Смерть наш дар

*** ...Мы не боимся смерти, мы – посланцы ее… Твою мать, Бартон, что же ты творишь! Его выстрел прошивает мне ногу насквозь, а пару секунд спустя, совсем рядом, метрах в двадцати, раздается взрыв. Он выбил из меня взрыватель! Поднимаюсь не без помощи Стива и смотрю наверх, выискивая его, - Бартон, ты здесь? – перехожу на личный канал, - Клинт? Если слышишь меня, отзовись…. Передатчика больше нет, наш кукловод нейтрализован, взрыватель ты только что уничтожил, - отойдя в сторону, продолжаю, - вернись ко мне, Клинт… Он появляется из прохода между домами несколько невыносимо длинных минут спустя, останавливается, глядя настороженно в сторону Директора, Фьюри кивает, - Все в порядке, агент Бартон, вы справились с поставленной задачей, хоть это и было нелегко. Жду вас и агента Романофф на базе с отчетами о миссии через полчаса. Думаю – достаточно времени, чтобы добраться самостоятельно? - Вполне, сэр, - отвечает мой «тихушник», гляди-ка – даже меня провели! Проводив непонятным взглядом тронувшийся «Хаммер», подходит ко мне, - Как ты? - Истекаю кровью! – с ядовитым сарказмом откликаюсь я, - и когда, позволь спросить, ты собирался посвятить меня в ваши с Фьюри секретные игры? - Никогда, - простодушно отвечает он, - Сама сказала – «секретные»… - Да пошел ты, Бартон, - развернувшись, почти падаю на руки Роджерсу, - Кэп, меня надо перевязать, срочно. – Стив пунцовеет или багровеет, никогда не различала этих оттенков, и в нерешительности топчется на месте, поглядывая на моего муженька. Тот спокойно кивает, - Это не помешало бы, Капитан, она ведь так того и гляди – действительно, кровью истечет… - Изверг! – вскидываюсь немедленно я, Стив предпочитает ретироваться, как и Старк, который уже смылся под шумок взрыва, по воздуху. – Еще скажи – ты и амнезию инсценировал, в тебе погиб гениальный актер! - Нат, - негромко зовет он, не перебивая моего ора, - выслушай меня… - Меня это достало, - выдохнув, разворачиваюсь на каблуках, - и не приходи мириться в душ или в спальню – не пущу! – ухожу, спиной чувствуя его пристальный, чуть печальный, взгляд… На базе нас маринуют много-много часов, отчеты написаны и переписаны, обсуждения затягиваются из-за спорных моментов, когда у Бартона, действительно, была временная потеря памяти от препаратов. Сейчас он не помнит ничего из тех полутора суток, что был не в себе, здесь все наши сведения – от меня. А я пытаюсь избежать подробностей, потому что это настолько личное, что мне не хочется этим делиться даже с Директором, не говоря уже о Хилл. - Спасибо, агенты, - наконец, произносит Фьюри, переглянувшись с Марией, кивает, - мы удовлетворены отчетом о миссии, считаем ее благополучно завершенной. Можете идти, мы вас не задерживаем, оставайтесь на связи. Резко оттолкнув кресло, я покидаю конференц-зал быстрым шагом, чтобы он – не нагнал, не спросил ни о чем… Дверь моего отсека уже в двух шагах, - Нат, постой… - сделав вид, что не расслышала, захожу, притворив ее за собой, прислонившись спиной, медленно съезжаю вдоль по двери вниз, опускаясь на корточки. - Надо поговорить, - Бартон появляется с другой стороны, чертыхнувшись, я поднимаюсь – забыла, что отсеки у нас смежные. - О чем? – устало произношу я, - Если о миссии, то уволь – наговорилась, на сто лет вперед. Если об извинениях – не парься, я не сержусь. - Я соскучился, - неожиданно тихо произносит он, - не могу быть так далеко от тебя… - прикрыв глаза, чувствую, как отпускают меня терзавшие все эти дни страх и сомнения, и злость, - Таша… - так он меня теперь редко зовет, чаще просто «Нат». Когда Клинт произносит мое имя – так, на выдохе, едва слышно, гладя прямо в глаза – у меня не остается сил сопротивляться… Шаг…, еще один и он подхватывает меня, почти у пола, обнимает, прижимая к себе. Его губы настойчиво ищут мои, но мне сейчас не хочется страсти, поняв, он проводит рукой по волосам, требующим мытья и укладки, легко касается шеи, там, где был вживлен передатчик, теперь небольшой шрам – еще один в коллекцию. Его теплая ладонь, так расслабляющая меня, спускается вдоль позвоночника, заставляя меня почувствовать его ласку. Подавшись навстречу, я неожиданно отвечаю на его поцелуй, он смеется, - ну, наконец-то… Благо, койки в наших блоках давно уже сдвинуты в одну – Бартон поднимает меня на руки, чтобы тут же опустить, но уже на эту импровизированную кровать. Я не двигаюсь, наблюдая, как он, не особо спеша, расстегивает форменную рубашку, стягивая ее вместе с майкой. Завороженная этим зрелищем, я начинаю заводиться, а он – не торопясь, приближается, распуская и вытягивая ремень из брюк. Облизнув губы, не в силах взгляда от его рук оторвать, я сажусь было, но он останавливает, - я сам… От этого, чуть севшего голоса, у меня бегут мурашки, его длинные пальцы ловко справляются с моей униформой и рубашка, а вслед за ней и лифчик, летят куда-то на пол. Опустившись сверху, он принимается целовать меня, избегая губ – поцелуи приходятся куда угодно, но основное направление очевидно – спускаясь к груди, он останавливается, дожидаясь хотя бы намека от меня. Я ловлю его взгляд и выгнувшись, сама подставляюсь под его горячие губы, - Развратница, - шепчет он, от одной груди к другой переходя, - моя жена совершенно потеряла стыд… - Твоя жена теряет мужа едва ли не каждый день, - с трудом выравнивая дыхание, когда он с особой изобретательностью ласкает мои соски, проговариваю я, прижимая его голову еще ближе, едва сдерживая стоны, - мне простительна распущенность в постели. - Ну, тогда держись, - произносит он, войдя в меня, наконец. Я вцепляюсь ногтями в его плечи, стараясь, чтобы он проник как можно глубже, губы уже искусаны в кровь, а мне все мало. Его резкие толчки отдаются болью наслаждения внутри меня, мне не хочется, чтобы это заканчивалось…никогда…ни…за…что…просто…пусть…это... останется… навсегда… Миг единства, как и наслаждение, отступает неохотно, потому что ни он, ни я не желаем его отпускать. Его рука все еще скользит вдоль моего тела, мои пальцы путаются в его волосах – бездумно, почти машинально. Он ловит мою ладонь, прижимая к губам, молча, без слов – они будут лишними сейчас. Мы живем на лезвии бритвы, каждый день рискуя собой и друг другом. Часы затишья – словно око бури, лишь передышка перед новым витком, каждый из которых может быть последним. Наша жизнь – на двоих одна, взятая взаймы, и проценты давно превысили нашу платежеспособность. Мы держимся друг за друга, продолжая сражаться – за будущее, которого у нас нет, за прошлое, которое мы потеряли, за настоящее – в котором мы живем… …Смерти мы не боимся, ведь смерть есть наш дар…