Праздник цветения

Мир духов невероятно красив. Он полон причудливых растений, волшебных цветов и прекрасных ароматов. Каждый вдох — истинное наслаждение. Каждый шаг — настоящий восторг. Девушка шла по тропе, укрытой розовыми лепестками, падающими на раскрытые ладони, и улыбалась. Нежные лепестки щекотали кожу и наполняли легкие едва уловимым ароматом, шепчущим о свободе. Да, здесь девушка чувствовала себя по-настоящему свободной. Так странно… этот мир ей чужой, но в нем так спокойно, словно она уже дома. Нет, стоп! Не надо так думать. Как бы ни был прекрасен этот мир, он не ее дом. А девушке надо вернуться. Может, кто-то ее ждет и волнуется? От мысли, что где-то далеко, в другом мире, девушку могут ждать близкие люди, в груди разлилось тепло. Приятно знать, что ты кому-то нужен, что кто-то думает о тебя, ждет твоего возвращения. А значит, надо обязательно вернуться! Даже если для возвращения домой придется вернуть потерянные души и, возможно, встретиться с загадочным и опасным Трешом. Получится ли от него убежать? Почему-то девушке казалось, что она быстро бегает. Правда, босиком бегать не очень удобно. И где она только умудрилась потерять обувь? Смотря на свои босые ноги, девушка и не заметила, как тропинка закончилась, приведя к небольшой поляне. В человеческом мире ничего подобного не могло бы существовать! Слишком идеальным было это место. Высокое раскидистое дерево с розовыми лепестками стояло ровно по середине поляны и укрывало своими ветвями белые цветы, аромат которых напоминал свежесть после дождя. Мягкая трава росла ровным ковром. Так хотелось упасть на землю, раскинуть руки, смотря на ясное небо, и вдыхать чудесный аромат цветов. Вот только самое удобное место у ствола древа уже было кем-то занято. Может, это потерянная душа? Девушка рванула вперед, но остановилась в паре шагов от незнакомца. Нет, едва ли он был потерянной душой. Слишком яркая одежда и… фиолетовые рога?! Неужели это и есть Треш, о котором предупреждала Ари? Бежать! Надо срочно бежать, пока он не обратил на нее внимания! Девушка развернулась и даже успела пробежать пару метров, прежде чем ее ноги словно приросли к земле. Дернувшись, беглянка поняла, что не может сдвинуться с места. — Ох, какое прекрасное пополнение коллекции! Заблудшее дитя, куда ты бежишь? — голос Треша словно эхом отдавался в голове испуганной девушки. Чуть хриплый, он пробирал до мурашек. — Я… я просто искала дорогу домой, — прозвучало как-то совсем жалко. Устыдившись своего страха, девушка тряхнула головой и уже увереннее добавила. — Может, отпустите меня? — Зачем? Чтобы ты опять убежала? — холодное дыхание коснулась уха девушки. Треш был всего в метре от нее. Он стоял за ее спиной и с интересом рассматривал будущее пополнение коллекции. Красивая, испуганная, но пытающаяся бороться с его магией душа была прекрасна. Она пахла чем-то незнакомым, смесью сладости и легкой кислинки. Треш знал, что в мире духов нет ничего подобного. Ни одна душа не могла так пахнуть. Значит, это человек? — А если я дам слово, что не убегу? — сердце бешено колотилось. Оно будто хотелось вырваться из груди, сбежать как можно дальше от этого духа. И девушка разделяла это желание! Но было уже поздно. Она попалась. Можно было только попытаться договориться с Трешом, даже если в успех затеи веры не было. — И твое слово чего-то стоит? Люди склонны обманывать даже самих себя, что уж говорить о других. — Моему слово можно верить! — высказывание духа задело честь девушки. Как он смеет сомневаться в ней?! Тот, кто не держит своего слова, не достоин зваться человеком. А она не такая! Она всегда держит слово! Даже если оно дано тому, от кого стоит держаться подальше. — Злишься? — реакции девушки забавляла. Она чуть дрожит, но голос ее звучит звонко. Боится, но все равно бросает вызов. Решительная особа. — Хорошо. Дай слово, что