Обыкновенная история... или нет?

      — Хелен, — снова позвала меня белозубая Джерри. Я осознала, что наверное слишком сильно увлеклась собственными мыслями. Виновато улыбнувшись, я ответила: — Простите, я задумалась. На этот вопрос так с ходу, трудно ответить, — я на секунду умолкла, подбирая слова — для начала, формулировка вопроса мне кажется не совсем правильной. Потому что в нашей семье каждый находится на своём месте и тень никто ни на кого не бросает, — рассмеялась я. — Тогда я переформулирую, — тутже отозвалась ведущая — почему вы отказались от такой блестящей карьеры? Ведь множество ведущих актрис Голливуда успешно совмещают семью и работу. — Понимаете, — начала я — я никогда в жизни не мечтала стать известной актрисой. Не хотела стоять под вспышками фотоаппаратов на красной ковровой дорожке, не думала о романах с известными актёрами Голливуда, которые мне постоянно пытались приписать, — как будто по секрету, доверительно сообщила я, вызвав смех в зрительном зале — я просто делала то, что мне нравилось, не выставляя далеко идущих целей. Мне нравилось работать в кино, общаться с разными людьми, перевоплощаться, пытаться понять своих персонажей. — И что же изменилось, когда в вашей жизни появился Дэвид?— блондинка заинтересовано смотрела на меня — вам перестало нравится кино и все, что с ним связано? — Нет, — улыбнулась я — просто я полюбила. А когда любишь, хочешь сделать человека счастливым. Ему же для счастья было необходимо моё постоянное присутствие рядом. Дэвиду нужна была жена, а не блестящая ведущая актриса с высоким гонораром и полным отсутствием сил и времени на семью. Как говорится, человеку нужен человек, — снова улыбнулась я — а я хотела, чтобы он был счастлив. — Неужели вам так легко было забыть о своей любимой работе? — Конечно, это было не легко. Я бы даже сказала, трудно, безумно. При чем, сложнее всего было не отказаться от карьеры, а остаться дома с ребёнком, когда меня снова позвали сниматься, — вспоминая все, что творилось тогда со мной, задумчиво произнесла я — ведь в начале пути всегда на энтузиазме, отказываешься, идёшь в заявленном направлении, но потом начинается откат назад. Уже не так хочется и вообще идея кажется бредовой, а уж если при этом тебе предлагают вернуть все как было, то тут вообще становится очень сложно удержаться. В этом плане, мне было безумно тяжело. В голове тут же промелькнула воспоминание. Бекки позвала меня в свой новый исторический фильм, играть мне предстояло с Энтони Хопкинсом. Конечно, моя жизнь в декрете была совершенно не предсказуема,даже можно сказать, совсем не похожа на стереотипное его видение, просто потому что я ушла в декрет от Дэвида Гарретта! А он то давал концерты, на которых наше с Веней присутствие было для него необходимо, то затевал запись альбома, на обложке которого хотел видеть меня и тащил нас на фотосессию, то вдруг собирался повидать моих родителей или приглашал в гости Серого, с которым они до утра за чашкой чая разглагольствовали на кухне. Но не смотря на все это, я вдруг так захотела вернуться на съёмочную площадку. Тем более когда ещё у меня будет возможность, поработать с Хопкинсом? Но Дэвид воспринял эту идею мягко говоря, не очень. Вечером укачивая сына он посмотрел на меня и серьёзно произнес: — Мы же договаривались, что декрет у тебя, и ты все его время проведёшь рядом с сыном. — Я могу взять его с собой, — осторожно начала я. — Ну да и отдать его няне, пока ты будешь сниматься, — раздражённо ответил муж. — А ты как будто не отдашь его няне, если возьмёшь с собой! — вдруг расстроилась я. Муж спокойно выдержал паузу, глядя в окно и продолжая укачивать сына. Веня приболел и из-за этого отказывался спать в своей кроватке. — Подумай, — медленно и убийственно спокойно начал он, по прежнему не глядя на меня — неужели ты хочешь снова не успевать поесть, постоянно нервничать и плакать от усталости и бессилия по ночам? Я не смогу полететь туда вместе с тобой, а Веня не может полгода не видеть маму, это за гранью, честно