Вдруг нам стало ещё теснее, если это было возможно, потому что в камин прибыли и плотно к нам притиснулись наши бабушки, Достена и её дочь Зенобия. Феникс, подросший за те несколько дней, пока Гарри-Лексис сдавал свои СОВы, приветственно курлыкнул в темноте. Баловали птичку эти две старушки, которые в скором времени совсем взбодрятся.
Мои яблоки во всём виноваты, или, лучше сказать, благодаря им вся семья моих слуг воспряла не только духом.
— Открывай дверь, зятёк, — шепнула одна из бабушек, в темноте их не различишь. — Посохом, посохом, да… Раз вы забыли о более экономном и приятном способе перемещения сквозь миры Вратами и выбрали камин, действуйте!
— Хах! — мог только сказать мой муж, потому что места развернуться и стукнуть себя по лбу не было.
Зато быстро справился с превращением стены из свежеуложенного кирпича в деревянную дверь. Толкнув её, мы увидели следующую картину: сидят на диване трое — мама, папа и сын — и хрустят, никому не мешая, поп-корном, смотрят телик (это устройство продолжает меня удивлять) и внезапно кирпичная стена, запечатывающая камин, принимает вид вычурной резной деревянной двери. Дверь эта немедленно открывается и за ней не рыжая орда ирландских экстремистов, а недавно отбывший в неизвестном направлении племянник с его вызывающей подозрения жёнушкой. На плече племянника курлыкает пёстрый длиннохвостый птенец курицы невиданной породы, а из-за того же плеча выглядывают две пожилые дамы респектабельной внешности. Все особы женского пола одеты в украшенные вырвиглазной вышивкой наряды.
Первый наше появление приветствует глава почтенного семейства.
— Поттер! — встречает нас его гостеприимный крик. — Ты обещал, что никогда больше к нам не вернёшься. Но ты, ты вернулся, недон… гхр-р-р! Как Ты посмел притащить сюда уродским способом не только свою задницу, но и этих, … этих с собой взял?
О-о-ох, как ненавидит наша бабушка Достена такое поведение! Она считает это недопустимыми повадками иностранцев-иноверцев и, резко оттолкнув нас с Гарри-Лексисом в сторону, первой выходит из тесного пространства камина. Слово «выходит» не совсем точно иллюстрирует её стремительный налёт коршуна на главу семьи Дурсль, тучного по комплекции. Резким размахом правой руки она влепляет ему увесистую пощечину. Потом левой рукой засвечивает по другой щеке.
— Бусурман смердливый! — воет она на болгарском. Надо обеим бабушкам приспособить по переводному амулетику, иначе быть нам с Гарри-Лексисом всё время переводчиками. — Я тебе сейчас как врежу в твой поганый рот, так зубы сами оттуда вылетят, тебе ясно? Петуния, дура ты вселенская, не могла что ли выбрать себе кого-нибудь более вменяемого в мужья, а взяла этого африканского борова-альбиноса? И родила от него такого же борова, но размерами пока поменьше? Слушай сюда, падаль ты невоспитанная, что я тебе разочек скажу, а потом бить буду, не сдерживая свою магию. А ну, встал и как хороший мальчик встретил дорогих гостей, приветил нас, пригласил к столу, стопочку налил да белы ручки поцеловал!
— Что, что?.. — держась за обе горящие от оплеух щеки, мямлит дядя Вернон, ни словечка не понимая.
— Бабушка Достена слегка недовольна вами, дядя. Непечатное из её речей я пропущу, здесь дамы, — вовсю веселится мой муж, переглядываясь с кузеном. Дадли отвечает короткой кривоватой улыбкой.
— Но почему?.. За что?..
— За то, что вы не в трущобах росли, дядюшка, раз такая девушка, как тётя Петуния вышла за вас. Какое-никакое, но воспитание у взрослого мужчины должно сформироваться. Будьте добрым хозяином и больше она бить вас не будет. Гарантирую! — отвечает мой муж.
