Любить очень больно...

Он нёсся по промозглым улицам ночного Парижа после очередного рутинного патруля. Настроение абсолютно ни к чёрту. Руки раз за разом пробивала сильная дрожь. На глазах наворачивались слёзы. Он прыгает с крыши на крышу, еле как успевая зацепиться острыми когтями за скользкие бортики. В голове всё заволокло необъятным туманом, а в глазах темнело… Сегодня… Чёртовым сегодня он наконец-то решился по-настоящему, искренне, абсолютно без каких-либо каламбуров признаться Леди в своих чувствах. Он готовился к этому событию несколько недель, а может и месяцев. Писал на тетрадных листах её имя, пламенные речи, сочинял необычайной красоты послания… Репетировал перед зеркалом, ловя раз за разом насмешки маленького черного котёнка, и сквозь покрасневшие от стыда щёки пробовал ещё и ещё раз! Забил на учебу, на тренировки, за что получал от отца недовольные взгляды и комментарии о том, что его визиты в колледж вот вот оборвутся, если он не возьмет себя в руки. Он ограничил себя в общении с его единственным верным другом Нино, и сквозь сжатые зубы, под предлогом «Так будет лучше», перестал обращать внимание на заботу и яркую, дарящую необъятное тепло Маринетт… Он старался, он терпел, он ждал, он верил… И вот, под звуки доносящегося за горизонтом грома и яркие вспышки молнии, он встал на одно колено перед той, о которой грезил ночами. Которая за четыре года стала для него всем! Руки потеют, щёки залились краской, не давно сочиненная речь и нотки настойчивого флирта мигом испарились. Сердце колотится как бешеное, а внутренний голос так и кричит: "И когда я сумел превратиться в сопливого маленького мальчишку?!» — Л-Леди Баг… — из под намокшей от дождя челки едва виднелся взгляд смущенных зеленых глаз. — Пожалуйста, в этот раз, всего лишь в этот один проклятый раз… Выслушай меня… Она удивленно нехотя поворачивается на его дрожащий голос, мысленно закатывая глаза. — Что такое, Кот? — она пытается выглядеть привычно жизнерадостной и немного обескураженной. Хотя в данный момент её душа разлеталась на тысячи мелких осколков, а на глазах вот-вот навернутся слезы. Да. Сегодняшний день стал для неё роковым… Сегодня она словно умерла, но, как обычно происходит в сказках, не возродилась. Нуар нервно сглотнул. — Леди Баг… Прошу. Выслушай меня до самого конца… Не смейся, не делай вид, что так должно быть всегда… Не убегай от правды и не старайся прикрыть её очередными отмазками. Он наконец-то осмелился посмотреть ей прямо в глаза. — С того самого дня, как мы получили камни чудес, с того момента, как мы начали сражаться бок о бок, с той секунды, когда ты произнесла ту пламенную речь на Эйфелевой башне, я… Я понял, что до беспамятства в тебя влюбился! — его тихий голос перешел на срывающийся крик. — Я понял, что без тебя не могу и секунды прожить! Каждый раз, каждый день, я сижу как на иголках и жду того момента, когда на город нападет очередная акума! Как бы это бредово не звучало, но так и есть! Ведь тогда я смогу наконец встретить тебя! Я смогу вновь подарить тебе тысячу комплиментов и тысячу каламбуров! Вновь увидеть твою сияющую улыбку и почувствовать твой боевой дух! Ты… Словно лучик солнца, среди непроглядной серы массы туч! Ты… Ты именно та, которую я хочу видеть каждый раз, просыпаясь утром, и сейчас я признаюсь самому тебе, признаюсь тебе… Я люблю тебя, Леди! Наконец все чувства, которые он держал под надежным железным замком, ураганом вынеслись наружу. Внутри стало непривычно легко и приятно. Сердце билось ещё сильнее прежнего. В горле пересохло и жажда глотнуть прохладной воды была нереально сильной, но это не было сравнимо с жаждой желания услышать что-то приятное и взаимное от Леди. Он по-прежнему безотрывно смотрел на неё, хотел увидеть хоть какую-нибудь положительную реакцию. Он хотел порадоваться за их будущее совместное счастье, хотел… — Кот. — холодный взгляд безразличия парализовал тело и положительные мысли блондина. — Зачем? Зачем ты мне говоришь это? Ты ведь знаешь, что между нами ничего не может быть. — её голос был властным, грубым, дрожащим то ли от подходящего к горлу кома, то ли от ненависти. — Я миллион раз тебе говорила, что свои чувства ты должен держать при себе. Кроме как хорошего товарища я тебя не рассматриваю. Твои слова и правда тронули моё сердце. Но чувств твоих, я всё-таки принять не смогу. Она резко отвернулась от него, дабы не видеть это полное разочарования лицо, красные от подходящих слез глаза и в конце-концов не показать свою слабость. — Прости меня, Кот… Но… Я знаю не по