bittersweet

Теодор нервно осматривает свой стол, пытаясь понять, все ли нужное он взял с собой: парочка протоколов, которые нужно будет заполнить, ручка, блокнот с заметками по делу, а также флешка – на ней были видеозаписи с камер больницы, на которых не было и тени Тристана Эндлесса. - Это странно, - раздается мужской голос за дверью, а уже через секунду она открывается, - голкипер так хорошо вёл, чтобы в конце матча облажаться? Я просто не понимаю этой стратегии! - Брось, Моррис, это ведь всего одна четвертая финала. Бросмер прикрывает глаза на несколько секунд. Снова этот новенький. За сегодня он его порядком достал: сначала пролил его кофе утром в коридоре, затем поучаствовал в инциденте с Мартой, а теперь вновь каким-то образом оказался в их отделе, чтобы снова раздражать его. - Одна четвертая или одна вторая, какая разница, Фрэнсис, если у человека ноги из задницы! – отвечает напарник. - Задница это и есть ноги, - злостно шепчет шатен под нос, пытаясь прорваться к выходу. - Что ты говоришь, Тео? – оборачивается Моррис. Они с Фрэнсисом встали прямо-таки на проходе выхода из отдела, который так сильно нужен был ему сейчас. Допрос Тристана все откладывался и откладывался. Что за гребаный день? - Говорю, что мне нужно пройти, - слова вырываются из него, словно лава из вулкана, обжигая всех вокруг жаром гнева, - уйди с дороги, Фрэнсис. Парень, не имевший понятия о причине такого раздражения в свою сторону, лишь молча делает шаг в сторону, прослеживая путь Бросмера. Шатен, изображая вселенское спокойствие, выходит из отдела, хлопая дверью. Уйди с дороги – во всех смыслах. Парень открывает дверь, что вела в небольшой коридор, в конце которого стоял стол с компьютером. - Эй, Тео, - женский голос пронзает тишину. Сероглазый останавливается, дожидаясь пока Рейчел, окликнувшая его, дойдет до двери. - Да? - Отключи голову, - напарница славилась прямолинейностью, - отключи. Сейчас она нужна тебе холодной. Подумаешь о своих отношениях с Мартой после этого и догонишь с букетом красных роз. Бросмер усмехается, впервые за весь день чувствуя хоть каплю расслабления, пробежавшего по телу. - Она, вероятно, убьет меня им, - отвечает он. - М-м, да, это похоже на нее, - уголки губ Рейчел приподнимаются, - тогда после всего этого заходи в комнату отдыха, я расскажу тебе пару секретов на тему как правильно дергать девочку за косички. - Договорились, - кивает шатен. Звук хлопнувшей двери оповещает его о том, что он один в коридоре. Бросмер кратко выдыхает, на секунду прикрывая глаза. Ему и впрямь требовалось на время забыть о проблемах внешнего мира, чтобы сосредоточиться тут – в их полицейском участке, который будто исследовал другую реальность. Реальность, где не было моральных принципов, совести и добра. И чтобы понять его, нужно научиться отключать эмпатию. Полицейский дергает ручку двери, заходя внутрь. Парень из охраны, все это время находившийся тут с Эндлессом, кратко кивает и выходит из комнаты допроса, передавая полномочия Теодору. Тот делает глубокий вдох через ноздри. - Я заждался вас, офицер Бросмер. Парень поднимает взгляд. Тристан сидел, вальяжно растянувшись на маленьком деревянном стуле, с таким видом, будто был султаном с кучей наложниц на огромных диванах среди ковров. На это замечание Тео решает ничего не отвечать, даже если из него буквально лезли колкости и кулак в честь его нападения на Марту прямо у офиса. Гребаный придурок, ты будешь за решеткой. - Тогда приступим, - кратко оглашает полицейский. Бросмер раскладывает на столе нужные бумаги, кладет ручку, открывает блокнот. Флешка в его кармане ждала лучших времен – не нужно показывать все козыри сразу. - Могу ли я поинтересоваться, по