Краденое солнце

***

Солнце из-за гор поднималось медленно, и к тому времени, как спустились со склона и дошли до рощи, всё ещё было непонятно, ночь или утро. Птицы тихо перекликались в кронах, но виденный недавно намёк на рассвет в низину ещё не сошёл. Хотелось говорить о чём-то, чём-то более реальном, чем виденное этой ночью, и заглушить шумной беседой странные мысли, они ведь превосходно бились бок о бок, как в старые времена, но стресс и усталость давили не меньше, так что сил и слов долго ни у кого не было. Ланс оправился быстрее других, и уже по дороге начал насвистывать, задумчиво глядя на лесные кроны и то и дело комментируя что-то отрывочно. Кассандра молчала – ей всё ещё было стыдно. Казалось, все они смотрят и только и думают о том, в чём ей пришлось признаться. Наверняка смеются. С другой стороны, она прекрасно понимала, что всем, в целом, плевать. Принц, всё ещё стоявший на ногах шатко и державшийся за луку седла, не утрачивал оптимизма. Почти бодрая болтовня Ланса выводила его и других из ступора. Вэриан раскидывал с дороги ветки, чтобы дать лошадям пройти и не пораниться. Пожалуй, слишком усердно раскидывал. Рапунцель, ещё недавно перепуганная и заплаканная, успокоилась, будто это было не с ней, и играла с осторожно выползшим из седельной сумки енотом. – Ты всё ещё должен мне оплату, – проворчала Кассандра, когда её снова попытались втянуть в разговор. – Я и не отказываюсь, – заверил принц, – обещал же коня, бери... – Кассандре в плечо ткнулся мордой Вольфганг, которого она, как и Коня, вела в поводу, – вон, бери Вольфганга. – Мне чужой конь не нужен. – И Вэриана заодно, – подсказал Ланс. – Он к нему придаётся. – Вэриана и коня, – резюмировал Юджин и деловито покивал. Кассандра отмахнулась, а сам оруженосец, чуть не проданный с конём и потрохами, тоже был измотан и слишком занят и даже не начал ворчать.

***

На привал расположились на первой же удобной поляне. Разведённый огонь согревал руки – их свело в лёгком ознобе. Лошадей наскоро разгрузили и расположились вокруг костра. Если не думать о том, откуда они только что вернулись, это был обычный привал – каждый устал, наконец уселся на землю и ждёт из булькающего котелка своей порции. Ланс уже напевал почти в полный голос песню, услышанную во время праздника. Кассандра, облокотившись на бревно, не знала, чего хочет больше – есть или спать. Юджин с чего-то решил, что чем-то там ей обязан, пытался завести дружеский разговор и сгладить неловкость правды – слово за слово, и через пару минут они уже о чём-то вяло ругались. Руддигер прыгнул на колени принцессе, и она тихо засмеялась, гладя его по шёрстке, а потом отдала хозяину, который уселся тут же. Вэриан неловко рассмеялся и забрал зверя двумя руками, чтобы тот снова не убежал. Рапунцель сняла плащ и расстелила на земле как покрывало. На шее у неё сверкнула цепочка. Она достала небольшой медальон, и негромко сказала: – Я видела такой же у Юджина, но не показала раньше, растерялась. Но там был мой портрет. Иначе я бы, наверное, не поверила в истории о принцессе, – она замялась, – ну, о том, что принцесса – я. Он говорил, что это ты рисовал, – Рапунцель улыбнулась радостно и почти восхищённо, – я тоже рисую, чудесная работа. Видно, что ты вкладывал душу. Спасибо. Вэриан снова смутился. Ему ещё не доводилось говорить с Рапунцель так долго один на один, хотя принцесса отнеслась к нему дружески с первого дня их знакомства. К Вэриану давно никто так не относился. Он вспомнил, как рисовал, вспомнил истории, вспомнил замок, и сам не желая того, выдал: – Знаешь, я ведь всегда хотел быть на него похожим. Флинн говорил о тебе, искал тебя, а я представлял, как пойду за ним, и иногда – что это я на его месте, принц и герой, который идёт на край света, чтобы спасти свою... – тут Вэриан затормозил и заткнулся, поняв, что слишком стал разговорчив. Когда-то давно он смотрел на принца, как на героя саги. Когда-то он думал, что нет лучшей судьбы, чем быть как он, или быть рядом с ним, делать для него и его мечты хоть что-то. Когда-то он нарисовал для Флинна портрет принцессы, которую тот видел новорождённой, а Вэриан не видел вовсе, пользуясь только воображением и общими описаниями, и надеялся, что принц не заметит, что Вэриан тоже в неё влюблён. Он осторожно посмотрел на Рапунцель, и она замерла, растерявшись. – Вэриан, я… – Нет, что ты, – до него дошло, как это прозвучало, и он быстро оговорился. – Бывало, я мечтал... как он... – алхимик наконец посмотрел прямо. – Ты замечательный человек, и я счастлив за Флинна, но потом, в дороге – я кое-что понял, и теперь, теперь всё иначе. Он невольно покосился на спутников, и Рапунцель проследила его взгляд – на той стороне костра всё ещё спорили Кассандра и Юджин. Глаза принцессы расширились, и она поспешила скрыть радостную и удивлённую улыбку, когда поняла, куда смотрит Вэриан, и что речь уже не о принце. Сновавший туда-сюда Ланс впихнул всем в руки по тарелке, ворча, что те совсем заболтались, а он кормит целых пять ртов, и теперь намерен поесть и проспать до полудня. Легли на расстеленных плащах ещё до того, как над густыми кронами начало светать, и провалились в глубокий сон. Им ещё возвращаться в Корону – теперь уже окончательно.