Хроники Особого Отдела

Среди цветущих акаций, на еженедельно стриженном, в течение последних двух столетий, газоне, словно маятник, каталась коляска. В ней, тряся головой в такт движению колеса, восседал старик, укрытый тёмно-серым пледом, со свисающими до земли смешными кисточками. Кисточки трогательно заканчивались маленькими пушистыми бантиками. Периодически старец, высоко задирая подбородок, широко открывал рот и громко спрашивал сопровождающего его худого и высокого, как жердь, джентльмена: – Руммель, ты согласен? Последний, тоже весьма пожилой, молча кивал, продолжая маятникообразное проталкивание старой коляски по траве. Спустя полтора часа, отведённых на импровизированную прогулку, коляска с инвалидом вернулась в глубину дома, фойе которого, облицованное каррарским мрамором, было похоже скорее на вход в итальянскую базилику. На потолке-плафоне, среди пузатых херувимов, играющих среди зелёной лозы на лютне, Мелхиседек, царь Салима, подавал Аврааму хлеб и возносил ему благодарность целых девятнадцать раз… – Мой персональный мавзолей, – хихикнул старик в кресле. Бессменный Руммель – слуга, стаж службы которого давно перевалил за полсотни лет, слышал эти слова ежедневно. И давно не удивлялся факту: начав работать у инвалида в начале века, сейчас он, разменяв свой восьмой десяток, заканчивает службу длинною в жизнь у никак не изменившегося старикана. Они миновали длинный коридор, словно ведущий к алтарю, и завершили прогулку в небольшом, (в сравнении с другими помещениями), кабинете. За всё время пребывания здесь, Руммель ни разу не нарушил этой традиции. Он подвёз каталку к массивным тумбам письменного стола и замер. Перед ними на фоне окна мерцала резным хрустальным огнём витрина, в которой на чёрном бархате лежала широкополая кожаная шляпа, весьма распространённая среди греческих пастухов с глухих незапамятных времён. – Петас, Эрмия-коновяза, – ритуально произнёс инвалид. Потом он бодро откинул плед и встал со своего технического средства передвижения. Руммель остался стоять – молча и, на вид, совершенно спокойно, словно преображение инвалида в здорового человека его ничуть не удивило. – Иди спать, старик, – прозвучало в кабинете. – Генри привёз мне интересный рассказ, я должен побыть один. Мне, в отличие от Авраама, впервые прозванного евреем, не подадут бесплатный хлеб. Иудеи ничего не имеют даром. Слуга, всё так же беззвучно, удалился, а инвалид некоторое время недвижимо стоял, созерцая потёртые края старой шляпы, словно испытывал религиозный экстаз. Наконец, он сделал глубокий вдох и, пройдя через весь кабинет, открыл ещё одну дверь, ведущую в персональный документарий, больше похожий на солидную библиотеку. Там на стене висел портрет основателя – Майера Амшеля Ротшильда. – Зря ты начал, Трисмегист, я тоже помню истоки и исход, – обернувшись к шляпе, произнёс старик. Если бы в помещении кто-то был, то наверняка в глаза пришедшего бросилось бы абсолютное сходство хозяина кабинета с портретом. Но старик был здесь совершенно один. *** Пожалуй, самая известная, можно сказать, скандальнейшая семья в мире, обладающая колоссальными совокупными и частными богатствами – это Ротшильды. С их именем, не без оснований, связывают геноцид миллионов людей, сотрудничество с масонами, а затем, и с иллюминатами, убийство американского президента и даже участие в современной глобальной провокации с COVID-19. Истоки богатства семьи лежат в немецком княжестве Гессен-Кассель. Там, в Ганновере, в тринадцать лет начал свой путь выросший в еврейском гетто Майер Амшель, будущий барон Ротшильд. В двадцать три года он, уже подающий значительные надежды финансист, выгодно женился на Гутле Шнаппер. Супруги родили пять сыновей и пять дочерей – основу будущей