В трясине полуночи

      Любовь не знает середины: она или губит, или спасает. Вся человеческая судьба в этой дилемме. Никакой рок не ставит более неумолимо, чем любовь, эту дилемму: гибель или спасение. Любовь — жизнь, если она не смерть. Колыбель, но и гроб. Одно и то же чувство говорит «да» и «нет» в человеческом сердце.       В романах так злоупотребляли силой взгляда, что в конце концов люди перестали в неё верить. Теперь нужна смелость для того, чтобы сказать, что он и она полюбили друг друга, потому что их взгляды встретились. И, однако, именно так начинают любить, и только так.       Виктор Гюго, «Отверженные».       «Испанская Алмазная Корпорация», Мадрид       01:37       Сконцентрируйся. Прислушайся. Тик, тик, теперь медленно, тик…       Рядом дыхание, но не твое. Игнорируй. Тик, тик, щелк. Да.       Пот. Только не на пальцах. Бежит по спине. Не замечай. И все же… чертово дыхание. У самого плеча.       — Блядь, отвали, Фонойоса, — прошипела Ракель. Вор примирительно поднял руки и отступил. Обменялся с сообщником взглядом, в котором так и читалось: «Ох уж эти женщины». Она стиснула зубы. Гребаные шовинистические придурки. Скорее бы с этим покончить и вернуться к жизни, в которой нет места ежедневному общению с преступниками-сексистами с манией величия. Будто твои коллеги меньше походят на мужланов, чем эти воры, — напомнил предательский внутренний голос, но она его подавила.       Игнорируй. Она глубоко вздохнула, закрыла глаза, размяла пальцы и осторожно взялась за диск еще раз. Теперь против часовой стрелки.       Тик, тик, щелк. О да.       По часовой стрелке. Тик, тик, тик, тик, тик, полегче… Почти. Вот оно — легкое сопротивление диска. Дыши. Медленно… Щелчок. Да, черт возьми.       Она открыла глаза и выдохнула, бросив триумфальный взгляд через плечо. Ухватилась за рычаг, нажала и потянула, и дверца сейфа распахнулась. Ракель ухмыльнулась, поддавшись эйфории. Прилив эндорфинов не подводил: врывался в кровоток каждый раз, когда она взламывала якобы неприступный сейф. Не радуйся слишком сильно. Ты помогла двум ворам получить доступ к главному сейфу «Испанской алмазной корпорации», — напомнил внутренний голос, но Ракель снова подавила его. Не сейчас. Ещё рано.       Андрес де Фонойоса и его друг Мартин протиснулись мимо нее, — глаза сверкали от предвкушения, — и она и позволила им. Ракель переполняло предвкушение иного рода: она жаждала не богатств, а сил закона и порядка, готовых обрушиться на их головы. Почему так долго? Ракель прислушалась, но так и не услышала приближающихся шагов. Где же они? Голос Мартина вернул ее внимание к реальности.       — Что за хрень?       Ракель подняла голову. Мужчины смотрели на нее.       — Что?       — Там пусто, — сказал Андрес с безошибочно угадываемой ноткой обвинения. Его рука потянулась к пистолету на поясе.       Вот черт. Ее сердце забилось быстрее. Ракель чувствовала, как оно колотится о ребра. Она сориентировалась менее чем за секунду, и тут ее охватил гнев. Ублюдки. Они собирались оставить ее здесь. Прикрытие не заканчивалось. Они перевезли алмазы, и теперь не станут арестовывать воров. И все из-за брошенного накануне замечания Фонойоса, которое передал микрофон Ракель. Друг Андреса планировал совершить самое крупное ограбление в истории. Если бы сейчас перед Ракель стоял кто-нибудь из ее начальников, она бы его пристрелила. Но обо всем по порядку. Андрес, очевидно, заподозрил какой-то подвох, и ей предстояло сперва выпутаться из этого, не схлопотав пулю, прежде чем предстать перед начальством. Ракель ломала голову в поисках выхода. На ум пришло только одно: перевести стрелки. Посеять раздор.       Ракель сердито посмотрела на Мартина.       — Я думала, ты убедился, что бриллианты будут здесь, — резко бросила она, и Андрес остановился. Мартин нахмурился и перевел взгляд на сообщника.       — На что ты намекаешь?       Она посмотрела на них как на идиотов.       — Мы знаем, что они время от времени изымают бриллианты для демонстрации. И это была твоя работа — убедиться, что они будут здесь, когда мы войдем. — На языке вертелось «тупица», но так и осталось невысказанным. Затем Ракель добавила, продолжая гнуть свою линию: — Мне нужны были деньги, но вы меня одурачили.       