквально вдули его в отверстие на заострённом конце висящего артефакта. Рот сержанта моментально наполнился кровью – и она, вместе с судорожным движением грудной клетки, тоже последовала внутрь рога… *** 27 августа 1883 года взорвался остров Кракатау, в 4800 км от него люди на острове Маврикий слышали «грохот артиллерии». Звук обогнул Землю четыре раза. 9 марта 1968 года только одна упругая инфразвуковая волна пронизала пространство. Но последствия были пугающими. Она шла вертикально вниз, от Гренландии к Антарктиде и, замкнув кольцо через Северный полюс, вернулась к источнику. В результате на берега Европы и обеих Америк в начале марта массово выбросились стада китов. Численность финвалов сократилась в шестнадцать раз. Гренландский кит практически вымер. Вымерли также гренландский нарвал, гренландский гигантский морж, сейвал. В 1968 году массово погибали моллюски, а на берег выносило редких жителей морских глубин. Далеко на юге вымер южный кит. Земле повезло. Если бы ударная волна прокатилась с запада на восток, захватив на пике сил более густонаселённые земли, то никто не знает, сколько жертв насчитала бы планета. Инфразвук не слышен человеческим ухом. Низкочастотные звуки слабо поглощаются земной корой и водой. Они возникают при землетрясениях, ураганах, бурях и цунами. Но в тот день не было зафиксировано природных катастроф. Органы человека тоже имеют свою собственную инфразвуковую частоту колебаний. Попав в резонанс с внешним источником, человек почти сразу погибает. Доказано, что если такая звуковая волна накроет судно, то погибнут все. Истории о «Летучих голландцах» правдивы. Но что удивительно, в 1968 таких «вечно» плавающих кораблей насчитали сразу семь. Это и рыболовецкий траулер «Льюис Гэр», на котором из 17 членов экипажа остался в живых только судовой кот; и теплоход «Атту» на котором найден 21 труп; баржа «Угашик», прибитая волнами практически рядом с портом своего назначения, с которой неизвестным образом пропали все; пароход «Саксона», на котором найдено 7 трупов и многие другие, менее крупные суда. Все они находились в этот день в районе поражения звуковой волной. Все – лишились своих экипажей по «неизвестным причинам». Ответа на вопрос «что это было?» нет. Как нет и понимания произошедшего удивительного явления. Но есть факты: легенда о Гьяллархорне и трубаче, случайно протрубившем в рог и проигравшем битву. *** По шее президента стекала капля пота. Он чувствовал, как она скользкой солёной субстанцией, похожей на слизняка, медленно ползёт за шиворот, чтобы, впитавшись в воротник его накрахмаленной рубахи, оставить там противное жёлтое пятно. «Оно превратится в очередную полоску грязи», – почему-то подумал он и вздохнул. Везде была сплошная грязь. С той самой минуты, как его, сидевшего в самолете напротив закрытого ящика с трупом остывающего Кеннеди, привели к присяге на должность президента страны. А ведь он хорошо начал тогда на борту летящего в Вашингтон «Боинга», наметив продвижение законопроекта о гражданских правах. «И к чему я пришёл? – в который раз спросил он сам себя. – Чертов Гувер, с его вкрадчивыми приказами. Я ухожу, и как можно скорее. Пока они не прибили и меня». – Посмотрите, на этот образец поп-арта, – пасторским голосом вещал ему в этот момент директор Федерального бюро. – Уверен, что Энди Уорхол скоро взлетит до небес. А пока цена-качество. Вот-вот откроется выставка в Сан-Паулу. Я бы посоветовал вам приобрести эту пару картин до её начала. Линдон Джонсон вдруг уверился, что купит эти картины и не станет выдвигать свою кандидатуру на второй срок. Плевать на деньги, плевать на чужие мнения. Лишь бы убраться поскорее. Как можно скорее! Поторопившись завершить быструю экскурсию в этом рационализированном интерьере, и, вернув к себе невозмутимость, президент повернулся к картинам спиной, спеша завершить неприятное общение. В дверях его догнал всё тот же вкрадчивый голос: – Прекрасный выбор, господин президент. Я поспешу добавить, что нас с вами не должен больше беспокоить этот странный Мартин Кинг, король местных помоек. Или вы не согласны со мной? Джонсона снова окунуло в мутно-зелёную воду бесконечного колодца, называемого пошлым словом «политика». Грязь, грязь и мерзость. Вся эта политика… и он кивнул, соглашаясь и с этим. Хотя бы потому, что темнокожий парень, напяливший на себя двубортный пиджак, (и куда лучше бы проживший всю жизнь в обрезанных джинсах), его больше не побеспокоит. Да и других тоже. Никогда. *** Джон Гувер, расставшись