какой причине я нахожусь сегодня здесь? – спрашивает Тристан. - С этого и начнем, - один уголок губ шатена вздымается вверх от чувства надвигающегося триумфа. Теодор достает бумагу из всей кипы, что он принес. - Вот ваши показания с предыдущего допроса, - Бросмер кладет перед подозреваемым лист, - все задокументировано. Эндлесс быстро пробегается глазами по строкам, вникая в суть. Буквы и впрямь были собраны в слова, точь-в-точь сказанные им здесь пару недель назад. Смуглый мужчина удовлетворено кивает, соглашаясь со сказанным. - Вы утверждали, что в день взлома квартиры, ранее принадлежавшей вашей покойной матери, вы находились в городской больнице. - Все верно, - флегматично кивает тот, - я провожал родного человека в последний путь. - Вы в этом уверены? – Тео не мог не переспросить, чтобы убедиться в намерениях мужчины. - Абсолютно. Теодор молча делает пометку в блокноте под чутким наблюдением Тристана, а затем встает со своего места, направляясь к небольшому телевизору на ножке, стоявшему неподалеку от их стола. Бросмер в два движения подключает носитель к устройству, и уже через пару секунд на экранчике загорается нужная надпись. Шатен нажимает на кнопку воспроизведения видео, а сам вальяжным шагом возвращается к столу. - Это запись с видеокамер городской больницы, где находилась ваша мама. День взлома, в который, как вы утверждаете, вы находились там и разговаривали со своей мамой о размножении яблонь, - Тео записал эту тупую деталь в свой блокнот. – Данная камера установлена на ресепшене больницы. Любой посетитель проходит через эту стойку, прежде чем оказаться в палате. Как видите, мы специально ускорили воспроизведение записи, так как ее просмотр по секундам числом специалистов показало – вас не было там в день взлома квартиры. Тишина. Тишина, наполненная чувством превосходства. Теодор любил это ощущение. Понимание, что правда вот-вот восторжествует по причине него самого будто бы добавляло огромный плюс к его карме. Справедливость в глазах парня была чем-то, что должно всегда идти рука об руку с человеком. В противном случае, требовалось сделать все, чтобы доказать ее. Вера в человечество – вот что привело Бросмера сюда. - Ваше алиби официально отклонено, - продолжает полицейский, - вы заведомо дали ложные показания следствию, за что тоже следует определенная ответственность. - Нельзя же верить только какому-то жалкому видео! – взмахивает руками Тристан, который до этого времени будто бы был «на паузе». Шатен молчаливо достает еще несколько бумаг из папки, а затем кладет их перед Эндлессом. - Показания свидетелей – работников больницы. Девушка, что в тот день работала на респшене, мужчина – лечащий врач вашей матери и медсестра, ухаживавшая за ней. Не утомляйте себя чтением, в каждом из них сказано, что вы появлялись крайне редко и пришли лишь на следующий день после кончины миссис Эндлесс в палате. Теодор давно не испытывал такого удовольствия, как в день, когда Майкл допросил причастных к делу из больницы, а затем принес ему этот отчет. Он буквально ощущал, как скоро вся правда всплывет на поверхность, нужно лишь подождать побольше – долго под водой без дыхания она не продержится. Тристан смотрит на листы бумаги перед собой стеклянными глазами. Теодор, умевший читать эмоции и чувства людей, последнее время испытывал затруднения, когда речь доходила до двух людей – Марта и Эндлесс. Ричи демонстрировала все чересчур ярко, отчего он путался в показаниях, а вот Тристану все же удавалось оставаться закрытой книгой. Прямо сейчас Бросмер не мог сказать, расстроен он, в панике или в его голове крутятся шестеренки? Этот мужчина буквально держал все лицевые мышцы на замке, пока не