***
Иглогривка проснулась от яркого луча света, попавшего на её морду. Открыв глаза, она заметила, что уже давно как день. «Какая досада!» Она пропустила утреннюю тренировку. Опираясь на передние лапки, она поползла к выходу. Вдруг она оглянулась и посмотрела на свою подстилку. Она вспомнила свой кошмар, и Воробья? Воробей, который поддержал её и дал тепло. Она глубоко вздохнула и вышла из палатки. В лагере вовсю все коты занимались своими делами. Одни достраивали детскую, а другие бегали и помогали им. Утренний патруль заменили дневным и заодно собрали охотничий. Котята кувыркались по всему лагерю, свободные от заточения в детской. — Иглогривка! Доча! — Завидев свою дочь, выходящую из палатки целителя, Милли подбежала к ней. — Милли… — Не называй меня по имени. Я же твоя мать! — Она стала её вылизывать как маленького котёнка. — Мам, хватит, перестань. Можно я сама умоюсь? Серая кошка спохватилась и перестала её вылизывать. — Конечно, Иглогривка. После долгого молчания, Милли снова заговорила. — Я беспокоилась за тебя. Сегодня тебе приснился кошмар? Она ласково погладила её за спину и стала говорить тихим тоном, давая знать, что она спрашивала её разрешения. Сама хотела успокоить её, и, хотела, чтоб она знала, что заботиться о ней. И что не стоит утаивать от неё свои секреты и скрывать свои заботы, что она может поддержать её в любую минуту. Иглогривка это понимала. Однако, её мать стала чересчур заботливой, и разделяла больше внимания ей, чем её сестре и брату. Наверное, они тоже это давно заметили и не решались вмешиваться. Иглогривка было неудобно перед Милли и чувствовала себя рядом с ней неуверенно. — Мам, со мной всё хорошо. Не стоит переживать. — Она улыбнулась. — Я уже не тот котёнок, который нуждается в беспрерывном внимании и заботе. Пойми. Милли не знала, что на это ответить. Поэтому лишь отмахнулась. — Лишняя забота не помешает. — Так Шмелю и Пестроцветик она тоже не помешает! — Вскрикнула Иглогривка. Это не было на неё похоже. Всегда тихая и робкая, послушная и добродушная. Так скорее думала Милли. И она была очень удивлена. Опустив голову, в знак понимания, она ушла, прежде снова лизнув её за ушко. Иглогривка не понимала Милли, да и понимать не собиралась. Другие скажут: хорошая мать для своих котят, на самом деле жестокая, сама не осознавая это. И это намного страшнее, чем осознанное поведение. Жестокая по отношению к ним. Не стоит разделять на любимых и НЕлюбимых — все одинаковы! Занятая размышлениями, она и не заметила, как Воробей давно вернулся в свою палатку, и разложил принесённые травы. Кошечка поползла внутрь. Сразу она учуяла сильный специфический запах. — Что… ЭТО… такое? — Процедила она, тщательно закрывая нос лапой. — Добрый день. Хорошо выспалась? — Воробей не обратил внимания на её вопрос. Воробей продолжал перебирать травы, очищая их от комков земли. Иглогривка вытянула голову, интересуясь, что это за трава такая, сильно пахнущая. — Дикий чеснок. — Хм? — Кошка удивлённо подняла уши. — Дикий чеснок отлично подходит при заражении или от крысиных укусов. А также можно использовать его резкий и сильний запах, чтобы маскироваться, вывалявшись в нём. Хорошее растение. Не раз нам помогало, в трудных обстоятельствах. Слепой кот аккуратно разделил корень от зелёного стебелька, и стал очищать их в холодной лужице, появившейся из расщелин камней. Потом положил травы в верхний правый уголок, где также находилась ивовая кора, которая принималась совместно с этим как средство от ран. Убрав остатки, он начал промывать свои лапки водой, тщательно очищая их от глинистой земли. За всем этим пристально наблюдала Иглогривка. — Так, — вдруг вскрикнул целитель. — У нас закончились листья малины и маргаритки. Их не трудно найти, они лишь находятся возле нашего лагеря. Поэтому я пойду за ними вечером. А пока что, — он взглянул на калеку. — Займёмся тобой! Иглогривка села в знак готовности. — Да! Я готова! — Пойдём, значит? Прошло немало лун, с того критического момента. Иногда, по ночам, Иглогривке снились кошмары, о той ночи. Буря, громыхал гром, и ветер издавал страшные звуки, деревья раскачивались из стороны в сторону. Каждый раз, переступая через лагерь на выход, кошка вспоминала те минуты с ужасом в глазах, иногда бросало в дрожь. Но постепенно, она привыкла, и перестала замечать и верить в свои страхи. Перед целителем она чувствовала себя более свободно и могла на него положиться. С ним бывало легко, и приятно порой разговаривать. Многие скажут, что он придирчивый, дерзкий в словах, гордый, и не желающий рядом с собой собеседника. Но на самом деле, он был одинок, и скрывал это под маской. Был добр и сострадателен. Лишь нужно проникнуться, понять его, и он раскроется. Все эти достоинства таятся у него в глубине души, запертые ветхим, но крепким замком, ключ от которого давно утерян. И мало кто мог замечать, как