не сбежишь от меня. — Даю слово, что не убегу от Вас, — с гордо поднятой головой девушка рухнула на землю. Без магии Треша она оказалась не способна удержать равновесие. Это больно ударило по самолюбию. Неприятно осознавать, что в глазах врага ты выглядишь так жалко. — Тогда можно и познакомиться. Я Треш. А твое имя? — хороший вопрос. Вот только ответа на него не было. Девушка не помнила свое имя. Она уже хотела сказать «не помню», но вместо этого произнесла: — Эйлин, — прижав руки к губам, девушка внезапно поняла, что ее действительно именно так зовут. Сотни голосов шептали ее имя. Кто-то с нежностью и любовью, кто-то с легким раздражением, кто-то с удивлением. Сотни голосов и сотни эмоций. И все они произносили лишь ее имя. Эйлин. — Эйлин, значит. Тебе подходит, — кто-то близкий тоже говорил так. Кто-то очень дорогой и важный. Обернувшись, Эйлин не знала, что хотела увидеть и боялась разочарования. Потому она зажмурилась и открыла глаза, лишь когда услышала раскатистый смех Треша. Этот смех звучал как-то зловеще. Тихий, он с каждой секундой нарастал. Словно гроза, что приближалась к загулявшему путнику. Но сам Треш не казался злым. Высокий, с фиолетовыми рогами и длинными белыми волосами в маске демона он не был похож на злодея, которого описывала Ари. Эйлин не было страшно рядом с ним. Да, необычной внешности. Да, со своими странностями. Да, он носил на поясе изящную косу на цепи. Но рядом с ним не чувствовалось угрозы. Он воспринимался Эйлин так же, как и Ари. Просто дух. — Ари говорила, что ты опасный противник. Но я не чувствую в тебе никакой угрозы, — задумчиво проговорила девушка, внимательно всматриваясь в его фиалковые глаза. Казалось, что на их дне дрожит робкий огонек. Хотелось подойти поближе, чтобы попытаться лучше рассмотреть удивительно красивые глаза духа, но Треш с усмешкой отвернулся и положил руку на косу. Неужели он стал терять хватку? Обычная человеческая девушка смотрит ему в глаза и не боится. Будто бы он ее хороший знакомый, а не Дух Одержимости. И это… удивительно. Обычно его боятся, пытаются убежать, или же слепо идут за ним, ведомые отчаяньем, а она совсем другая. В чем-то слабая, она не желала сдаваться. Гордая, упрямая. Давно таких не встречалось в мире духов. Обычно души легко искусить, заставить сбиться с истинного пути. Но эту девушку непросто направить в другую сторону. Она будет протаптывать свою дорогу, чтобы вернуться на путь спасения. Что ж, тем интереснее наблюдать за ней. — Это она встретила тебя в мире духов? — Треш склонил голову набок, и Эйлин почему-то стало стыдно. Будто бы ее поймали за чем-то предосудительным. — Да… — И она оставила бедное заблудшее дитя одно? Не отвела тебя домой? — голос Треша словно укутывал девушку в плотный кокон, куда не могли пробиться никакие тревоги. Вдруг стало так уютно и легко. И совсем забылись предостережения Ари. В конце концов, того фонаря, куда Дух Одержимости затачивал души, не было. — Она сказала, что я сама должна найти свой путь, — о слабости Ари Эйлин благоразумно промолчала. Она уже поняла, что между двумя духами шла борьба. Ари провожала души в мир духов, Треш пытался заточить их в свой фонарь. И они едва ли когда-нибудь смогут прийти к миру и пониманию. — Как это на нее похоже, — хохот Треша звучал совсем уж зловеще. — Делает вид, что спасает души, но на самом деле оставляет их на произвол судьбы. — Но мне она и вправду помогла! А ты истязаешь души в своем фонаре! — разговаривать в таком тоне с Духом Одержимости еще никто не смел. Даже Ари никогда не повышала на него голос, считая это выше своего достоинства. Но это человеческое дитя гордо вскинула голову и бросила в лицо слова обвинения. Ее голос дрожал от едва сдерживаемого раздражения, а руки, сжатые в кулаки, готовы были ударить. Дерзкая, наглая девчонка. Но, удивительно, она не вызывала