Мартин покосился на друга. Андрес смотрел на него с подозрением.       — Я проверял. Их собирались изъять только на следующей неделе.       Ракель покачала головой и с отвращением отвернулась, а Андрес, прищурившись, уставился на Мартина. Все его поведение говорило о сомнении. Ракель ощутила трепет: цель была достигнута. Она успешно посеяла раздор между ними. Мартин нахмурился.       — Андрес, — умоляюще произнес он, — ты мне веришь?       — Тогда почему бриллианты не здесь, Мартин? — холодно поинтересовался Фонойоса.       Мартин выглядел так, словно его мир вот-вот рухнет. Интересно. Почему мнение другого вора было настолько важным для него? Он влюбился в Фонойоса? Ракель запомнила это наблюдение — вдруг пригодится в дальнейшем.       — Сейчас на это нет времени, — нетерпеливо сказала она. — Нужно убираться отсюда, пока не приехали копы. — С этими словами она развернулась и направилась к двери, оставив мужчин наедине.       Ракель села в машину, завела двигатель, и только тогда позволила себе расслабиться. Она вцепилась в руль, чтобы скрыть дрожь в руках, борясь с беспомощностью, которая грозила захлестнуть ее. Уровень адреналина в крови начал падать. Они обещали, что это будет последняя операция под прикрытием; как только она закончится, Ракель сможет вернуться к нормальной жизни. И теперь они снова меняли правила игры. Ракель уже не в первый раз сожалела о том дне, когда поймала и завербовала Мики Фуэнтеса, а заодно и обнаружила в себе талант взломщика сейфов. Ей не выдержать стресса еще одной операции. Ужасно несправедливо. Ракель работала под прикрытием уже два года. Она почти не видела дочь, во имя всего…       Фонойоса скользнул на соседнее сиденье.       — Поехали, — сказал он. Ракель огляделась в поисках Мартина.       — А где твой друг?       — Он пойдет своим путем, — коротко ответил Андрес. Ракель отступила, не сказав больше ни слова.       Они в молчании проехали несколько кварталов, прежде чем Андрес заговорил:       — Я могу загладить свою вину, — сказал он. Ракель почти захотелось, чтобы он не продолжал. Она знала, что каждое его слово все более четко обрисовывает ее судьбу. — Я уговорю друга привлечь тебя к тому крупному ограблению, о котором упоминал. Поверь, в сравнении с этой добычей бриллианты — все равно что арахис. Что скажешь?       Ракель хотела отказаться. Выбраться, вернуться к своей жизни, к Пауле и маме. Не спать с пистолетом под подушкой, не жить в постоянном страхе. Она отчаянно желала сказать: «С меня хватит». Но услышала, как ее голос произносит:       — Ну, у меня есть дочь, которую нужно кормить. — Послушный офицер, всегда выполняющий приказы.       Андрес кивнул и рассмеялся.       — Власти просто обгадятся. Они никогда не видели ничего подобного. — По спине Ракель пробежала дрожь паники. Теперь ее ни за что не выпустят.       Следующий день       Полицейская конспиративная квартира, Мадрид       Потратив два часа и проехавшись на четырех разных видах транспорта, Ракель добралась до конспиративной квартиры и убедилась, что за ней не следят. Остановившись на подъездной дорожке, она на мгновение замерла при виде уже припаркованного знакомого «БМВ». В груди снова росло негодование. Если они думают, что она успокоится в присутствии старого напарника, пусть подумают получше. Ракель подошла к входной двери, и она тут же распахнулась. Анхель явно ее высматривал.       — Ракель, — улыбнулся он. Улыбка выглядела натянуто, и это только подтвердило подозрения Ракель — ее собирались надуть.       — Хватит, Анхель, — отрезала она и захлопнула за собой дверь. — Какого хера вчера произошло? — спросила Ракель, решив усложнить ему задачу. Она была не в лучшем настроении.       