Перо, Чернильница и Бумага

Мы обыскали весь замок. Сверху донизу. Дважды. Обшарили парк. Трижды - и с тем же результатом. В доме все было в порядке, вещи лежали на своих местах; в парке тоже не осталось никаких следов – как выяснилось, всю неделю, пока я лежал в горячке, бушевала метель. Если кто и прошел по сугробам – вьюга уже через час замела всё, что можно. Я не мог есть, не мог спать, не мог говорить и не мог остановиться. Я ходил и ходил по замку, снова и снова заглядывая во все комнаты, во все шкафы, за все портьеры и гобелены. Так я добрался до подвала. Подвал мы тоже прочесали. Забыли только про потайную комнату. Туда-то я и пошел. Надежды уже не осталось. Если там что и было, то только… Прислуга сорвала голоса, если бы они были там – и были живы, они бы откликнулись, я уверен. Я закрепил факел на стене, отвалил в сторону хлам и замер с протянутой к рычагу рукой – дверь была приоткрыта. Я заглянул в комнату и посмотрел на стол. Кинжала и ордена не было. Зато было кое-что другое. Два кулона на тонких цепочках – морисское золото. Бумага. Два чистых светлых листа. Колени мои подогнулись, я упал на стул и только с третьей попытки разобрал плывущие перед глазами строки. На священной Бумаге, священными Чернилами, с помощью священного Пера рукой Арно Савиньяка было начертано: «А вы, герцог, все-таки большой лицемер. Богам нужно дарить не что попало, а самое дорогое – только тогда есть шанс, что Они смилуются и пощадят. Передаю вам поклоны от Рыцаря Золотой Шляпы и Рыцаря Серебряного Кинжала. Искренне ваш, Рыцарь Теплого Одеяла. На будущее - совет: учитесь готовить. Не то остальные разбегутся от вас, так же, как мы». Как зачарованный я сидел и смотрел на четкие, округлые буквы. И думал, думал, думал… И вспоминал. К вечеру следующего дня из соседнего городка вернулся Брайан, и все встало на свои места. Я прошел в кабинет и взял в руки принесенное снизу перо, обмакнул его в принесенные снизу чернила и придвинул к себе еще один лист бумаги. Самый обыкновенный лист, который я не стал класть на застеленный серым бархатом стол – там, внизу. В подвале теперь действительно было пусто. Совсем. Как там говорил Рыцарь С Ледяным Сердцем? «У меня ничего больше нет для вас». А у вас ничего больше нет для меня. Ничего, что было бы мне по-настоящему нужно. Я понял. Я понял, почему вы не трогаете нищих больных стариков, детей, спящих и беспамятных. Я понял, что хотел сказать мне Сэ. Я понял его самую последнюю сказку. Я понял, каким образом исчезли дети. Я понял, что вы не всесильны, о боги, и знаю теперь, что мне делать и как. Поэтому сначала я написал завещание. Я отрекся от всего – титула, имущества, наград и самого своего имени. В пользу того, кому это вдруг станет нужно. Я собрал дорожный мешок – только самое необходимое: немного одежды, немного еды, немного денег. Я никому ничего не сказал – куда я собираюсь идти и зачем. И теперь я делаю последнее, что могу, перед тем как у порога Васспарда останется герцог Валентин Придд, а за порог шагнет Рыцарь Котла и Половника. Я дописываю письмо Роберу Эпинэ Письмо, в котором подробно изложена вся эта история – после этого мне придется её забыть. Свою память я должен оставить здесь же, иначе ничего не получится. Я в принципе не уверен в том, что эта попытка будет удачной. Я слишком много имею, чтобы легко расстаться со всем; я слишком взрослый, чтобы довериться воображению целиком и полностью, без остатка; я слишком бодрствую, чтобы выйти за рамки этого мира, и я слишком хорошо всё помню, чтобы моя затея увенчалась успехом. Но я должен, должен рискнуть. Двух сероглазых мальчишек видели тремя днями ранее в ближайшем к нам городке: у одного был приметный кинжал с фиолетовым камнем, а у другого – блестящая побрякушка на шее. Дальше я не искал. Мне хватило этого для того, чтобы поверить, и для того, чтобы попытаться повторить то, что получилось у них. Потерять себя, чтобы себя найти. Сыграть в Игру по вашим же правилами и выиграть её у вас. Когда не остается нитей, за которые можно дернуть, марионетка обретает Свободу. Прощайте, злые жестокие боги. Вы зашли чересчур далеко – когда вы п ы т а л и с ь менять реальность, мы терпели, но теперь, когда у вас н а ч а л о п о л у ч а т ь с я … В понедельник «Сплетни» увидят свет. Я надеюсь, что Робер Эпинэ не упустит такой случай. Я надеюсь, что кто-то прочтет то, что будет там напечатано, и поймет, как избежать ваших острых голодных перьев, глубоких, словно омуты, чернильниц и бесконечных равнодушных бумажных листов. Я надеюсь, что если не нам, то нашим детям, внукам, правнукам – хоть кому-то ПОВЕЗЕТ УСКОЛЬЗНУТЬ ОТ ВЛАСТИ СВОИХ БОГОВ.