Soon we'll be found

       Малиновые лучи закатного солнца последний раз сверкнули в окнах домов маленького городка и окончательно угасли за горизонтом где-то на западе. На Маркет-Чиппинг неумолимо надвигалась ночь, укрывая его своей бархатной синевой. Люди заканчивали работу: кто-то запирал двери магазина, кто-то уже торопился домой, наслаждаясь мыслью о встрече с семьёй, а кто-то одиноко бродил по переулкам, никуда не спеша. Во многих окошках уже зажёгся свет, на небе высыпали звёзды. Жизнь постепенно замедляла свой темп; вскоре и вовсе не стало слышно шагов, шума повозок и цоканья копыт по брусчатке.       Теперь единственным, кто оставался на улицах в столь поздний час, кого нельзя заманить домой никакими силами, был ветер. Он часто гулял здесь, играя роль дневного и ночного сторожа Маркет-Чиппинга. Так и сейчас. Ветер легко пробежался по пустынным улочкам, заглянул в окна; немного повыл в трубах, напугав и одновременно развеселив шалунов-детей; напоследок, совсем разбушевавшись, со свистом пролетел сквозь несколько домов, подарив долгожданную прохладу утомлённым майским солнцем людям.       Наконец, видимо, решив, что с этого городка хватит, вихрь ещё раз облетел его по кругу и направился дальше — через Ярмарочный луг, через мост, в поля за рекой и потом — в холмы, где располагались зловещие вересковые пустоши.       По каменистому склону одиноко двигалось довольно странное сооружение. Оно напоминало не то замок, не то огромный корабль — только на металлических, изогнутых ногах, — и выглядело ужасно необычным и зловещим. Из длинных чёрных башен и труб возносились к небесам тучи чёрного дыма. Удивительное здание довольно быстро отдалялось от города, страшно скрежеща и рокоча.       Если бы у нашего Ветра была человеческая душа, он наверняка немало бы удивился. Даже этот могучий хранитель порядка впервые видел такое. Раньше он мог наблюдать это, если так можно выразиться, жилище только издалека, откуда-нибудь с шумных улочек Маркет-Чиппинга. Ветер решил подобраться поближе, чтобы узнать секрет необычного дома — судя по слухам, ходившим в городке, бродячего Замка, принадлежащего великому чародею Хоулу. Он бесшумно подлетел к сооружению и, заметив одинокую тонкую трубу, стоящую чуть ниже остальных, нырнул внутрь.

***

      Он оказался в одной из комнат первого этажа — кажется, гостиной. На удивление, в помещении было очень тихо и довольно уютно. С потолочных балок свисали всякие разности, возможно, и колдовские: гирлянды луковиц, пучки трав и связки неведомых корешков. Были в комнате и определённо колдовские предметы: книги в кожаных переплётах, причудливые бутылки и старый, побуревший, оскаленный человеческий череп. Около стены находился очаг, в котором теплился необычный бирюзовый огонь — у него были явственно различимые черты лица, и он неразборчиво напевал что-то, периодически подвывая и потрескивая.       Перед камином в кресле сидела старушка и блуждающим взором наблюдала за движениями живого пламени. Она выглядела очень усталой; в желтоватых глазах застыли слёзы. Наконец она откинулась на спинку кресла и застыла неподвижно; тепло окутало пожилую женщину, и она провалилась в крепкий, глубокий сон.