Ракель стояла перед ним, сверкая глазами и уперев руки в бока. Анхеля снова поразила ее красота. Ракель обладала не очевидной привлекательностью, которая заметна с первого взгляда, а скорее сдержанной. Такая красота поражала в неожиданный момент. Поначалу женщина кажется совершенно обычной, а затем ее волосы падают на плечи, или она поворачивает голову под определенным углом, и понимаешь: она потрясающая. И теперь, когда Ракель оказалась перед ним, пылая от гнева, это стало особенно очевидным. Анхель пристально смотрел на нее. Она нахмурилась еще сильнее, и он поспешно перевел взгляд в сторону гостиной. Ракель проследила направление и не поверила собственным глазам, увидев крупного лысого мужчину. Он стоял посреди комнаты и ухмылялся ей. Взгляд Ракель снова метнулся к бывшему напарнику.       — Какого черта здесь делает разведка?       Мужчина предпочел ответить лично.       — Инспектор Мурильо. Может, присядете, и мы все обсудим?       Ракель проигнорировала его, продолжая смотреть на Анхеля, но он избегал ее взгляда. Трус. У нее не оставалось иного выбора, кроме как переключить внимание на другого мужчину. Он собирался обмануть ее, но ему, по крайней мере, хватало смелости смотреть ей в глаза. Ракель неохотно прошла в гостиную.       — Полковник Прието, — коротко поприветствовала она. Он снова ухмыльнулся, заметив ее явное отвращение, и гнев усилился. Но полковник, вероятно, именно на это и рассчитывал. Будь она проклята, если доставит ему такое удовольствие. Старательно сохраняя нейтральное выражение, Ракель уселась на один из стульев. Прието опустился на диван, и она заметила папку с ее личным делом, лежащую на кофейном столике. А полковник заметил, куда смотрит Ракель.       — У тебя впечатляющий послужной список, Ракель, — начал он. — Могу я называть тебя Ракель? — запоздало спросил он, но тут же испортил любезность, продолжив и не дав ей возможности ответить. Мудак. — В частности, твоя работа под прикрытием в алмазном преступном мире. — Полковник снова посмотрел на нее. — За два года ты сорвала четыре хищения бриллиантов и ни разу не раскрыла себя.       — Да. Было бы пять, если бы вы не отменили вчерашний арест, — раздраженно вставила она.       — Да, но мы убрали бриллианты, так что никто не пострадал, — невозмутимо ответил Прието. Ракель закипела.       — Никто не пострадал? Господи, ваш трюк едва не сорвал прикрытие! Фонойоса был готов застрелить меня на месте. Если бы я не смогла переложить вину на его сообщника, то была бы уже мертва. — Она покосилась на Анхеля. Тот неловко заерзал, но ничего не сказал.       — Но ты справилась, и теперь он доверяет тебе еще больше, — улыбнулся полковник. — Мы не можем позволить успеху пропасть даром.       — Я не работаю на вас, — решительно заявила Ракель, но он лишь пожал плечами и пододвинул к ней листок бумаги.       — Вообще-то, работаете, инспектор. Со вчерашнего дня. — Он говорил самодовольным тоном, и Ракель старалась подавить желание влепить ему пощечину. Она взяла документ и пробежала глазами. Приказ о ее переводе в разведку для проведения операции под названием «Полночь». Уебки. Гребаные ублюдки. Она посмотрела на Анхеля, но он лишь беспомощно пожал плечами.       — Вы не можете сделать этого без моего согласия, — возразила Ракель. Прието остался невозмутим.       — Можем, если речь идет о национальной безопасности. Комиссар подписал его, — указал полковник без всякой необходимости. Ракель стиснула зубы от досады.       — Нацбезопасность? — выплюнула она. — Речь идет об упоминаниях так называемого крупнейшего ограбления в истории, не так ли? Вы даже не знаете, что это. Как можно утверждать, что это влияет на национальную безопасность?       Анхель наконец заговорил:       — Разведка получила дополнительную информацию. Это ограбление может дестабилизировать ситуацию в стране, Ракель, — сообщил он, и она нахмурилась.       — Какую информацию? — уточнила она, и он заколебался. Прието ответил:       — Это засекречено.       Она недоверчиво переводила взгляд с одного мужчины на другого.       — Засекречено? Анхель, — взмолилась она, — Пожалуйста, скажи, что комиссар не перевел меня к этим клоунам, даже не проверив информацию, которую они якобы имеют? — Анхель уставился на свои ботинки, и Ракель рассмеялась. — Господи. Что за глупый фарс.       Довольно. Ракель резко встала, и мужчины вскочили на ноги, настороженно наблюдая за ней. Она обвинительно ткнула пальцем в Анхеля.       — Ты ведь понимаешь, о чем идет речь, не так ли? Они хотят убрать меня с дороги, чтобы я не могла обвинить бывшего в жестоком обращении. — Ракель посмотрела на Прието, и голос стал громче от беспомощности. — Патриархат сил правопорядка объединился, чтобы защитить одного из своих. Ублюдки.       Прието покосился на Анхеля, и Ракель поняла, что права.       — Вы не представили никаких доказательств против инспектора Альберто Викунья, — сказал полковник, и на ее глаза навернулись слезы разочарования.       — Потому мне не дали возможности сделать это, — отрезала она. — Как только я выдвинула обвинения, меня отправили под прикрытие. И теперь вы хотите заставить меня остаться там, хотя знаете, что психиатры открыто заявляют, что офицер не должен оставаться под прикрытием более двух лет. — Ракель сердито вытерла грозившую упасть слезу. — И все ради того, чтобы не разбираться с одним из своих. Чертовы трусы.       Наступила долгая пауза. Единственным звуком было тяжелое дыхание Ракель. Она пыталась взять эмоции под контроль. Наконец Прието заговорил, на сей раз без фальшивой любезности:       — Вы продолжите работать под прикрытием и выясните, что задумали Фонойоса и его напарник, инспектор. Если откажетесь, можете забыть о работе в полиции. — Полковник сердито посмотрел на нее. — Выбор за вами: принять участие в операции «Полночь» или найти другую работу. Решайте.       Ракель закрыла глаза. Прието знал, что у нее есть дочь и больная мать, которых она должна содержать, поэтому выбора она не имеет. Когда ответа не прозвучало, он победно улыбнулся и поднял папку.       — Отлично. Анхель будет куратором. С нетерпением жду отчетов. — С этими словами он вышел из комнаты, оставив неловкое молчание.       Ракель откинулась на спинку стула и закрыла лицо руками. Поза кричала о поражении. Анхель почувствовал себя виноватым: он не боролся за нее, когда комиссар обсуждал с ним ее перевод, хотя и знал, что Ракель не захочет продолжать. В полиции ходило немало предостерегающих историй об офицерах, которые слишком долго оставались под прикрытием. Некоторые проявляли неосторожность, и их раскрывали и убивали. Другие настолько погружались в свои легенды, что после выхода не могли приспособиться к нормальной жизни, и большинство заканчивало наркозависимостью или самоубийством. Конечно, находились и люди, которые меняли сторону и становились преступниками. Анхель все это знал, но ни слова не сказал. Следующие несколько месяцев Ракель будет зависеть от него. Его ослепила эта возможность: он мог получить шанс завоевать ее. Правда в том, что с той ночи в Серседилье восемь лет назад Анхель не мог забыть ее. Он женился на Мари Кармен, как только Ракель переехала к Альберто Викунья, но стоило им разойтись — и его надежда возродилась. Он бросил бы жену в мгновение ока, если бы Ракель хотя бы намекнула, что заинтересована. Но бывшая напарница взглянула на него полными презрения глазами, и он начал опасаться, что просчитался.       — Я, вероятно, не смогу отчитаться в ближайшее время. Фонойоса сказал, что его друг хочет изолировать команду, пока они готовятся к ограблению. Я не собираюсь рисковать, надевая микрофон или трекер, пока не разберусь в положении дел. И, ради всего святого, держись подальше. Я сама решу, когда встреча будет безопасна, а не ты. Если он отпустит меня навестить дочь, я постараюсь связаться с тобой. — Ракель встала и вышла, не глядя на него и не прощаясь, и Анхель не сказал ни слова. Он мог лишь надеяться, что ее презрение обращено на полковника Прието, но невольно задавался вопросом: неужели Ракель видит в нем обманщика, а не спасителя, коим он себя считал?       Два дня спустя       Во время поездки к месту встречи, о которой просил его брат, Серхио Маркина обдумывал возможные варианты. Андрес намекнул, что хочет привлечь кого-то к ограблению, и поскольку Татьяна — его пятая жена — больше в этом не участвовала, Серхио заподозрил, что Андрес приведет Мартина. Серхио ничего не имел против лучшего друга Андреса, но вдвоем они становились совершенно неуправляемыми и частенько сеяли хаос, а подобного Серхио не мог себе позволить. Он слишком много вложил в ограбление. Это было делом всей его жизни. Черта с два он позволит Андресу и Мартину все разрушить. Придется проявить упорство и отказаться от участия Мартина. Но Серхио пока не совсем понимал, как отстранить Мартина, не теряя поддержки брата. Он нуждался в Андресе — единственном человеке, которому Серхио доверил бы должность капитана. Кроме того, ограбление планировалось в честь их отца. Серхио не мог представить, что провернет дело без старшего брата.       