злости. Лишь интерес. — Я не истязаю души. Я забочусь о них. Кто сказал, что любая душа желает попасть в мир духов? Кто решил это за них? Может, они хотели умереть и раствориться. Не помнить ничего из своей прошлой жизни или же переживать ее снова и снова. Я даю им этот шанс. Силой я никого не затаскивал в фонарь. Они сами, — почему-то Эйлин поверила, что души сами соглашались попасть в фонарь Треша. — И я не бросаю их, как Ари. Я всегда рядом с ними. Может, не могу увидеть, как они живут, но точно знаю, что они расцветают во всем своем великолепии. Душа может зачерстветь, если оставить ее в блаженстве. Только боль и ее преодоление помогут душе расцвести. — Но это жестоко! Ты не оставляешь им выбора. Ты истязаешь их снова и снова. Мучаешь их… вечность, — Эйлин представила, как их держат в клетке и каждый день бьют плетью. Как их спины не успевают заживать и кровоточат от каждого удара. Как они стонут, но их никто не слышит. Их крики разбиваются о стены фонаря и оглушают самих кричащих. Эта картина так ярко встала перед глазами девушка, что Эйлин пошатнулась и чуть не упала, если бы не крепкое плечо Треша. — Они сами истязают себя. У каждого есть воспоминание, причиняющее боль. И они застревают в нем. Проживают его тысячи раз, но не могут найти выход. Стоит просто поступить по-другому, попробовать смириться с потерей, принять эту боль. Но души не могут. И люди тоже. Разве в твоей жизни не было такого? Что ты прокручиваешь один момент из жизни сотни раз? Мучаешь себя вопросом: а что было бы, если бы я поступила иначе? Не можешь отпустить это? — Треш наверняка сейчас ехидно улыбался, но за маской демона его лицо нельзя было разглядеть. Видны были лишь его фиалковые глаза, которые пристально смотрели на девушку. И в них отражались ее зеленые омуты. Они будто превращались в изумруды, падающие в бездну его взгляда. Так красиво и так пугающе. — Я не придумал ничего нового. Ни один садист не сможет причинить такую боль, какую люди сами себе причиняют. — Но ты не дал им выбора. И в этом твоя главная жестокость. Да, может, человек оступился. Но это был его выбор, его ошибка, за которую он и так корит себя. А ты заставляешь переживать это опять, — уже не так уверенно заявила Эйлин. Если Треш лично не пытал души, как это себе представляла девушку, то может, она и в другом ошиблась? Она ведь совсем его не знала, но мысленно уже занесла в список садистов и злодеев. И хоть она его не боялась, но и доверия не испытывала. А почему? Почему поверила словам Ари больше, чем его словам? Потому что она первой ее встретила? А разве это имело значение? Почему она ищет изъяны в Треше, пытается доказать самой себе, что он плохой? Ответов не было, и в груди все сжималось от непонятного чувства вины. — Выбор? А всегда ли он нужен? Может, наоборот, жестоко давать выбор? Всегда ли душа хочет выбирать? Вот, например, ты. Если бы тебе не давали выбор искать ли врата мира духов, ты бы могла быть уже дома. Ари бы отвела тебя домой. Но нет, ты блуждаешь по миру духов в поиске дома. Приносит ли тебе это счастье? Ведь выбор у тебя есть, но нужен ли он был тебе? — Эйлин нечего было на это ответить. Все возражения осыпались пеплом горького разочарования. Ведь Треш в чем-то был прав. Всегда ли выбор приносит счастье? Всегда ли он нужен? Ведь девушка и вправду могла быть дома. Но Ари говорила, что хочет помочь, просто пока слаба. Она могла бы направить ее по нужному пути. Могла, но не сделала. Оставила ее одну в мире духов. Осознание собственного одиночества подкосило девушку, и она рухнула на колени. Бессмысленный взгляд поднялся к небу, но его загородила маска демона. Треш не стал ничего говорить. Он молча смотрел на Эйлин и чего-то ждал. Сломается ли она? Встанет и пойдет дальше? Проклянет Ари или его? Но Эйлин лишь странно улыбнулась и, как давно хотела, упала на мягкую траву, закрыв