bittersweet

- Ты же в курсе, что мы не можем молчать вечно? Марта прикрывает глаза, делая глубокий вдох. Она искренне надеялась, что если какое-то время будет делать вид, что находится здесь одна, то вскоре Бросмер испарится. Не сработало. - Ты же в курсе, что нельзя сначала целовать девушку, а потом уходить с другой? – блондинка искренне старалась сдержать весь тот яд, что так норовил выплеснуться, но не получилось. Теодор делает вдох поглубже. - Давай поговорим? Без издевок и прочего, - произносит шатен, - пожалуйста. Ричи оборачивается, все-таки переводя взгляд на парня – он не выглядел как потерявшийся щенок, но все его естество просило об этом разговоре. Вздохнув, белокурая подходит ближе к витрине, начиная перебирать в руках цветы, которые получила в подарок несколько минут назад. - Говори, - флегматично пожимает плечами та, надеясь, что ее тело не выдает всей нервозности, которая в ней горела. Парень по-прежнему стоял посреди небольшого зала цветочного, не сводя с нее серых глаз. - Я пошел за Лалисой не потому, что она что-то значит, а попросту из-за того, что она почти что мой босс. В ее распоряжении сделать так, чтобы я был уволен, думаешь мне хотелось этого? Нет, конечно. Ни увольнения, ни оставлять тебя там, когда твои губы были все еще мокрыми из-за того, что мы целовались. Девушка сглатывает резко образовавшийся в горле ком и поднимает глаза на Бросмера. - Мне плевать на нее, - брови Тео поднимаются вверх в знак того, что он говорил прописную истину, - честно. Но мне не плевать на то, что гребаный Фрэнсис оказался с тобой в момент, когда тебе нужна была защита. Он, а не я. Хотя это я должен быть рядом, потому что это я целовал тебя до, а не кто-то другой, - парень делает пару шагов к стойке Ричи. – Это я стоял в архивной комнате и мучался с желанием прижать тебя к чертовой книжной полке и задрать юбку, потому что воспоминания о вечере в ванной у Дина разъедают мой мозг. Марте кажется, что земля уходит из-под ног, когда резким движением парень преодолевает расстояние и через стойку тянется к ней за поцелуем. Его сильные руки обхватывают ее лицо быстро, но осторожно, будто только что он взял хрусталь, который в любую секунду может рассыпаться на атомы. Теодор, не церемонясь, тут же проталкивает свой язык в рот Ричи, наслаждаясь, как удивленный вздох с ее стороны открывает ему все границы, позволяя вкусить как можно больше. Девушка растерянно хватается одной рукой за стеклянную поверхность стойки, а другой за плечо Бросмера, чтобы не упасть, ведь ей приходилось тянуться вперед. Шатен поворачивает голову, языком очерчивая ее рот, а затем вновь пускаясь внутрь, сталкиваясь с ее собственным. Девушка привстает на кончики пальцев, вступая в игру. Ее язык тоже начинает активную борьбу за первенство, ведь это то, как она привыкла делать, но вдруг желание выяснять, кто победит, пропадает, Ричи хочется лишь открывать рот и радушно встречать там Теодора, наслаждаясь танцем языков. Было так странно, но так приятно подчиниться, согласиться. Однако осознание вдруг пробивает ее тело, заставляя оторваться с хлестким звуком, хоть ладони шатена и не позволяют ей отодвинуться слишком далеко. - Если ты сейчас скажешь, что нам нужно остановиться, я применю наручники, - произносит Бросмер, губы которого приобрели малиновый оттенок от яростного поцелуя. - Нет, боже, - выдыхает та, - здесь камеры. Мне нужно закрыть салон, и мы уйдем. Тео на секунду прикрывает глаза для небольшого тайм-аута, который помог бы успокоиться. В конце концов, они ведь собирались поговорить, а получилось лишь... - Давай, - отвечает парень, освобождая ее от плена своих рук. Марта начинает лихорадочно соображать, что она должна сделать. Черт, так трудно думалось, когда перед тобой стоял офицер полиции, заявивший, что хочет сорвать с тебя юбку. - Мне нужно подмести пол и протереть стекло перед закрытием. - Я жду, - кивает тот. Светловолосая устремляется к двери, ведущей в комнату для персонала, кидая быстрый взгляд на парня перед тем, как скрыться в помещении – Теодор поправлял одежду в области ремня. У Марты почти закружилась голова от этого жеста, но требовалось сосредоточиться на происходящем. Все же, а что было на ней надето? Девушка лихорадочно забегает в комнату и поднимает пояс светлых джинсов, не имея возможности вспомнить, какое белье она надела вчера вечером после душа. Обычные черные стринги, вот черт. На них не было даже бантика, ни то что кружева или рюшей. А бюстгальтер? Светловолосая заглядывает под майку, спрятанную под слоем голубого кардигана. Белый, мать вашу! Она собиралась