В трясине полуночи

      Когда любовь соединила и слила два существа в небесное и священное единство, тайна жизни найдена ими; теперь они лишь две грани единой судьбы; теперь они лишь два крыла единого духа. Любите, парите!       Виктор Гюго, «Отверженные».       Три месяца спустя       Ракель не могла уснуть. Серхио, лежащий рядом с ней, глубоко вздохнул. У него — в качестве разнообразия — не возникало таких проблем. Сегодня была не одна из тех ночей, когда смерть брата преследовала его, заставляла вставать с постели и смотреть на море, замышляя месть. По крайней мере, именно это подозревала Ракель. Сам он никогда ничего не говорил.       Сегодня пришел ее черед не спать, но не из-за таких серьезных причин, как смерть, — она просто не утомилась. Жизнь стала удивительно свободной от стрессов, и ноющая усталость, с которой Ракель жила многие годы, наконец-то исчезла.       Сперва она смотрела, как потолочный вентилятор лениво вращается в лунном свете, надеясь, что это ее убаюкает, но через некоторое время сдалась. Осторожно, чтобы не разбудить Серхио, она выскользнула из постели, вышла на веранду и уселась в одно из больших плетеных кресел. Ракель глубоко вдохнула, наслаждаясь пронизывающим воздух запахом океана. Ее окружали вздохи волн.       Легкий ветерок ласкал обнаженные руки и ноги, принося желанное облегчение после дневной жары. Ракель зарылась в мягкие подушки и наслаждалась ясной, волшебной ночью. Словно оказалась в раю. Ее сердце вновь наполнилось благодарностью к Серхио. Именно он осуществил это. Совершил прыжок в неизвестность, поверив, что Ракель его не предаст. Теперь ее мать и дочь были счастливы и довольны, а она — по уши влюблена.       Ракель с непоколебимой уверенностью понимала, что Серхио — любовь всей ее жизни. Если что-то пойдет не так, и завтра все оборвется, она никогда больше не полюбит так, как сейчас. Конечно, она, вероятно, сможет двигаться дальше и снова влюбиться, потому что душа ее была сильна по своей природе, но Ракель никогда уже не испытает этого с такой интенсивностью, с таким всепоглощающим желанием. Как ни странно, эта мысль ничуть ее не испугала. Ракель решила наслаждаться своей жизнью Серхио в полной мере, сколько бы времени им ни было отпущено.       Позади нее послышались тихие шаги. Ветер донес голос Серхио.       — Не можешь уснуть?       Ракель уловила нотку беспокойства. Даже после трех блаженных месяцев Серхио оставался немного неуверенным. Наверное, ожидал, что она передумает с ним жить. Но этого он мог не опасаться — она не собиралась уходить. Никогда.       — М-м-м. Извини, не хотела тебя разбудить, — ответила она. Серхио подошел ближе.       — Ты и не разбудила. Наверное, я слишком привык делить с тобой постель; теперь мое тело замечает, когда тебя нет.       Ракель невольно улыбнулась.       — Мое тоже. — Она протянула ему руку. — Посидишь со мной немного?       Беспокойство покинуло его глаза, и Серхио присоединился к ней. Ракель закинула ноги ему на колени и прижалась к его телу. Он обнял ее. Она положила руку на его обнаженную грудь, пальцы играли с волосами и соском. Ракель довольно быстро заставила его избавиться от дурацкой пижамы, которую он так любил — для этого климата подобные вещи все равно были слишком жаркими. Теперь Серхио носил только легкие хлопчатобумажные брюки, а чаще вообще ничего.       — Просто думала, как мне невероятно повезло оказаться здесь, с тобой, — сказала Ракель. Она хотела, чтобы он знал, как она счастлива, и чтобы его неуверенность навсегда ушла. Зубы Серхио блеснули в лунном свете. Она потерлась щекой о его плечо, затем наклонила голову и лизнула его сосок. По телу Серхио пробежала дрожь. Ракель усмехнулась и сделала это снова.       Его член ожил рядом с ее бедром, и Ракель ощутила, как между ног зарождается жар. Ей было сорок лет — им обоим было по сорок, — и все же они могли завести друг друга одним прикосновением, одним взглядом, одним словом. Это было поистине опьяняюще — желать кого-то так сильно и знать, что взаимная страсть ничуть не уступает.       Его рука зарылась под рубашку Ракель, горячие пальцы скользнули по позвоночнику. Она обхватила губами сосок и пососала, надеясь, что вскоре Серхио сделает то же самое с ней. Он резко вдохнул и сдвинулся в кресле. Твердый член прижался к ноге Ракель.       — Не хочешь перенести это в спальню? — уточнил Серхио охрипшим от возбуждения голосом. Ракель покачала головой и снова обвела сосок языком. Ее волосы щекотали его живот прямо над поясом брюк. Ограничения одежды стали казаться тесными. Член достиг болезненной твердости, а Ракель ощутила первую влагу собственного возбуждения.       