империи. При Наполеоне Ротшильды активно продавали британские облигации, распространяя слухи о победах Франции. Обвалив биржу, предприимчивые финансисты возглавили Английский банк, завладев контрольным пакетом. Основатель династии запретил давать наследство дочерям и всячески способствовал близкородственным кровосмесительным бракам. Несмотря на бегство в США, бароны поддерживали Адольфа Гитлера, и есть сведения, что семья, активно контактировавшая с Ватиканом, финансировала Холокост. Они же выступили категорически против создания государства Израиль. Проведена удивительная связь между приказом Президента №11110 от 4 июня 1963 года о запрете банкам Ротшильдов давать под проценты деньги Правительству США и убийством Джона Кеннеди, спустя пять месяцев в Техасе. Известнейший «сюрреалистический бал» 1972 года, устроенный Мари-Элен де Ротшильд в Шато-де-Феррье, есть не что иное, как съезд тайного общества иллюминатов, бессменным членом которого являлся Сальвадор Дали, рассказавший о нём миру. И, наконец, мать герцогини Кейт – Кэрол Миддлтон, происходит из этой семьи. Таким образом, принц Джордж, еврей и родственник Ротшильдов по матери, со временем станет Его Величеством Королем Великобритании. Есть и «семейные» основополагающие особенности клана. Первая – это несомненное единоначалие в течение трёх столетий и странная неистребимая легенда о бесконечной жизни отца-основателя. Вторая – высокая смертность среди непокорных членов клана и тайны, окутывающие эти смерти. Последняя – гибель Бенджамина Ротшильда, финансировавшего исследования коронавируса, непосредственно перед эпидемией.   *** Августовские подмосковные рассветы, несмотря на жаркий полдень, всегда прохладны и, по-осеннему, прозрачны, словно природа уже простилась с надеждой на летнюю жару и постепенно готовится приодеться в золото осенней листвы. Вот и сегодня, лёгкий утренний бриз дул с Истринского водохранилища, но валяющийся рядом с остывшим за ночь костром июльский номер журнала «Работница» уверенно утверждал, что бабье лето 1962 года оправдает надежды тружениц на грибы, ягоды и прочие плоды леса. Сидящий на берегу с зари Илья на грибы и ягоды не рассчитывал – он надеялся на утренний клёв, хотя рыба, почему-то, не торопилась к нему на предложенный, в виде подкормки, завтрак. И это было досадно, (хотя сам парень употребил бы другое слово). Кроме работы, он долгие годы имел только одну привязанность – рыбалку, а потому, в редкие часы отдыха, Илья проводил время на лодке с удочкой в руках, бездумно рассматривая тёмную воду подмосковных озёр. Правда, сегодня ему было непривычно одиноко среди тишины раннего утра – в глубине одной из трёх туристических палаток спала его маленькая красавица. Он вдруг шумно вздохнул, произнёс одними губами: «Жена…» – и улыбнулся. От одного слова на сердце стало тепло и легко, и вся досада от рыбьей несговорчивости испарилась в утреннее небо. Сзади колыхнулся зыбкий утренний туман. Никто в мире не мог так тихо подобраться к Илье. Кроме одной личности. – Клёва не будет, – посмотрев на пустое ведро и безжизненно висящие поплавки, констатировала личность. Богатырь поднял брови домиком и буркнул: – Это почему? – А кто его знает? Может, у рыбы нет желания, или вчера ты своих пескарей перекормил. Здесь явно чего-то не хватает. – Не хватает духового оркестра, – буркнул Илья. – Рыба любит тишину. Что шуметь-то! – Фигасе! Я и шум! – личность, с негодованием, отмела гнусный поклёп и тут же вернула его бумерангом. – Это вы, новоиспеченный жа-аних, вчера нам спать не давали. Я, было, решил, смерч локальный налетел, так ваша палатка тряслась! Илья покраснел и, став похожим на свежесваренного рака, возмущённо принялся сматывать стоящие на распорках удочки. В этот момент один