Госпожа Петуния, тётка наша, вдруг кинулась обхаживать наших бабушек. Пригласив их сесть на диван, она послала Дадлика накрывать на стол перед ними. И нас с племянником своим заботливым жестом тоже пригласила занять кресла. Сказав, что задержится на минутку, она отправилась на кухню, оставив своего мужа вести беседу с гостями. Времени на куртуазный обмен репликами о погоде у нас не было, так как с огромным подносом в руках появился толстый кузен моего мужа. Неопытными из-за непривычки движениями Дадли начал расставлять перед нами красиво расписанные тарелочки с кусками торта и маленькую вилочку к каждой из них. Всё время он боязливо поглядывал на бабушек, но они, как ни в чём не бывало, потрепав его по плечу и скупо ему поблагодарив, начали есть и похваливать хозяйку за «вкуснющий тАрт», как они назвали угощение.
Вернон так и стоял с покрасневшими щеками и округлившимися маленькими глазками, ничего не понимая. Наконец его обиженный вид старушкам надоел и опять на болгарском бабушка Зенобия выдала:
— Чему удивляешься, хозяин? Чего ощетинился, как дикобраз на голую задницу, прости Господи! — перекрестилась она, но я вижу как она внутренне кайфует. — Зятёк, почему не переводишь? — Дико ухмыляясь, Гарри-Лексис подчиняется повелению Зенобии. Услышав перевод, Дадли поперхнулся. — В первый раз, что ли, родню в гостях принимаешь? Или тебе неприятно нас встречать? Это, — она указала на ухмыляющегося Гарри-Лексиса, — твоей жене родной племянник. Ты его не с пелёнок, но с малых лет растил. Так? Так. Почему не любишь его, как родного? Почем не радуешься его приезду в твой дом? Или в этих краях гостеприимство — вещь невиданная и запрещённая? А, госпожа Лиляни?
— Я не знаю, кириа Зенобия, — отвечаю я, старательно скрывая приступ хохота. — Лучше у моего мужа спроси.
— Зятёк, ты в семье людоедов жил, что ли? — на этот раз на английский перевожу я. — Хозяйка эта разве не твоя родная тётка, или я что-то путаю?
— Родная, кириа, родная. Но о родстве забыла. Или ей часто помогают забывать об этом мои враги.
— Хах! Ну, пойду, посмотрю я, что там да как, — старушка выпрямляется и водит носом вокруг. — Что-то очень воняет тут запрещёнными заклятиями. Ух-х! Давно такой вони не чуяла, — передёрнув плечами, бабушка Зенобия отправилась на кухню проводить диагностику разума тётки Петунии. Через пару минут оттуда прозвучал её крик: — Мама, есть! Недавно кто-то выпотрошил сознание девочке. Ты посмотри её мужа, может и его обработали как свинью перед закланием.
Вернон сперва вскинулся было бежать из гостиной, но кириа Достена оказалась проворней его, приковав его к его месту единым слитным движением руки.
Они с дочерью волшебными палочками не пользовались, говорили, что те им с детства не нравились. Мешала им палочка свободно швырятся заклинаниями. Поэтому они обе перешли на перстни-концентраторы. Я впервые заценила этот способ колдовства, увидев их изукрашенные кольцами пальцев, среди которых не только концентратор красовался, но и нескольких накопителей-рубинов. И нашла способ скрыть свой немалых размеров посох в такое кольцо. Только камень-изумруд остался на виду и устрашающе сверкал. А муж мой поступил также, он что — отстаёт от меня, что ли?
Длинным тонким пальцем с острым, как у птицы ногтем бабушка Достена подняла голову Вернона, посмеявшись его тройному подбородку и приказав толстяку смотреть ей в глаза. Другой рукой, с кольцом-концентратором, она провела у него перед лицом и он загипнотизировался. Прошептав слова воздействия, через минуту она освободила его и он вмиг сник. На его вспотевшем от стыда лице выступили красные пятна и я даже пожалела его. Вздохнув несколько раз, поискав взглядом, ища куда бы им зацепится, он наконец начал извиняться:
— Ну, я это… Я неправильно встретил дорогих… гостей и родственников. Сам не понимаю…
Бабушка Достена, внезапно успокоившись и приняв свой обычный на публике благостный вид старушки-одуванчика, похлопала великовозрастного, согласно её мнению, мальчика. Она это о дяде Верноне, конечно.