говоря, — он ласково погладил засыпающего сына по пушистой макушке  и наконец посмотрел на меня— ты говорила, всех ролей не сыграешь, а счастье можно упустить, — он задумчиво, с грустной нежностью прошёлся глазами по моему лицу — разве с тех пор что-то изменилось? Неужели мы, — он осторожно переложил малыша на другую руку — больше не составляем твоё счастье? Тебе снова нужна красная дорожка и романы с самыми завидными холостяками Голливуда? — с горькой усмешкой произнёс он. — Ну почему ты все время думаешь, что я не работать еду, а романы крутить? — резко сказала я, чувствуя как от его спокойствия у меня внутри разгарается пламя— я актриса, а не просто приложение к тебе! Я хочу работать там, где мне нравится! То, что я стала твоей женой, не значит, что я перестала быть личностью и иметь свои собственные интересы! Ты хочешь, чтобы я была такой же как ты, но я младше тебя, у меня другие интересы, я не могу так! — с каждым новым предложением, я все больше заводилась, уже не контролируя  саму себя. А Дэвид как будто сгорбился и моментально  постарел от моих слов. Кинул на меня взгляд, пропитанный болью и нежностью, и молча вышел из спальни. В эту ночь, он впервые со дня свадьбы не пришёл ко мне, оставшись ночевать в детской. А утром, подложив мне под бок сладко спящего  сына, уехал на три дня в Прагу, на репетицию с чешским оркестром. Естественно, когда я проснулась, то первым делом пожалела, что высказала столько ерунды вслух, ведь не все это было справедливо по отношению к любимому мужу. Скорее просто вырвалось от обиды, я не считала так на самом деле. Но в то же время, я не понимала, почему я не могу поехать сниматься. И это не давало мне до конца захотеть примириться с Дэвидом. Хотя больше всего в жизни я не любила ссоры и всегда бежала на всех порах мириться, а в большинстве случаев старалась вообще не доводить дело до разборок. В конце концов ведь он продолжает ездить с концертами, почему я не могу сняться всего в одном фильме?!? И вот, из-за его упрямости и моей несдержанности я осталась одна на три дня с постоянно плачущим ребёнком, который ещё и желал все время быть на руках. За два дня я так вымоталась, что готова была плакать сама вместе с сыном. Вечером мы вышли на веранду, чтобы подышать воздухом перед сном. Я смотрела на голубоватые облака, низко плывущие над землёй и думала о том, что делать дальше? И когда я наконец перестану так глупо поддаваться на ссоры. Веня играл с моей косой, периодически тихонько всплакивая. На душе было так не радужно, что мне захотелось добавить в жизнь красок. На этот случай всегда имелось проверенное средство - красочные яркие фильмы. Тем более сын обычно хорошо засыпал под взрослые неинтересные "мультики". Мы вернулись в дом и уютно устроившись в мягком кресле, приготовились к чему-нибудь интересному. Порывшись в своих заметках( я записываю интересные фильмы в заметки, чтобы не искать когда захочется чего-нибудь посмотреть) я выудила на свет мюзикл, который давно обещала посмотреть двоюродной сестре. Это был Ла-ла-ленд. Честно признаюсь, когда этот фильм только появился на экранах, я как раз снималась в своём первом фильме и мне совершенно некогда было его посмотреть. Да и у меня почему-то было какое-то предубеждение против, я совершенно не желала вникать и просматривать. Но сестра так радостно его рекламировала, что я сначала из вежливости записала его, а теперь вдруг как-то захотелось. Быстро нашла давно присланную ссылку, нажал кнопку и устроила малыша на коленях поудобнее. Через 15 минут он, уютно прижавшись ко мне посапывал. Я видела свою собственную историю и мне так отчаянно хотелось, чтобы все закончилось хорошо. Но моим ожиданиям не суждено было сбыться. Я смотрела на экран и слезы лились сами собой. Сердце вдруг сжалось от отвратительного ощущения, что я тоже могу оказаться на месте героини, однажды увидев Дэвида далеко напротив, а не рядом с собой. Я тут же закрыла крышку ноутбука одной рукой, стараясь не раздбудить наконец успокоившегося малыша. Смахнув