Лекарь для короля

      – Я дам тебе мои лучший лекарь.       – Салам Алейкум.       – Алейкум Салам. Властитель сарацин, уводя свое войско, еще раз обернулся, провожая взглядом силуэт всадника в ослепительно белом плаще. Ему было жаль этого молодого, сильного короля, который оказался столь достойным соперником.       – Ахмед. – подозвав к себе своего верного раба, Саладин чуть склонив голову, отдал ему приказ. – Отправляйся в столицу и привези в Иерусалим Мирием. – Слуга покорно прижал руку к груди и помчался во весь опор. Болезнь короля Иерусалима прогрессировала с каждым днем. После встречи с Саладином мужчина едва ли мог подняться с постели, слишком тяжело ему далось это перемирие. Сестра и лекари не отходили от его постели, но ни молитвы, ни дорогие заморские лекарства не могли помочь угасающему монарху. Однажды ночью Балдуин услышал тихий плач. С трудом поднявшись с постели, тяжело опираясь на свой позолоченный посох, мужчина последовал на звук. Глаза его видели все хуже, но все же в ночной тьме ему удалось различить силуэт сестры, которая плакала на террасе, уткнувшись лицом в колени.       – Сибилла. – Тихо позвал мужчина, и женщина тут же подняла на брата заплаканные глаза. Стараясь подавить волну горечи, что уже поднималась в его груди, король присел рядом с любимой сестрой и поднял голову, невидящим взглядом смотря в темно-синий бархат ночного неба. – Ты должна быть сильной, ибо вскоре на твои плечи ляжет тяжелое бремя.       – Я не хочу этого, Балдуин. Я не смогу сохранить наше королевство, не смогу править… – король повернул голову в сторону сестры, и его глаза тускло блеснули в прорезях серебряной маски. Сибилла резко замолчала, чувствуя себя маленьким капризным ребенком, который очень провинился перед строгим родителем. Она всегда чувствовала себя подобным образом, когда брат смотрел на нее таким усталым взглядом, и выражение его когда-то кристально чистых голубых глаз не смогла скрыть даже ночная тьма.       – Сможешь, сестренка, сможешь. – Мужчина было подался вперед, в бессознательном порыве поцеловать в лоб свою любимую сестру, но резко остановился, понимая, что не сможет сделать этого, теперь уже никогда не сможет. Сжав в кулак то, что осталось от его пальцев, Балдуин опустил голову, чтобы Сибилла, не дай бог, не увидела мелькнувшие в его глазах отчаяние и страх. Он не хотел умирать, не хотел покидать этот мир, оставляя после себя слабое королевство, балансирующее на грани войны с могущественным мусульманским правителем, не хотел покидать сестру и совсем еще юного племянника. Он хотел жить, да, черт возьми, он не желал смиряться со своей судьбой, не желал верить в то, что его болезнь — есть проклятие и бич божий, в конце концов, он не понимал, за что именно ему выпала эта страшная кара. Балдуин скрипнул зубами, малодушие всегда страшно злило короля рыцарей, но вот теперь он сам начинал роптать на судьбу, в бессмысленной попытке вымолить у небес свою никчемную жизнь, которую и жизнью то назвать получалось лишь с большим трудом. – Как мой племянник? Ему удается грамота? – переведя разговор в другое, более приятное русло, спросил король, вновь вглядываясь в лицо сестры, знакомые черты которого расплывались перед глазами от непрошеных слез.       – Он делает успехи, знаешь, похоже, мой сын весь пошел в своего дядю, такой же умный и упрямый. – Вымученно улыбнувшись, проговорила женщина, и, вдохнув полной грудью прохладный ночной воздух, поднялась с мягких подушек. Брат проводил сестру до ее комнаты и, вернувшись к себе, обессиленно рухнул на ложе. Завтра должен был прибыть лекарь Саладина, но эта новость, принесенная посланником из Дамаска, практически не затронула его сердце, потерявшее всякую надежду. Сквозь плотную темную ткань паранджи было трудно различать окружающую обстановку, но вот слышать звуки вокруг никто не мешал. То и дело раздавался звон посуды, ругань слуг или высоких господ, которые в красноречии не уступали простому люду. Идущий рядом сарацин тихо прошептал девушке, закутанной с темно-зеленую ткань с ног до головы, несколько слов на непонятном для окружающих, звучном языке, и она, быстро кивнула, крепче сжимая рукой свою походную сумку, что свешивалась с узкого, хрупкого плеча.       – Салам Алейкум, я так понимаю — это и есть тот самый лекарь, которого султан повелел привезти к нашему королю? – словно из-под земли перед идущими вырос высокий, седой мужчина с уродливым шрамом на лице, отчего девушка непроизвольно поежилась. – Но, простите за мою бестактность, это же женщина?! – от неожиданности рыцарь даже слегка закашлялся, внимательно вглядываясь в маленький хрупкий силуэт, что на фоне довольно высокого сарацина казался практически детским.       – Это лучший лекарь моего господина. – Напряженно отодвинув себе за спину спутницу, темноволосый слуга нахмурился, отчего его практически черные глаза засверкнули опасными огоньками.       – Не нужно смотреть на меня так, словно собираешься прожечь дыру. – Строго проговорил рыцарь. – Я не в праве мешать лекарю встретиться с королем, но дальше сопровождать вас буду я. – Последние слова мужчина произнес, глядя исключительно за спину слуги. Нервно кашлянув, девушка вышла из-за спины сарацина и, проговорив несколько слов на все том же незнакомом языке, жестом отпустила того прочь. – Тиберий, начальник королевской стражи. Как зовут вас, дивное создание?– вспомнив о приличиях, наконец, представился мужчина, и замер в ожидании ответа.       – Сарацины называют меня Мирием. – Слегка искажая слова, заговорила девушка, но ее акцент вовсе не походил на говор южных арабов. А голос, как показалось Тиберию, был слишком мягким и нежным, будто и вправду принадлежал совсем юному созданию. Встряхнув головой, рыцарь отогнал от себя эту мысль, полагая, что лекарь просто не может быть юным, а уж женщина-лекарь и подавно. Сделав широкий жест в сторону ярко-освещенного коридора, на стенах которого пылали факелы, разгонявшие вечерние сумерки, Тиберий повел гостью по каменным коридорам дворца, стараясь в ненавязчивом разговоре выяснить у нее еще хоть что-нибудь, кроме имени. Однако задуманное командиру королевской стражи так и не удалось: на его вопросы лекарь отвечала односложно, или вовсе молчала, а порой переводила все в остроумную шутку, после которой надолго замолкал уже сам Тиберий, стараясь подобраться достойный ответ. Однако разговор их длился совсем не долго, вскоре в конце коридора показалась огромная арка, занавешенная шелковой фиолетовой драпировкой.       – Его величество ждет вас. – Отодвинув ткань в сторону, мужчина пропустил гостью вперед, однако сам дальше не пошел, предпочтя дожидаться лекаря снаружи. Оказавшись в комнате, девушка вздохнула с облегчением, откровенно говоря, разговор с рыцарем ее немного утомил, ибо изливать душу первому же встречному она отчаянно не желала, и не только потому, что делать это, ради ее же безопасности, ей запретил сам Саладин.       – Проходи, не бойся. – Девушка вздрогнула от неожиданности, когда тишину комнаты разорвал приятный, слегка хрипловатый голос. – Откровенно говоря, я представлял лучшего лекаря султана несколько иначе. – Наконец поняв, что голос доноситься с террасы, девушка увидела среди ночных теней силуэт мужчины, что полулежал на горе больших бархатных подушек. Сильнее стиснув ремень своей сумки, лекарь преодолела разделявшее их пространство и внимательно окинула взглядом своего будущего подопечного, проклиная тот день, когда позволила Саладину нацепить на себя эту треклятую паранджу. Хотя будь ее глаза свободны от занавеса ткани, она все рано не смогла бы увидеть большего: мужчина был с ног до головы закутан в белую ткань, по которой струилась богатая золотая вышивка, а лицо его надежно скрывала тускло мерцавшая в свете факелов серебряная маска. – Как тебя зовут, дитя, и что ты тут делаешь? – девушка непроизвольно удивленно выгнула брови, не понимая, как король Иерусалима смог так быстро понять, насколько молодая женщина стоит перед ним. Нет, она уже давно не была ребенком, но все же…       – Саладин дал мне имя Мирием. И я пришла в эту страну, чтобы помочь ее королю. – Старательно пряча неверный выговор, что всегда становился заметнее от волнения, проговорила целительница.       – Имя дал Саладин? А как же тебя звали родители? Откуда ты? – стразу же уловив странное звучание ее голоса, спросил король, приподнимаясь на локтях.       – Арианна, больше я вам ничего не расскажу. По крайней мере до тех пор, пока не увижу, с чем мне предстоит работать. – Если бы не маска, полностью скрывавшая его изуродованное лицо, король бы сейчас искал свою собственную челюсть по всей террасе. Балдуин настолько опешил от наглости этой девчонки, что пару мгновений лишь бестолково смотрел на закутанный в темную ткань маленький силуэт. – Мне помочь вам встать? – устав ждать, пока король наконец придет в себя, нетерпеливо спросила Арианна, главной целью которой было как можно скорее закончить со своей миссией, и получить обещанную Саладином высокую награду. Правда она не совсем понимала смысл всей этой затеи, ведь король христианских рыцарей был врагом правителя сарацин, но лезть в политические дела двух государей у девушки не было никакого желания. В то время, пока целительница терпеливо ждала, когда король, отказавшись от ее помощи, встанет самостоятельно, за резной стенной террасы, за этой причудливой картиной наблюдали внимательные серые глаза сестры правителя Иерусалима. Сибилла не могла поверить, что ее брата будет лечить какая-то нахальная девчонка, лица которой он даже не видел, и, как только король в сопровождении своего нового целителя скрылись в покоях, женщина подозвала к себе свою самую преданную служанку.       – Выясни, кто она такая, откуда родом, узнай все, что сможешь. – Темноволосая девушка, с чуть раскосыми зеленым глазами, понимающе кивнула и поспешила исполнить приказ своей госпожи.