But I'm just another chemical motor Built from the ones who caused my mechanical failure — Social Repose «x0»
Ричард молчал. Оливия отчаянно пыталась понять, что делать дальше. Её взгляд был прикован к загружающемуся диоду — тот всё время возвращался к нулевой точке, будто он никак не мог решить, выполнить ли заданную команду. Будь в ней меньше стали, чем в любой человеческой женщине, она бы стала заламывать руки. Либо просто устроила бы гонку за жизнь на низком старте. Литература и психология говорили веками о том, как легко убить в человеке человеческое. Но могло ли такое быть сказано про роботов? Андроидов? На секунду, пока его задачи находились в режиме ожидания, ему показалось, что да — могло. Высокоразвитому ИИ было тяжело найти в своей программе что-то сродни человеческой мотивации, чтобы отправить отчет. Или же что-то, что можно назвать "долгом" в отношении андроида. Он... в итоге не может выполнить своё предназначение, верно? Виною, конечно, была она — сидящая перед ним по причине, которую он никак не мог проанализировать. Все знания, данные ему Киберлайф, были бесполезны перед познанием человеческого ума и "сердца". Все его собственные эмоции были всего лишь подобием, чтобы внедриться в общество и стереть границы между живым и бездушным. В его банках памяти хранились записи всех их дней. "Их". В одном слове была глубина и значимость, сравнимая разве что с документами высшей степени секретности. Опознать свою реакцию на что-то, что было для машины всего лишь сборкой нулей и единиц, он не смог. Он теперь всё знает, абсолютно всё, но полицейские до сих пор не вломились в небольшую комнатку, в которой стало вдруг так неожиданно душно, будто весь кислород сгорел от их агрессивного вторжения в чужое сознание. Скин Ричарда отчаянно сбоил, ходя волнами по руке, как свет по телу загадочной глубоководной рыбы. Оливия чувствовала тонкие вибрации сквозь пластиковую оболочку его предплечья, от его внутренних процессов и постоянных перегрузок. Тишину, вместе с ней, сбило цунами из ослепляющих красок и ощущений. Словно она разом прикоснулась к льду и пламени. Они оба одёрнули руки, но за Ричардом она просто не успела это заметить, сконцентрировавшись на желании разорвать контакт. Ричард сжал руку в кулак и опустил её вдоль тела, взглянув напоследок на ладонь напарницы со странной смесью раскаяния и страха. И между ними тяжёлым грузом повисло это её: Что же, выдашь меня? ИИ андроида был занят не этим, в данный момент, глупым вопросом. Между ними вновь выросло древнейшее древо из древ, имя которому — непонимание. Никто не знал того, что было у другого в мозгу, но разница была не в физическом строении, а в процессах, происходящих в них. Оливия, всё это время подозревавшая андроида в обладании эмоциями, считала его пистолетом, упёршимся в её больной висок. А Ричард сам не знал, что ему делать с собственной... девиацией. Он не мог дать названия тому, чего не понимал. Но больше всех эмоций он хорошо знал одну — страх. И ощущал её явнее всех прочих. Даже если бы пистолет обрёл желания и волю, он бы не смог спустить курок, потому что любому оружию нужна рука, готовая вершить судьбы. Инструмент был единственным серым в этой вечной войне тьмы и света. В эту секунду RK900 не смог произвести выстрел. Либо... он никогда не мог? Непревзойдённый ум, способный цвести в голове лишь человеческого разумного существа, не мог в этот момент распознать в машине себе подобного. В другое время Оливия бы удивилась тому, как тяжело некоторым консерваторам и старикам разглядеть в машине создание по их образу и подобию. Сейчас она была среди тех, кого отчаянно пыталась понять. Страх за собственную шкуру убил в ней фатальную привязанность к прототипу, стоящему напротив, словно потерявшийся ребенок. Бежать. Мысль посетила их обоих, но первым шаг сделал Ричард. Оливия запоздало заподозрила его в