наслышке… Любить очень больно… Резко взмахнув своим йо-йо, она улетела далеко-далеко, так и не решившись посмотреть на него на прощание… Мир Нуара в одну секунду рухнул. Привычный бесконечный поток мыслей остановился. Долгожданные слезы боли полились ручьями из потухших, лишенных жизни глаз. Он ничего не понимал. Не понимал, что он здесь делает, не понимал, что только что сказала Леди Баг, не понимал, что он только что натворил, не понимал, что она натворила… Привычное желание увидеть Леди как можно быстрее отозвалось непривычным желанием отвращения. Он излил ей душу, он признался в своих чувствах, он старался сделать её счастливой, а она просто растоптала всё на мельчайшие частицы. Желание зареветь, громко-громко, на весь город, да так, чтобы услышали, было необычайно сильным. Крушить, ломать, дарить это несчастье другим, поделиться своей болью, упасть кому-то в колени и высказать всё всё. Что делать? Как поступить? Он разрывался… Послав к чёрту все рамки приличия и весь мир, он что есть сил прорычал «Катаклизм» и с разбегу ударил им по первой попавшейся трубе, которая на глазах превратилась в несчастный пепел. А тем временем она уже была дома. С зареванным лицом иссушала вторую бутылку вина, да так быстро, так искусно, будто бы всегда этим занималась. Тикки, которая всегда придерживалась здравых рассуждений и фразе «Выход всегда есть!», молча наблюдала за действиями хозяйки из-за угла. Даже она сейчас не решалась сказать слова против Маринетт. Она дрожала, затыкая рот подушкой, чтобы её всхлипов не услышали родные. Она пыталась верить в чудо и быть сильной. Она готова была убить себя за то, что наговорила Коту и за то, что произошло сегодня после колледжа. — Я самая мерзкая, самая ужасная, самая никчемная, Тикки! — она взяла пустую бутылку и с размаха выкинула её с балкона. — Я наговорила гадостей Нуару! Я просто убила его! Я разрушила всё, что было между нами! Я не хотела, я черт возьми, не хотела! Но эта боль, эта пожирающая изнутри боль, которую я сегодня познала, просто не может оставаться лишь только со мной! — она сделала большой глоток винного напитка, который жаром отозвался в её груди. — Что я сделала ему такого плохого?! Что я сделала этому чертову Адриану Агресту?! Когда сегодня он просто весь день игнорировал меня, а потом и вовсе сказал, что нам не стоит продолжать общение, я просто готова была сквозь землю провалиться! А ведь ещё как дура, весь день за ним словно собачка ходила! Подарок приготовила. Хотела от всего сердца порадовать! А что получила взамен?! Горстку гнили и лицемерия?! Она резко встала с пола, поплелась на ватных ногах к балкону, и вступив на самый край, что есть сил проорала: — Будь ты проклят, Адриан Агрест! Сгинь из этого города! Вали куда подальше! Чтоб я больше тебя в жизни, никогда-никогда не видела! От её крика даже в соседних домах включился свет. Но сейчас ей было абсолютно все равно. Рука потянулась за спрятанной ещё с вечера пачкой сигарет. Она взяла дрожащими от холода, злобы и накатившего опьянения тонкими пальцами одну штуку, кое как подкурила и на выдохе выпустила сгусток пара из легких. Голова закружилась. Желание втянуться ещё было непреодолимо сильным… Нуар кубарем покатился по скользкой крыше от пронзительного женского крика. Мысли о возможном суициде от полученного отказа тут же перекрылись другими. Его слух был необычайно острым. А этот голос он узнает из тысячи. Он тут же помчался по его направлению. Ливень с каждой секундой усиливался. Его душа разрывалась. И вот, через считанные мгновения он оказался около весьма узнаваемой пекарни. Он спрятался за стеной, глазами начал искать того самого человека. Маринетт в коротких шортах и расстегнутой нараспашку рубашке стояла на краю того самого уютного балкона. Нуар напряг зрение. Нуар не мог поверить в увиденное. Одним бесшумным прыжком он оказался непривычно близко, он оказался за её спиной. — Принцесса? — удивление, растерянность, смятение. Этими синонимами можно было описать его интонацию сказанного слова. Неуклюже повернувшись на 180 градусов она оказалась лицом к лицу с тем, кого она не хотела видеть так же сильно, как и Адриана Агреста. На Маринетт словно упал самый большой булыжник во всём мире. Она не могла сказать ни слова. Она смеялась, она дико смеялась. — Ч-что происходит? — собственное горе тут же заволокло интересом и бредовыми мыслями. — Нуар! — она злорадно ухмыльнулась и ткнула в героя указательным пальцем. — А ты-то что тут забыл? Супер героя порализовал шок. Никогда в жизни он бы и подумать не