Подъехав к небольшому парку на окраине Мадрида, он сразу увидел машину брата. Андрес стоял рядом, болтая с кем-то. К удивлению Серхио, не с Мартином. Это была женщина, и Серхио раздраженно фыркнул. Татьяна только ушла, а Андрес уже завел новую подружку, которую теперь хотел втянуть в ограбление? Что ж, придется ему забыть об этом — на такой работе романтические отношения под запретом. Раздраженный Серхио вышел из машины и не слишком тихо хлопнул дверью. Андрес обернулся и широко улыбнулся, раскинув руки.       — Братишка, — просиял он, заключая Серхио в объятия. Тот взглянул через его плечо на женщину и ощутил внезапный прилив одобрения. Она встретила его взгляд, и губы изогнулись в дружелюбной улыбке. Женщина, одетая в джинсы, кожаную куртку и ботинки, прислонилась спиной к машине и скрестила руки на груди, наблюдая за трогательной встречей двух мужчин. Ее волосы рассыпались по плечам. Серхио заметил гвоздик в крыле ее носа. Он встревожился. Обычно Андрес с такими не встречался. Во-первых, она казалась ровесницей Серхио, а не юной девушкой, к которым обычно тянулся Андрес, чтобы через несколько месяцев бросать их. Внезапно Серхио разозлился. Он не совсем понимал почему, но сейчас не было времени на анализ собственной реакции.       — Я ожидал увидеть Мартина, — сказал он, прежде чем брат успел произнести хоть слово, и лицо Андреса помрачнело.       — Мартин допустил ошибку во время последнего дела, — сообщил он. — Мы проведем какое-то время порознь. Нет, я хочу представить тебе кое-кого еще. — Их взгляды обратились к женщине, которая спокойно отреагировала на пристальное внимание.       — Серхио, это Ракель Мерседес, — начал Андрес, — и она — лучший взломщик сейфов, с которым я когда-либо имел удовольствие работать.       Серхио кивнул Ракель, затем обратился к брату.       — То же самое ты говорил и о Татьяне, — сурово напомнил он, и Андрес поморщился.       — Довольно неуместно. Почему ты об этом заговорил? — спросил он, хмуро глядя на Серхио.       — Потому что ты всегда так поступаешь с женщинами, Андрес. Я этого не потерплю. На этой работе нет места подружкам…       Женщина, о которой шла речь, резко прервала его тираду: дернулась и выпалила:       — Стоп, что?!       Серхио покосился на нее.       — Без обид. Я не сомневаюсь в твоих способностях, но мы не можем позволить себе отвлекаться. — Он снова повернулся к Андресу. — Я уже говорил и повторю еще раз: работа не может быть отравлена романтическими отношениями.       — Погоди, приятель, — вмешалась Ракель, сверкая глазами. Серхио невольно отметил, насколько она великолепна. — Я не подружка. — Она сердито посмотрела на Андреса. — Это ты ему так сказал, Фонойоса?       Судя по виду, она была готова дать Андресу пощечину.       — Поверь, я не подпустила бы этого засранца и на десять футов, не говоря уж о том, чтобы встречаться с ним, — заявила Ракель, впечатлив Серхио. Она явно не поддалась обаянию Андреса, как многие женщины.       Андрес рассмеялся и посмотрел на Серхио.       — Она немного вспыльчива, но, как я уже сказал, Ракель — лучшая из тех, с кем я когда-либо работал. Если мы не сможем убедить персонал открыть для нас хранилище, эта маленькая леди расколдует его в мгновение ока.       Ракель отбросила волосы от лица и шагнула к Андресу.       — Еще раз назовешь меня «маленькой леди» — отрежу тебе яйца, — раздраженно пригрозила она. Серхио ухмыльнулся.       Она обладала мужеством и не отступала перед его братом. В глазах Серхио это считалось немалым достижением. Возможно, Андрес прав. Она может оказаться полезной. Когда их глаза снова встретились, он увидел что-то в глубине ее взгляда — искру, которая вызывала его интерес. Серхио кивнул и сказал:       — Хорошо.       Он старался не слишком задумываться о собственных мотивах.