Любовь не с первого взгляда

Внутренняя разведка в эти дни, определённо, не сидела без дела. Канлара она всерьёз и не подозревала, агента к нему приставили скорее для очистки совести, и, более того, столь открыто это было сделано как раз в знак доверия – мол, не серчайте, ваше величество, нам нужно для протокола отметить, что вы не при чём. Сам Канлар, конечно, этот манёвр так и расшифровал, и, не заведись королева на ровном месте, продолжил бы ворчать на своего соглядатая более чем дружелюбно – возможно, даже попытался бы через него выйти на неуловимого коллегу. Но всё сложилось как сложилось, поэтому далеко идущие планы не воплотились в жизни. По трём же другим направлениям – князь, княжна и вице-канцлер – разведка получила самые богатые сведения. Первым отличился князь. Успешно водя агентов за нос днём, он прокололся на ночном деле: должно быть, не ожидал, что разведка будет столь бдительна. Уже через несколько дней слежки королева имела на руках любопытное донесение о том, как её милый брат по ночам вылезает через прекрасные широкие окна Сената, чтобы чуть позже влезть в уже куда как более узкие и неудобные окна министерства внешней разведки. Интерес князя в этом деле был прозрачен – он активно старался обеспечить следующее поколение разведчиков лояльным бастардом в пиратских кругах – но близость махийских дипломатов всё же внушала тревогу. – Ваши ребята не могли бы проверить? – с некоторой неловкостью попросила Кая мужа, показывая ему донесение. Тот, хмыкнув, согласился: – Князь вполне может совмещать приятное с полезным. Я напишу своим. За пираткой тоже организовали отдельно слежку, но та оказалась крепким орешком, и каждое утро «уходила» профессионально. Правда, отследить её дальнейшие перемещения было несложно, в виду того, что все эти перемещения сопровождались громкими скандалами. Однако опровергнуть ту версию, что князь связан с сектантами через Айде-Лин, не представлялось возможным, поэтому разведка нервно злилась и продолжала тратить людей и время на эту парочку. По второму направлению всё выглядело даже ещё хуже. Княжна, на первый взгляд, никак не скрывала свои действия и контакты. Проблема была в том, что контактов этих было чрезвычайно много. Уточним: сама княжна пересекалась только с роднёй и со своими фрейлинами. Но вот эти шестеро юных особ с бешеной скоростью строчили тонны писем, обращались в самые различные инстанции и наносили по несколько визитов в день! Разведка сбивалась с ног и неизбежно что-то теряла в общей шелухе дежурных сплетен за чаем и длинных ласковых писем сёстрам или матерям. Что-то, конечно, выяснять удавалось: за последние пару недель княжна умудрилась расстроить помолвку одной из своих подопечных, пристроить, напротив, другую, и начать дело об опеке третьей. Все эти хлопоты, как казалось, не имели никакого отношения ни к сектам, ни к Махии, ни к религии. И всё же, признаем прямо: разведка с этим потоком болтовни и писем не справлялась, поэтому исключать нельзя было ничего. По третьему направлению всё, напротив, казалось слишком скучным и однозначным. Вице-канцлер был на редкость благонадёжен и прозрачен в своих контактах и поступках; но именно эта демонстративная прозрачность и настораживала матёрых разведчиков. Прокламации сектантов, меж тем, благополучно продолжали появляться во дворце, королева продолжала благополучно раздражаться, а выставка художников шла своим чередом без особого высочайшего внимания. Махийская принцесса сполна вкусила прелестей почти свободной жизни: целыми днями она пропадала в кругу художников, писала картины, обсуждала чужие произведения, давала мастер-классы и заводила огромное количество знакомств. Возможно, впервые в своей жизни Ами-Линта была по-настоящему счастлива – и, должны признать, это счастье делало и без того хорошенькую принцессу истинной красавицей. Художники с удовольствием писали её портреты, придворные поэты посвящали ей романсы, а кавалеры выстраивались в очереди ради танцев с нею. Принцесса во всём была безупречно хороша: прекрасно рисовала и пела, изящно танцевала и разумно говорила, с приятной элегантностью принимала комплименты и с лёгкостью озаряла собеседников сиянием своих глаз. Пожалуй, в это лето она разбила немало сердец – вот только сердце предполагаемого жениха в этом списке, увы, не значилось! Чем дальше, тем больше князь убеждался, что сказочная и воздушная Ами-Линта – явно не та женщина, которая поймёт и разделит его тягу к интригам, засадам, военным операциям и дерзким набегам. Столичные интриги, между тем, увлекли князя с головой. Втайне от королевы и её разведки он вёл своё собственное параллельное исследование. Дело в том, что князь считал сектантов отчасти «своими», поскольку успел их слегка прикормить, поэтому ему казалось справедливым самому разобраться с этой проблемой. Благо, у него тут было больше возможностей, чем у королевских разведчиков, ведь князь в своё время поработал связующим звеном между махийцами