Incurable

17 марта. День 86. I figured it out / Я все понял I figured it out from black and white / Я все понял на примере чёрного и белого Seconds and hours / Секунды и часы Maybe the height to take some time / Может, им потребовалось время, чтобы сойтись I know how it goes / Я знаю, как это бывает I know how it goes from wrong to right / Я знаю, как все от плохого переходит к хорошему Silence and sound / Тишина и звук Did they ever hold each other tight like us / Были ли эти противоположности так близки, как мы? Did they ever fight like us / Были ли они непримиримы, как мы? You and I / Ты и я We don't wanna be like them / Мы не хотим быть, как другие We can make it till the end / Мы хотим дойти до конца Nothing can come between you and I / И ничего не встанет между тобой и мной Not even the Gods above can separate the two of us / Даже какие бы то ни было божества Could separate the two of us / Не способны разделить нас No, nothing can come between / Нет, ничего не встанет между You and I / Тобой и мной Oh, you and I / Оу, тобой и мной Найл пел. Найл пел, а я отчасти выстраивала счастливую улыбку, и отчасти улыбалась просто так, чтобы в последний раз прочувствовать то, над чем улыбаюсь. И прочувствовать того человека, из-за которого я улыбаюсь. Не дождавшись момента, когда он закончит петь, я примкнула своими губами к его и обвила его шею руками. Пальцы Найла еще долю секунды колотили по струнам гитары с нужном ритме, а потом в конец сбились и та же рука скользнула к моей талии. Я медленно, не разрывая поцелуй, попыталась снять гитару с него, аккуратно нащупав руками ремешок. Так получилось, что уже через минуты две я оказалась на Найле и ощупывала пальцами его соски, проникнув под безразмерную кофту. Когда-то давно смотрела ломовейший сериал, называется "Две девицы на мели", так там главная героиня Макс как-то раз сказала, что эрогенная зона у мужчин - соски. Смотря на хриплые вздохи Найла, не могу не согласиться с этим утверждением. -Ты без этой штуки вообще можешь существовать? - Найл прервался и сказал с трудом, указывая на кислородный баллон. -Вообще, да. Но, если ты не хочешь, чтобы я задохнулась во время всего того, что сейчас разворачивается, то мне лучше оставить его прикованным к своему носу трубками, - я улыбнулась. -Кстати, могла бы повежливее отнестись к песне, которую я исполнил. Я же ее сам написал. Кто тебя просил лезть целоваться, Хейли? - Он игриво на меня посмотрел и я поджала губы. -Окей, - я вздохнула и с улыбкой слезла с него, - Я к Миранде. Удачи! - И помахала ему ручкой. -Эй! Стой!! - Найл встал с кровати и подбежал ко мне. - Я думал она уже от спида подохла. -А вот теперь отвали. -Да ладно тебе, - он засмеялся, - Я же пошутил! -А ну ясно. Свои классные шуточки будешь бабушкам рассказывать, а мне не скучно сейчас, - мне ничего не оставалось, как выдавить улыбку и уйти. Не хлопая дверью, безо всего этого. Мы ведь так устали. Больно. Мне очень-очень больно. Мне грустно. Очень-очень. Чем это вызвано? Если порыскать своими любопытными пальчиками признаки суицидального человека, можно найти много говна, скажу я вам. Так. Просто. Могу сказать, что этот человек ничего не чувствует. Ни малейшего намека на здравое существование. Ни малейшего намека на то, чтобы как-то чувствовать себя в эти моменты. Я бы убила себя, да не могу. Сейчас не могу. Может, завтра. 'Я не долго думала над этим. Ну, ты знаешь, как бывает, ты придумал бредовую идею и не надеешься на ее исполнение, и тут приходит Фея Крестная и преподносит тебе все на блюдечке. И у тебя уже нет выбора там какого-нибудь. Ты просто делаешь то, что хотел тогда и тебе хочется делать это. Просыпаются новые силы и новая страсть к этому, ты мчишься на всех парах, чтобы сделать это, а ради чего? Ты все равно никому не был нужен. Даже если это будет сверх-новое открытие квантовой физики, на это никто не обратит внимание какое-то время. А заметят, когда ты откинешь коньки. Свои жалкие коньки некчемушника. Прикинь, и до смерти твоей им тоже нет дела! Как и при жизни. Ничего не меняется. Нет того, чем бы ты людей заставил обратить на себя внимание.'... Может быть, я на что-то годна. Может быть, не мое призвание - сидеть на кафельном полу служебного, и тоже, кстати, зассанного, туалета и писать какую-то дрянь на листке сраной бумаги. Я нигде. -Свободно? - Крикнул кто-то, постучавшись в дверь. -Идите в задницу! И шлите всех неудачников в задницу тоже! Знаете, я тут подумала, я-то, может быть, могла бы стать учителем?! На самом деле, у меня много задатков учителя и всего такого. Меня бы дети полюбили. Полюбили бы так, как я бы их не любила. Я же ненавижу детей, они все сопливые надоедалы. Хотя, кого я обманываю.. Из этой дурной головы уже ее выбить то, что я в нее запихнула (иногда силой). 