впервые заняться сексом с Бросмером, а на ней было белье разного цвета? Ричи беззвучно бьет себя по лбу, проклиная мироздание, заставившее одеться таким образом. Ничего не оставалось кроме как смириться и наконец-то уже подмести гребанный пол в салоне. В одну руку Марта хватает щеточку с совком, а в другую берет стеклоочиститель и тряпку оранжевого цвета, но вдруг останавливается. Разве она не могла протереть витрины завтра, когда придет на смену? Могла, правда мисс Тулипс ругалась бы, ведь протирка стекла была обязательной. Но… откуда она узнает, если Ричи приедет раньше? Плевать. Девушка таким же быстрым движением отшвыривает бутылочку с синей жидкостью в сторону. Словно робот-пылесос, блондинка начинает оперативно собирать всё с пола маленькой щеткой с длинной ручкой. Не задерживаясь ни на секунду, она убирает все за стойкой и переходит в клиентскую часть, где стоял Бросмер. В полусогнутом положении Марта сканирует каждый уголок щеткой, добираясь и до ног шатена. Тот услужливо отходит в сторону, освобождая пространство, но вдруг тишину салона разрывает звук хлопка от соприкосновения тяжелой ладони полицейского и пятой точки девушки. Она в момент вытягивается как струнка, не ожидавшая такого действия. - Что? – брови Тео взлетают. Та лишь молчаливо заканчивает уборку, затем забирает пальто из комнаты персонала и выходит навстречу парню уже с ключом от двери. Удовлетворенная улыбка пробивается на его лицо. Ричи закрывает цветочный, нажимает пару кнопок на сигнализации, а затем разворачивается к Теодору. В ее голове пролетают тысячи картинок, как они могли бы доехать до его дома, предварительно сходить в душ по очереди, чинно лечь в постель и наконец-то уже прервать эту линию бесконечных недомолвок, комбинированных с поцелуями, однако Бросмер был слишком нестабилен для такой долгой раскачки – блондинка ловила момент настолько, насколько могла. Более того, весь ее запал уже бы пропал к тому моменту, как они доберутся на место, в то время как сейчас они оба уже дымились от закручивавшегося внутри желания. Шатен пихает руку в карман джинсов и достает оттуда ключ, машина отзывается приветливым подмигиванием фар и щелчком открытых дверей. Место, в котором находился цветочный, можно было назвать закоулком. Маленькое здание было как бы мостиком между двух огромных жилых домов, отчего образовывался небольшой коридор для парковки из стен - с этой стороны даже не было окон. Ричи знала, что снаружи салона висела лишь одна камера с ограниченным углом обзора, а машина Бросмера стояла к этой камере задом. Ничего не мешало. В один момент все стало таким хаотичным, что Марта порой одергивала себя, не понимая, это мокрый сон или реальность? Стоило им сесть в машину, как их губы вновь соединились в горячем танце, а тела разделяла лишь коробка передач. Бросмер с остервенением держал в руках лицо девушки, играя в пожирателя. Он так долго держал внутри себя все это, что теперь его не покидало ощущение, будто кандалы спали, и он делал все, что хотелось. Светловолосая лихо поспевала за этим соитием, открывая рот шире и издавая грязные звуки причмокивающей слюны, что лишь подхлестывало. Неужели он такой? Теодор. Жадный, хваткий, пылкий, не сдерживающийся. В прошлом парень иногда приоткрывал занавес, но никогда не одергивал кулисы настолько. Марте нравился этот шатен, что нетерпеливо гладил ее шею, а поцелуями въедался в естество. - Я много раз представляла это, - Ричи резко отрывается, тяжело дыша, - но никогда не думала, что это будет так. - Представляла? – брови Тео взлетают вверх в игривой усмешке, - Что ты имеешь в виду? Они по-прежнему тянулись друг к другу с сидений переднего ряда, разделенные устройством машины, но держались друг за друга крепко. - Всё, что можно иметь в виду. - Скажи, - резко проявившиеся повадки Кристиана Грея заставляли Ричи краснеть. - Перестань, - щеки у нее были словно яблоки на витрине овощного. - Если ты имела в виду мастурбацию, то ни одна из моих не обходилась без твоего образа с тех пор, как мы встретились. Стоп-кран? Спусковой крючок? Кнопка открытия парашюта? Ничего из этого не вызвало бы у Марты такую волну чувств, эмоций и желания, как эти слова полицейского. Все вместе и приправленное перцем чили – вот как ощущался этот момент. Желание, смешанное с диким ощущением сбывшейся мечты. Шатен впервые чувствовал себя настолько свободным рядом с Ричи, будто все вокруг исчезло, было бесконечным и безмерным, хотя парадокс был в том, что они по-прежнему были в машине, которая сковывала часть движений, не позволяя осуществить все желаемое. Впрочем, на это