глаза. Вдох-выдох. Дыхание выровнялось. Вдох-выдох. Ушло из тела напряжение. Вдох-выдох. Гнетущие мысли растворились в спокойствии. Открыв глаза, девушка посмотрела на возвышающегося над ней Треша. Он не шевелился. Если бы не ветер, что трепал его волосы, Духа Одержимости можно было принять за статую. Такой же неподвижный и словно неживой. Такой странный, непонятный, чужой, он тоже казался одиноким, заблудившимся. И эта мысль натянула невидимую нить между Трешом и Эйлин. Нить тонкую, хрупкую, но уже осязаемую. — Прости, — тихие извинения унес ветер. Услышал ли их Треш, девушка не знала, но не хотела повторять. Когда ты что-то повторяешь из раза в раз, это обесценивается, потому что оно теряет свою уникальность. Становится чем-то привычным и обыденным. Потому действительно важные вещи надо бережно хранить и не позволять им много повторяться. В этом Эйлин была уверена. Почему-то в голове возник деревянный кулон в виде лисицы. Ее ушки были разных размеров, а хвост и вовсе странно изгибался, но маленькие пальчики бережно поглаживали неказистую лисичку и прятали в ладошках от чужих глаз. Очередное воспоминание? Девушка невольно коснулась груди, пытаясь нащупать грубую веревку, но пальцы коснулись кожи. Никакого намека на украшение. Пусто. Но пальцы помнили шероховатость дерева и холод камней, служивших глазками лисице. И еще было чье-то тепло. Тепло немного грубое, неуклюжее, но такое доброе и родное. Кто это был? Отец? Брат? Или это все иллюзия? Желание иметь любящую семью? — Ты чудная, — усмешка Треша вывела девушку из коридоров памяти, заставила снова вернуться в реальность. Эйлин уже и забыла, что не одна на поляне, что находится в мире духов и ищет путь домой, что совсем недавно кричала на Дух Одержимости. И стало внезапно так смешно. Девушка смеялась над собой, над своей глупостью, а казалось, что над Трешом. И вроде бы оскорбление, неуважение к нему, но не было ни злости, ни раздражения, ничего, кроме легкой волны тепла. Так странно и непонятно. Рядом с ней весь привычный мир становился каким-то причудливым, изменялся самым необыкновенным образом и превращался в головоломку. Это будоражило сознание, и желание забрать эту девушку в свою коллекцию возрастало в несколько раз. Она точно должна была стать венцом коллекции. И для этого надо приложить все усилия. Например, все же поднять с земли Эйлин. Треш протянул девушке ладонь, желая помочь встать, но хохочущая Эйлин ее даже не заметила. Слезы от смеха застилали глаза, все тело тряслось, а сознание медленно уплывало. Реальность дробилась на кусочки, разбивалась и осколками больно резала мимолетными мыслями. И в какой-то момент хохот сменился всхлипами. Эйлин жадно хватала ртом воздух, била руками по земле. Со стороны она была похожа на одержимую. Любой бы на месте Треша испугался, бросил бедную девушку в истерике. Но тот, кто видел души в агонии, не видел в этом ничего страшного. Наоборот! Дух Одержимости чувствовал, как цветок души этой девушки расцветает, наливаясь этой болью. Как лепестки медленно раскрываются, и аромат отчаянья повисает в воздухе. Так упоительно прекрасно! Треш жадно вдохнул этот аромат и внезапно за шкирку поднял Эйлин, удерживая ее за плечи, чтобы не упала. Она слегка пошатывалась, но на ногах все же устояла благодаря Трешу. Схватившись за него, как утопающий за соломинку, она наконец-то смогла отдышаться и прийти в чувство. Все еще слабая, опустошенная, она снова могла дышать и стоять самостоятельно, но не спешила отстраняться. Ей хотелось еще немного постоять вот так. Хотелось не чувствовать себя одинокой в чужом мире. Хотелось найти опору, с помощью которой сможет снова стать собой. И эта опора была рядом, но признаваться самой себе, что нашла ее, Эйлин не спешила. Было страшно ошибиться. Треш мог оставить ее так же, как и Ари. — Спасибо, — выдохнула