'Меня ждало вполне удачное будущее. Я могла стать врачом, или учителем. Я бы запихнула знания колледжа в свою голову и жила бы припеваючи, ходила на работу, а потом домой к мужу и детям, которые любили бы меня так, как их любила бы я...' (вранье) 'Мы бы все вместе садились за стол, читали молитву, и ели, что нам Бог послал. Это было бы прекрасно, Найл.' Никогда не давала себе ответы на главные вопросы и, наверное, никогда уже не дам. Отправить. Отправить одну таблетку в себя. В свой рот. С водой. С глотком воды. В желудок. Вторую. Третью. Четвертую. Я уже начинаю сожалеть о том, что делаю это. 'Сделай меня развидеть это, пожалуйста. Прямо сейчас. Милый, нет, ты читаешь это, мне не больно. Это таблетки. Они сделают так, что мне будет.. Я не знаю, как мне будет. Я хочу тебе сказать, я ничего не чувствую уже долгое время.' (правда) 'Не то, чтобы я совсем Ничего не чувствовала, я просто перестала чувствовать жизнь. В себе. В окружающем.' Я помню, как видела это все. Ну, эту жизнь во всем. Помню, как разглядывала каждый предмет на улице и говорила, что в нем есть жизнь. Рак не убрал это воспоминание. Спасибо. Хотя бы за это. -Прости. В пустоту. Мое 'прости' в абсолютную и бесповоротную пустоту. 'Прости.' На бумагу. Мое 'прости' на бумагу. 'Я так любила тебя. Нет, нет. Не любила, а люблю. В настоящем времени. Я люблю тебя в настоящем времени. Я же здесь. Я тебя никогда не брошу, как бы ты этого не хотел. Ты ведь будешь против призраков в своей палате, да?' Мы никогда не съездим в Париж. 'Список желаний. Мы его так и не написали. И не выполнили. Все-таки мы большие говнюки, Найл. Черт, знал бы ты, как я жалею об этом сейчас. Ой, согласись, мы ужасны, мы бы никогда не написали этот список желаний. Нами управляет какая-то неведомая сила, заставляющая нас не делать это. Мы бы и не сделали.' Я достала ножик. Обычный, концелярский ножик. Я же ничего не чувствую, я не чувствую. Я хочу почувствовать. Полоса. Как полоса невезения. Полоса, похожая на чертову полосу невезения теперь на моем запястье. Когда таблетки начнут действовать правильно? Пятую. Выпила пятую. Шестую. Седьмую. Восьмуюдевятуюдесятуюодиннадцатую. Вместе. Осталось совсем немного. Сознание не выходит за рамки привычного, а возвращается на круги своя. Беру нож. 'Как бы ты того не хотел, мы встретимся еще не скоро. Не скоро.' Еще один порез рядом. Больно. Я чувствую. Жмурясь от боли можно понять, что это боль. Боль за все, прошедшее раньше. Почти заслуженная. 'Когда ты найдешь меня в этом зассанном туалете, всю скорчившуюся ко полу, с этой запиской в руках (она может быть недописанной, но я постараюсь), скажи ИМ, чтобы не трогали меня. Мне так удобно.' 'Без паники. Я с тобой.'(вранье) - написала я на первой странице сверху. Я снова взяла нож. Боже. Я не буду делать порезов, хватит. Я буду кромсать себя. Разрез. Разрез на коже. Чертовщина. Больно. Это же так больно. Еще разрез. Я снимаю кожу? Нет. Я пытаю себя? Да. Чем? Собой. 'Не могу поверить, что я действительно делаю это. Хаха, через чур забавно. Уберите у меня из руки этот нож.' Сколько времени прошло? Как сильно я себя искалечила? Много. Сильно. От меня скоро не остается живого места. Зачем? Двенадцатая. Тринадцатаячетырнадцатаяпятнадцатая. Шестнадцатая. Я пропадаю в себе. Семнадцатая. Восем.... *** -Эй, там свободно? - Я услышала голос за дверью. Все тот же, что и какое-то время назад. -Я... - Но не смогла сказать ни слова. -Что там такое? - Знакомый голос. Найл? - Хейли? Найл... -Хейли? Ты там? Слушай, это не смешно. Тебя видели, когда ты заходила сюда и... Я не могу больше слушать это. Почти чушь. Какая уже разница? Где мои силы? Появились. Девят...надцатая... Двадцатая. Двадцать первая. Двадцать вторая. Это была последняя. Этого хватило. Все колит. Сводит. Мне больно. Мне больно в груди, до чего я дошла? Господи. Как же больно. Это невыносимо. Нет, нет, я не хочу чувствовать ничего. Может, тогда-то и было лучше, когда я ничего не чувствовала и имела одно из угрюмейших лиц больницы? Определенно. -Хейли? - Вновь его голос прорвался в мое сознание. Я лежу на противном полу, прижавшись к нему же лицом. Гадко, но я хуже. -Милая, я знаю, ты там. Я чувствую. Как жаль, что ты не почувствовал этого раньше. -Я люблю тебя... -Я люблю тебя, - сказала я чуть громче, чем тогда. -Хейли! О Боже, ты там. Давай, милая, пожалуйста, открой мне, я прошу... Пожал... Темнота. *** -Она просила ее не трогать. Я пришла в сознание вновь. Я не открыла глаза. Я пришла в сознание. *** -...Мы пытались, а потом это было бесполезно и... *** Прости.