у них еще будет время. Блондинка, не в силах больше терпеть бесконечности прелюдий, разрывает поцелуй на несколько секунд, смело закидывая сначала одну, а затем и вторую ногу на парня. Быстро сообразив, Теодор нажимает на рычажок под сиденьем, дабы оно отъехало назад на максимальное расстояние. Спинка тоже вскоре переходит в полулежачее положение. Тео сотню раз представлял эту картинку: Ричи, сидящая прямо на его коленях, но никакая мечта не могла сравниться с реальностью – светлые пряди торчали в разные стороны, потому что он растрепал ее укладку, ее щеки и губы были красными, потому что это он их целовал, ее одежда теперь была изрядно мятой, потому что это он исследовал все ее тело своими руками. Марта хватается за ширинку своих джинсов. Да, на ней по-прежнему было белье разного цвета, но девушке искренне хотелось верить, что Теодор не заметит этого, а если и заметит, то не придаст значения. В конце концов, закон спонтанного секса заключался в спонтанности не только обстоятельств, но и белья. Разглядеть ее всю в белье и без он успеет, когда это произойдет не в машине на парковке у ее работы. Бросмер лихорадочно пускает руку в бардачок. Он, как любой уважающий себя парень, всегда носил в кошельке один презерватив. Все это было избито и так стереотипно, будто он какой-то незнакомец из клуба, готовый к общению, хотя, Бросмер не скрывал, что имел такой период в жизни. Эпоха, к счастью, давно ушла, а привычки остались. Свою куртку Теодор скинул давно, а вот футболка так и мешала разглядеть желанные рельефы, с головы до ног окутывающие его тело. Ричи не знала, сколько полицейский проводил в зале, но выглядел он как греческий бог, которому она была не против приносить себя в жертву. Бросмер же напротив поддается желанию оставить верх на девушке. Он снимает с нее лишь кардиган, оставляя в майке белоснежного цвета, под которой был такой же бюстгальтер. Застежка лифчика быстро освобождается под чарами парня, давая возможность обхватить рукой аккуратную, упругую, мягкую грудь блондинки. Пальцы молодого человека тут же хватаются за торчащие розовые соски, которые так и просились к нему в рот. Ричи слегка вздрагивает, когда Тео одновременно сжимает оба соска пальцами, доставляя удовольствие, граничащее с мазохизмом, но при этом сама не останавливается и снимает джинсы, оставляя их болтаться непонятной кучей на одной ноге – оставалось надеяться, что пол в машине был не сильно грязным. Хваткие пальчики девушки с ловкостью фокусника выдергивают ремень из штанов Бросмера, оставляя в виде преграды лишь пуговицу и ширинку, которые тоже продержались недолго. Под джинсами Бросмера красовались черные Calvin Klein от чего блондинка поняла, что этот с виду невинный ангелок, а на самом деле чертенок, готовился к тому, что может между ними произойти. И почему-то это подстегивает девушку лишь больше. Тео не знал, один ли он сгорал настолько сильно, или же Ричи тоже разделяла это ощущение, но чего он не мог скрыть, так это большого количества выделившейся естественной смазки на своем члене, отчего скорость раскатывания презерватива увеличилась в разы. Бросмер надеялся, что девушка тоже уже была возбуждена так сильно, чтобы пуститься с большой скорости. И она была. Это чувствовалось, пока Марта осторожно впускала его внутрь, а он лишь ждал, понимая, что Ричи все равно требовалось какое-то время, ведь о ее крайнем половом партнере и когда он был Теодору было известно примерно ничего. Однако и сам Бросмер недалеко ушел – будто забытые ощущения вспыхнули с такой силой, что он даже побоялся опозориться здесь, будто кот, которому давно не давали молока на обед. Но теперь шатен хотел получить все. Все, что предлагалось быстрым трахом в машине, он хотел забрать без остатка, поэтому прижимал к себе стонущую блондинку, без конца сминая остатки ее одежды или же пятую точку, помогая совершать движения вверх-вниз, находя общий темп. Губы давно потеряли определенные границы, и они целовали друг друга куда приходилось, будто то щека, шея, ключица или ухо – все слилось в один большой мокрый поцелуй. Марта чувствует себя опьяненной, когда видит сосредоточенное лицо Бросмера, будто решающего трудную задачу, а не занимающегося сексом в машине. Ее собственная рука прочерчивает линию по запотевшему стеклу, словно в каком-то пошлом фильме, оставляя на тонких пальцах капли конденсата. Такие же капли, как капли крови надписи во взломанной квартире. А сообщение «Хочешь знать, чей кровью было написано послание на зеркале?» также осталось неотвеченным среди диалогов Ричи и неизвестным офицеру Теодору Бросмеру.