из поплавков резко нырнул и заметался под водой. – Подсекай! Выводи! Давай, хватай! – громкие азартные крики разлетелись над песчаной косой! Бамбуковая удочка согнулась дугой, и Илья вытащил из воды возмущённо дрыгающую лапами… большую зелёную жабу! – Ой, – раздался сзади Танин голос. Богатырь сник. Громкое хеканье жизнерадостного полковника его тоже не порадовало. – Спускай флаг, капитан, и тащи пустое ведро к шалашу, девки завтрак сварганят, – отсмеявшись, порекомендовал Ян и отправился умываться. Таня постояла немного и дотронулась ладошкой до широкой спины богатыря. Илья замер, а она прижалась к нему и шепнула: – Ты спас царевну-лягушку. Пусть весь мир смеётся, но мы-то с тобой это точно знаем! *** Борис Евгеньевич Телицын, как-то незаметно для себя и окружающих его людей в этом большом, скрытом за двухметровым забором доме, стал родным дедом для чудесным образом появившейся малявки и близким родственником для всех остальных. Постепенно, он, благодаря своей любви к приготовлению блюд, собрал невероятное количество кулинарных рецептов и книг на эту животрепещущую тему. В его личной комнате теперь стояли три больших книжных шкафа, где имелись настоящие сокровища: издание Найдёнова, все выпуски «Домоводства» и некоторые совершенно раритетные книги, которые притащил, (как мышка-норушка), его начальник. Познакомившись с кухнями Египта и Китая, новоявленный повар, каким-то пятым чувством, умело совмещал несовместимые рецепты, периодически радуя вкусовыми чудесами постояльцев и друзей. Кроме того, за каких-то пятнадцать послевоенных лет, в погребе, организованном под кухней, Ян лично соорудил полки, на которых стояло и лежало больше ста непонятно откуда привезённых и очень редких коньяков, а также других, так любимых хозяином коллекции напитков. Сотрудники Особого отдела, в редкие праздничные и знаковые для них дни, теперь смаковали столетний коньяк после изысканного обеда. Получив редкий приказ от начальства, Борис Евгеньевич за трое предоставленных ему суток, смог создать несколько новых блюд и теперь, в ожидании приезда утащенной на озеро неутомимым Яном компании, считал последние минуты, отведённые для стоящей в духовом шкафу утки. Но тут звонок телефона отвлёк его внимание: – Телицын у аппарата. Коротко изложите своё дело, пожалуйста. – У тебя всё готово? Я их везу! – Если вы меня отвлечете ещё на две минуты, то горячее погибнет. К тому же, рецепт маскарпоне вы мне так и не передали. – Вообще-то, он в конверте на рабочем столе. Правда, в моем кабинете! Мы будем через пятнадцать минут. Жди! *** Праздник был в разгаре. Радость, так сказать, психологическая успешно совмещалась с радостями гастрономическими, и оттого поднялась на недосягаемую высоту. Особенно после холодных закусок. На горячее подавали утку по-пекински, запечённую форель в сырно-сливочном соусе с красной икрой и крохотные, скорее похожие на пельмени с длинным хвостиком, хинкали. Присутствующие на празднике гости, слегка удивлённые, но счастливо глотающие мясной, обжигающий язык бульон, периодически поднимали измазанные соусом физиономии и громко провозглашали: – Господи благослови! – Здоровья вам, ребята! – Детей надо! – Любви там… э-э-э… Ксения, как это правильно сказать? – До гроба! – Вот – любви в гроб! – Папа, ты неправильно сказал! ̶  Гаф-ф-ф-ф-ф! — Мряу! Пока гости чавкали и развлекались, жених с невестой сидели испуганными алыми розами. Рядом красовался очень похожий, (только уже чуть привядший), аналог в вазе. Поздравления, пожелания, советы для будущей счастливой жизни сыпались градом. Подарки лежали на отдельном столе у окна и тоже вносили в праздник некую долю позитива. Неугомонный полковник, то и дело, вспоминал какие-то свадебные традиции разных народов в разные