— Спасибо, мой мальчик, — боковым зрением пока переводила я заметила, как встрепенулся мой Гарри-Лексис. Я сделала вывод, что некий подзабытый им факт из памяти Гарри Поттера всплыл внезапно в его сознании. — И ты меня прости, сынок, я была неправа — пришла неприглашённой в твой дом и начала бить хозяев с бухты-барахты. Но эти юнцы, мои государи, — она скупо машет в нашу с мужем сторону, — нас не предупредили о твоих проблемах с волшебным миром. Эти только об одном и думают. Но они молодожёны всё-таки, надо им прощать некое отупение. Моя госпожа, — обратилась она ко мне, — кажется, вы родне подарки с собой привезли!
Ой! А я забыла. И как не забыть после такого необычного воссоединения с родственниками мужа? Я вынула из кармана передника* коробку и увеличила её взмахом рукой. Как уже говорила раньше, я тоже выбрала вариант с кольцами для своего великомогучего посоха. Я подумала, что в чужом для меня окружении, явись я с посохом в руках, на меня стали бы смотреть как на чокнутую. Как минимум.
Из коробки я вынула и взгромоздила на столешницу наши подарки. Корзину яблок я выставила первой и пригласила Вернона и Дадли пробовать плоды. Я знаю, перед моими яблоками не устоять: они божественно пахнут, выглядят божественно, а на вкус они сладкие как мёд. Вернон и опустившийся на табурет Дадли немедля захрустели плодами, закатывая от удовольствия глаза.
Первая точка из намеченной нами программы пройдена…
Этот момент выбрала тётка Петуния, чтобы появится с огромным подносом наперевес. Ого! Она вынула из шкафа свадебный чайный сервиз, что ли? Уважила, значит. Ладно. Будет ей и мой особый подарок.
Я сдвинула кучу наших гостинцев, чтобы она могла поставить на стол чайный сервиз, но это оказалось лишним, потому что Гарри-Лексис одной рукой притащил сервировочный столик поближе и Петуния поставила поднос на него. Удобно. Она стала разливать чай и по комнате поплыл превосходный аромат. В центре стола Петунья напоследок поставила овальную тарелку печеньем и, довольная собой, сказала:
— Угощайтесь, дорогие гости, — присев на второй табурет, она посмотрела племянника и сказала ему: — Гарри, не представишь нам своих спутниц?
Тот, чуточку покраснев, улыбнулся и указал на бабушку постарше:
— Тётя Петуния, хочу представить тебе старших служащих нашей семьи, госпожу Достену, — та кивнула побелевшей головой, сверкнув тёмными глазами, — и её дочь, госпожу Зенобию. Они будут сопровождать нас и помогать в делах, если в этом появится необходимость. Мою жену, жрицу Узла Лиляну Хаджиниколов-Поттер, ты уже знаешь. Кириес, — перешёл он на болгарский, — это моя родная тётя Петуния Дурсль, сестра моей матери Лили Поттер, обе в девичестве Эванс. Это её законный супруг Вернон Дурсль и их сын, Дадли. Дурсль.
Обе бабушки, сузив глаза, начали переводить взгляды с одного моего нового родственника на другого. Хмыкнув, бабушка Достена в упор, округлившимися глазами, посмотрела на меня, подмигивая и кивая головой. Чую, она пытается привлечь моё внимание к чему-то.
— Что? — спросила я, пожав плечами.
— Чары сокрытия истинной внешности не замечаете, госпожа? — почему-то прошептала она.
— Чары сокрытия? — Вот оно что было! Вот почему они друг на друга, хоть родные, не похожи! Я о таких Чарах в первый раз слышу, если честно. — А как их распознать?
— Надо боковым зрением смотреть, госпожа. Лёгкое дрожание контуров их тел должно быть.
Гарри-Лексис тоже удивился и он тоже, как сделала я, начали пялиться на портьеру окна, чтобы боковым зрением посмотреть на Дурслей.