попытке перекрыть ей дорогу и двинулась следом. — Прошу простить, — Ричард отошёл, слепо нащупывая ручку двери, — кажется, в мою программу закралась ошибка. Андроид выскочил из душащего помещения, оставив человека позади, замершего на месте из-за абсурдности произошедшего. Коломар были чужды механизмы души, что меркли под светом рабочей лампы и внутренностей машин, но она понимала одно — коммуникации последних превосходили человеческие во всех смыслах. ИИ детектива никогда не отпустит потенциального преступника или выберет побег, потому что любого андроида можно было восстанавливать хоть сотни раз. И эта ситуация была от и до неестественной. Она должна его остановить. Она должна? Никто не трубил тревогу и не пытался арестовать её на пути до самой дежурной части, где она тупо щёлкала вылетающей из рук карточкой по терминалу, пытаясь догнать неустанную машину, которой и след простыл. Нет, нет, нет, нет. Дверь пискнула, выпуская её наружу. Но она не застала его на территории и даже у поста охраны. Ей нужны были ответы, потому что она ненавидела нерешаемые задачки и не рассказанные истории. А ещё тайны. И Ричард стал одной из них, ускользая сквозь пальцы, словно песок в часах. Что-то на интуитивном уровне кричало ей, что она вот-вот опоздает. Ключи выпали из её дрожащих пальцев и впервые она позволила себе грязно выругаться, рядом с полицейским департаментом. — Коломар! — голос шефа полиции раздался над парковкой, словно гром среди ясного неба, но для Коломар такой далёкий, что никак не достиг её сознания. Она не услышала брани за то, что она срывается с работы в разгар дня, не услышала и того, что Ричард получил разрешение на отгул, в отличие от неё, не услышала, что Фаулер будет с нетерпением ждать её объяснительной на своем столе, когда она закрывает за собой дверь автомобиля и плюёт на ответственность за рулём, тратя следующие несколько часов в попытках найти андроида, что не смог выполнить свою единственную задачу. Даже если бы её старушка поцеловала бы столб или чью-то дорогую игрушку, Оливия не отвела бы глаз с пешеходной зоны, надеясь увидеть драгоценный белый пиджак с номерным обозначением. В своём уме она пыталась найти признаки своей ошибки, совершённой в допросной. Что-то, что привело её к этой точке "здесь и сейчас". Она остановилась на красный, барабаня пальцами по рулю. — Кажется, в моей программе закралась ошибка. Она опоздала. Сомбра избегала ситуаций, где её руки опускались. Но Оливия Коломар, отчаянно искавшая человека в синтетических глазах цвета штормового моря, бездарно потеряла то, за что боролась. Человеческий страх, отражённый в его глубинах, эхом отдавался в её плоти и костях. — Ублюдок! — она беспомощно ударяет приборную панель и касается лбом руля, сдерживая дрожь.***
Её квартира как никогда пуста. Собственный кот оставляет её, будто разочаровавшись в том, что по пути она потеряла любимейшую им вещь в этом доме. Телефон, разрядившийся от частых звонков, полетел на диван, приземляясь куда-то под стол. И всё, что ей оставалось — застыть, словно статуя, как тогда она сделала в допросной. А потом упасть на колени. И просто осознать, как жестко она обосралась. Как Оливия Коломар, как Сомбра, как человек, как детектив, как друг, чёрт тебя дери! Она была непробиваемо тупой лишь первую половину дня, а остальной ей хватило, чтобы полностью осознать, как много она потеряла сегодня. И куда делся Ричард. Точнее — где его больше не было. — Ричард, пожалуйста, — такая жалкая нехарактерная мольба, мольба о помощи в пустоту студии. Впервые родившееся в ней желание вернуть всё назад и ни в коем случае не винить себя или не отыгрываться на своём прошлом "я", а просто-напросто не допустить этого дня. Даже если придется вручную сломать своего напарника. Потому что она могла исправить неполадки тела. Могла восстановить пробелы в машинной памяти, могла вернуть андроида