времена, порой заставляя молодоженов тихо радоваться, что они вступают в брак именно здесь и сейчас, а не где-нибудь в Индии или в Древнем Египте. А ещё были первые тосты. И планировались песни. И, если никто не собьёт настрой полковника, то пара игр, (на выносливость жениха, на хозяйственность невесты, на уровень взаимопонимания гостей и молодой пары). Перед крыльцом зашуршал тормозящий на мелком гравии автомобиль, и дверь распахнулась. На пороге стояли Рашид Ибрагимович с женой и внучкой. – Драка была? – строго поинтересовался он у Ильи. – Не-е-ет, – выдавил из себя жених. – Ну, слава богу, успели! Горько, товарищи! – И, увидев замешательство, пояснил: – Целуйтесь уже, молодожены! Горько! *** В это время на чемпионате мира по футболу в Чили сборная Бразилии побеждает сборную Чехословакии с разгромным счетом (3:1). Хрущёв проводит две недели в Бухаресте. Среди достопримечательностей он осматривает замок Бран, и Брэма Стокера переводят на русский язык. Автора сорока одного романа советский читатель узнает только по «Дракуле». Летом Леонид Гайдай снимает свой удивительный фильм «Деловые люди», и в семьи входит крылатая фраза: «Успеем добежать до канадской границы!». Немцы восточной части Германии начинают активно бежать на Запад – запретный плод сладок, (ведь построена знаменитая Берлинская стена). Не принятый зрителем на родине фильм Андрея Тарковского «Иваново детство» получает сразу два главных приза: в Сан-Франциско и на Венецианском фестивале. Софи Лорен получает свой первый «Оскар». А Ричард Бартон снимается в Голливуде с Элизабет Тейлор. Кстати, «Клеопатра», до сих пор, является одним из самых дорогих и масштабных фильмов. В стране печатают «Один день Ивана Денисовича», и на кухнях начинают всё чаще произносить имя: А.И. Солженицына. В Политехническом выступает Бэлла Ахмадулина. Сергей Бондарчук снимает «Войну и мир». Андрей Миронов поступает на службу в Театр Сатиры, после окончания Театрального училища имени Щукина. Он прослужит в театре до конца жизни и умрёт на сцене! Арестован Нельсон Мандела, ему предстоит просидеть в тюрьме 27 лет, быть президентом ЮАР в течение 5 лет и умереть в 95 – под звуки вазузы… 1 сентября 1962 года мальчишки-первоклашки пойдут в школу в новой форме: в удобных серых шерстяных пиджаках и брюках. При очень странных обстоятельствах, в ночь с 4 на 5 августа погибает Мерилин Монро. По неизвестным причинам, кинодива выпивает сорок таблеток нембутала. Перед этим она в 21.15 была «весёлой и бодрой», но уже в 21.25 разговаривала по телефону вяло и невнятно. Ничто не предвещало этого самоубийства. Есть мнение, что «глупышка Мэрилин» совсем не глупышка, а, в некотором роде, «нанятый агент», который тщательно записывал в «красный дневник» некую секретную информацию страны. В преддверии Карибского кризиса, это выглядит правдоподобной версией. Кроме того, установлено, что мать её закончила жизнь в психиатрической клинике, повторяя имя Рок-Фелле, а отец Мэрилин не известен. В любом случае, девушка оказалась впутанной в какой-то странный клубок событий, объяснить которые можно только при помощи вмешательства «сильных мира сего».. Что касается смерти – она выпила 40 таблеток, (их не оказалось в пузырьке… но в желудке во время вскрытия их тоже не оказалось). Более того, патологоанатом Ногути, проводивший вскрытие, отправил образцы тканей в токсикологическую лабораторию, но они, каким-то образом, были потеряны. А при попытке взять повторные образцы, оказалось, что внутренние органы уже кремированы. Этим странности дела не исчерпываются. Известно, что домработница Юнис Мюррей включила стиральную машину во время прибытия полиции, и сержант Джек Клеммонс отметил, что покойница лежала на выглаженных простынях со