слезы тыльной стороной ладони, я прижала свое двухгодовалое чудо к груди, целуя пушистую макушку. Посмотрела на бархатные пушистые тёмные ресницы, подрагивающие во сне. "Совсем как у Дэвида!" - пронеслось в голове. Снова заплакала, и решительно набрала телефонный номер. В трубке послышались гудки. — Хелен, — радостно провозгласила Бекки на том конце — ты решилась! Боже, как я рада. Сейчас вышлю тебе контракт... — Бекки, — перебила я её дрожащим от слез голосом — я не приеду. — То есть как? —не поняла режиссёр — совсем? – Совсем, и больше не зови меня, — твёрдо ответила я. — Может ты все-таки ещё подумаешь? — неверяще спросила она. — Нет, я уже все обдумала, прости, — ответила я. — Хорошо, — растерянно пробормотала режиссёр — я тогда Анну приглашу, ты не против? — Нет, Бекки, не против, она очень талантливая девочка, — улыбнулась я, стирая слезы одной рукой — удачи тебе в съёмках, я уверена, что все будет просто прекрасно, как всегда. — Спасибо, — все также растерянно ответила она. Я отложила телефон и осторожно отнесла малыша в кровать. Опуская его на папину подушку, я вспомнила слова мужа: "Наместник!". — Действительно, — усмехнулась я. Взяла телефон в руки и торопливо набрала мужу. Долгие гудки показались мне вечностью. Когда я уже почти отчаялась и собралась нажать кнопку отбоя, он поднял трубку: — Здравствуй, — его голос звучал глухо и как-то тяжело. — Здравствуй, дорогой, — я запнулась, пытаясь подобрать слова, поскольку мне вдруг стало невыносимо тяжело сказать то, что я задумала — прости меня! Я такая глупая, наговорила тебе всяких гадостей, я не думаю так на самом деле, правда!—заторопилась я, боясь не успеть, сама не зная куда — ты правильно сказал, вы моё счастье и никакие фильмы мне не нужны, я не знаю, чтобы я делала без вас. Прости меня, я тебя люблю, я буду держать себя в руках, чтобы не обижать тебя так больше! — на том конце воцарилось молчание. — Что у тебя случилось? — услышала я задумчивый с лукавыми нотками голос — два дня молчала, а сейчас вдруг такой поток сознания. — Просто представила, чтобы было, если ты уйдёшь! Дэвид, я люблю тебя! Я безумно боюсь тебя потерять! — выдохнула я в трубку. — И я тебя люблю, упрямая девочка! — улыбается он. Проследив мысленно этот эпизод, я продолжила: — Но чем больше проходило времени, тем меньше мне хотелось бросать маленьких детей и любимого мужа, сбегая на работу. И в конце концов, когда на свет появился наш третий сын, я поняла, что все самое лучшее находится у меня дома, а не на работе и окончательно успокоилась, — мягко улыбаюсь я. Репортерша старательно тянет "понимающую" улыбку, пятаясь прикрыть ей свое истинное отношение к моим словам. — Ваш союз в этом году отпразднует 13 лет, — я киваю поддерживая Джерри в мыслительно-вычислительных операциях — и за все эти годы вы ни разу ни давали интервью, в отличии от вашего супруга. Неужели домашние дела настолько поглотили вас? — насмешливо произнесла репортерша. — Дело совсем не во времени, —покачала я головой — дело в приоритетах, я просто не испытывала желания снова находиться в центре внимания. Ведь я, в отличии от моего супруга, не демонстративная натура и не люблю большое скопление людей, интересующихся мной. — Кстати, о вашем супруге, — я внутренне напряглась, снова ожидая какого-то глобального подвоха —  я знаю, что вам этот вопрос задавали миллион раз, но все же, каким образом вы женили и удерживаете рядом с собой уже столько лет, такого ярого поклонника разных прекрасных дам? — Люди не всегда являются теми, кем их хотят видеть, —загадочно отвечаю я, не собираясь вдаваться в подробности — я просто люблю этого человека и даю ему все, что раньше ему приходилось по крупицам собирать у миллиона женщин, — стараюсь говорить мягко, но эта "понимающая" ухмылка репортерши начинает действовать на нервы. Зачем я вообще согласилась сюда приехать? Опять все то же самое! То, от чего я сбежала много лет назад. — И вы никогда не ревновали его к этой толпе? — как будто зная ответ заранее, снова ухмыляется она. — Я