приходилось лживо улыбаться Марте. Эту эмоцию полицейский читал легко и с отвращением. - Мистер Эндлесс, зачем вы наврали на предыдущем допросе? – полицейский складывает руки в замок, смотря прямо на сидящего напротив Тристана. - Я не врал, - отрезает тот. Теодор вздымает одну из бровей вверх. Он сейчас серьезно? - Где вы находились в день взлома вашей квартиры? – никакого другого выхода, кроме как поставить вопрос ребром, Бросмер уже не видел. Тристан делает настолько глубокий вдох, что на секунду шатен задумывается, не пловец ли тот – Эндлесс буквально поглотил половину кислорода. Наконец несколько испарин пота выступают на лбу под спадающими волосами Тристана, но даже их полицейский замечает. Эндлесс явно нервничал, это было видно невооруженным взглядом, к тому же у него не было готового ответа на поставленный вопрос, недопреступник тянул время. - Я был у друга. Брови Теодора в недоверчивом жесте взлетают вверх, отчего лоб покрывается складками. Веки также медленно опускаются вниз, а затем поднимаются. - Какого друга? Ранее вы не упоминали о нем. - Шон, мой друг… детства. Теодор долго смотрит прямо в глаза Тристану. Только чертов психопат будет менять показания прямо на допросе перед полицейским. - Опишите свой вечер там, - спокойно продолжает Бросмер. - Я был у своего друга Шона, это все, что вам следует знать. - Мистер Эндлесс, вы понимаете, к чему приведут ваши действия сейчас? – в эту секунду шатен начинает сомневаться в адекватности подозреваемого. - Отныне я буду говорить только с адвокатом. На этом можете завершать допрос. - Вы уверены? - Абсолютно, - отвечает Тристан, а затем откидывается на спинку деревяного стула и складывает руки на груди. Бросмер глубоко вздыхает. Быстрым движением он собирает листы, прежде разложенные перед мужчиной, в одну стопку. Тристан не отрывал глаз от хаотичных, но при это истошно ровных движений рукой офицера синей ручкой по бумаге, ожидая, что на этом их встреча сегодня окончена. - По итогам нашего сегодняшнего допроса, я имею полное право отправить вас в следственный изолятор, - начинает Теодор, - там вы будете находиться на протяжении всего расследования дела, пока не появится достаточно выясненных обстоятельств, чтобы отпустить вас или заключить под стражу. Вы также будете обязаны пройти тест на полиграфе и психодиагностику. Департамент выделит вам государственного адвоката, если вы не найдете себе подходящего. На этом прощаюсь с вами. Шатен встает со стула и уже берет направление к двери, когда Эндлесс резко вскакивает за его спиной. - Офицер Бросмер, стойте! Полицейский кратко оборачивается, ожидая возможного признания. - Но ведь это все неправда, - тон Тристана становится тише и утробнее, - я ведь не виновен, Теодор. - Прошу называть меня по званию, - с каменным лицом отвечает тот, - и да, забыл вам сообщить, что чистосердечное признание снизит ваш срок в случае доказательства вины. Вы можете прекратить это как можно быстрее, это ведь не только в моих интересах, мистер Эндлесс? Спустя еще несколько секунд зрительного контакта, полицейский выходит из комнаты, быстро сообщая стоявшему за дверью коллеге, куда нужно доставить подозреваемого. Ровным шагом, будто отмеряя движения по линейке, Бросмер идет в сторону своего отдела, молчаливо проходя мимо ресепшена, где по какой-то причине стояла Лалиса. Оказавшись в нужном помещении, парень бросает папку бумаг на стол, не желая больше разбираться в этом сегодня – конец рабочего дня был близок. - Что там? – спрашивает Майкл, оторвав глаза от экрана компьютера. Он тоже работал над делом Тристана в роли второго следователя. - С сегодняшнего дня в следственном изоляторе, - отвечает Тео, собирая со стола