с президентом, поторопился закончить дела. План, чётко прорисованный в голове, не давал расслабиться. Ему давно требовался стаканчик виски со льдом и мягкие руки Клайда. «Чёртовы политиканы, чёртов дед, идиот президент!», – думал он, выезжая за город по шоссе, и, мечтая о свободе. Ему предстояла сорокаминутная поездка, и директор ФБР прикрыл уставшие глаза. Наконец, машина заскользила медленнее и, сбавляя обороты двигателя, повернула. Остановилась на площадке перед поместьем. Дом стоял рядом с мегаполисом в густо заросшем лесом острове тишины. Гувер знал, что это волшебное место, и существует оно не одну сотню лет. Но каждый раз, открывая что-то новое в нём, он восторгался волшебным миром вокруг и одновременно боялся его. Здесь выстроились в ряд острые пики скал, зияли глубокие овраги и рос густой лес. Сердцем зачарованной земли являлся небольшой дом. «Сердце этого мира», – иногда думал Джон. Он открыл парадную дверь и прошёл через анфиладу, украшенную мраморными статуями богов и богинь, никем не встреченный. Зайдя в кабинет – сел и стал ждать. Минут через пять он услышал: – Я благодарю Вас, мистер Гувер, за то, что вы всегда откликаетесь на мою просьбу приехать. Джон, вздрогнув всем телом, выпрыгнул из кресла, в очередной раз, поразившись умению Хозяина беззвучно приближаться к собеседнику. – Это я должен благодарить вас за регулярно предоставляемую мне возможность получать от вас бесценные советы. – Ну не стоит, – криво улыбнулся старик, показав белоснежные зубы. – Вы вполне заслуженно занимаете своё место, являясь одним из лучших в своей области. – Я вас внимательно слушаю, – склонился перед инвалидом глава ФБР. – Нам предстоит наблюдать весьма интересные события, мой друг. Надеюсь – со стороны. Я рассмотрел бы две фигуры. Брат и Раб. Вы согласны? *** Практически в одно и то же время, за океаном, в районе старой Лубянской площади, теперь названной в честь Феликса Эдмундовича Дзержинского, очень усталый человек, с красными от постоянного недосыпания глазами, тихим голосом объяснял: – Наша сила в единстве. Никто не сможет нас побороть. Партия и народ едины. Мы неделимы своей силой духа, верой в наше правое дело и ещё своими практически былинными героями. С верой в коммунистическое будущее горел в топке факел Камо и умирал в ледяном панцире Карбышев! Внуки наших правнуков будут рассказывать своим детям эти легенды! Уходят лучшие и молодые! Это закон! Великий подвиг никто и никогда не сотрёт из памяти поколений! Гагарин наше всё! Вы поняли меня? Наше. Всё! *** Джон Эдгар Гувер умрёт, не пережив третьего инфаркта, в 1972 году в возрасте 77 лет. Он прослужит при восьми президентах начальником федерального бюро расследований, и только после его смерти установят предельный срок службы на этом посту – десять лет. Интересным является и другой факт. Его произвели в масоны ещё в 1920-м. Всего за два месяца подняли в степень мастера. В 1955 он стал именоваться Державным верховным генеральным инспектором, а в 1965 был награждён Высшим признанием шотландского устава – Большим почётным крестом. Официально считался убеждённым холостяком. Друг и партнёр, проживший с ним всю жизнь – тоже убеждённый бездетный холостяк – Клайд Толсон – принял на могиле американский флаг с гроба сожителя и завещанное ему одному состояние. Похоронен рядом с другом на кладбище Конгресса. Именно благодаря Джону Эдгару Гуверу граждане США привыкли видеть в агентах надёжную опору и защиту их конституционных прав, американского образа жизни. Рядовые американцы не сомневаются – ФБР всегда спасает как от гангстеров, так и от всех внешних напастей. *** В 1998 году в тюрьме, приговорённый к 99 годам заключения, умер от гепатита Джеймс Эрл Рэй. Он просидел 29 лет за убийство Мартина Лютера Кинга, погибшего 4 апреля 1968 года. 4 июня 1968 года был смертельно ранен сенатор Роберт Кеннеди. Его убийца Серхан Серхан продолжает отбывать пожизненное наказание. И до сих пор в обществе циркулируют разговоры о том, что оба убийцы действовали вместе с государственными агентами. 28 марта 1968 года погиб при не выясненных обстоятельствах Юрий Алексеевич Гагарин. От взрыва тела лётчиков разорвало на мельчайшие фрагменты, которые, в буквальном смысле, собирали в ведра. Опознать труп Гагарина позволило найденное на пне ухо с кусочком кожи и гагаринской родинкой на ней. Обломки самолёта были крупными, а вот кабина разорвана на очень мелкие фрагменты, словно под креслами пилотов что-то взорвалось. Данные о гибели засекречены до сих пор.