жалела и его, и толпу, — пожимаю я плечами. — Жалели?! Жалели женщин, которые отчаянно желали попасть в постель к вашему супругу? — непонимающе вопрошает репортерша. — Конечно, — вдруг тихо отвечаю, злость уходит, об этом не хочется кричать — ведь все хотят счастья и ищут его всеми возможными способами. Всем думается, что если человек успешен, красив, известен, то он точно должен знать рецепт счастья. А поскольку разговаривать сердцем и душой, заражая спокойствием и позивитом, даря надежду на что-то большое и светлое, мы практически разучились, то единственным способом дотронуться до счастья и получить энергию от такого известного человека становится постель. Вот все и ищут счастья таким способом, только не там, поскольку и успешные люди бывают не счастливы, — я поднимаю взгляд на Джерри. — А вы умеете получать энергию другими путями? — интересуется она. — Не совсем. Я просто сама счастлива и стараюсь делиться тем, что у меня внутри. Мне для счастья не нужен человек, которого я буду "высасывать" энергетически, как вампир. — А для чего же вам тогда в мужьях такой мужчина? — съехидничала репортёрша, я усмехнулась. — За тем, что я могу сделать его счастливым, — стараюсь максимально мягко ответить. — Вы не жалеете, что променяли блестящую карьеру на пелёнки? — снисходительно вопрошает репортерша. И тут меня накрывает. —Да, я не сыграла миллион ролей, Не появилась на обложке Cosmopolitan, не спела Аиду  в Метрополитен, но я исполнила главную роль в своей жизни— роль жены и матери. Никакая съемка, никакой проект не принёс мне столько радости, сколько приносит его улыбка каждый день. Да, я не стала великой актрисой, оперной певицей и светской дивой, но я стала любимой и любящей женой. Я стала опорой многих проектов Дэвида, я стала его вдохновением и путеводной звездой. Я выбрала любить, а любить—значит идти на жертвы. Мы открыли школу искусств в Вене, создали фонд помощи одарённым детям, мы оба преподаём. Да, мы могли бы тогда разойтись, решив, что вместе нам сложно, но тогда бы сейчас не было учеников Дэвида, которые наполняют конкурсы и выигрывают звания. Не было бы новой сотни произведений, которые он написал в нашем браке. И наконец, не было бы моих самых близких и родных людей — наших детей. Когда я вижу, как Веня стоя рядом с папой старательно водит смычком по струнам, а Суса с Серафимом покачивают головой в такт их мелодии, я готова плакать от счастья. Ведь они дали моей жизни в миллиарды раз больше, чем могли бы дать все спетые арии в Метрополитен. —Мы до сих пор в полном удивлении по поводу ваших детей. Ведь 15 лет назад никому и в голову прийти не могло, что мистер Гарретт вообще женится. И когда появился первый сын, потом второй и потом ещё трое детей, репортёры выпали в осадок вместе с нами.— я усмехаюсь, глядя на выпученные глаза Джейн — вам было всего 23 когда вы стали мамой, вам не было страшно? —Сначала было. Но только в первом триместре, потому что у меня висело три новых проекта. Ближайшие пять лет были расписаны буквально  по минутам, а я могла только лежать в кресле качалке, цепляясь за руку мужа и периодически исчезать в ванной. Как рассказать об этой новости, я не знала. Но мне повезло, мой продюсер вошёл в мое положение и отправил меня в декретный отпуск. —Вы сразу выбрали путь домохозяйки, или все—таки работали? — Как только я узнала о своём положении, Дэвид сказал, что теперь все изменится и мы оба должны перестать переезжать с места на места. Вместе с моим менеджером мы отметили и отказались от большинства проектов, потому что я не могла позволить себе, чтобы мой ребёнок рос без матери. До шестого месяца я ездила вместе с мужем на его гастроли. Но потом перелёты стали даваться мне все тяжелее, и потребовалось осесть на одном месте. Я стала заниматься обустройством дома, ждать мужа из туров. Пока Веня был у нас один, я продолжала работать, пусть и не в такой бешенном графике как раньше. Я уезжала на две недели раз в месяц и снималась в фильме "Эта странная девочка". Но когда малышей