***

POV Sophie

      Я стремительно летела куда-то вниз — так быстро, что не успевала увидеть абсолютно ничего вокруг себя. Заметила только: какой-то густой молочно-белый туман и лёгкие, рыжие пряди волос, развевающиеся прямо перед глазами и то и дело попадающие в лицо. Неужели рыжие? Я посмотрела на свои руки: они были гладкие, совсем без морщин. Удивительно! Я уже успела смириться со своим превращением в старуху, хоть меня это совершенно не устраивало. Неужели же всё это — сон? Вдруг я просто заснула за отделкой шляп, и вся эта история про то, как пришлось уйти из дома, мне только приснилась? Хорошо бы. Но тогда почему падаю, не имея ни малейшего представления о том, где нахожусь и как тут оказалась?       Я посмотрела вниз. Туман постепенно начал рассеиваться; показалось море. Даже отсюда, сверху, я слышала шум волн и впитывала всем телом их солёное дыхание. Почему-то вдруг стало очень легко и хорошо; несмотря на своё, мягко говоря, странное положение, я с радостью ощущала лёгкую дрожь по всему телу и хлестающие порывы ветра. Вот она — свобода! Я ещё раз глянула под ноги; теперь туман совсем исчез, и взору открылись острые, уродливые, чёрные скалы. Я падала прямо на них. От осознания неминуемой смерти по спине пробежал липкий холодок; сердце забилось часто-часто, как подстреленная птица. Я с ужасом считала секунды до падения; чёрные пики скал уже совсем близко. В ожидании неизбежного я закрыла глаза; холодный вихрь бьёт все сильнее...       Удар обо что-то — но совсем лёгкий, чуть слышный. Прикосновение чего-то тёплого к спине, ногам. Ветер ещё треплет непослушные волосы, но боли нет, нет и ощущения резкого приземления. Смерть?.. Пытаясь утихомирить бешено стучащее сердце, открываю глаза. Я — над землёй, словно зависла в полёте; чуть справа от меня — чьи-то светлые локоны, касающиеся моей щеки, и прозрачные, льдисто-голубые глаза. Я на руках у человека, и он рассматривает меня — внимательно, пристально, словно заглядывает в душу. От этого пронизывающего взгляда становится не по себе; я неуклюже соскальзываю с его рук, стараюсь привести себя в порядок. Только сейчас замечаю: на мне — ярко-жёлтое платье чуть выше колен, с открытыми плечами и довольно большим вырезом. Как оно появилось в моём гардеробе, среди серых шалей и накидок? Неизвестно. Но это — лишь мелочь, в сравнении с остальными странностями, произошедшими в последнее время. Что за день сегодня? Но надо отблагодарить своего неожиданного спасителя (интересно, как вообще он оказался там, на скале, среди бушующего океана?). — Спасибо... Да, благодарю... Вы спасли меня, — говорю я смущённо; язык заплетается, напрочь отказываясь произносить что-то более или менее связное. — Даже не знаю, как могу отплатить Вам. — стараюсь присесть в реверансе, но ноги тоже заплетаются, и ничего грациозного не выходит.       Всё тот же пронизывающий, ледяной взгляд синих глаз (они чем-то похожи на стеклянные шарики... Интересно, почему так?). Усмешка: — Спасибо, я ни в чём не нуждаюсь.       И такая же ледяная, пронизывающая язвительность в голосе: — Знаешь, скромность и правда украшает человека, но не стоит заходить слишком далеко. Чего ты опять перепугалась? Серая мышка, — он особенно выделяет последние слова.       Что-то резко щёлкнуло в голове: пёстрая, шумящая толпа, взлетающие хвосты рукавов и... синеглазый юноша в голубом с серебром костюме. И снова — страх, стыд, острое желание спрятаться, сбежать куда-нибудь. Но куда? — мы здесь наедине с чёрными скалами (только сейчас вижу: они совсем рядом), и вновь приходится терпеть этот взор насмешливых глаз... Вдруг: — Скажи, почему ты выбрала себе такой путь? Почему постоянно прячешься и убегаешь от жизни? Ты сильнее, чем думаешь.       