— О, да! — воскликнула я. — Вижу, вижу лёгкое дребезжание, словно поверх образа есть маска, закреплённая стойким клеем. Надо устранить эту маску, Гарри! Ты её устранишь или оставишь это мне?
— Госпожа, — вмешалась в наш разговор вернувшаяся вместе с тётей Петунией кириа Зенобия, — тут работал кто-то криворукий, раз такое колебание по краям контура заметно. Но и достаточно могущественный, если эта маска вон сколько лет держится, не спадает сама. Лучше вы поколдуйте.
Я, значит я. Начала я с Вернона. Он не родня нам, только боком, так что, даже если что-то напортачу, мне не жалко его будет. Я довольно цинична... Да шучу-шучу я!
Маска пала быстро. Снялась как резиновая перчатка, начиная с макушки. Ну, без маски внешне дядя Вернон почти не изменился, но были и некоторые улучшения. Кожа лица стала чище, веснушки исчезли, его волосы на один оттенок потемнели. И, самое главное — черты его лица потеряли выражение обиженного жизнью тупицы. Ну, если он каждый день будет есть по одному моему яблоку, то и лишний вес сбросит. А после похудения и кровяное давление урегулируется, проблемы с сердцем исчезнут… В общем, Петуния не будет шарахаться при взгляде на родного супруга, не узнав его утром.
Зато как изменилась сама тётя Петуния после снятия маски! Я аж оторопела.
Я знала её тощей длинношеей пепельно-русой блондинкой с водянисто-серыми глазами и тонкими губами.
А теперь… Ху! Её волосы, резко потемнев, но сохранив медные проблески в кудряшках, стали гуще, заблестели. А в скором времени, при моём содействии, и длиннее станут. Терпеть не могу беспамятных дур, забывших, за что Бог дал им длинные волосы. Дальше — её глаза, бесцветно-серые до сих пор, вдруг стали наливаться зеленью и за каких-то пару секунд приняли знакомый мне, как у Гарри-Лексиса, насыщенный цвет изумруда. Длиннющие пушистые ресницы подчеркнули их выдающийся цвет на фоне бледности её лица, которое между прочим, своими чертами потеряло схожесть с лошадиным. Тело женщины вернуло свою молодую привлекательность.
Подобную метаморфозу претерпел и Дадли. В общем и целом, от него остался только лишний вес, да некая жадность в выражении лица. Появились те же тёмные волосы, зелёные глаза… Нос и подбородок, как у отца, сохранились.
Но, Бог ты мой, этот их новый цвет волос, однозначно о чём-то говорил. Не просто говорил, кричал, но пока на незнакомом для меня языке. Надо исследовать прошлое этой семьи, надо!
Кириа Достена наколдовала большое зеркало, чтобы наши хозяева могли познакомиться со своим истинным видом, а, пока те ахали и охали, Гарри-Лексис прошёлся по комнатам и вернулся со стопкой нераспечатанных писем в коричневых конвертах.
— Что это? — спросила я.
— Письма. Пришли, пока нас не было. Тётя, вот, не успела вручить их мне. Давай почитаем их.
Он открыл первый попавшийся конверт и оттуда на стол упал небольшой кусок пергамента… Что об этих варварах говорить, если они свои письма на пергаменте пишут? Как им удаётся столько телят убивать ради прихоти делать свои письма вечными?
Первое письмо, которое вскрыл Гарри-Лексис, было без отправителя. Оно гласило следующее:
Артур только что сообщил нам о случившемся. В любом случае не выходи больше из дома. НЕ ПОКИДАЙ ДОМА ДЯДИ И ТЁТИ.
— Это пришло последним, хм, Гарри, — несмело объяснила его тётя, заметив клочок пергамента в руках племянника.
— А первым?
— Первым было вот это, с дырочкой в уголке.
Уважаемый мистер Поттер!
Согласно имеющимся у нас сведениям, сегодня в девять часов двадцать три минуты вечера в населённом магглами районе и в присутствии маггла Вы использовали заклинание Патронуса.
За это грубое нарушение Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних Вы исключены из Школы чародейства и волшебства «Хогвартс». В ближайшее время представители Министерства явятся к Вам по месту проживания, с тем чтобы уничтожить Вашу волшебную палочку.
