Семью выбирают

      Новый день Кэффри начинается с заученной мантры перед зеркалом:       — Сегодня я никому не причиню боли. Моя совесть будет чиста перед самим собой и остальными.       Богатое на проделки прошлое иногда протискивается, вскользь напоминая, кем он был и кем, вероятно, остался. Нил машинально вздрагивает от осознания, впадая в легкую панику. Браслет на ноге напоминает не меньше. Он выдыхает громче обычного, собирая мысли в своей голове вместе, не давая им самостоятельно искать новых проблем. Нилу непросто сохранять спокойствие и он затрачивает на это все свои силы.       За считанные минуты преодолевает путь к зданию ФБР. На пропускном пункте он сродни музыкальной поп-диве, только мошенник и вор. Его узнают, на него смотрят с интересом или презрением. Все это становится частью его утреннего ритуала.       — Привет, Бенни, я не опоздал? — подает пропуск специально сделанный для него. Маленький каприз, которому бюро поддалось раз уж он теперь работает с ними. Остальные могут смотреть, как хотят, но им не попасть в отдел «белых воротничков».        Поднимается на нужный этаж и выходит из лифта прямиком к своему столу, если нет срочного собрания в кабинете Питера. Следом приветствия от Джонса и Даяны. Он рад им, словно сидит за этим столом лет десять, а рядом только преданные коллеги, стремящиеся поддержать. На деле же их пара человек и сам Берк, но и это немало в его положении. С минуты на минуту что-нибудь произойдет, и пусть дело окажется плевым, вроде той недавней подделки ценных бумаг, что и подделаны-то оказались в пол силы, он все равно будет доволен.

***

      Никто и никогда не был так счастлив, как он, в своем положении. Есть все, о чем можно мечтать: безумное увлечение, обеспечивающее ему и жилье (спасибо Джун за ее доброе сердце), и стабильное жалованье (агенты получают не много, но достаточно, чтобы хватало на всякие мелочи), и даже стабильные дружеские (или партнерские) отношения. За два года он ни в чем не нуждался, хоть старые привычки заставляют творить прежние делишки. К концу недели Нил вымотан своим неумением оставаться в тени. И, честно, не он один устал бороться с демонами в его голове.       Годы охоты за Нилом не прошли для Питера даром. У него во всем теле остается некая, незаметная обычному глазу, выправка человека, готовящегося к выпаду, хотя хищником по натуре он не является. Всего лишь профдеформация, дающая знать о себе все чаще и это швейная игла, об которую колешься, отвлекаясь. У Нила этих уколов на обе ладони.       Питер старается ему доверять, затрачивая на это сил и нервов не меньше, чем Нил, пытающийся укротить свою шальную натуру.       Кэффри срезает браслет с ноги, сбегая сломя голову на край света? Питер дает возможность испариться. Ненадолго, месяц с небольшим, опасаясь за жизнь «вечного путешественника». Каким бы умелым аферистом он не был, Нилу едва исполнилось тридцать три, и сердце противно ноет, не давая покоя. Просит поверить, что он не при чем, что флэшка из здания маршалов украдена не по его вине? Питер верит в его честность, всего на минуту давая себе поразмыслить, мог ли Нил провернуть, все зная наперед. Нет, он бы никогда не посмел настолько оскорбить честь и достоинство человека, готового пожертвовать ради него репутацией (Питер, не заглядывая в будущее, едва не лишается работы). Да, у него с лихвой в душе чистого сияния, которое затмить, к сожалению, может только Нил Кэффри, невольно решающий изредка провернуть мелкую аферу за его спиной. Питер прощает из раза в раз, отметая оплошности на второй план, улыбаясь в благодарные глаза, замечая в них восхищение. Кажется, это должно принести свои плоды и по-настоящему Берк боится ошибиться только в своей слепой вере.       Непонимание редкими ночами мучает Нила: неужели он достоин его — Питера —дружбы? Немыслимое, невероятное, едва поддающееся логике. Гоняться годами за мальчишкой, чтобы после дать тому шанс на новую жизнь, нового себя и право выбора, ведь выйди он раньше, что могло бы случиться он и представить боится. Правильно ведь говорят, сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит.       Питеру правда хочется верить, что этот волчонок останется с ним — со всеми ними — по своему желанию, но вряд ли это работает именно так. Кэффри ведь абсолютно непредсказуемый.        Нередко Элизабет следит краем глаза, как эти двое, словно мальчишки, над чем-то смеются, преображаясь, и ничего нет более важного на свете, чем они здесь и сейчас. На каком-то совершенно особенном уровне она чувствует связь между своим мужем и Нилом, не ввязываясь и не протискиваясь сквозь нее, не разрывая. Радуется, как мать может радоваться за сына, которого у них с Питером нет. Иногда к ним заглядывает Моззи, и он тоже больше не представляет нормальной жизни без мистера и, особенно, миссис Галстук. Тесный круг лишь своих, лишь тех, кому безоговорочно доверяют.       Теперь у Берков появился Нил, боящийся время от времени одиночества, и засыпающий на диване в гостиной, где на лежанке у батареи примостился лабрадор Сачмо. Семья ведь не та, что дает тебе жизнь, а та, что помогает в этой жизни держаться, несмотря на твои проколы, недостатки и пороки. В этом Кэффри будет уверен, даже если рухнет весь мир.

***

      — Нил, у тебя есть свободная минутка? — вопрос риторический и приходиться оторвать взгляд от монитора компьютера. — Мы нашли зацепку в деле, оно по твоей части.       У Питера снова горящий взгляд. Нил отвечает кивком, улыбаясь во весь рот.       — Новое дело. Обожаю новые дела.