стало двое, а потом и трое, я уже не могла уезжать так часто и от многих предложений пришлось отказаться, остались только те, которые возможно было осуществить не уезжая из Вены. За это я до сих пор бесконечно благодарна моему продюссеру, потому что он перенёс съемки моих эпизодов  в Вену в моих последних двух фильмах. А потом, когда мы ждали третьего сына, я поняла, что больше не могу работать, ведь с детьми нужно заниматься и пристально. Да и мистер J, не смог больше менять графики съемок. Поэтому я отказалась от съемок и сконцентрировалась на детях. И было это ровно 10 лет назад, у меня сегодня юбилей, — смеюсь я. — О, мы вас поздравляем от канала и от зрителей! — радостно возглашает Джерри.       Спустя несколько минут допроса, я наконец была отпущена из студии и вздохнула полной грудью. Все-таки я сильно отвыкла от такого бессмысленного и глупого времяпрепровождения. Сейчас мне хотелось поскорее оказаться дома, прижаться к Дэвиду, услышать как бьётся его большое сильное сердце, поцеловать в румяную щёчку младшего сына и забыть это глупое интервью поскорее. Всю дорогу до дома я находилась в некой прострации. Перед мысленным взором проносились разные моменты нашей совместной с Дэвидом жизни, о которой мне пришлось так подробно сейчас рассказывать. Веселая поездка в Милан— в которой Дэвид перепутал "Трубадура" с "Травиатой"  и привёл меня не на тот спектакль, его, недовольное первой скрипкой в оркестре и моё, недовольное солистами, лица. Спонтанный уличный концерт в предрождественском Нью-Йорке, его горящие глаза, раскрасневшиеся от холода щеки и уши, которые я грела руками в тёплых варешках, короткие восторженные поцелуи между композициями. Фотосессия для обложки его нового альбома, с трехмесячным Веней на руках. Он, прижимающий сына к груди одной рукой, и ласково поправляющий мою причёску другой. Поездка на день рождения моего папы с двумя сыновьями на руках и дочерью, находящейся в "пути". Искреннее восхищение моим отцом в его глазах и крепкие объятия на прощание. Вечерние музицирования на веранде нашего дома. Я напеваю отрывок из "Травиаты", накрывая маленький столик новой скатертью. Дэвид, тепло улыбается, наблюдая за мной, потом берет в руки свой любимый инструмент и начинает аккомпанировать мне. В его глазах столько восхищения мной и какого-то сумасшедшего восторга, что я ощущаю себя неловко. Поправляя на округлившемся животе платье, я смущённо смолкаю и опускаю взгляд, для того, чтобы через мгновенье уткнуться носом в его рубашку и ощутить осторожное объятие. Мы несколько минут стоим неподвижно, а потом между нами протискивается старший сын, смотря снизу вверх. Муж подхватывает его на руки, малыш смеётся, путаясь пальчиками в папиных волосах. Через все мои воспоминания проходит одно ощущение — бесконечного счастья. Машина останавливается перед моим домом. Я поднимаюсь по ступенькам, открываю дверь и захожу внутрь, внимательно прислушиваясь. В доме тихо, и только со стороны сада доносятся приглушенные голоса детей. Скидываю пальто, ботильоны и не успеваю даже подняться, как в конце коридора показывается Сусанна. — Мама пришла! — радостно вскрикивает малышка — ребята, мама вернулась! — кричит она уже в сторону веранды. Через пару минут ко мне по коридору несутся трое мальчишек в богатырских шлемах и блестящих самодельных кольчугах. Десятилетий Леня обгоняет шетсилетнего Андрюшу, который изо всех сил старается не уронить великоватый шлем. От них старается не отставать четырехлетний Серафим, путаясь в полах богатырского одеяния. Они налетают на меня с громкими радостными криками, роняя свое оружие, обнимают. — Наконец-то ты пришла! — Серафиму нужен новый костюм! — Мамочка, у моей куклы оторвалась рука! — Я соскучился, — наперебой говорят они. Я ласково обнимаю своих любимых в ответ, поглаживая пушистые тёмные макушки. — Я тоже успела по вам соскучиться,  а папа с Веней где? — интересуюсь я. В этот момент из кухни показывается Дэвид в фартуке, его растрепанные волосы и выступающие на лбу капельки пота, сразу