стрелками. И, наконец, доктор Ногути 30 августа 1962 года погиб, почти у порога собственного дома – под колёсами сдававшего назад мусорного грузовика. Сержанта Клеманса пырнул ножом мелкий грабитель, которого он поймал. Полицейский умер в машине скорой помощи 2 сентября 1962 года. А домработница повесилась в ванной на дверной ручке 5 сентября. Возобновлённое в 1982 году дело почти раскрыли, но Генеральный прокурор страны постановлением запретил его публикацию. *** За длинным столом заседаний были двое. Справа, с напряжённо прямой спиной Рашид Ибрагимович, а напротив, непривычно сутулясь, сел, обойдя весь стол, Владимир Ефимович Семичастный. В углу, в стороне от них, в одном из двух кресел у пустующего массивного кожаного дивана, расположился начальник Особого отдела, всем своим видом подчеркнув, что присутствует только в качестве наблюдателя. Москву окутывал утренний туман. Осень, почему-то, торопилась в этом году, и тёплая, прогретая летом земля быстро отдавала своё тепло стылому раннему утру. Тёмные мешки под глазами у Семичастного, на фоне серой мглы за окном, делали его молодое лицо хмурым и замкнутым. «Интересно, это так от недосыпа? Сколько же он не спал?», – мелькнула и тут же погасла мысль в голове Худоярова. Владимир Ефимович, как-то по-детски недоумённо, посмотрел на отрешённого полковника, словно спрашивая, почему тот, явно зная о полученных им по своим каналам данных, не доложил их прежде ему, Семичастному. И вот теперь, когда на этот огромный стол, ярко освещённый лампой, с ядовито-зелёным стеклянным абажуром, легли сведения от Николая Степановича Захарова, (начальника 9-го Управления, отвечающего за охрану партийного и государственного руководства страны), он смог прояснить себе степень происходящего. – Я хочу познакомить вас с решением ЦК об отправке ракет с атомными боеголовками на Кубу, – начал он, обращаясь к стене с портретом Дзержинского, так как остальные присутствующие товарищи сидели в неудобных для обращения к ним местах. – Судя по тому, с какой спешностью нас собрали, навязчивая идея Хрущёва «разлампасить и распогонить КГБ» не осуществилась. Рашид, прекрати корчить гримасы, мы не в детском саду. Кстати, это моя маленькая месть за детский сад. Я обиделся. Треск сломанного пополам карандаша заставил вздрогнуть всех. Ян посмотрел на Худоярова и улыбнулся. – Итак? – Может, вы? Раз не умеете слушать? – резко спросил Семичастный. – Было бы что, – раздражённо парировал полковник. – Вам сколько? Тридцать семь? Вот и надо учиться думать и доверять! Есть ещё время! Кроме Никиты, окончательное решение принимали Малиновский и Громыко. В курсе Брежнев с Устиновым. Я не знаю, был ли информирован Суслов. Наверняка нет. Он бы не позволил. Мысль поставить под нос янки ядерные ракеты, несомненно, хрущёвская. Он не может простить Эйзенхауэра и его выходки с нашим Абелем. Впрочем, нам ещё повезло, что в США такие же дураки, иначе ни Блейка, ни Бена с Абелем нам бы не обменять, как и невозможна была бы эвакуация Кима Филби. Ну и апофеоз глупости нашего главного коммуниста… Теперь вздрогнули и побледнели оба. – Вчера, 4 сентября, Джон Кеннеди громогласно заявил, что, ни при каких обстоятельствах, не потерпит советские ядерные ракеты в 150 км от США. Сегодня мы ответим ему, что это всего лишь лёгкое исследовательское оборудование. Угу, шесть штук, разгрузили уже, в порту Гаваны. Дело двух-трёх недель – и их обнаружат. Товарищ Фидель захочет их взорвать. Это новая война. Не похожая на прежние. Руководствоваться в ней чисто военными расчётами глупо. Надо победить, не сделав выстрела. Некоторое время люди молчали. Потом послышался шум отодвигаемого стула, и Владимир Ефимович встал. – Ваши предложения? – Моих пока нет. Но надо лететь на Кубу. Иначе война…