он аккуратно и нежно относится к своим пациентам, заживляя их раны, нанося целебные травы и в последний раз запутывая всё это белой паутиной. Слепота вовсе ему не мешала, а лишь придавало ему уверенности и способности видеть то, чего не могут увидеть другие, душу кота, его сердце, и чувства. Из-за этого он знал, как к нему относиться, встретив его в первый раз. Другие видят, и доверяют внешнему облику кота, не замечая его замысла, затяённые и скрытые. А слепой кот мог видеть намного больше, чем видящие этот мир. И не задавались они вопросом, в чём они не правы. И сами того не зная, унижали его из-за его врождённой слепоты. Из-за непонимания, он не мог поговорить по душам ни с кем. Так и остался одинок, веря своим убеждениям. Настрадавшийся усмешек в его сторону, испытавший огромный опыт. «Он лучше, чем кто-либо из нас.» — Не зеваем! Поторапливаемся! — Серый кот поддакивал Иглогривка, чтоб она поспешила. Калека волочила за собой задние лапы, сильно опираясь на передние. Сейчас ей не было так трудно, как в первые дни тренировок. Это всё благодаря Воробью. Его упорство помогло стать ей сильнее. — Ай. — Она споткнулась об камень, не заметив его впереди. Воробей как раз успел её подхватить. Иглогривка мягко приземлилась на спину кота. — Спасибо. — Только больше не спотыкайся. Ах, моя спина, оказывается, ты тяжёлая! — Воробей потянулся. Его спина издала мелкий хруст. — Вот теперь хорошо! Идём! Иглогривка улыбнулась, но сразу же смутилась. Потом она поняла, что он не мог видеть её глупое выражение морды. Спустя немало времени они всё-таки добрались до тренировочного оврага, созданный специально для Иглогривки самим Воробьём. Это был чудесный овраг, подстроенный под стать кошки и под её способности. В середине располагалось полое бревно, внутри где Иглогривка ползала, а сверху нависала над землёй, массируя живот. Тем самым растягивая задние лапы. Это было больно, но терпимо. Вокруг внутренней стороны оврага были разложены большие камни, вперемешку с более мелкими, они служили как преграды, и нужно было обойти их. Со слов серого кота это придавало равновесия и точности в передвижении. Каждый день полосатый кот делал для неё моховой мячик, так как вчерашний затвердевал и его трудно было хватать не запутавшись в нём когтями. В него обычно играли маленькие котята. Можно было представить, что вместо мячика на земле валяется мышка, и можно было научиться с ранних дней охотничьим навыкам. Сейчас, Иглогривке было это настолько важно, как и первым вылезшим из палатки котятам. Она начинала ходить заново. Однако, сегодня Воробей наставил её очистить овраг от камушек и мелких листьев. Как и ожидалось, это помогло развить внимательность и ловкость лап. Иглогривка не знала точно, как ей это всё помогало, но, она явно шла на поправку. День клонился к вечеру. И тени становились длиннее и лес мрачнее. Иглогривка успела позаниматься до заката, даже больше дневной нормы. И её, на удивление самой кошки, позволил сам Воробей! Они вернулись в лагерь. Но перед тем, целитель успел нарвать целебных трав и вернуться вслед за Иглогривкой. — Как же я проголодалась! Весь день ни кусочка в пасти. — У неё закричал живот. — Ну вот. Желудок даёт о себе знать. Немедленно нужно набить его чем-то вкусненьким! Облизнувшись, она направилась к куче с дичью. На самом вверху той кучки, повесив уныло хвост, лежала полёвка. Ловко схватив зверушку двумя лапами, она начала раздирать с неё шерсть. Не хотелось после сытного ужина отхлёбывать его. Съев полёвку, она оглянулась. Была уже ночь, и первые звёзды показались на тёмном небе. И с каждым днём становилось всё холоднее. Сезон Зелёных Листьев сменялся на пору Обильных Дождей.***
Сквозь ночной туман пробирался лунный свет, озаряя палатку приятным блеском. Тишину прерывали какие-то стоны. Иглогривка мучилась в бреду. Она была в тёмном лесу, куда не проникал свет луны. Деревья возвышались высоко-высоко. Их кроны сплелись воедино и стали одним целым. Из глубин леса доносились крики и звуки боёв, сталкиваясь с преградой — становясь эхом. Внезапно она переместилась и оказалась в гуще битвы. Где коты погибали от острых когтей и безжалостных зубов. Она видела, как беспощадно погибают её родные: отец, мать, сестра и брат. Видела хлеставшую кровь из их горла, и как покидала из них жизнь. — НЕТ! — Крикнула она. — Нет! Не надо! Только не это! — Всё в порядке. Хватит! Её крики прервал нежный хриплый голос. Потом она почувствовала согревающее тепло, обволакивающее её тело. Воробей прижался к ней, обхватив её своим хвостом. — Всё хорошо. Я здесь. Я рядом. Иглогривка успокоилась от его слов. Ей стало приятно на сердце. И кошмар исчезал в ночи, оставляя лишь отголоски воспоминаний. — Спасибо. Сквозь сон, Иглогривка проговорила; — Люблю тебя. Воробей лишь улыбнулся. И эта улыбка стала не только его секретом, но и луны, что подглядывала за ними.