говорят мне, что он снова пытался разобраться с духовкой. За годы нашего брака музыкант научился довольно неплохо готовить, одержав победу и над плитой, и над мультиваркой и даже над пароваркой. Но духовка и выпечка пока никак не хотели сдаваться, но он не оставлял надежды. Муж вытирает руки об фартук и ловит в, разогретые плитой, ладони моё лицо. — Здравствуй, — ласково целует, стараясь не наступить на малышей — ну как сходила? — Нормально, — улыбаюсь я — но больше не пойду! — быстро добавляю. — Чаю? Мы тут с Веней пирог затеяли, но у него получается явно лучше, чем у меня! — смеётся Дэвид. — Обязательно! — я опускаю взгляд на детей — пойдёте с нами чай пить? Мальчишки сейчас же отлипают от меня и взяв за руки Серафима направляются в сторону сада. — Мы ещё игру не закончили! — важно говорит Лёня. — Тогда приходите на пирог, — бросает им вдогонку муж. — Суса, а ты с нами пойдёшь? — спрашиваю я у дочки. Получив положительный кивок, мы берём её за руки с двух сторон и отправляемся на кухню. Около духовки стоит Веня и сосредоточенно возится с тестом. От одного взгляда на эту молодую копию мужа, у меня в груди поднимается волна нежности и умиротворяющей теплоты. Малышка помогает папе налить чай и старательно несёт мою дымящуюся чашку к столу, боясь расплескать содержимое. Через пару минут Веня окончательно расправляется с тестом, сделав пирог и поставив его в духовку. Сверкнув лучезарной улыбкой, он  на лету чмокает меня в щеку и удаляется в сторону своей комнаты. Сусанна с Дэвидом оказываются за столом. Я внимательно смотрю на то, как Дэвид поправляет её волосы и спрашивает, какую печеньку она хочет к чаю. Наша дочь хлопает тёмными пушистыми ресницами, "стреляя" в папу бархатными глазами чайного цвета. Улыбаясь я отмечаю, что дочка папина! И не только папина, но и вся в него. Дэвид что-то шепчет ей на ухо и малышка выдает: – Мамочка, а как ты съездила?— я кидаю лукаво-обиженный взгляд на мужа. Он только улыбается, всем видом изображая заинтересованность. — Хорошо, правда устала сильно! — Почему? — дочь откусывает кусочек печенья и делает осторожный глоток, изучая меня рассеянным взглядом. — Отвыкла я и от камер и от глупых вопросов, — улыбаюсь я, ласково поглаживая её шёлковые пряди. — Потому что тебе с нами лучше! Правда, папа? — обращается она за поддержкой к Дэвиду. Последний с самым серьёзным видом кивает. — Я пойду к мальчикам, —  спускаясь со стула произносит Сусанна — они меня обещали назначить принцессой! — Конечно иди, такое предложение нельзя отклонять! — улыбаюсь я. Малышка исчезает в дверях кухни, а муж ловит мою ладонь, мягко касаясь её губами. — О чем тебя спрашивали? — очарованно произносит он, свободной рукой касаясь моих волос. — Да все о том же! — устало усмехаюсь я — за столько лет, новых вопросов не придумали! — Почему не снимаешься ? — Ага, и ещё как мне удалось? Почему я ставлю тебя и детей выше карьеры и свободной жизни, как я умудряюсь не ревновать тебя? Изменяешь ли ты мне? Доверяю ли я тебе? — с чёрным сарказмом перечисляю я  — ах, да! И короночка— не жалею ли я о своём решении! Нет, ну ты представляешь! Какой глупый вопрос! — возмущённо восклицаю я. Музыкант пару мгновений ласково смотрит на меня, потом тихо спрашивает: — Жалеешь?  — я фокусирую на нем взгляд, смотрю прямо в глаза. — Конечно жизнь не бывает сладким праздником все время, но с тобой я готова пройти все трудности ещё раз, — также тихо отвечаю я, прижимаясь щекой к его тёплой надёжной ладони — я могла бы жалеть, если тогда в Вене осталась с тобой. — Почему? — заинтересованно спрашивает он, мягко улыбаясь. — Потому что скорее всего события пошли бы следующим образом, — задумчиво излагаю я —  проснувшись утром, я бы очень сильно пожалела о своей слабости и сбежала бы как можно дальше от тебя и как можно скорее. В дали от тебя, поняла бы, что действительно совершила ошибку и долго бы страдала, — его взгляд приобретает лукавый оттенок — но встречи с тобой старалась бы избежать всеми силами! — подняв вверх указательный