девушка, окончательно успокоившись. Она все еще держалась за Треша, но уже лишь кончиками пальцев цепляясь за его одежду. Надо бы отпустить, но было страшно, что он тут же уйдет, и Эйлин снова останется одна. А она была к этому не готова. Всю ее жизнь рядом с ней были те, кто поддерживал ее, помогал стать сильнее. А теперь она осталась одна, сама по себе, и даже не помнила тех, кто был ей так дорог. В душе образовалась пустота, которую требовалась заполнить как можно скорее. Довериться кому-либо, найти в нем утешение — это стало главной потребностью. Но рядом был лишь тот, о ком рассказывали страшные вещи. Но можно ли им верить? И можно ли верить Трешу? Эйлин не знала. Но она была готова узнать, попробовать довериться. Потому все же нашла в себе сила отстраниться и сделать благодарственный поклон по всем традициям. Удивленный Треш снова протянул раскрытую ладонь, предлагая пойти с ним. Да, он не был Духом Спасения, но тоже мог что-то сделать, тоже мог помочь. Заодно лучше узнал бы это заблудшее дитя и понял бы, как оставить ее у себя. Эйлин не подозревала о его мыслях, не знала, как прекрасно выглядит в его глазах. Она лишь знала, что рядом никого, кроме Треша нет, и он ее единственная надежда вернуться домой. И девушка взялась за его протянутую ладонь. Холодная, но удивительно гладкая, намного больше ее маленькой ладошки, его рука несильно сжала ее, чтобы успокоить и придать сил двигаться вперед. Такой неожиданный доверительный жест удивил обоих, но никто виду не подал. Эйлин была немного смущена, а Треш растерян, однако оба сделали вид, что ничего особенного не произошло. И лишь тонкая, связывающая этих двоих нить, внезапно обросла еще одной. Ладонь Треша не дарила тепло, но вселяла уверенность. Удивительно, но рядом с ним девушка уже ничего не боялась, хотя должна была бояться его самого. Но страха не было. Была лишь благодарность и непонятное чувство где-то глубоко в душе. Робкое, только-только зародившееся, оно испуганно спряталось от пристального внимания девушки и растворилось в более сильных чувствах. Сжав ладонь Духа Одержимости, Эйлин почувствовала, как когти Треша едва коснулись ее кожи. Острые, они осторожно что-то вывели на руке девушки. Ей бы испугаться, спросить, что это значит, но Эйлин лишь улыбнулась. Ее не пугали ни когти, ни странные действия, ни маска демона, ни рога. Ей было лишь страшно отпустить ладонь Треша и остаться одной. Она верила Трешу или, по крайней мере, пыталась довериться. А сам Треш уверенно вел девушку сквозь лес, который с каждым шагом становился все мрачнее. Формы деревьев становились все больше похожими на монстров. Чудесные ароматы таяли в воздухе, а под ногами стелился серый туман. Место пугающее, но ладонь Треша не позволяла бояться. Пока она держится за его руку, все будет в порядке. Так убеждала себя Эйлин и даже закрыла глаза, чтобы лишний раз не давать повода для страха. Но коварная фантазия оказалась не на стороне девушки. Каждый звук она превращала в жуткий скрежет или хохот демона. Каждое прикосновение к холодной земле сопровождалось картинами, как кто-то из-под земли хватает девушку за ногу и утаскивает к себе. Эйлин прерывисто дышала, но продолжала идти вперед. Ее пальцы так сильно сжимали ладонь Треша, что костяшки побелели. Будь на месте Духа Одержимости человек, он бы взвыл от боли, так как хватка у девушки была крепкой. Но Треш не был человеком, потому он лишь с интересом переводил взгляд на свою спутницу. Ее ладонь была маленькой. Она почти тонула в ладони духа, но в ней было столько силы и тепла, что вечно холодная кожа Треша, наверно, впервые за сотни лет нагрелась и стала теплой, как у человека. Странно, непривычно, неправильно, но так приятно, что он даже остановился, отчего девушка чуть не упала. Распахнув глаз, она наткнулась на огромную арку как перед храмом, за которой виднелся дом.