Упал с небес

Василисе всегда не нравилось молчание отца: как будто он её не слышит, как будто её нет. Но сегодня это доводило до безумия. — Куда мы едем? — она настойчиво повторяла это сидящему около неё Нортону Огневу. Который спокойно сидел, не обращая внимания ни на дочь, ни на Елену, и неотрывно смотрел вдаль. — Почему ты не говорил о переезде раньше? Почему я должна была всё просто так бросить? Да скажи уже! — со злостью крикнула Василиса. — Замолчи! Это не твоё дело, — ей в ответ вскрикнула Елена, а потом наклонилась к Нортону и зашептала: — Я не понимаю, почему даже мне ты не сказал. Это был неприятный сюрприз. И я бы хотела услышать объяснения.  — «Значит, и Мортынова об этом ни сном ни духом. Что же такого происходит? Только водитель и отец, похоже, знают.» — Я тоже хочу узнать. — Дома поговорим, — громовым голосом Огнев остановил разговор. — Но мой дом там! — вскрикнула Василиса. Хоть ей не нравились отец и мачеха, всё-таки дом оставался знакомым и любимым. И она хотела хотя бы услышать объяснения. — Закрой уже рот! Это не твоё дело. Нортон никак не отреагировал. Василиса, нахмурившись, закрыла уши, чтобы не слушать упрёки Елены. У девочки под глазами были ещё непросохшие слёзы, а в голове бушевал ураган негодования с частичками грусти. В уме снова появлялось заплаканное лицо подруги. Было очень неприятное чувство после разговора с Дианой, который, она надеялась, был не последним. До сих пор не верилось, что она так просто уезжает, оставляет большую половину своей жизни там: в месте, которое с каждом метром становится всё дальше. Они ехали уже очень долго, отчего тело болело, и хотелось размяться, а просьбы остановиться не давали результата. Большинство времени они ехали по вьющимся среди полей трассам. И уже казалось, что наскучившая дорога не закончится. Ещё хуже было осознавать, что ты даже не знаешь, куда едешь, и уже не помнишь, откуда. Сначала вдали появилась тонкая полоска домов. Со временем она утолщалась и удлинялась. Василиса поняла, что это и есть пункт назначения, но не удавалось узнать, что это за город через плохой интернет, а ещё одна попытка расспросить отца не увенчалась успехом — оставалось лишь ждать. Через двадцать минут они ехали по окраине известного только для отца и водителя города. Наконец машина заехала во двор и остановилась у непримечательной девятиэтажки. Она была довольно стара и на окраине. Василиса не могла понять, почему отец мог выбрать такое плохое место жительства по сравнению с прошлым домом. — Выходи, — сказал Нортон с измученным видом, отчего Огнева удивилась. Мачеха в спешке открыла дверь, желая насладиться свежим воздухом. — Норт, почему ты привёз меня сюда? — Елена, сядь. Василиса, выходи. Непонимающая Василиса вышла с отцом и последовала за ним к дверям подъезда. А сзади водитель нёс большой чемодан, в котором Василиса узнала свой. Она замедлила шаг, пугливо смотря вокруг. Рот то закрывался, то открывался: она не могла заставить себя произнести ни слова. — Куда мы? — слабым голосом спросила Огнева. — К маме. — Ч-что? — но отец не собирался повторять. Водитель отдал вещи Нортону и вернулся к машине. Они поднимались в лифте на пятый этаж. Удивлённая Василиса оцепенела и вытаращила глаза. Мама? В её памяти были только давние и размытые воспоминания о матери. Как они гуляли, как мама её обнимала — это были одни из самых лучших воспоминаний за всю жизнь. А внешность затерялась где-то далеко. Она плохо помнила лицо своей мамы… Только длинные рыжие волосы. Да она даже не знала, как её зовут. Отец об этом никогда не хотел рассказывать, а Елена не дала бы и слова сказать о своей предшественнице. Это звучит ужасающе, и сейчас Василиса корила себя, что так и не смогла что-то узнать. Потому девочка невероятно сильно переживала. Одновременно хотелось увидеть маму, но Василиса помнила ещё кое-что. Они с мамой обнимаются, потом она садит её в машину, отходит и смотрит на уезжающую дочь. И Василиса не понимала, почему она так легко её отпустила. Было страшно, что она была и не против. Как же она её примет? Они упрямо поднимались наверх, на нужный этаж. Наконец-то лифт остановился, и двери раскрылись. Василиса помедлила, но быстро догнала отца. Подойдя к одной из дверей, он нажал на звонок, послышалась тихая музыка. — Стой здесь. — Что? — девочка рванула за отцом, который резко зашагал назад. — Жди здесь, — приказал отец, заходя в лифт. — Но… Куда ты? Отец! — Жди здесь. Я вернусь. Никуда не иди, — металлические двери спрятали его. Василиса услышала самый строгий голос отца, от него даже мурашки прошли. Не решаясь ослушаться, она застыла на месте. Сердце бешено стучало. — «Он скоро вернётся. Не нужно бояться. Просто тихо подожду.» Послышался шум за дверью, в которую отец позвонил. Она и забыла про это. Когда послышался звук открывания замка, Василиса запаниковала и спряталась за стенку, но если бы кто-то пошел к лифту, то сразу же её обнаружил. Потому Огнева напряглась, готовясь к худшему исходу. Двери тяжело открылись. Женщина вскрикнула: — Где она? — «Это мама? Да нет, нельзя быть уверенной. Только морочу себе голову. Может, отец соврал про маму? Почему он не возвращается, — мысли становились всё хуже, — Дура, зачем я его отпустила. Нужно немедленно бежать.» — Должна быть где-то здесь. Уже полпятого, а ты знаешь, какой этот Огнев пунктуален, — с насмешкой произнёс второй женский голос. — А вот и она. Я же говорила, Голос прозвучал очень близко от Василисы, и, повернувшись, она вскрикнула, потому что из-за стены вышла женщина. Она была постарше, но выглядела красиво. Василиса напугалась до чёртиков, ведь не услышала ни шагов, ни шороха. — Здравствуй, Василиса. Тогда её со слезами встретила мама — Лисса — женщина с короткими рыжими волосами. А той женщиной оказалась бабушка — Нерейва Огнева — мать Нортона Огнева, но она недолюбливала сына и не навещала его. Было ещё много вопросов, но мама как могла пыталась избежать их, пообещала рассказать ответы в нужное время, которое, похоже, ещё не пришло. Из-за этого Василиса ещё долго злилась.