Он говорит совершенно беззлобно, язвительности нет и в помине; голубые глаза сейчас смотрят мягко, в них блестят ласковые огоньки. Стараюсь собрать мысли по кусочкам: — Слушай... Я давно стала понимать, что стара душой, что всё новое — не для меня. Я не хочу подстраиваться под других или притворяться кем-то, поэтому и должна прятаться. Я точно знаю, что слаба, и, кажется, уже ничего не смогу поменять. Я же теперь... — в горле встаёт ком, на глаза наворачиваются слёзы, — совсем старушка.       Он грустно улыбается, подходит ближе. Замечаю: в его ухе — голубой, в цвет глаз, самоцвет. Какой же всё-таки этот юноша утончённый, красивый... И чем я так его заинтересовала? — Ты ещё осознаешь свою силу. Повнимательнее смотри, слушай — и всё поймёшь. — (где ещё я могла слышать эти слова? они кажутся такими знакомыми... ) — Мы ещё увидимся. До встречи.       Он резко встаёт; яркий свет — и вдруг юноша начинает таять, как туман, расплывается прямо в воздухе. — Стой, подожди! — я пытаюсь его остановить, но тщетно; голубой с серебром костюм стремительно изчезает из виду.       Вдруг — крик, его крик, — оттуда, из пустоты: — Жди меня! Ни в коем случае не забывай. И помни: моё имя —...       Свист ветра в ушах; синеглазый парень что-то ещё кричал, но из-за шума урагана и волн невозможно было расслышать. Меня подхватил холодный вихрь и понёс; вот острые скалы всё дальше, вот и вовсе пропали из виду... Неожиданно море внизу заблестело; глаза слезятся, я не могу ровно глядеть на эти яркие, золотые искры...       ... Я проснулась от резкого солнечного света, бьющего прямо в глаза. Всё тело ломило, при первой же попытке пошевелиться кости захрустели. Что это было? Галлюцинация? Сон? Что ж, две вещи можно сказать точно: во-первых, я по-прежнему старуха и нахожусь в Ходячем Замке, а во-вторых, оказывается, в пожилом возрасте начинаются проблемы не только со здоровьем, но и с рассудком. Отлично.       Начинаю осматривать замок. Надо же, а тут не так уж и плохо. Кальцифер всё так же хитро искрится в камине. Значит, мне ничего не приснилось, и сделка в силе.       Навстречу мне — Майкл, смущённый и несколько сердитый. — Вы ещё здесь?.. — Я теперь совсем старая женщина... —дальше звуки никак не желают складываться в слова. Всё оказалось в точности так, как говорила Ведьма и как догадался огненный демон. — Ну, это рано или поздно случится с нами всеми. — в его голосе неожиданная бодрость. — Не желаете ли позавтракать?       В животе призывно заурчало. А я, оказывается, действительно крепкая старуха. Последний раз я ела вчера днём, а теперь от того пайка не осталось даже воспоминаний. — Да! — Боюсь, у нас только хлеб и сыр. — он говорил что-то про Хоула и непокорность огненного демона, но я не слушала. Не реагируя на возражения, вырываю сковородку из рук мальчика. — А ну-ка, Кальцифер, давай. Только попробуй не послушаться — и я залью тебя водой. Или могу расторгнуть сделку, или рассказать о ней Хоулу. Хочешь?       Демон шипит, злится, но повинуется. Отлично, теперь у нас будет нормальный завтрак! Сзади что-то хлопнуло — кажется, дверь, — но я не обратила на это особого внимания, увлечённая готовкой. — А, Хоул, доброе утро.             От голоса Майкла становится немного не по себе. Я резко оборачиваюсь к вошедшему; волнение нарастает, как снежный ком.       В дверном проёме — высокий, молодой парень в элегантнейшем голубом с серебром костюме; он так и замер с гитарой в руках. — Извините, а кто Вы, собственно, такая? Где я Вас раньше видел?       Сердце начинает бешено стучать — совсем как там, на скале. — Вы меня не знаете. — соврала я. Да этот чародей Хоул при всей своей злобности — сущее дитя едва за двадцать! Но даже под страхом смерти я никогда не призналась бы — ни этому расфуфыренному юнцу, ни самой себе, — что уже видела и успела полюбить эти насмешливые, льдисто-голубые глаза.

End POV Sophie