палец, говорю я — потом мы бы в течении пары лет случайно сталкивались бы на фестивалях или съёмках, старались бы друг друга избежать, но ночью все равно оказывались бы в одном номере. На утро я бы снова сбегала, а ты бы пытался меня задержать и объяснить, что это нормально. Спустя года три, ты бы оставил попытки меня образумить, я бы выстроила график так, чтобы больше никогда не встречаться. А сейчас сидела бы где-то в Калифорнии, снимаясь в очередном глупом сериале и молча плакала, видя тебя на экране. — Это ещё интересно почему? — любопытствует муж. — От воспоминаний о том, как хорошо было с тобой, — тихо улыбаюсь я. — Ты думаешь, я бы тебя отпустил, так просто ? — серьёзно спрашивает он. — Если бы я тогда не ушла, то осталась бы в твоих глазах такой же как и все предыдущие и последующие девушки, — грустно улыбаюсь я — и ты бы не старался меня удержать. Дэвид умиротворенно улыбается, продолжая смотреть мне прямо в глаза, мягко поглаживая кончиками пальцев мою руку. — Я ведь женился не потому, что хотел любыми способами затащить тебя в постель, — смеётся он — а потому что ты единственная кто могла согреть душу и сердце, а не просто тело. Я счастливо улыбаюсь, смущенно прячу глаза. За почти пятнадцать лет, я так и не привыкла к его комплиментам и каждый раз смущалась как в первый. — Иди ко мне, — еле слышно шепчет он, мягко привлекая обеими ладонями моё лицо к себе. Его тёплые губы нежно касаются моих, будто подтверждая его слова. Я полностью растворяюсь в ощущении его ласковых губ, тёплых рук, сладковато древесного аромата и пульсирующей точки в низу живота. В голове проносится мысль "наверное пора.....". Губы мужа соскальзывают на щеки, щею, плечи оставляя нежные поцелуи. Дыхание сбивается, мысли путаются и в это мгновение, я слышу: — Мааам, а где моё зелёное платье? — судорожно распахиваю глаза и осторожно отстранившись от мужа, поворачиваюсь к дочери. Сусанна внимательно с ожиданием смотрит на меня. — В верхнем ящике твоего комода, милая, — стараясь выровнять дыхание отвечаю я. Малышка довольно кивает и убегает в детскую. Я перевожу взгляд на мужа, он ласково смеётся: — Такая непоседа! — Вся в тебя! — отвечаю я со смехом — и глаза твои и волосы, и прищур и даже мимика!— я по нарошку толкаю его в плечо — да все пятеро твои - Веня просто твоя копия, у Лёни с Андрюшей твои глаза, у Серафима цвет волос, а про Сусанну вообще молчу! — У Серафима твоя улыбка, — замечает муж, оправдывающимся тоном, потом вдруг как—то задумчиво смотрит на меня и негромко произносит — когда родилась Сусанна, я мечтал, что она будет похожа на тебя. Маленькая русоволосая, сероглазая фея, — мечтательно протягивает он — а она в два месяца глянула на меня глазами своих братьев. — Ну ты же её все равно любишь, — улыбаясь возражаю я. — Конечно, — поспешно соглашается он — но все же я бы не отказался от ещё одной принцессы, —  как-то очень сокровенно произносит он. У меня внутри все затопила волна нежности. — Будем надеяться, что у тебя в самом  скором будущем появится такая возможность, — также сокровенно отвечаю я. Несколько секунд он переваривает услышанное, потом вскакивает из-за стола. — Правда? Ты не шутишь? — неверяще спрашивает он. Я поднимаюсь следом, смеясь ловлю его руку. — Нет, не шучу. Я была у врача. — Девочка? — буквально затаив дыхание, спрашивает он. — Девочка, четыре месяца, —  вся лучась от его восторга, отвечаю я. Дэвид подхватывает меня на руки и кружит по кухне. Я смеюсь, обнимая его за шею. И пусть говорят и думают, то что думают телевизионщики, репортёры и другие актрисы, я знаю, что я сделала правильный выбор и счастливее меня на свете нет женщины! В моей голове пронёсся разлитый по новозеландской мостовой кофе, первое несмелое объятие, его улыбка в аэропорту," мягкий диван" в Вене, его еле слышное предложение, рождение наших малышей, уличные концерты, фотосесии. И в каждом этом эпизоде были нежность, тёплые заботливые прикосновения, светлые выбивающиеся из хвоста пряди и тёплые ласковые глаза чайного цвета.....