Она выпрямилась и посмотрела на Серхио горящими от вожделения глазами.       — Нет, я хочу тебя именно здесь.       Столь ранним утром никто не мог застать их в компрометирующем положении, поэтому он быстро капитулировал. Стянул через голову ее рубашку и прильнул к груди, возвращая должок, как Ракель и надеялась. Ее рука запуталась в его волосах, а спина выгнулась, толкая грудь в его горячий рот. Ракель жаждала большего. Когда Серхио просунул пальцы в ее нижнее белье, она беззастенчиво потерлась о его руку.       Он понял намек и ввел сначала один, затем два пальца, сгибая их и пытаясь найти нужную точку. У Ракель вырвался тихий вздох. Серхио посасывал ее грудь в такт движениям пальцев, а она оперлась на одно колено, чтобы двигаться навстречу его руке. Наклонив голову, она прижалась лбом к его макушке, ее тяжелое дыхание взъерошило его волосы.       — Я… О! Почти — блядь, Серхио, еще… — она начала терять дар речи от удовольствия, а он повиновался каждому ее приказу. Приподнял запястье, чтобы погрузить пальцы как можно глубже, посильнее втянул сосок — и она кончила, покрывая его пальцы своим возбуждением, наполняя воздух ароматом секса и — для Серхио — любви. Она прижала его к себе, все еще задыхаясь в его макушку и покачиваясь. Серхио невольно испытал прилив гордости. Он никогда прежде не был влюблен; когда Ракель отдавалась ему с таким самозабвением, это каждый раз сводило его с ума. Он целовал ее грудь и шею, пока не добрался до рта, и Ракель улыбнулась, прикасаясь языком к его губам. Серхио хотел провести с ней всю оставшуюся жизнь, и, возможно, пришло время сказать об этом.       — Ракель, — выдохнул он, целуя ее в уголок рта, — я так рад, что мой брат втянул тебя в ограбление. — Черт подери, он вовсе не это хотел сказать — почему это оказалось так тяжело?       Ракель, вероятно, почувствовала его разочарование. Она отстранилась и посмотрела ему в глаза.       — Я тоже, — прошептала она, лаская его лицо. Вся сила любви Ракель сияла в ее взгляде, и Серхио отыскал в себе мужество.       — Ракель, с тобой весь мир для меня становится лучше. — Он обхватил ее голову обеими руками, наслаждаясь прикосновением шелковистых волос к своей коже. — И я хочу провести с тобой остаток дней. Потому что я впервые в жизни влюблен.       На глаза Ракель навернулись слезы; ее бесконечно тронуло, что он произнес это вслух.       — Спасибо, что сказал, — произнесла она и нежно добавила: — милый.       А затем поцеловала его. Поначалу нежный, поцелуй быстро вышел из-под контроля: их захлестнула страсть и важность момента. Ракель оседлала Серхио, не прекращая его целовать. Его руки блуждали по ее спине и волосам. Затем остановились на ягодицах и прижали Ракель к его эрекции.       Они терлись друг о друга, покуда могли это выносить, а потом Ракель соскользнула с Серхио и стянула с него штаны. Затем, не удержавшись, она погрузила его член в рот. Серхио застонал от удовольствия, откидывая ее волосы, чтобы завороженно наблюдать. Но он позволил ей пососать всего несколько раз, прежде чем нежно потянул наверх: он хотел погрузиться в нее.       Она встала и стянула с себя нижнее белье. Жаркий взгляд Серхио изучил каждый дюйм ее великолепного тела, задержавшись на груди и блестящем треугольнике между ног. Эта богиня предлагала ему себя на всю оставшуюся жизнь. Он был самым счастливым человеком в мире.       Ракель снова оседлала его, и их руки встретились, помогая его члену погрузиться внутрь. Она начала медленно опускаться; они не дышали, пока не оказались слиты воедино. Оба выдохнули, испытав чистое блаженство. Ракель посмотрела на него с намеком на улыбку. В ее взгляде читалось столько любви, что Серхио был тронут почти до слез.       Они начали медленно двигаться. Он обнимал ее, поглаживая спину и играя с волосами. Ракель не сводила с него глаз, а он едва осмеливался моргать, не желая упустить ни секунды. Она была такой влажной и тесной. Он хотел бы провести так несколько часов, но в конце концов Ракель ускорилась. Сорвала очки с его лица, обхватила его шею и пустилась во все тяжкие. Он встречал каждый толчок.       Ее соски терлись о его грудь. Серхио был околдован: выражение чистого голода на лице Ракель сводило его с ума. По телам струился пот. Оба напрягались, стремясь к освобождению. Это был безумный, раскрепощенный и, возможно, лучший секс в его жизни — потому что они были здесь, были свободны и любили друг друга. Когда они вместе достигли оргазма, и в мозгу Серхио взорвалась сверхновая, он мог думать лишь об одном.       Вместе — на всю оставшуюся жизнь.       Конец.