мог, что увидит Маринетт в таком состоянии, в комбинации со спиртным и сигаретами! Эта светлая, всегда улыбающаяся девочка, с беззаботно добрыми глазами и милым смехом вдруг превратилась в такое… Но в чём причина? — Я кажется догадываюсь… — эхом пронеслось у него в голове. — Маринетт… — он резко схватил её за плечи. — Что происходит?! — Убери свои лапы! — она с размаху ударила холодными ладонями по его рукам. — Не твоё дело! Убирайся! От этой непривычной силы и злобы Кот отшатнулся в сторону. Его челюсть встретилась с полом. Глаза округлились до необычайно больших размеров. Сердце вновь больно кольнуло. — Не видишь? Я отдыхаю! Эти слова давались ей очень трудно. Но выпивший алкоголь придал уверенности и посему, на фоне всего этого, она казалась очень стойкой. — Маринетт, пожалуйста, скажи, что случилось?! — его голос был дрожащим, отдавал заботой. — Ничего! — рявкнула девушка. — Плохой день, плохие мысли! — У меня тоже плохой день, но при всём при этом я не разговариваю с тобой в такой манере! — его брови нахмурились, а нервы сдавали заднюю. — Знаю! — так и хотелось прокричать ей. — Понимаю! — выдавила она. — Так может, поделишься своим несчастьем? — ему хотелось разделить её боль и поделиться своей. — На, выпей. — за место кучи фраз, она протягивает ему бутылку. — Сначала ответь. Она вновь усмехнулась. Но на этот раз печально, очень. Делиться своим горем и узнать горе человека, о котором она и так знает? Необычно. Но он ведь не знает её историю. Она медленно скатилась по перилам на кафельный мокрый пол. — Всего лишь отвергли. Всего лишь послали. Всего лишь ни с того ни с сего сказали, что наше общение должно прекратиться. Нуар готов был разлететься словно порванный в клочья лист. — Это из-за меня… — неслышно прошептал он. Желание сильно-сильно обнять эту разбитую девочку боролось с желанием разбить об асфальт самого себя. — Я думал, что так будет лучше. Я думал, что всё получится с Леди. Я думал, что если порву с тобой, то смогу наконец-то отдаться полностью ей… — прокричал он себе в душу. — Понимаю… — только и смог выдавить он. Нуар не смог подойти к ней. Нуар просто не смел себе позволить такую роскошь. Теперь он поверил в карму. И понял, что его неудача с Леди плод его собственных действий. — Но Маринетт, это не повод убивать себя. Нужно двигаться дальше. — он присаживается с дистанцией в метр по ту же ограду. — А ты как всегда на позитиве… — хотелось сказать ей в ответ. — С чего ты взял? — неуверенно произносит она. — Потому, что это жизнь. — он выдыхает глубок теплого пара. — И что бы не случилось, всё непременно встанет на свои места. — Как глупо… — она в очередной раз усмехается. — Ты обещал выпить. — она вновь тянет ему ту самую бутылку. — И выпью. — приняв из рук девушки стекло, он делает глоток и тут же морщится. — Не вкусно. — Напоминает разбитое сердце, не так ли? — с прищуром смотрит она на напарника. — Так… — брезгливо отвечает он. Наступила долгая мучительная тишина. Он хотел поделиться с ней своей историей, а она хотела продолжить свою. Продолжить так, чтобы он не догадался, кто причинил ему столько боли, но она понимала, что скорее всего, это не возможно. — Знаешь… — начали они одновременно. Пьянивший взгляд синих глаз встретился с трезвым зеленым. — Это ведь ещё не всё, что я хотела бы рассказать. — Маринетт решила, что будет первой. — На самом деле, куда больнее разбить чужое сердце. Рот Нуара приоткрылся в немом вопросе. — Зная, как это больно, быть отвергнутой, я сделала тоже самое с другим человеком. Комично, не правда ли? — она выдержала небольшую паузу, закурив очередную сигарету. — Получив кучу боли, я решила выместить её на ком -нибудь другом, совсем не беспокоясь о том, что этим могу очень сильно ранить. Мне признались в любви, а я грубо отвергла. Она решила, что больше не будет строить легенд и скажет всё прямо. И пусть он обо всем догадается, и пусть её ненавидит. Но это мерзкое чувство и опустошенность просто не дадут ей покоя. — Я была с ним слишком жесткой, на самом деле я хотела обнять его. Я хотела отдать себя всю без остатка. А за место этого я разбила его надежды и просто умчалась прочь… Мозг Кота начал вести активную работу. Кусочки пазла потихоньку начали складываться в одну большую картину. — Ты можешь сказать мне, кто этот человек? — мир вокруг Кота остановился. В ушах звучало собственное сердцебинение. Она горько улыбнулась, медленно подползла к Коту и обжигая своим горячим дыханием его шею, произнесла: — Прости меня, Кот… Но… Я знаю не по наслышке… Любить очень больно…