нужное - телефон, очки и блокнот, - можешь прочитать протокол, если интересно, но если вкратце, - шатен на секунду останавливается, переводя взгляд на напарника, - он – чертов лжец. Улыбка расцветает на лице Майкла с таким же превосходством, какое жило в Бросмере сейчас. Оба были уверены в виновности Эндлесса. - Мне пора, - произносит шатен, - до завтра. Майкл лишь отвечает что-то вроде «пока» себе под нос, а затем возвращается к работе. Теодор выпархивает из кабинета, не желая прощаться с Моррисом, Фрэнсисом и другими, и направляется в сторону комнаты отдыха – там его должна была ожидать Рейчел. Парень открывает дверь, тут же слыша: - Как все прошло? – спрашивает девушка, стоявшая спиной к проходу. - Откуда тебе знать, что это я? – хмурится Бросмер, прикрывая за собой дверь. - Только ты ходишь с таким звуком по коридору, - усмехается Рейчел, перемешивая листья салата в большой миске. - Как? - Как маятник с озвучкой. Теодор хмыкает – так его еще не называли. - Кхм, - прочищает горло парень, - ты говорила зайти. - Я беременна, а не больна – потерь памяти не наблюдается, - саркастично отвечает та, усаживаясь за стол из белого дерева. Бросмер со вздохом усаживается на соседний стул – он до ужаса ненавидел такие разговоры с Рейчел. За столько лет совместной работы он усвоил этот урок: напарница всегда умела выцепить из любого человека душу во время разговора, будто медицинскими щипцами, получая ответы на все свои вопросы. Тео же отчаянно не любил делиться внутренними переживаниями, если такие все же имелись. - Что ж, Ромео, что у тебя с Мартой? Теодор тут же закатывает глаза, откидываясь на спинку пластикового стула. - Боже, что за реакция подростка? Соберись, черт возьми, - Рейчел была мамочкой от природы. - Я не могу, потому что не знаю, что ответить тебе, - шатен складывает руки на груди перед собой. - Вы вместе? – вскидывает бровь девушка, закидывая в рот помидорку черри. - М-м, как бы да, - Теодор вздымает руку ладонью вверх, будто чашу весов, - но как бы, - подключается вторая рука, - постоянно что-то происходит между нами, и мы никогда не называли это отношениями, - на последнем слове парень соединяет две руки вместе с громким хлопком. - И ты, вроде как, облажался перед ней? - И как ты это поняла? – Бросмер удивленно наклоняет голову в сторону. - Она была не очень милой с тобой там, на крыльце, так что у меня есть основания так думать. Неважно, что произошло, важно, как тебе выйти из этого, - Рейчел выглядела как профессор любовных наук. - Пожалуй, да. Может, мне стоит поехать к ней на работу? - Нет! Ни в коем случае, нет, - тут же начинает отмахиваться девушка. – Марта еще злится, и если увидит тебя сегодня, то второй раунд вашего конфликта вполне гарантирован. Подожди до завтра. А где она сейчас живет? - У друга, - кратко отвечает тот. - Друга? – брови Рейчел недоверчиво поднимаются, - То есть у другого чувака, у которого есть пенис и желание пользоваться им совместного с девушками. - Боже, нет! – тут же выставляет вперед руки Бросмер. - Нет? У него нету? Он – трансгендер? – начинает тараторить та. - Рейчел, прекрати, пожалуйста, - останавливает ее напарник. – Да, это друг. Парень с пенисом, и он не гей. Но они дружат больше, чем живут на этом свете, они буквально как брат и сестра, я видел это своими глазами сотню раз. - Все равно будь на чеку, док, - расслабляется девушка, приобретая флегматичный вид, - мы с Эндрю когда-то тоже дружили, а теперь у меня кольцо и плод нашей дружбы внутри меня. Теодор прикусывает кончик языка, чтобы остановить поток слов – Рейчел снова поймала его на удочку и теперь вытаскивала ответы на все свои чертовы вопросы. - То есть сейчас нам лучше не