с того света. Но не могла помочь тому, кого не существует. — Твою мать, Ричард, — она спрятала лицо в ладонях, почти молясь какому-то всесильному разуму, о том, чего никогда не случится в её серой реальности, окроплённой синей кровью. Чувствуя разрастающуюся пустоту внутри и ловя потерянный искрящий лазурью взгляд андроида, в котором она начинала так нелепо тонуть когда-то, она понимает, что они оба проиграли. Поставили всё, чтобы теперь пойти на дно и исчезнуть среди прочих погибших кораблей. — Прости меня, — выдавила, отчаянно пытаясь не разрыдаться. Она могла увидеть правду в деле человека, умершего десятки лет назад и замявшего за собой все следы своего существования, даже если от него осталась лишь история, но в нужный момент не смогла увидеть одну единственную ошибку. Не смогла подумать о ком-то больше, чем о кучке террористов, разбирающих "людей" на запчасти, которую боялась сдать вместе с собой. Не увидела слабость там, где была зорче всех. — Чёрт, прости... Рука сама полезла в карман в поисках успокаивающей монетки. Не помогло.***
Пробуждение утром оставило её в холодной и пустой постели, наслаждаться собственным аналогом самоуничтожения, встроенным в каждого человека заботливым и жестоким создателем. Так же люди поступили и со своими "детьми". Всё, что ей оставалось — искать глазами чужую спину, а потом бежать из дома, будто он горел. Полицейский участок был оком бури её чувств — нетронутый и спокойный. Она пережила штурм начальства, пропустив мимо странный взгляд Фаулера, и вернулась к работе, которую оставила вчера. Никто не задавал ей вопросы, никто не смотрел на нее косо, никто не пытался в неё стрелять или арестовать. И от этого было только хуже. Ричард унёс её тайну с собой... Оливия предпочла бы прятаться как крыса в логове Когтя или терпеть тот ушат помоев, который её ждал бы после провала её самого важного задания, лишь бы не чувствовать себя проигравшей самой себе. В голове она, заев, проматывала то, что ей сказал шеф, перед тем как отпустить после того, как её взгрел за самоволку: — Я тебе сказал, что он вчера отпросился по срочному техническому обслуживанию в Киберлайф. Но, кажется, у тебя была голова забита не тем. Если сейчас ты готова работать, то не советую задерживаться. Если нет — я могу в любой момент отстранить тебя. И, конечно же, он проявил эту отравляющую её гордыню жалость. Её жизнь не кончалась андроидом. Но на сердце ей было паршиво, почти до желания выпить. В собственных пальцах, уверенно державших скальпель и ножницы, дешёвая ручка не двигалась, словно приклеенная к листу. Может в кой-то веки ей стоило принять жалость и задушить себя самобичеванием в своей давящей пустой квартирке, прежде чем вернуться к абсолютному нулю, в котором, как и в её жизни, никогда не существовало Ричарда. Оторвавшись от бумаг, она посмотрела в аквариум-кабинет шефа. Фаулер только вышел вслед за андроидом и, поймав её взгляд, окликнул её: — Коломар! На пару слов. Незнакомые серо-голубые глаза изучающе скользили по ней. Она могла лишь криво улыбнуться, пока шла сквозь открытое пространство офиса к начальству. — Представься, — Фаулер указал рукой андроиду, садясь за свой стол и обращая внимание к компьютеру. Оливия бесстрастно посмотрела в знакомое лицо. — Я RK900, андроид, присланный из «Киберлайф», — машина дружелюбно улыбнулась, пародируя человека.***
Белоснежное поле цветов обнимал сладкий душащий аромат, который невозможно было опознать. Свет лился от земли и до незримого высокого потолка, рассыпаясь на осколки и опадая вниз, словно снег. Место казалось нетронутым, будто последние, кто мог запечатлеть его красоту, навсегда его оставили. Среди нежных скорбных лилий на вонзённой в мягкую почву трубе висел забытый белый пиджак. Свет играл на потёртых буквах и цифрах, покрывших его спину. Оставленный в этом одиноком месте, он навсегда обрел покой.