Вид из окна

      «Ну чо ты там, Оля? Не соскучилась ещё по мне? Отпуск тебя не совсем подзаебал с твоими?» — Яна в выражениях никогда не то что не стесняется, она на этом языке — мате, помимо иврита и обычного русского, — думает, пишет и говорит, весьма успешно, кстати.       «Сплю», — отвечаю: «отъебись» типа.       «Верю», — отстаёт.       Через четыре часа проявляется, когда я занята:       «У меня тут Света на стакан упала, трагедия и слёзы по Марику».       «Блядь! За Свету впишусь».       «С Яро?»       «Лан».       «Мы не обещаем хорошо себя вести».       «Пф. Мы тоже. Такси заказывай через двадцать минут».       «Готово. Буду ждать вас у ворот, пойдём в «Пятёрочку».       Я впервые с конца марта 2020 года вывожу сына на улицу. Он спокойно надевает маску, садится в машину, забыл, как пристёгиваться — помогаю. Пока едем, с явным удовольствием смотрит в окно, соскучился по новым впечатлениям, при этом ни разу меня не спросив: «Почему?» Реально наслаждается поездкой: машинами, видом центральной площади с ходящими там людьми, держащими в руках мерцающие шары на длинных палках; реки, через которую мы проезжаем, — он все свои эмоции транслирует скупыми нечеловеческими звуками, не стесняясь. Потому что просто соскучился по этому миру!       — Ян, Яро телефон в машине забыл! — Первое, что говорю при встрече.       — Здравствуйте, наш ребёнок телефон оставил у вас в машине. А? Нет. В руках нет. Да. Ждём. Там же, у «Стоматологии»!       Проблему Яна решает быстро:       — Ща он сменится и привезёт!       Тут же обращается к напряжённому Яру: — Телефон сейчас вернут! — В ответ видит такие же зелёные глаза, как у себя, только полные слёз, и приседает на корточки: — Телефон — твой, — показывает на свой, — сейчас привезут, Яр!       Тот отвисает, мне на удивление, и теперь мокро уже в глазах у жёсткой Яны, когда мой гуттаперчевый мальчик обнимает её за шею своими ручками и целует в макушку.       — Блядь, Оля… Вот к такому я точно не была готова, сцуко. — Обнимает его в ответ так искренне, что у меня сердце сжимается.       — Так, ладно. Ждите телефон. Я без вас в магаз сгоняю. — Встаёт, целуя Яро тоже в макушку.       Яна успевает всё купить. Возвращается к нам. Снова звонит в такси. Приезжает таксист уже на своей личной машине после пересменки.       Яна:        — Предложи ему денег, рублей сто! — Киваю.       Я иду забирать телефон, восточного типа мужчина в ответ на предложение заплатить протягивает мне нашу пропажу и категорически отказывается, кивая на моего переживающего рыжика:        — Нет! Ни за что! Не унижайте меня, пожалуйста! Удачи вам!       Яро счастлив, целует мне руки, держа телефон в своих, я ему:       — Это Яне спасибо, да? — Тут же ей показывает своим маленьким бледным кулачком жест: лоб-подбородок равно «спасибо».       — Оля! Ну зачем? Опять до слёз! — Обнимаются.       — Так воспитан, Ян.       Дома переодеваемся, раскладываемся по диванам, кое-кто по планшетам.       Приходит на кухню пьяная Света, обнимается со мной:        — Оля, ну как так?! Его почти месяц нет, мне тут его телефон отдали, а там переписка — с ней…       — Света, да сколько можно себя ебать за это, а? Двадцать лет уже страдаешь, успокойся! — Яна давит и имеет на это полное право.       Света внимания не обращает.       — Оль, я так была рада, что Янка именно тебе меня доверила на похоронах вместо себя — не представляешь как! Рона же ни с кем не оставишь… — И обнимает, я в ответ.       — Кто же мог подумать, что Марика ебанёт сначала инсульт спинного мозга, а потом в лучшей больнице нашего города его наградят «короной»? Никто! — А что ещё я могу сказать?       Мы со Светой опять обнимаемся; Яна, моя сильная Яна, отвернувшись, стирает слёзы.       Влетает Рон:       — Ахупщё!       — Так. Что там у тебя — на хуй всё?       — Ахупщё! Мачи!       — Что — «мальчик»? Яр его зовут! — лаконично отвечает ему мама.       Яна идёт вслед за сыном, зовёт:       — Оля! Иди — смотри, как твой охуенно рисует на планшете! Блин! Я так не умею! Не, ты видишь?       Мы входим со Светой в гостиную.       — Эээ. Ну Маха же рисует. И я рисовала, пока на трамвае не заблудилась в первом классе по пути домой из художки и мама мне своей истерикой категорически всё не запретила… — отвечаю.       Оборачиваюсь и вижу: Света впервые, спустя почти месяц, как похоронила мужа, улыбается.       — Ага, блядь: не родит свинья бобра… Света, смотри, как он рисует!       — Хорошо у него мама получилась: глаза — зелёные, заметил! Только волосы почему-то фиолетовые. — Света уже не плачет.       — И правда, чо бы он с цветом глаз промахнулся-то! — Яна поворачивается к нам, и у неё в глазах — облегчение, мы со Светой стоим в обнимку и смеёмся.       — Так, ладно, пойдёмте, девы, где там наше «Пино Гриджио»?! Мальчики, похоже, подружились, что меня невероятно радует впервые за те пять месяцев, что мы в этой ёбаной стране застряли и наконец-то нормально встретились…       А назавтра Рон и Яро подрались!