видеться? – Бросмер недоверчиво вздымает бровь вверх. - Абсолютно, - кивает девушка, пережевывая пищу, - а завтра сделай ей какой-то сюрприз. Банально, но работает. Шатен вздыхает. Он ненавидел неизвестность во взаимоотношениях с людьми, ему всегда хотелось прояснить все и сразу, чтобы не мучиться мыслями и догадками, но иногда нужно было подождать, как сейчас, например. - Окей, - кивает тот, - мне все же нужно идти. - Удачи, - подмигивает Рейчел. Полицейский отодвигается на стуле назад, а затем встает. Он, так уж и быть, не поедет за Ричи, чтобы получить новую порцию гнева. Марта должна была вот-вот заступить на смену в цветочном, так что в ее точном местонахождении он был уверен, и планировал в ее отсутствие посетить квартиру Джи. Хотя в его присутствии там не мог быть уверен – парень буквально жил как ему хотелось, поэтому Тео лишь оставалось надеяться, что сможет поговорить с ним. - Теодор! – кричит женский голос в спину Бросмера, когда тот уже подходит к дверям, ведущим на улицу. Парень оборачивается. Около ресепшена все также стояла Лалиса, а на столе рядом, возле Авана, их охранника, стояла коробочка пончиков – все указывало на то, что они делили десерт. Молчание разрывает коридор. Рабочий день Бросмера был окончен, и теперь он, вроде как, не обязан был отвечать на все вопросы Лалисы, только если по доброте душевной, которой сейчас у него не наблюдалось. Из-за нее началась их ссора с Мартой, с последствиями которой он сейчас борется, поэтому последнее, чего хотелось парню – мило беседовать с коллегой. Девушка все еще молчала, прожигая заискивающим взглядом. Видимо, она сама не знала, что хочет сказать, лишь просто мечтала задержать Тео тут на подольше, ожидая обычного вежливого ответа, но сегодня был не тот день. Глубоко вздохнув, Теодор салютует Авану, а затем выходит из участка, взяв курс в сторону своей машины. Забавно, но за все месяцы знакомства Ричи ни разу не каталась в этой обычной машине, в то время как в его рабочей – обклеенной синими полосами с мигалками на крыше – они даже несколько раз целовались. Бросмер сомневался, упоминал ли он когда-то в разговоре с девушкой, что имел свою гражданскую машину, или нет. Почти всю дорогу до жилого комплекса, где жил Джи, мысли шатена заняты темой машины. Парень вдруг вспоминает, как давно не был на сервисе, и пора было бы проверить все там внутри. К черту. Он сделает это после Рождества, когда жизнь будет спокойнее, а проблем меньше. По крайней мере, шатен надеялся на такой расклад событий. До самой последней секунды Теодор молится на то, чтобы Джи был дома. Пять часов вечера, среда, никакого повода зависать в пабе и пить крафтовое пиво у одноногого Джи не должно быть. Шатен искренне верил в это. - Господин офицер? – разражается на весь подъезд, стоит входной двери открыться. Бросмер выдыхает. Слава всем богам, что этот временный инвалид сидел дома. - Привет. - Привет, - Джи чешет затылок, - а Марты нет дома. - Я, вроде как, приехал к тебе. Джи еще пару секунд непонимающе хлопает глазами, а затем его губы складываются в хитрую улыбку, взгляд становится масляным, и он театрально-кокетливо произносит: - Заходите, офицер Бросмер. Теодор проходит внутрь, оглядываясь. Прихожая средних размеров переходила в такой же коридор, ведущий в несколько комнат сразу. Джи, не удосужившийся взять костыли, теперь скачками передвигался в сторону гостиной, куда сразу за ним последовал шатен. - Твою мать, - пыхтит Джогия, когда одним марш-броском падает на диван, задевая подлокотник спиной, - и как пираты умудрялись жить на корабле в таком жалком состоянии? - Почему жалком? – Теодор усаживается на стоящее неподалеку кресло и буквально проваливается в его