и сектой. Осталось воскресить некоторые контакты и осторожно прощупать почву. Пока князь напропалую пропадал в покоях принцессы – надо сказать, в отсутствие этой самой принцессы, зато в присутствии её свиты, – Айде-Лин деловито следила за махийскими дипломатами. Да-да, князь счёл, что разбрасываться умениями пиратки по части подслушиваний не стоит, поэтому рачительно приставил её к делу. Должны с грустью признать, что этот неординарный тандем сработал куда эффективнее внутренней разведки Райанци. Там, где разведка не смогла справиться и за две недели – выставка уже подходила к концу – князь и пиратка распутали весь клубок за два дня. На стол королевы лёг гордый отчёт: кто, когда, как, что с махийской стороны, что с райанской, кто замешан, кто под подозрением. – О! – только и смогла выдавить из себя Кая, в то время как князь надувал щёки и светился от гордости. Со вздохом королева сложила отчёт. – А где возмущения? – немного удивился князь. Главным лазутчиком сектантов во дворце он подозревал вице-канцлера, и справедливо полагал, что эта идея не вызовет энтузиазма. – У меня у самой были причины в нём сомневаться, – пожала плечами королева, с досадой вспоминая собственную небрежность в вопросе выбора этого человека, – передам разведке, пусть проработают, – кисло резюмировала она. К её неудовольствию, троюродные всегда были хорошо осведомлены – слишком хорошо для небольшой группы людей, не опирающихся на целое министерство со всеми его широкими возможностями. Но заманить кого-то из клана в свою разведку ей так и не удавалось вот уже долгие годы. Троюродные работали только на себя, и даже текущий жест можно было расценивать чисто как извинения за предыдущие шашни. Князь прекрасно понял, с чем связано выражение её лица, и с хмыканьем прибавил: – Хочешь совет? – и, не дождавшись ответа, заявил: – Вербуйте Айде-Лин. Из девочки будет толк. – Передам его величеству, – сдержанно повела плечом Кая. Князь возвёл глаза к потолку: – Мои сомнения оставить при мне? – без особой надежды уточнил он. Поступки королевы ясно свидетельствовали о доверии к выбранному ею супругу. Троюродным это, безусловно, не нравилось, но и лезть поперёк её решений они не собирались – уважали её право самой выбирать, как строить свою судьбу. Однако, поскольку речь шла не о простой супружеской паре и не о простой человеческой судьбе, а об управлении страной, оставить этот вопрос без внимания было невозможно. – Рей, я приняла решение, – мягко, но непреклонно отметила Кая. – Как королева я никому не могу доверять, и это крайне выматывает меня. Я хочу хоть одну отдушину в этом море вечных сомнений и расчётов, – серьёзно посмотрела на него она. – Я выбрала доверять своему мужу. В конце концов, мы оба произносили клятвы перед Господом. Ты скажешь сейчас, что всё это прекрасно, но мне следует всё же держать в уме мысль… – она сжала пальцы, отвернулась, нахмурилась, снова посмотрела на него. – Не хочу, Рей. Никаких мыслей и подозрений. Пойми, в этом и состоит доверие. Знать, что человек может предать, но всё же верить, что он этого не сделает. Князь ощутимо побледнел и сухо переспросил: – А если всё же сделает? Королева передёрнула плечом и твёрдо сказала: – Что ж, если так, то пусть так. Я предпочту так, – повторила она. – Если он не достоин моего доверия, то пусть погубит меня. Это меня устраивает больше, чем вечно подозревать его. Нервным движением князь потрепал бороду и с отчаянием воскликнул: – Ты не можешь, Кайалерейни! Он ведь не только тебя погубит, но и всю страну! Иронично улыбнувшись, Кая возразила: – С чего бы это, Рей? Я – это всего лишь я, а вовсе не вся страна. И, если он меня погубит, уверена, ты станешь прекрасным королём, – заверила она его. В очередной раз поглядев на потолок, словно призывая в свидетели подобной безалаберности Господа Бога, князь повторил так, как повторяют азбучные истины: – Ты – это не просто ты. Ты – королева. – И что ж, плохая разве королева? – сухо переспросила Кая. Он не ответил, но продолжил сверлить её мрачным и недовольным взглядом. – Рей, – устало сказала она и с какой-то тоской в голосе, отвернув от него своё лицо, спросила: – Могу же я хоть раз в жизни выбрать что-то для себя?.. Её голос отчаянно прервался на этой жалобной ноте; выбирать что-то для себя она могла только и исключительно тогда, когда это не шло вразрез с интересами королевства. Каким бы умелым политиком, хитрым интриганом и смелым воином ни был князь, порою родственные чувства становились для него важнее прочих соображений. Так было и в этот раз. – Сестрёнка… – со вздохом он обнял её покрепче. – Конечно же, можешь. А про себя добавил: «А мы уж проследим, чтобы никаких накладок!» С облегчённым вздохом Кая уткнулась в его плечо, чувствуя в кои-то веки мир с самой собой. Ей всю её жизнь категорически не хватало этой возможности просто довериться кому-то всецело. Конечно, у неё были отец и Бог. Но отец умер, а Бог, знаете ли, это совсем не то.