Поскольку за предыдущее нарушение Вы, согласно разделу 13 Статута о секретности, принятого Международной конфедерацией магов, уже получили официальное предупреждение, мы с сожалением извещаем Вас о том, что Ваше личное присутствие ожидается на дисциплинарном слушании в Министерстве магии 12 августа в 9 часов утра.
С пожеланием доброго здоровья, искренне Ваша
Муфалда Хмелкирк
Сектор борьбы с неправомерным использованием магии
Министерство магии
— Какой Патронус, я даже до своей палочки не успел дотронуться и дементор меня сразу… — вскинулся мой муж и разлохматил свою и так взлохмаченную шевелюру. — И я далеко не несовершеннолетний! А если говорить правду, мне похер на обучение в Хогвартсе, пусть исключают.
— Спокойно, зятёк, мы разберёмся, — похлопала его по руке бабушка Достена. — Давай следующее, Петуния, дочка.
Уважаемый мистер Поттер!
В дополнение к нашему письму, отправленному приблизительно двадцать две минуты назад, сообщаем Вам, что Министерство магии отменило своё решение о немедленном уничтожении Вашей волшебной палочки. Вы можете сохранить её до дисциплинарного слушания, назначенного на 12 августа, когда и будет принято официальное решение.
После консультаций с директором Школы чародейства и волшебства «Хогвартс» Министерство согласилось отложить до этого времени также и решение вопроса о Вашем пребывании в школе. Вам, таким образом, надлежит считать себя временно исключённым, вплоть до окончания расследования.
С наилучшими пожеланиями, искренне Ваша
Муфалда Хмелкирк
Сектор борьбы с неправомерным использованием магии
Министерство магии
— Ой, это пришло последним, я ошиблась. Вот это раньше надо было читать.
Гарри!
Дамблдор только что прибыл в Министерство и пытается всё уладить. НЕ ПОКИДАЙ ДОМА ДЯДИ И ТЁТИ. НЕ СОВЕРШАЙ БОЛЬШЕ НИКАКОГО ВОЛШЕБСТВА. НЕ ОТДАВАЙ ВОЛШЕБНУЮ ПАЛОЧКУ.
Артур Уизли
— Уизли! — рявкнул вдруг дядя Вернон. — Это один из тех рыжих крыс, которые три раза, Поттер, три раза уничтожали нашу гостиную, взрывая камин. В последний раз, когда они появились, я предупредил их, что приготовил ружьё и буду стрелять. А они ржут и насмехаются.
— Спокойно, дядя Вернон, — хихикает Гарри-Лексис, — теперь наша очередь смеяться над ними. Лучше смеется тот…
— … у которого не все дома! — завершает Дадли и оба парня ржут, как сумасшедшие.
Обе бабушки, кто бы сомневался в этом, им вторят. Бабушки — они во все времена и у всех народов идут у внуков на поводу. Потому, что с возрастом начинают ребячиться.
— Что будем делать? — спрашивает миссис Дурсль и смотрит тревожными глазами.
— Будем ждать, кириа, — отвечаю я. — Но, пока, будем разглядывать наши гостинцы. Мы принесли всем вам подарки. Гарри, заколдуй бабушкам артефактики-переводчики, а то устала я уже повторять одни и те же слова то по нашему, то по ихнему.
Бабушка Зенобия начинает разворачивать свёртки, которые мы взгромоздили на стол. С каждым новым развернутым свёртком, глаза наших хозяев становятся всё больше и круглей.
Наконец, я открываю специальную шкатулку для Петунии, а мы закрываем уши, чтобы не потерять свой слух.
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
передник* — В болгарском национальном женском костюме всегда присутствует передник. Эта часть гардероба считается не только украшением, но и оберегом-посланием. Поэтому на нём цветными нитками вышиваются всевозможные флоральные или обереговые мотивы, часто смешивая рисунки. Побольше по этой ссылке:
https://severozapazenabg.com/%D1%88%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%86%D0%B8-%D0%B2%D0%B8%D0%B4%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE/