мягкости – никакого ортопедического эффекта, который нужен мебели. – Это ведь временно. - Временно или нет – это не отменяет того факта, что моя нога в гипсе не помещается со мной в туалетной комнате. Бросмер разражается в смехе. - Ты сейчас серьезно? - А тебе продемонстрировать? – Джи выглядел крайне недовольным, - Дверь тупо не закрывается, потому что моя нога не может так согнуться. - Нет уж, спасибо, - отмахивается тот. Парень поудобнее укладывает загипсованную конечность недалеко от себя, а затем переводит взгляд на шатена. - Ну что ж, офицер Бросмер, я готов к вашему допросу. - Брось, - тут же произносит Тео, - с меня сегодня хватит допросов. Я здесь, чтобы поговорить о Марте. Джи на секунду прикрывает глаза, а затем трясет двумя кулаками в воздухе, будто ему только что вручили кубок на формуле-один: - Как же долго я ждал этих слов! Рассказывай. Теодор вздыхает – возможно, это будет сложнее, чем он думал. - Мы, вроде как, поссорились с ней сегодня… - Ауч, опять? - Да, - поджимает губы тот. - Черт, ребятки, вы разрушаете мое шипперство. - Просто скажи, как бы ты извинился перед ней, будь на моем месте. Все-таки, ты знаешь ее лучше. Джи замолкает на несколько секунд. Теодор соврет, если скажет, что не насладился этими моментами, когда друг не заполнял все пространство вокруг своей речью. - Марта не любит сюрпризы, даже если они задумывались как приятные, - голос Джогии становится более серьезным, а выражение лица сосредоточенным, - поэтому подумай, как сделать что-то крутое, не сделав из этого неожиданность. Брови Бросмера взлетают наверх, пока он хлопает глазами: - Ты подкинул мне пищи для размышлений перед сном. - И, Тео… Джи вдруг замолкает, отворачивая голову в сторону. Его ладонь прикрывает рот, будто для того, чтобы растянуть время, данное на ответ. - Да? – хмурится шатен. В воздухе чувствовалось напряжение. - Марта, она… - Джи наконец-то возвращает взгляд на полицейского, - Она очень предвзята ко всем парням, потому что ее отец был полным говнюком. И то, что она ведет себя так с тобой, означает много, пожалуйста, не упусти и не сломай в ней это. Я не видел ее такой увлеченной кем-то очень давно. А когда видел, то ей разбивали сердце. Бросмер оседает на глазах. Так много значимой информации было вывалено на его голову такими мизерными предложениями. - Стоп, - Теодор выводит руки вперед, - погоди, погоди. Отец, был? - Да, - кивает Джи, - он умер несколько лет назад. Мы познакомились случайно, незадолго до его смерти, но я слышал много противоречивых вещей о нем от Марты. Офицер поджимает губы. Подробности, которых он так жаждал, он узнает у самой Ричи – так было правильнее. - И все парни вокруг нее такие говнюки, - хмыкает Джи, а вглазах читается вселенская грусть, - не заставь меня думать о тебе так. Она заслуживает лучшего, и я изобью тебя костылями, если ты обидишь ее. На последних словах оба парня улыбаются. - Хочешь кофе или что-то покрепче? – резко меняет тему хозяин, когда для этого предоставляется возможность. - Спасибо, но я за рулем, - кратко отвечает Бросмер, а затем почти тут же встает, - думаю, мне пора. - Слава Посейдону, что ты отказался от всего этого вежливого дерьма, - кряхтит Джи, пытаясь также подняться на одну ногу, - я просто умру от боли в мочевом пузыре прямо сейчас. Теодор прикрывает глаза, но все же маленькая ухмылка слетает с его губ – такое поведение было обыкновением для Джогии, и, похоже, Бросмер начинал привыкать и принимать его. - Тогда я захлопну дверь, когда буду выходить, а ты иди помолись в уборной. - Я ведь так и влюбиться могу! Шатен во второй раз за день салютует жестом, а затем удаляется в коридоре, напоследок, как и обещал, захлопнув дверь.